), снова утвердили: "Да имеет престол Константинопольский равные преимущества с престолом древнего Рима, и, якоже сей, да возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по нем" (правило 36). Папы ни за что не соглашались принять эти правила, потому что в них от лица Церкви Вселенской ясно выражались две горестные для пап истины: первая, что преимущества Римского епископа отнюдь не суть следствия его мнимого преемства от апостола Петра, мнимого князя апостолов, а дарованы этому епископу отцами и собственно ради царствующего града; вторая, что по той же самой причине равные преимущества даруются и Константинопольскому епископу и, следовательно, папа не есть глава Церкви. Известно также, что в VI в., имея в виду еще сильнее противустать римскому преобладанию, заметно уже начинавшему обнаруживаться в Церкви, Восточные Соборы и императоры предоставили Константинопольскому патриарху право называться титлом Вселенского (??????????т?) на Востоке, как на Западе назывался уже папа 381; тем более не могли Римские епископы признать за Цареградским этого нового права, которым совершенно ниспровергалась мысль об их главенстве, и всеми средствами старались вынудить Константинопольских патриархов отказаться от опасного для пап титла 382. Что же, пользовались ли Цареградские патриархи - Николай Хрисоверг, Сисиний и другие до Михаила Керуллария - теми преимуществами, какие предоставлены были их кафедре Соборами и благочестивыми императорами?
      Пользовались, несомненно, точно так же, как пользовался этими преимуществами Фотий, как пользовались ими предшественники и все преемники Фотия, потому что на Востоке постоянно были принимаемы и соблюдаемы правила Вселенских Соборов, которыми предоставлено Константинопольскому престолу равночестие с Римским, и сам папа Лев IX в письме своем к патриарху Михаилу Керулларию (1049), укоряя Цареградских патриархов в гордости и властолюбии, засвидетельствовал, что начиная с Иоанна Постника даже доныне все преемники его не страшились и называться, и подписываться патриархами Вселенскими 383. Если же Николай Хрисоверг, Сисиний, Сергий, как и другие Цареградские первосвятители вопреки всем настояниям и прещениям со стороны Римского епископа усвояли себе равночестие с ним и именовали себя вселенскими, то, очевидно, они не подчинялись папе, не признавали его главою Церкви и верховным владыкою. В частности, о патриархе Николае Хрисоверге известно, что во дни его при императорах Василии и Константине был в Константинополе Собор, на котором окончательно прекращены волнения, продолжавшиеся в восточном клире целые девяносто лет по случаю четвертого брака императора Льва Мудрого. По окончании этого Собора отцы воскликнули между прочим: "Многая лета Николаю, Святейшему и Вселенскому патриарху"; далее: "Вечная память Игнатию, Фотию, Стефану, Антонию... патриархам православным..." 384. Значит, во дни Николая Хрисоверга на Востоке не только не признавали папу главою Церкви и не подчинялись ему, но явно отвергали все Соборы и определения папские, бывшие на Фотия, торжественно выражали свое единомыслие с Фотием как православным и, следовательно, разделяли мысли его против всех западных нововведений, какие осудил он. Преемник Николая Хрисоверга Сисиний (996 - 999) составил в 1001 г. соборное определение о беззаконных браках, и это определение начинается словами: "Сисиний, Божиею милостию, архиепископ Константинополя - нового Рима и Вселенский патриарх" 385. А кроме того, с именем Сисиния найдено известное Окружное послание Фотиево ко всем Восточным первосвятителям, которое, вероятно, этот патриарх нашел нужным снова огласить в предохранение православных от нововведений западных 386. Преемник Сисиния Сергий (999 - 1019), сродник Фотиев, пошел еще далее. Он писал к папе, убеждал его оставить нововведения, и особенно незаконное прибавление к Символу, и когда папа не согласился, то созвал в Константинополе Собор, на котором подтвердил все осуждения Фотия на латинян и самое имя папы исключил из церковных диптихов 387. Преемник Сергия Евстафий (1019 - 1025) с согласия императора Василия посылал в Рим послов и просил папу, чтобы он признал Константинопольского патриарха Вселенским на Востоке, т.е. просил, чтобы папа торжественно признался, что он не есть глава Церкви, а что есть и другой равночестньш ему святитель: папа, разумеется, на это не согласился, как не соглашались и все его предшественники 388. Наконец, от патриарха Алексия (1025 - 1043) преемника Евстафиева и предшественника Михаила Керуллария сохранилось несколько соборных определений. Одно из них начинается словами: "Алексий, Божиею милостию архиепископ Константинополя - нового Рима и Вселенский патриарх". В другом его называет Вселенским составитель соборного деяния 389.
