В церквах наших, как и в предшествовавшие периоды, равно употреблялись и чтились кресты всех видов: и четвероконечные, и шестиконечные, и осьмиконечные. Но на Стоглавом Соборе возбужден был вопрос, какого вида кресты ставить на церквах. Царь Иван Васильевич, обновив после пожара 1547 г. Успенскую соборную церковь и позолотив верх ее, водрузил на ней "воздвизальный крест, имже благословляют", то есть крест, по виду сходный с тем, каким в церквах тогда осеняли народ и благословляли. Этот крест, верно, был отличен от тех, какие прежде ставились на церквах и какой прежде был на соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы. Потому-то царь, указывая на этот новопоставленный крест, и предложил отцам Собора рассудить и уложить, какого вида кресты впредь должно ставить на церквах. Отцы Собора определили, что кресты, искони водруженные на церквах и на них пребывающие, должны оставаться неприкосновенными, но и крест воздвизальный, поставленный царем на соборной церкви, достойно поставлен во славу Божию, и "таковые св. кресты на церквах и впредь да поставляются". По достоверному свидетельству, новый крест, поставленный царем на соборной церкви, был осмиконечный, а прежде кресты на церквах были четвероконечные. Следовательно, Стоглавый Собор своим решением вопроса безразлично и с одинаким уважением отнесся к крестам того и другого рода, хотя и заповедал впредь ставить на церквах кресты по образцу поставленного царем на соборной Успенской церкви. Излагая свой ответ, отцы обратили внимание и на то обстоятельство, что на многих крестах, стоявших дотоле на церквах, были приделаны кузнецами по всем концам другие, меньшие кресты, по два и по три вместе, которые от бури и сильного ветра часто ломались, а потому определили, чтобы впредь кузнецы устрояли кресты на церквах по древним образцам, а не от своего замышления и по концам этих крестов приделывали для крепости только по одному небольшому кресту и как можно тверже (гл. 41, вопрос 8).
      О колоколах, особенно во 2-й половине XV в., сохранилось весьма мало известий. В 1450 г. привезли в Москву великий колокол из Городка с Низу. В 1460 г. псковичи во время набега своего в Немецкую землю разорили там какую-то божницу и сняли с нее четыре колокола, которые и привезли в Псков. В 1478 г. великий князь Иван Васильевич, уничтожая вольность Новгорода, взял оттуда в Москву вечевой колокол и велел повесить на колокольне Успенского собора для церковного звона вместе с другими колоколами, В 1481 г., когда войска московские вместе с новгородцами и псковичами овладели городом Велиядом (Феллином), псковичи привезли великому князю "немецкаго полону восмь колоколов велиядских" Знаменитый Аристотель, соорудивший московский Успенский собор, был также искусен и в литье колоколов, но о вылитых им колоколах не упоминают летописи. В самом почти начале XVI столетия вылит в Москве колокол в 350 пудов, мастером был иностранец Петр Фрязин. В 1510 г. великий князь Василий Иванович велел перевезти из Пскова в Москву вечевой колокол, а с ним и другой, но взамен их чрез восемь лет прислал из Москвы в Псков два других колокола для Троицкого собора. В 1532-1533 гг. слиты в Москве два больших колокола: один в 500 пудов Николаем Фрязиным, а другой, благовестник, - в 1000 пудов Николаем Немчином, хотя оба эти Николая, вероятно, одно лицо. Тогда же лились колокола и в Новгороде. В 1530 г., в ту самую ночь и даже в тот самый час, когда родился царь Иван Васильевич IV, отлит для Софийского собора повелением архиепископа Макария колокол в 250 пудов, удивлявший своим звуком всех, так как подобной величины колокола ни в Новгороде, ни во всей Новгородской области дотоле не бывало. Затем, в 1531-1542 гг. благословением архиепископа Макария вылито еще несколько колоколов для монастырей Хутынского и других, четыре из этих колоколов сохранились доныне, и на одном из них, в 120 пудов, показан мастер Андреев, сын Михайлов, псковитин, а на двух - мастер Иван. Еще пять колоколов новгородского литья, уцелевших доселе, относятся уже ко 2-й половине XVI в., когда вылит был архиепископом Пименом для Софийского собора и самый большой новгородский колокол, благовестник, в 500 пудов. Недолго, однако ж, пришлось новгородцам услаждаться звуком этого благовестника: в 1570 г. по приказанию Грозного царя он был перевезен в слободу Александровскую, а взамен его через два года вылит в слободе для Новгорода другой колокол мастером Иваном Афанасьевым. В том же 1570 г. по воле царя, совершавшего свои страшные казни над новгородцами, взяты были в Москву из новгородских церквей и монастырей и многие другие колокола.
