День третий, 6:30 утра

Я постояла всего лишь три минуты под горячим душем в своем жилом блоке, но этого вполне хватило, чтобы прийти в себя.

Я опять ощутила свое тело, которое в последнее время совсем перестало слушаться. И почувствовала усталость, боль и голод. Контрастный душ окончательно разбудил меня, я почистила зубы и решила позавтракать.

Выйдя из душа в кухню, я обвязалась полотенцем на случай, если вновь неожиданно активизируется визуальный интерфейс. Болело в местах ушибов, которые нанес кчин, отшвырнув меня к стене. В жилом блоке стояла тишина. Ли работала две смены подряд, помогая техническому отделу, а две другие мои соседки еще не встали.

На кухне, похоже, не было ничего съестного. Может быть, мне стоило сначала поспать, а потом пойти в столовую и там найти, чего поесть?..

У входной двери раздался звуковой сигнал.

Я взглянула на экран и увидела, что перед нашим жилым блоком стоит Геноит.

– Тебе нельзя входить сюда! – зашипела я на него, открыв дверь.

У Геноита были так напряжены нервы, что он вздрогнул, когда с меня от резкого движения соскользнуло полотенце. Что-то он совсем сдал. Подумаешь, голая женщина…

Я подхватила полотенце и тут заколебалась. Если я сейчас прогоню Геноита, то кто знает, представится ли нам когда-нибудь еще возможность поговорить. А мне хотелось побольше разузнать о его предложении. События, что случились ночью, заставили меня сосредоточить все свое внимание на угрозе, которую представлял собой кчин, но Геноит ведь тоже таил в себе опасность, правда, совсем другого рода.

– Ну хорошо. Иди за мной.

Я махнула полотенцем и повела Геноита в свою комнату. Он – вот молодец! – перестал дрожать.

– Конфлот, похоже, совсем не заботится о своих офицерах, – заметил Геноит, оглядевшись в помещении, когда я плотно закрыла дверь. Его слова прозвучали очень серьезно, в них не было намека на насмешку.

– У нас мало ресурсов, – сказала я, все же сожалея о том, что не успела одеться до его прихода.

Что-то было не совсем так. А! – я вновь ощущала воздействие на свой организм феромонов Геноита. Это не было неприятным чувством, просто я испытывала легкое возбуждение, не думая ни о чем конкретном в этом плане. Ничего личного то есть.

Я села за письменный стол и жестом пригласила Геноита занять место в кресле, стоявшем на безопасном расстоянии от меня.

Он убрал с сиденья лежавшие на нем несколько кристаллов и предметов нижнего белья, а затем уселся.

Геноит ничего не сказал, но каждым своим движением, казалось, выражал негодование по поводу моей неаккуратности и безалаберности. Я забарабанила пальцами по столу, обещая себе не обижаться на бывшего супруга.

– Прежде всего скажи мне, где ты был? А что, если бы я захотела связаться с тобой, чтобы дать свое согласие на твое предложение?

– Так ты согласна? – быстро спросил он, и по всей комнате отчаянно завоняло феромонами.

– Я этого не говорила. Я только спросила – где ты был?

– В одном покинутом жилище. В секторе, в котором, похоже, недавно был пожар, – неохотно сказал Геноит.

Речь шла о пострадавшем от огня секторе в зоне Холма.

– Тебе нельзя оставаться там. Это небезопасно.

– Не будем сейчас об этом. Ты обдумала мое предложение?

– Мне хотелось бы услышать более подробный рассказ о союзе.

Он кивнул, соглашаясь со мной.

– Мы – не просто заговорщики. Ты должна понять, что мы представляем, непосредственно или косвенно, миллиарды существ, обитающих в «Девяти Мирах», которые недовольны существующим порядком. Мы предлагаем альтернативу.

– Если вы хотите что-то изменить, то почему отказываетесь работать в этом направлении в рамках Конфедерации? Ведь у нас представительская система.

Его губы насмешливо скривились.

– Ты прекрасно знаешь, как она функционирует. Мы должны работать через должным образом избранных представителей правительства или в рамках той системы, которая существует на данной планете. Хдигское правительство контролируется высшими должностными лицами, которые потеряют все, если будет нарушен статус-кво.

Семейство Геноита – один из столпов его мира. Но он выбрал дорогу, которая шла вразрез с традициями хдигского общества.