      Итак, в чем же состояло общение и единомыслие с папою тех Цареградских патриархов, при которых окончательно насаждена в России святая вера? В доказательство этого указывают только на два обстоятельства: на свидетельство Антиохийского патриарха Петра в письме к патриарху Михаилу Керулларию от 1054 г., что он, Петр, за сорок пять лет пред тем сам был в Константинополе во дни патриарха Сергия и слышал, как имя папы возносилось на литургии вместе с именами прочих патриархов, а во-вторых - на упомянутое выше посольство Константинопольского патриарха Евстафия к папе с просьбою о титле Вселенского 390. Но свидетельство Петра Антиохийского гласит только, что около 1009 г. имя папы находилось в константинопольских диптихах при патриархе Сергии, а отнюдь не отвергает, что оно исключено Сергием из этих диптихов впоследствии, да и сам Петр далее говорит: "А каким образом и почему имя папы изглаждено, не знаю" 391. Посольство же Евстафия к папе, как мы уже заметили, имело в основании своем мысль, весьма неблагоприятную папству, и, хотя папа не согласился на желание патриарха, вот мы видим, что и преемник Евстафия, подобно всем своим предшественникам, назывался Вселенским. Вообще, если Константинопольские патриархи по временам сносились еще с папою и даже имя его иногда дозволяли возносить на литургии с именами прочих патриархов, несмотря на то, что не признавали его главою Церкви, не подчинялись ему и осуждали все западные нововведения, обличенные Фотием, это показывает только, что внешнее общение Цареградских святителей с Римским по временам еще возобновлялось даже после Фотия, хотя внутреннего единения и единомыслия в делах веры и Церкви уже не существовало. Каким же образом патриархи Цареградские - Николай Хрисоверг, Сисиний, Сергий и другие могли обратить русских в римскую веру?
      Сознавая, вероятно, слабость этого своего доказательства, самого, однако ж, главного, некоторые ревнители папства старались утверждать, будто русские обращены при Владимире к вере не греческими проповедниками, присланными из Константинополя, а римскими, посланными от папы, именно епископом Бруно и архиепископом Вонифатием.