      II
      Число праздников в Русской Церкви чрезвычайно увеличилось в продолжение настоящего периода: их учреждено теперь в полтораста лет более пятидесяти, тогда как во все предшествовавшие четыре с половиною века от самого основания Русской Церкви мы едва можем насчитать десять русских святых, в честь которых установлены были празднования не местные, а по всей России. И это преимущественно объясняется обстоятельствами. Прежде Церковь наша находилась в зависимости от Цареградского патриарха; почти все ее митрополиты были греки; в Греции она видела главную представительницу православия и во всем старалась ей следовать, а на себя смотрела весьма скромно и лишь изредка позволяла себе некоторую степень самостоятельной деятельности, какая требуется при учреждении новых праздников. Теперь, после Флорентийской унии, когда в России пронеслась весть об измене православию даже на кафедре Цареградских патриархов и на престоле греческих императоров, и после падения Константинополя, когда вся Греция подпала владычеству неверных и православная вера в ней подверглась крайним притеснениям, русские прежде всего увидели необходимость иметь у себя первосвятителя не из Царьграда и действительно стали избирать себе митрополита из среды собственного духовенства, который, оставаясь зависимым от патриарха только номинально, действовал совершенно самостоятельно в управлении отечественною Церковию. А затем начали более и более проникаться мыслию, что Россия есть единственное во всем мире государство, где православная вера сохраняется во всей чистоте и пользуется совершенною свободою исповедания и покровительством православного государя; начали высоко ценить отечественную Церковь как главную представительницу православия и естественно обратились к прославлению отечественных святых и установлению в честь их праздников. Прежде Россия разделена была на несколько княжеств, и это разделение, несмотря на то что вся Церковь Русская находилась под властию одного митрополита, немало отражалось и на делах церковных: почти каждая страна, Москва, Новгород, Псков, Тверь, Ростов, кроме немногих отечественных святых, чтившихся по всей России, имела и чтила еще своих особенных местных святых, и святые, чтившиеся, например, в Новгороде или Пскове, вовсе не чтились и были даже неизвестными в Москве и других местах. Теперь с падением удельных княжеств и соединением их под властию одного князя московского, естественно, должны были сглаживаться и эти церковные особенности, и в Москве, например, начали чтить тех, кого чтили прежде только в Новгороде, а в Новгороде - тех, кого чтили в Москве; в честь многих святых отечественных, которым существовали только местные празднества, установлены теперь праздники, общие для всей Русской Церкви. Наконец, руководясь мыслию, что Русская Церковь сделалась главною представительницею и блюстительницею православия, и во имя сочувствия к православным и других стран и единения с ними по вере наши иерархи не отказывались учреждать празднества и в честь некоторых святых сербских и литовских.
      В одном из житий, написанных во дни митрополита Макария, сохранилось сказание, в честь каких святых русских Церковь праздновала еще до Макария и в честь каких установила праздновать при Макарии. О последних праздниках автор сказания мог, без сомнения, знать с точностию как современник, и слова его отчасти подтверждаются, как увидим, даже официальным документом, а о праздниках, существовавших в Церкви от прежнего времени, мог знать из современной практики церковной, и слова его также подтверждаются, хотя и отрывочными, свидетельствами веков предшествовавших. В этом сказании перечисляются следующие русские чудотворцы, в честь которых Церковь праздновала еще до митрополита Макария: равноапостольная княгиня Ольга и князья - Владимир, Борис и Глеб, Михаил Черниговский с боярином Феодором и Феодор Ярославский с чадами Давидом и Константином; святители - Петр и Алексий Московские, Леонтий, Исаия и Игнатий Ростовские; преподобные Антоний и Феодосий Печерские, Никита Переяславский, Варлаам Новгородский, Сергий Радонежский, Кирилл Белозерский, Димитрий Прилуцкий и Авраамий Ростовский. Все перечисленные угодники Божии могут быть разделены на три класса.