– Итак, какие цели преследует это движение?

Он поднял брови, выражая тем самым свое недовольство.

– Я не могу рассказать тебе так много.

– Но как я могу принять решение, почти ничего не зная о вас? – Действительно, такая нелепость вызывала у меня только улыбку. – Мне не нужны ваши стратегические тайны, но расскажи хотя бы о ближайших задачах…

Он помолчал и внимательно обвел своими кошачьими глазами меня, стол и кровать, стоявшую в глубине комнаты. Мне показалось, что его взгляд задержался на кровати. Впрочем, должно быть, у меня просто разыгралось воображение – конечно, это все феромоны, коварные феромоны, только феромоны, и не надо обращать на них внимания…

– Мы хотим, чтобы они объединили Внешний и Внутренний Советы и дали нам место в новом, объединенном органе как представителям значительного количества членов Конфедерации.

– Значит, вы фактически не хотите расторгнуть существующие союзы?

– Нет. Ведь их сохранение принесет нам немалую пользу. Но мы хотим, чтобы нас включили в них. Твое вступление в наши ряды подало бы многим пример. Иокаста – единственная космическая станция, управляемая представителями одного из «Девяти Миров». Это – единственная база Земли, находящаяся за пределами ее системы. Подумай только, как много новых членов приобретет наше движение, если ты вступишь в него.

– Не торопи события, Геноит. Подождем с новыми членами. Если я правильно тебя поняла, вы хотите использовать Иокасту как свою базу. Значит, вы разместите здесь свой флот?

– Я уже сказал, что не могу рассказать тебе всего, пока ты не решишь присоединиться к нам.

– Какие средства вы намерены использовать, чтобы достичь ваших целей?

– Я не могу сообщить тебе это.

– Я не сторонница терроризма. У нас уже и так слишком много невинных жертв.

Мы впились взглядами друг в друга, и на этот раз Геноит не отвел глаза.

По законам хдигов, смотреть в упор можно только на смертельных врагов и супругов – может быть, я была для него и тем, и другим?..

– Разве вы не хотите избавиться от серых кораблей? – произнес он разочарованно.

– Конечно, хотим! Но я должна все хорошенько обдумать, прежде чем на что-либо согласиться.

– Вряд ли ваше положение здесь, на станции, может ухудшиться.

Возможно, он прав, но сэрасы хотя бы не лезут в наши внутренние дела. И потом, Конфлот не будет стоять в стороне и безучастно смотреть на нас, узнав, что мы предали его.

– Не забывай, что тебе недостаточно убедить только меня. Я не управляю станцией единолично. И мне нужны веские доводы, чтобы представить их высшему офицерскому составу и администрации.

– Ты недооцениваешь себя. Наши источники утверждают, что почти весь штат станции лоялен к тебе.

У меня упало сердце. Интересно, кто еще, кроме Вича, предал нас?..

– Источники? Какие источники? Вы шпионили за нами?

– Нет-нет, ничего подобного, – поспешно сказал Геноит. – Даю тебе слово, что сейчас у нас здесь нет никаких шпионов.

– Но раньше были?

Он засопел и ничего не ответил. У меня вдруг возник вопрос: почему Геноит сказал, что лоялен «почти весь штат»? Я прогнала эту параноидальную мысль и поплотнее завернулась в полотенце, чувствуя, что меня начинает бить дрожь.

Это был пустой разговор. Геноит не мог дать мне подробную информацию, пока я не соглашусь вступить в их организацию, а я не могла сделать этого, пока не узнаю подробностей. Конфедерация отказалась от нас, а Новый Совет хочет использовать нас для достижения собственных целей.

Геноит прокашлялся.

– Почему ты уехала? – спросил он напряженным голосом.

– А почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Просто я хочу это знать. Как ты могла исчезнуть, не сказав ни единого слова?

– Я оставила тебе головидео, в котором все объяснила…

– Этого слишком мало!

Его страстность потрясла меня. Он встал и начал расхаживать по комнате.

– Ты оскорбила меня тем, что не захотела разговаривать со мной, а затем не отвечала на мои звонки.

У меня сжалось сердце: все это было чистой правдой.

– Я… боялась.

– Боялась? Чего? – Он задал этот вопрос с недоумением, ему было неведомо чувство боязни или страха.

– Да, черт возьми, я боялась! Боялась того, каким ты стал. Террористом.