      О Бруно вот что говорит один из таких ревнителей: "Святой Бруно епископ, получив в 985 г. благословение папы Иоанна XIV, отправился чрез Польшу, где с великою почестию был принят Болеславом, на проповедь Евангелия пруссам, но, не видя там успеха, пошел в Русь, где апостольски трудился около двадцати лет и наконец был русскими умерщвлен с осьмнадцатью своими сотрудниками 6 календ. Март. 1008 года. О том пишут Дитмар, Мариан..." 392. Здесь совершенное искажение истины, и притом намеренное, потому что защитник папства ссылается на Дитмара, который действительно оставил о Бруно достоверные сведения как его родственник, сверстник, даже совоспитанник, и который, однако ж, свидетельствует совсем другое. Дитмар пишет, во-первых, что Бруно отправился к папе за благословением уже по смерти императора Оттона III (1002) в царствование Генриха II (1002 1024), следовательно не в 985 г., а после 1002 г., и потому, если бы и прямо пошел из Рима на проповедь в Россию, никак не мог бы проповедовать в ней около двадцати лет, скончавшись в 1008 г. 393 Затем Дитмар повествует, что Бруно, возведенный по повелению папы в сан епископа и предавшись строгой жизни, пришел в Польшу к королю Болеславу и, будучи щедро одарен от него, роздал все это на церкви, нищим и сродникам, а сам отправился на проповедь Евангелия в Пруссию, но, не видя здесь никакого успеха, решился проповедовать в стране, сопредельной Пруссии и России, т. е. находившейся между ними, где вскоре и умерщвлен жителями вместе со своими 18 сотрудниками 394. Из письма самого Бруно к императору Генриху II видно, что он начал свой подвиг с Венгрии, пробыл там год, но понапрасну. Из Венгрии предположил идти к печенегам и пошел к ним (в 1006 г.) чрез землю Русскую, тогда уже просвещенную светом Евангелия. Государь русский (Владимир) удержал его на месяц, уговаривая отложить намерение как очень опасное и бесполезное. Но Бруно настоял на своем, отправился к печенегам, пробыл у них пять месяцев, обратил к святой вере около тридцати человек, утвердил с печенегами мир от имени русского князя и по возвращении в Россию уговорил Владимира послать к ним заложником будто бы своего сына и вместе одного из латинян, рукоположенного во епископа. Затем Бруно отправился в Польшу, откуда и писал настоящее письмо, собираясь идти к пруссам. Во всем этом письме нет ни слова, чтобы Бруно проповедовал русским или чтобы он убеждал Владимира подчиниться папе 395.
      О Вонифатии, которого Церковь Римская доселе величает русским апостолом (в своих месяцесловах и житиях святых), тот же ревнитель папства говорит: "Чрез год после Бруно (т.е. в 986 г.) Вонифатии, получив благословение папы Иоанна XV, отправился на проповедь тому же народу русскому. Смело возвещая Христа не только простому народу, но и царю Владимиру, услышал он от последнего такие слова: "Хочешь ли, чтобы я верил твоему учению? Я повелю возжечь пламя, сквозь которое ты должен пройти. Если огонь произведет на тебя свое действие, я совсем сожгу тебя; если же ты выйдешь цел и невредим, я сделаю все, чего ты пожелаешь". Вонифатий согласился и в полном епископском облачении пошел в огонь, в котором не потерял ни одного волоса на голове, не повредил нисколько риз своих. Увидев это, царь упал к его ногам и со всем своим семейством уверовал и крестился в 990 г. Так как большая часть подданных Владимира были христиане греческих обрядов, потомки обращенных еще Мефодием, Кириллом и Ольгою, то и сам Владимир принял обряды греческие, тем более что ему угодно было иметь женою сестру кесарей константинопольских. Святой Вонифатий охотно дозволил это... По просьбе послов Владимира, когда к нему отправлена была в супружество Анна, или Елена, дочь императора Романа, вместе с нею прибыл и епископ Михаил, которому Владимир поручил основанную им Киевскую митрополию. Между тем царь помышлял уже передать царство своему сыну и поселиться при святом Вонифатии, но прежде хотел обратить к святой вере своих братьев и народ. Когда один из его братьев не соглашался принять веру Христову, то в отсутствие святого Вонифатия был умерщвлен. Третий брат, желая отметить за смерть убитого, приказал схватить святого Вонифатия и обезглавить... Это случилось в 1008 году" 396.