      Одни из них несомненно были чествуемы Русскою Церковию не только до Макария, или до половины XVI в., но еще до начала настоящего периода, именно - Ольга, Владимир, Борис и Глеб, Михаил Черниговский с боярином Феодором, святитель Петр, преподобные Антоний и Феодосий Печерские и Сергий Радонежский; о них, следовательно, здесь не должно быть и речи. Но нельзя не упомянуть, что в честь трех из них - святителя Петра и князя Михаила Черниговского с его боярином Феодором в настоящий период установлены еще новые праздники. В 1472 г. совершилось в Москве перенесение мощей святителя Петра в новую соборную церковь Успения Пресвятой Богородицы, сооружавшуюся попечением митрополита Филиппа и вскоре затем обрушившуюся. Перенесение было весьма торжественное, и тогда же "повеле князь великий по всей земле праздновати пренесение мощем чудотворца месяца июля в 1-й день". А в 1479 г., когда окончен был и освящен новый Успенский собор, воздвигнутый Иоанном III, последовало 24 августа второе и еще более торжественное перенесение тех же мощей в этот собор из церкви святого Иоанна Лествичника, где они временно стояли, и в настоящий раз установлено праздновать навсегда перенесение мощей чудотворца в 24-й день августа, прежний же праздник 1 июля отменить. В 1578 г. по молитвенному желанию царя, митрополита Антония и всего освященного Собора перенесены мощи святых мучеников Черниговских князя Михаила и боярина его Феодора из Чернигова в Москву, и в память этого события установлен праздник 14 февраля и сооружена в Москве под бором за рекою церковь Сретения мощей великого князя черниговского Михаила.
      Другие из перечисленных выше русских святых хотя чествовались и до настоящего периода, но чествовались лишь местно, то есть в тех местах, где каждый подвизался и покоился по смерти, а когда началось чествование их всею Русскою Церковию - до настоящего ли периода или уже в настоящий, только прежде половины XVI в., об этом возможны одни догадки. Так, в честь святого Леонтия Ростовского установлен был по случаю открытия мощей его местный праздник еще в 1190 г. Ростовским епископом Иоанном, который написал новоявленному чудотворцу и службу. Но с XIV в., когда в Москву переселился Русский митрополит и Ростов сделался собственностию великого князя московского, чествование Леонтия, вероятно, перешло из Ростова и в Москву, а оттуда распространилось мало-помалу и по другим пределам, по крайней мере, во 2-й половине XIV в. и затем в первой XV имя Леонтия встречается уже между именами святых по церковным книгам, из которых одна несомненно принадлежала Новгородскому владыке. Во 2-й же половине XV в. Леонтий упоминается в числе великих святителей русских и чудотворцев самими митрополитами нашими Ионою и Филиппом и целым Собором русских архипастырей, и в 1493 г., по свидетельству местной летописи, канон святому Леонтию пели в Новгороде. Святого Исаию Ростовского, мощи которого открыты вместе с мощами святого Леонтия, хотя, по всей вероятности, начали местно чтить с того же времени, но об учреждении Исаии тогда церковного праздника не сохранилось никаких известий, и имя Исаии не встречаем между именами святых в книгах церковных не только XIV, но и 1-й половины XV столетий. Да и сам биограф святителя свидетельствует, что хотя "все почитали образ его и поклонялись ему", но гроб его, стоявший в притворе соборной церкви, много лет оставался "в великом небрежении", что "никогда и свечи не горело у гроба святого, и священник не приходил ко гробу с кадилом", пока в 1474 г. местный архиепископ не совершил перенесения святых мощей угодника Божия с великою торжественностию из прежнего в новый гроб, поставленный в той же церкви. С этого-то времени и могло начаться церковное празднование святителю Исаие не только в Ростове, но и в Москве и других местах России, и святой Исаия упоминается между святыми, например, в сборнике Кирилло-Белозерского монастыря 1476-1482 гг., где помещены ему тропарь и порядок всей службы; в сборнике, писанном в Ростове в 1487 г. при архиепископе Иоасафе, и именно в месяцеслове под 15-м числом мая; в Служебнике начала XVI в., употреблявшемся в Троицко-Сергиевом монастыре и потом в Новгороде, а вся служба святому Исаие помещена под 15-м числом мая в Трефологах XV и начала XVI в. того же