Что интересно – я боялась того, что при разговоре с глазу на глаз не смогу преодолеть физического влечения к Геноиту. Мне и сейчас было трудно сопротивляться его обаянию.

– Ты – моя жена и должна делиться со мной всеми своими мыслями, – с нажимом сказал он.

Ну вот. Опять повеяло феромонами.

– Ты действительно так думаешь? Ты веришь в то, что я для тебя единственная женщина во вселенной?

– Да, единственная женщина в мире, – твердо сказал Геноит.

Эх.

Мне хотелось, чтобы он доходчиво объяснил свою точку зрения. Я не могла принять ее, поскольку для меня не существовало гармонии без взаимопонимания. Мы жили в гармонии, лишь когда понимали друг друга.

– Может быть, ты путаешь физическое влечение со своего рода… мистическим союзом?

Он вновь бросил на меня недоуменный взгляд, который я сначала расценила как попытку уклониться от ответа, но потом вспомнила, что хдиги не признают разделения на душу и тело. Их философия не терпит дуализма, свойственного человеческому мышлению, выделяющему такие оппозиции, как дух и плоть, форма и содержание, небо и земля… жизнь и смерть, наконец.

Он перегнулся ко мне через стол, и я ощутила на своем лице его мягкое теплое дыхание.

– «Не разлучит ни время нас, ни расстоянье. Не властен мир над нами, смерть не властна».

На мгновение я забылась и хотела уже погладить его по щеке.

– По-моему, это из «Куал'анати», – сказала я, имея в виду очень длинную и сложную эпическую поэму, в которой, как кажется, содержалась половина всей мудрости, на которой основывалось хдигское общество. – Не знала, что там есть строчки о любви.

Я откинулась на спинку кресла и откатила его подальше от Геноита.

– Это из Брачной Оды королевы Сер, – почему-то с легкой грустью сказал Геноит. – Как ты думаешь, почему мы сочетаемся браком один раз и на всю жизнь? Да потому что никого из нас никогда больше не свяжут такие крепкие узы, как с нашим единственным избранником. Я не знаю, что ты подразумеваешь под словом «мистический». Но это – факт.

Да, это действительно был «факт» – я ощущала это, чувствуя физическую тягу к Геноиту, несмотря на свое внутреннее сопротивление. Но теперь я стала если не мудрее, то, во всяком случае, старше, и ответственность за решение перевешивала плотское желание, которое возбуждали во мне феромоны Геноита.

Кчин, «Калипсо», Барик, сэрасы… Возможно, мы и были навсегда связаны неразрывными узами, но это вовсе не означало, что я должна жить вместе с ним или соглашаться с его политическими взглядами.

– Зачем ты прибыл сюда? – спросила я его прямо. – Почему послали именно тебя, а не какого-нибудь другого красноречивого ублюдка?

Неужели он и его соратники столь наивны, что решили, будто я скорее соглашусь на их предложение, если ко мне явится муж? Казалось бы, тот факт, что я бросила его, напротив, должен был насторожить их.

Геноит же посмотрел на меня как на полную дуру.

– Я… – начал было он и тут же замолчал.

На мгновение мне показалось, что Геноит в полной растерянности и не может подобрать слов. Обычно он никогда не пасовал в разговоре, как никогда не уступал противнику в поединке.

– Я хотел задать тебе вопрос, на который ты так и не ответила. Почему ты уехала?..

– Потому что не могла жить с убийцей.

Он на мгновение задумался, как будто смысл фразы не сразу дошел до него.

– Но ты жила с воином.

– Не оскорбляй меня, утверждая, что не видишь различия между этими понятиями. Даже твой отец не захотел мириться с твоими убийствами.

Старшее поколение хдигов жило в соответствии со строжайшими законами. Это было одной из причин того, что молодежь предпочла идти другим путем.

– Я не понимаю тебя. Но, как бы мы ни расходились во мнениях, ты все равно останешься моей женой.

Я пожала плечами. Юридически мы были разведены, и я нисколько не жалела об этом. Геноит может думать все, что ему заблагорассудится.

– Я предоставляю тебе возможность стать моей соратницей в политической деятельности. Присоединяйся к нам в нашей борьбе против гегемонии «Четырех Миров».