      Но и в этом рассказе, как в предыдущем, почти одно, и притом намеренное искажение истины: составитель рассказа ссылается на Петра Дамиани, жившего в XI в. и описавшего вкоротке деяния Вонифатия в житии Ромуальда. А Дамиани свидетельствует: а) что Вонифатий еще до поступления в монашество довольно времени находился при дворе императора Оттона III (983 - 1002) как его родственник и самый любимый человек 397, что потом, сделавшись монахом, он долгое время упражнялся в пустынных подвигах, прежде нежели отправился к папе за благословением 398, и что выступил на проповедь славянам-язычникам уже по смерти Адальберта, другого бывшего у них проповедника и убитого ими в 997 г. 399 Следовательно, Вонифатий не мог явиться на проповедь русским в 986 г., не мог крестить царя русского в 990 г. Дамиани б) вовсе не называет русского царя, которого будто бы посредством чуда обратил Вонифатий, Владимиром или как-нибудь по имени, и издатели сочинения Дамиани в XVII в., сами римские монахи, нарочито заметили, что это не мог быть Владимир, крестившийся гораздо прежде, а был царь или князь, вероятно, какого-либо другого скифского или русского народа 400. Дамиани в) не говорит, чтобы большая часть подданных русского царя, обращенного Вонифатием, была уже крещена прежде и держалась греческих обрядов, чтобы этот царь по обращении своем пожелал иметь супругою сестру греческих кесарей, и что будто бы потому Вонифатий позволил царю принять греческие обряды и митрополита Михаила из Константинополя; это, очевидно, позаимствовано большею частию из жития нашего равноапостола с целию привязать к нему рассказ Дамиани о Вонифатии. Наконец, г) рассматривая повествование Вонифатия о желании обращенного им русского царя уступить престол сыну, о двух братьях этого царя, не хотевших креститься, из которых один потому был сам убит, а другой умертвил Вонифатия, не находим ничего подобного в истории нашего равноапостола. Какого же, спрашивается, царя руссов мог обратить Вонифатий после 997 г.? Какого бы ни обратил, только не нашего святого Владимира или другого какого-либо царя в нашей собственно России, потому что у нас тогда во всей земле Русской не было царя, кроме Владимира и детей его, получивших крещение еще при нем в Киеве. Следовательно, Вонифатий несправедливо называется русским апостолом. По всей вероятности, он обратил, если только обратил, какого-либо князя или начальника ругийцев, обитавших по Балтийскому взморью в стране, которая называлась нередко Русью (Russia) 401, потому что вступил на проповедь славянам, по словам Дамиани, в ту самую страну, где прежде проповедовал и был умерщвлен Адальберт 402. А последний проповедовал и умерщвлен, несомненно, в стране между реками Эльбою, Эйдером и Пеною к западу от Одера, там, где обитали славяне-ругийцы 403. Вообще, известия о двух мнимых апостолах русских - Бруно и Вонифатий так сбивчивы и неопределенны, что некоторые римские писатели считают оба эти лица за одно и повествуют, что Бруно, иначе называвшийся Вонифатием, только касался пределов России, где и умерщвлен, отнюдь не утверждая, чтобы он насадил у нас святую веру 404.
      Как на последнее доказательство мысли, будто русские во дни святых Владимира и Ярослава держались римского вероисповедания, указывают на родственные союзы наших князей с государями этого исповедания. Так, за Святополком, сыном Владимира, находилась в замужестве дочь польского короля Болеслава I, имевшая при себе Кольбергского епископа Рейнберна, который якобы окончательно насадил святую веру в России 405; за Ярославом - дочь норвежского короля Олофа, по имени Ингигерда, причтенная впоследствии Русскою Церковию к лику святых; сестра Ярослава - Мария выдана была за польского короля Казимира (в 1043 г.); одна из дочерей Ярослава, Анастасия, - за венгерского короля Андрея 1 (1046 - 1060); другая, Елисавета, - за норвежского короля Гаральда IV (в 1045 г.); третья, Анна, - за короля французского Генриха I (1031 - 1061) 406.