Троицко-Сергиева монастыря. Местное чествование святого Игнатия Ростовского, начавшееся еще с самой его кончины (28 мая 1288 г.), когда мощи его вследствие множества совершавшихся от них чудес даже не были преданы земле, а открыто поставлены в церкви, вероятно, с XIV в. перешло в Москву и другие места одновременно с чествованием святого Леонтия Ростовского: святой Игнатий уже числится со святыми в церковных книгах XIV, XV и 1-й половины XVI столетий; сказание о нем, или похвала ему, сохранилась в рукописи исхода XIV в., житие его - в рукописи 1497 г., служба ему - в рукописи начала XVI в., а в летописи конца XV в. он называется "великим чудотворцем". Имя преподобного Авраамия Ростовского, которого местно чтить начали, естественно, еще с открытия мощей его, совершившегося при великом князе Всеволоде Георгиевиче (1176-1212), не встречается по церковным книгам между именами святых ни в XIII, ни в XIV в, А службу преподобному находим в Трефологах XV и начала XVI в., принадлежащих Троицко-Сергиевой лавре, откуда можем заключать, что, по крайней мере, не позже XV в. чествование Авраамия проникло и в пределы Московской, то есть митрополичьей, епархии, служившей примером и для других. Не раньше XV столетия составлено и житие Авраамия. Равным образом ни в XIII, ни в XIV в. не встречаем по церковным книгам между именами святых имени преподобного Никиты Переяславского, прославившегося чудесами еще при жизни и местно чтившегося, вероятно, со времени смерти его (? 1193). Но с XV столетия уже встречаем списки жития этого преподобного, следы празднования ему, церковной службы и похвального Слова. Каким образом чествование каждого из этих угодников Божиих, сперва местное, делалось потом общим в Русской Церкви - распространялось ли оно постепенно и незаметно из одной местности в другую, без всякого распоряжения высшей церковной власти или вводимо было разом постановлением какого-либо Собора или митрополита - известий не сохранилось.
      К третьему, наконец, классу относятся те из перечисленных выше русских святых, которых Церковь начала повсеместно чтить несомненно только в настоящий период до митрополита Макария. Мощи святителя Московского Алексия (? 1378), по свидетельству современника, открыты в шестьдесятое лето после его кончины, следовательно в 1438 г., но по обстоятельствам времени (то было время митрополита Исидора, изменника православию, и Флорентийской унии) в честь новоявленного угодника Божия тогда не было учреждено никакого праздника. И не прежде как в 1448 г., которым начался настоящий период, и на том самом Соборе, который возвел на митрополию святителя Иону, постановлено было праздновать святому Алексию в день его кончины - 12 февраля и в день открытия мощей его - 20 мая. Следы чествования преподобного Варлаама Хутынского (? 1193) в Новгороде и вообще в Новгородской епархии находим еще к концу XIII и в начале XIV в., а не позже половины XV в. уважение к памяти преподобного проникло и в Москву. Но церковное празднование в честь его (6 ноября) началось в Москве и затем по всей России только с 1461 г., после того как Новгород посетил великий князь Василий Васильевич и над одним из отроков его совершилось великое чудо у мощей преподобного Варлаама; тогда же сам великий князь соорудил в Москве и первую придельную церковь во имя преподобного Варлаама. А в 1471 и 1480 гг. преподобный Варлаам числится в ряду чудотворцев русских в посланиях самого митрополита и Собора русских иерархов. Канон преподобному известен по рукописи 1462-1490 гг. В 1463 г. совершилось открытие мощей князя ярославского и смоленского Феодора Ростиславича Черного (? 1298) и сынов его - Константина и Давида. Все они дотоле покоились вместе поверх земли в склепе под церковию Спасского монастыря в Ярославле. Игумен и священники ярославских церквей по взаимном совещании решили было положить мощи князей с честию в землю на том же месте и дали знать о своем намерении старейшине города князю Александру ярославскому. Князь изъявил свое согласие и хотел устроить каменную гробницу, покрыть ее дорогим покровом и поставить у гробницы свечи. Но когда собрались священники, иноки, миряне и князь и подняли мощи, от них тут же совершилось несколько чудес, которые поразили всех. Велели звонить в колокола, стеклось множество