Если я скажу «да», то должна буду выступить против своих соплеменников и их союзников. Если скажу «нет», сторонники Геноита все равно так или иначе захватят станцию. Вот ведь незадача… Даже если нас не уничтожит кчин, это сделают сэрасы. Какое решение на моем месте приняла бы Марлена Альварес?

Я тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Было бы абсурдно искать параллели с миром, который не отличался такой сложностью, как наш.

– Дай мне немного времени, – сказала я, но он молча встал, повернулся и зашагал к двери.

– Нет, не уходи, – остановила я его. – Мне действительно нужно сейчас что-то предпринять по поводу кчина, иначе вы не получите станцию, даже если сумеете справиться с сэрасами. Дай мне двадцать четыре часа.

– Хватит и двенадцати, – бросил он и вышел.

Я смотрела ему вслед, думая о том, что я скажу Мердоку.

День третий, 10:00 утра

Мердок сказал мне очень многое, не выбирая выражений.

Я разыскала его в зоне «Гамма», где он спорил с собственниками, которые не желали предоставлять нам площади для расселения на них обитателей станции, эвакуированных из зоны Холма, – даже за большие проценты. Я предполагаю, что они знали о плачевном состоянии нашей платежеспособности. Мердок попросил их подождать и отвел меня в сторону, под близлежащий навес, где я и рассказала ему о Геноите.

Я думаю, что больше всего в этой ситуации его выводили из себя сэрасы.

– Мы сидим здесь, словно какие-нибудь заразные в карантине, уже почти шесть месяцев. Сэрасы не пропускают грузовые корабли с необходимыми для нас грузами, не так ли? Так. Но зато они позволяют легко добраться до нас допотопному судну с замерзшими пассажирами на борту, настоящей машине, созданной для уничтожения, а теперь еще и террористу.

Конечно, поведение сэрасов трудно было объяснить. Но не это должно беспокоить нас сейчас.

Когда я назвала имя Геноита, Мердок сразу же понял, о ком идет речь.

– Ваш бывший, не так ли? – Он хитро посмотрел на меня. – Снова совпадение?

– Нет, это не совпадение, – устало сказала я. – Те, кто его послал, считают, что ему будет легче склонить меня на свою сторону…

Когда я работала на Руарле, сержант отдела службы безопасности однажды сообщил мне, что Геноит взят на учет за свою политическую деятельность. Причем не было никаких доказательств, уличающих его в противоправных поступках, однако он негласно всеми признавался одним из лидеров антиконфедерационного движения. Сержант попросил меня делиться с ним любой информацией об этой стороне деятельности моего мужа, указав на то, что это мой долг. Геноит постоянно ставил меня в неловкое положение.

– Склонить вас на свою сторону? Что вы имеете в виду? – спросил Мердок.

Я подавила зевок и немного помассировала усталые плечи.

– Он говорит, что является членом Нового Совета Свободных Миров.

Мердок изумленно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Кроме того, он сообщил, что, если я соглашусь присоединиться к ним и предоставить станцию в их распоряжение, они избавят нас от сэрасов.

Мердок потер лоб, затем открыл рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его.

– Вот черт, – несколько растерянно произнес он после паузы. – Дерьмо. Вы сказали, что он прибыл на станцию до того, как убили Квотермейна?

– Так он сам говорит, – кивнула я, проигнорировав лексический миазм шефа Мердока. – Он подобрался к станции под хвостом кометы, используя его как прикрытие.

Мердок фыркнул – он, как и я, усмотрел в этом иронию судьбы.

– Жаль, что вы не сказали мне о нем раньше.

– Простите. События вчерашнего вечера заставили меня забыть о Геноите.

Мердок скрестил руки на груди и раздраженно хмыкнул. Он был очень сердит, но не на меня.

– Как по-вашему, он говорит правду? Вы же знаете его лучше, чем кто бы то ни было здесь, на станции.

– Я не видела его уже семь лет.

– Никаких заигрываний? – Мердок старался произнести это безразличным тоном. – Ведь вы так долго не виделись.

Он пробормотал себе под нос что-то, как мне показалось, не совсем приличное.

– Что вы сказали?

– Ничего…

– Нет, вы что-то сказали. – Я отступила на шаг назад, чтобы держать его в поле зрения. – Повторите свои слова, если они стоят того.

– О господи, какая ерунда. – Он старательно отводил глаза в сторону. – Я сказал, что, должно быть, между вами произошло своего рода воссоединение, вот и все. В таком случае вам следует скорректировать свое досье. Ведь вы числитесь в разводе.