народа, начали поклоняться мощам и лобызать их и уже не опустили их в землю, а оставили в прежнем гробе на поклонение и лобызание всем. Возвестили о случившемся епархиальному владыке Трифону Ростовскому, но он не поверил. А между тем чудеса продолжали совершаться более и более, и, слыша о них, Трифон нашелся наконец вынужденным послать в 1467 г. ростовского протоиерея Константина для обследования дела. Протоиерей также был одержим неверием и с дерзостию приступил к освидетельствованию мощей, но был поражен невидимою силою, повержен на землю и онемел. Архиепископ Трифон, как только получил весть об этом, содрогнулся всем телом и впал в расслабление, оставил свою кафедру и поселился в келье Спасского монастыря в Ярославле, чтобы у мощей святых угодников оплакивать свое неверие в них до конца своей жизни. Такие события, особенно касавшиеся непосредственно Ростовского владыки, не могли остаться неизвестными митрополиту и великому князю и не огласиться далеко. И вот сам великий князь Иван Васильевич и митрополит Филипп (? 1473) поручили написать житие святого князя ярославского Феодора и чад его иеромонаху Спасского ярославского монастыря Антонию, а в сборнике Кирилло-Белозерского монастыря 1476-1482 гг. находим уже тропари и кондаки как на успение князя Феодора, так и на перенесение мощей его и чад сентября 19-го, из чего можем заключать, что в то время по воле великого князя и митрополита установлено и празднование в честь новоявленных чудотворцев не только в Ярославле, но и в Москве и по всей России. По рукописям XV в. и начала XVI в. встречается под 19-м числом сентября и служба этим чудотворцам. Преподобный Кирилл Белозерский скончался в 1427 г., а в 1448 г. митрополит Иона уже упоминает Кирилла в числе чудотворцев русских наравне с преподобным Сергием и другими.
      Чрез несколько лет преемник Ионы митрополит Феодосий и великий князь Василий Васильевич (? 1462) посылали известного серба Пахомия в Белозерскую обитель, чтобы он собрал там сведения о преподобном Кирилле и написал житие его. В 1471 г. митрополит Филипп в своем послании к великому князю призывал на него молитвы святых преподобных чудотворцев Сергия, Варлаама и Кирилла, а в 1480 г. митрополит Геронтий и целый Собор русских святителей также призывали на великого князя святые молитвы, между прочим, и преподобного Кирилла. Все это заставляет предположить, что преподобный Кирилл причтен к лику святых и в честь его установлен праздник (9 июня) в начале 2-й половины XV в. и, всего вероятнее, при митрополите Феодосии, когда написано и житие преподобного. Служба преподобному известна под 9-м числом июня по рукописям XV и начала XVI в. Преподобный Димитрий Прилуцкий скончался в 1391 г., но вскоре от мощей его начали совершаться чудеса, и некоторые - во дни общественных бедствий: одно во время моровой язвы (1409), когда многие жители Вологды получали исцеление при гробе преподобного; другое - при нападении вятчан на Вологду и Прилуцкий монастырь (1417), когда один неприятельский воин, дерзнувши обдирать гроб преподобного, внезапно пал мертвым, что и заставило вятских вождей поспешно удалиться от Вологды и отпустить пленных; третье - при нападении князя Димитрия Шемяки на Вологду (1450), когда помощию преподобного Димитрия - о чем было тогда видение жители Вологды отразили своего врага, который был вместе и заклятым врагом великого князя московского Василия Васильевича. Известия о всех этих чудесах, особенно о последнем, не могли не дойти до слуха великого князя и митрополита и не возбудить в них веры в сильное ходатайство преподобного Димитрия пред престолом Божиим о благе России. И очень вероятно, что вскоре после 1450 г., то есть после отражения Шемяки от Вологды, установлено было церковное празднование Димитрию (11 февраля) по всей России, так как в это же время написано и житие Димитрия одним из преемников его по управлению обителию, игуменом Макарием, который при описании чудес его представляется самовидцем некоторых из них, и ряд этих чудес окончил именно чудом, совершившимся при отражении Шемяки от Вологды. По церковным книгам во 2-й половине XV в. и в первой XVI в. преподобный Димитрий Прилуцкий встречается уже в числе святых, и служба ему под 11-м числом февраля известна по рукописям того же времени.
      Надобно, однако ж, заметить, что внесение русских святых в церковные книги и месяцесловы не было подчинено какому-либо правилу; что в книгах, писанных в одном и том же веке, например XIV, XV, находим имена не одних и тех же святых, но и различных, и в одних книгах меньше, в других больше; что в этих книгах наряду со святыми, чтившимися во всей Русской Церкви, помещались без всякого различия и святые, чтившиеся только местно, и иногда не помещались некоторые святые первого рода, между тем как помещались святые местные, и что число русских святых в церковных книгах и месяцесловах, особенно со 2-й половины XV в., постепенно возрастало, а в некоторых книгах 1-й половины XVI возросло до того, что упоминаются уже почти все даже из тех святых, которым установлены праздники лишь впоследствии, при митрополите Макарии и позднее. Эта-то беспорядочность и произвол, вероятно, и послужили для Макария одним из главных побуждений созвать Соборы 1547 и 1549 гг., чтобы соборне обсудить и определить, каким святым следует праздновать по всей ли России или только местно.
      Автор упомянутого нами выше сказания о русских святых, перечислив тех из них, которым Церковь наша праздновала повсеместно еще до митрополита Макария, представляет перечень и новопрославленных чудотворцев, которым она установила праздновать уже при Макарии на Соборах 1547-1549 гг., составляющих по единству их предмета и по внутренней связи их между собою как бы один Собор, причем подразделяет этих чудотворцев на пять классов. К первому классу отнесены святители: митрополит Иона, архиепископы Новгородские Иоанн, Никита, Нифонт, Евфимий и Иона, епископы - Стефан Пермский, Арсений Тверской, Иаков Ростовский и Сербский архиепископ Арсений. Ко второму - праведные: князь Александр Невский, князь Всеволод Псковский, князь Петр и княгиня Феврония Муромские, князь Константин и чада его Михаил и Феодор Муромские и Михаил Клопский. К третьему - мученики: великий князь Михаил Тверской, Иоанн Сочавский, пострадавший в Белеграде, и Антоний, Иоанн и Евстафий, пострадавшие в Литве. К четвертому преподобные: Пафнутий Боровский, Никон Радонежский, ученик Сергиев, Савва Сторожевский, Макарий Колязинский, Дионисий Глушицкий, Павел Комельский, Савватий и Зосима Соловецкие, Александр Свирский, Евфимий Суздальский, Авраамий Смоленский, Савва Вышерский, Евфросин Псковский, Ефрем Перекомский и Григорий Пельшемский. К пятому - юродивые Христа ради: Максим Московский, Иоанн и Прокопий Устюжские. Каким из этих святых установлено праздновать, в частности, на Соборе 1547 г., мы уже знаем из официального документа окружной грамоты митрополита Макария, равно как знаем и то, что двенадцати из них установлено праздновать повсюду в Русской Церкви, а девяти - только местно. Теперь, имея в виду представленный перечень святых, легко можем указать в нем и тех чудотворцев, в честь которых установил праздники Собор 1549 г.: это святители - Никита, Нифонт, Евфимий и Иона Новгородские, Стефан Пермский, Иаков Ростовский и Арсений Сербский; праведный Всеволод Псковский; мученики - Михаил Тверской, Иоанн Сочавский и Антоний, Иоанн и Евстафий Литовские; преподобные - Савва Сторожевский, Евфимий Суздальский, Авраамий Смоленский, Савва Вышерский, Евфросин Псковский, Ефрем Перекомский и Григорий Пельшемский. Не станем повторять, как собирались по предложению самого государя епархиальными владыками предварительные сведения и документы о всех новопрославленных теперь чудотворцах и в чем состояло соборное их свидетельствование, но заметим, что если некоторым святым на Соборе 1547 г. установлено праздновать только местно (сделано ли то же и на Соборе 1549 г. - не знаем), то это не значит, будто они прежде местно не чествовались, а значит только, что Собор по рассмотрении представленных ему документов утвердил те местные праздники, которые совершались в честь некоторых чудотворцев и прежде, но лишь с разрешения местных архиереев или даже помимо всякого распоряжения епархиальной власти. Следует также заметить, что праздник трем Литовским, или Виленским, мученикам, установленный еще митрополитом Алексием по сношению с самим патриархом, был, верно, только праздником местным, иначе не нужно, да и незаконно, было бы теперь установлять его вновь для всей Церкви.