Мне захотелось как следует врезать ему.

– Это не ваше дело!

Он наверняка просмотрел все собранные на меня службой безопасности данные. Как только вы получаете допуск к сверхсекретной информации, каждая мелочь о вас тщательно фиксируется.

– Этот тип тайно проникает на станцию, никому, кроме вас, не сообщает о своем прибытии… Все, что касается его, – дело службы безопасности. В особенности – его прошлое, поскольку оно могло бы пролить свет на его настоящее и движущие им мотивы. – Мердок наконец-то взглянул мне прямо в глаза. Его взгляд выражал гнев и еще что-то неуловимое. – Так что хватит дуться, и расскажите мне все без утайки.

Он был прав, и это больше всего не нравилось мне.

– Не вмешивайтесь в мою личную жизнь.

Он фыркнул.

– Вы принадлежите к командному составу Конфлота, у вас нет личной жизни. Итак, по-вашему, Геноит говорит правду?

– Если он говорит, что поможет нам, то по крайней мере будет стараться сделать это. Но я не знаю, сможет ли он выполнить свое обещание. Ведь оружие сэрасов…

Мы оба видели это оружие.

– Какого рода базу они хотят расположить на Иокасте?

– Геноит не говорит. Но, думаю, на карту будет поставлена не только наша свобода.

– Вы не хотите становиться возможным катализатором движения, которое, возможно, приведет Конфедерацию к развалу, – констатировал Мердок, выразив вслух мои тайные опасения.

– Нет, не хочу, – подтвердила я. – И не желаю также давать повод Конфедерации сокрушить это движение.

Я была благодарна Мердоку за то, что он не избрал наиболее простой путь, указав мне, что долг обязывает меня засадить Геноита за решетку и выбить из него как можно больше информации о Новом Совете.

– Что вы обо всем этом думаете, Билл? Я хочу знать ваше личное мнение.

Я не была уверена, что он вообще что-нибудь мне ответит, особенно после его неожиданного выпада вчера по поводу Конфедерации, не помогающей нам в борьбе против сэрасов.

Он нахмурился и, опустив глаза, стал рассматривать пыльную палубу. Вокруг раздавались громкие голоса. Спорили рабочие, разгружавшие стройматериалы. Через некоторое время Мердок, должно быть, принял какое-то решение.

– Я счастлив, что дожил до сегодняшнего дня, понимаете? – Он поднял голову, и я не увидела на его лице обычной ухмылки. – С моим народом обращались как с гражданами второго сорта в течение сотен лет. На нашей собственной земле. Нам понадобилось очень много времени, чтобы избавиться от унижений. – Он взглянул мне прямо в глаза, и мне стало очень неуютно. – Я не хочу, чтобы со мной обращались подобным образом только потому, что я человек.

– Я не знала, что вы были сепаратистом…

– Я – нет. Но вчера у меня состоялся разговор с Гриффисом. Он рассказал мне немного о движении «Земля-Юг» в моих родных местах. Оказывается, мой народ участвовал в нем активнее, чем я думал.

– Вы не знали об этом?

– Нет, мои соотечественники никогда не казались мне способными на решительные действия – этакими революционными типами. Они слишком ленивы, так я всегда думал. Но, похоже, я ошибался.

– И это изменило ваши взгляды на жизнь? Вы считаете, что мы должны связать свою судьбу с Новым Советом?

Он поморщился.

– Мне не нравятся их методы.

Я вспомнила о Геноите и кчерском торговце, убитом на Руарле.

– Мне тоже.

– Как вы думаете, что он предпримет, если вы откажетесь от его предложения?

Это была серьезная проблема.

– Я знаю, что он предпримет, – попытается любым способом захватить станцию.

– Вот черт!

Мердок мрачно разглядывал владельца торговой палатки, появившегося на пороге своего магазинчика. Маленький ахелианец покрутил носом и снова скрылся внутри своей палатки.

– Что именно он попытается сделать? Вызовет свой флот? Какой бы путь ни избрали он и его соратники, прежде чем захватить Иокасту, им придется избавиться от сэрасов.

– Да, это так. К тому же мы могли бы договориться, чтобы станция использовалась на наших условиях, как вы думаете?

– Значит, вы собираетесь дать свое согласие?