      Многим русским чудотворцам установили праздники Соборы 1547-1549 гг., но далеко еще не всем. Это могло зависеть или от того, что о некоторых святых епархиальные архиереи не успели представить на последний Собор необходимых сведений, как требовалось, или от того, что некоторые представленные сведения и документы признаны были почему-либо неудовлетворительными. Как бы то, впрочем, ни было, но установление новых праздников в честь русских святых продолжалось и в последующее время, хотя уже не в таком размере. Еще вскоре после Собора 1547 г. игумен Ферапонтова Белозерского монастыря представил митрополиту Макарию житие преподобного Ферапонта, основателя этой обители, и Мартиниана, его преемника, и по воле митрополита на новом Соборе были прочитаны "книги тыя, жития святых и чудеса" и положено праздновать Ферапонту и Мартиниану. А как имен их нет в известном перечне святых, канонизованных Собором 1549 г., то, если не предположить случайного пропуска в перечне, здесь придется разуметь какой-либо из последующих Соборов, ближайших по времени. В 1554 г. обретены мощи преподобного Саввы Крыпецкого, "и Собор определил праздновать память его, а по просьбе братии Крыпецкого монастыря написаны житие новопрославленного чудотворца и канон ему. В 1560 г. по поручению митрополита Макария Пермский епископ Иоасаф и махрицкий игумен Варлаам собирали сведения в Авнежском монастыре о чудесах Авнежских подвижников преподобных Григория и Кассиана, и на основании этих сведений Собор определил праздновать Григорию и Кассиану и поручил чрез митрополита Макария составить житие их. Вскоре затем тот же махрицкий игумен Варлаам явился к царю и митрополиту Макарию с сказанием о чудесах основателя обители преподобного Стефана Махрицкого, а царь и митрополит поручили написать житие преподобного, "да на память его прочитается", чем уже предполагается установление и празднования этой памяти. В 1578 г. игумен Сийского монастыря Питирим представил царю житие преподобного Антония Сийского, митрополит Антонии вместе с Собором уложил праздновать этому чудотворцу, а царевич Иван, сын Грозного, с благословения митрополита написал в следующем году новое житие преподобного Антония с похвальным Словом и службою ему. В 1579 г. по повелению царя и благословению митрополита Антония и Собора всех русских иерархов узаконено праздновать и петь "в обители Пречистые Богородицы начальнику св. обители сея" преподобному Иосифу Волоколамскому, "доколе и монастырь Пречистые стоит". Были ли учреждены у нас до конца настоящего периода и другие такие же праздники, прямых свидетельств не знаем, но в церковных книгах наших XVI и даже XV в. встречаем имена, службы, жития еще нескольких русских святых, которых память, как следует заключать, чтилась тогда, по крайней мере, местно если не с утверждения высшей церковной власти, то с разрешения епархиальных владык или даже только в силу укоренившегося обычая. Таковы, например, архиепископ Феодор Ростовский, царевич Ордынский Петр, чудотворец Ростовский, княжна Евфросиния Суздальская, князья Василий и Константин Ярославские, епископ Питирим Пермский, преподобные - Ефрем Новоторжский, Евфросиния Полоцкая, Александр Ошевенский и Александр Куштский, праведные Иаков Боровицкий, Меркурий Смоленский, юродивые Христа ради - Василий Московский, Исидор Ростовский и др. В частности, известно, что мощи святого Иакова Боровицкого были свидетельствованы в 1572 г. по поручению Новгородского архиепископа Леонида особою комиссиею, которая и донесла о множестве совершавшихся от них чудес, что преподобной Евфросинии Суздальской действительно установлено было местное празднование во 2-й половине XVI в., а царевича Петра и Исидора Ростовских упоминает сам царь Иван Васильевич в числе великих чудотворцев русских, приписывая молитвам их совершившееся тогда (1563) покорение Полоцка.
      Кроме множества праздников в честь новопрославленных чудотворцев русских, установлено тогда несколько праздников в честь святых икон и в память отечественных событий. По случаю перенесения двух икон Всемилостивого Спаса и Богородицы из Владимира в Москву и из Москвы во Владимир по обновлении этих икон (1518-1519) положено было праздновать в Москве ежегодно 15 сентября и совершать крестный ход в церковь Сретения Богородицы, тогда же построенную, а по случаю перенесения двух икон преподобной Параскевы и великомученицы Параскевы, именуемой Пятницею, из Ржевы в Москву и обратно (1531) положено было ежегодно праздновать в Москве 29 ноября и совершать крестный ход в церковь Пятницкую, тогда же построенную. В память принесения в Москву из Ржевы чудотворных икон Богородицы и Честного Креста (1540) установлен праздник 11 июля с крестным ходом "ко Пречистой, нарицаемой Ржевской", то есть в церковь, поставленную тогда на месте сретения этих икон.