      Но надобно заметить вообще, что брачные союзы сами по себе не могут еще служить свидетельством о единстве вероисповедания брачующихся лиц, если при том не будет известно, что ни одно из этих лиц не было обязано переменить своей веры пред вступлением в брак или что оба они не заключили между собою условия оставаться каждому при своем прежнем исповедании. Итак, известно ли, чтобы не случалось ни того, ни другого при заключении родственных союзов великим князем Владимиром и Ярославом с иностранными государями? Напротив, достоверно известно, по крайней мере, о сестре Ярослава Марии, вышедшей за польского короля Казимира, что она должна была по настояниям римского духовенства переменить свою веру на латинскую, даже вторично крещена в Кракове и при крещении получила новое имя Ддоброгневы 407, до такой степени, значит, само римское духовенство считало уже различным вероисповедание греков и русских от своего западного! Если же это несомненно, то, по всей вероятности, и три дочери Ярослава, вышедшие за государей римского исповедания, должны были переменить свою веру, ибо нет основания думать, чтобы для них римское духовенство отступало от своего правила, и, в частности, письмо папы Николая II (в 1059 г.) к Анне, королеве французской, похваляющего ее за набожность и усердие к Церкви, явно предполагает, что эта наша княжна держалась тогда латинского закона 408. С другой стороны, необходимо допустить, что если дочь норвежского короля Ингигерда, вышедшая за Ярослава, была прежде римского исповедания и если по понятию самих латинян это исповедание столько уже отличалось от православного, принятого нами с Востока, то и она при своем вступлении в брак переменила свою веру, ибо, по современному свидетельству митрополита Илариона, Ингигерда вместе с супругом и всеми детьми содержала у нас правоверие, преданное святым Владимиром и называлась уже новым именем Ирины, которое, может быть, получила вместе с тем, как приняла православие 409. Наконец, дочь польского короля Болеслава, бывшая за нашим князем Святополком, оставалась, вероятно по договору, при своем римском исповедании, иначе, если бы она приняла православие или прежде держалась того самого исповедания, которое господствовало в Киеве, зачем бы ей брать с собою и постоянно содержать при себе римско-католического епископа Рейнберна, когда в России были уже и свои епископы и пресвитеры? Что же касается, в частности, до мысли, будто бы Рейнберн окончательно утвердил у нас латинскую веру, то мысль эта ни на чем не основывается. Обыкновенно ссылаются для подтверждения ее на слова Дитмара, но Дитмар говорит в них только, что Рейнберн, когда посажен был по повелению великого князя Владимира в темницу вместе с Святополком и его супругою, то "втайне, ревнуя о славе Божией, совершил то, чего не мог совершить открыто" 410. О чем здесь речь - неизвестно. Не обратил ли Рейнберн в темнице к римской вере Святополка, с ним находившегося? Только выводить из представленных слов Дитмара, якобы Рейнберн, сидя в темнице, распространил в России христианство, ни с чем несообразно.
      Чтобы еще яснее видеть несправедливость позднейших ревнителей папства, утверждающих, будто русские при Владимире крестились в римскую веру, послушаем, что говорят об этом предмете наши отечественные летописи и что говорят даже сами римские, более древние, писатели.
      В древнейшей нашей летописи, которая подробно излагает все обстоятельства обращения и крещения нашего князя пастырями греческими, встречаем следующие три, особенно замечательные для нашей цели, известия. Когда ко Владимиру, еще язычнику, начали приходить проповедники разных вер, то в числе других пришли и немцы, "послании от папежа". Владимир, выслушав в чем сущность их проповеди, отвечал: "Идете опять, яко отци наши сего не прияли суть". Когда вскоре прибыл проповедник греческий, то он, между прочим, сказал нашему князю: "Слышахом, яко приходиша от Рима поучить вас к вере своей, ихъже вера малом с нами разъвращена: служат бо опресноки, рекше оплатки, ихъже Бог не преда". Когда, наконец, крестившие Владимира греческие пастыри преподавали ему вслед за крещением подробное наставление в православной вере, то, между прочим, заповедали: "Не преимай же ученья от латын, ихъже ученье развращено" и, исчислив разные нововведения латынян, присовокупили: "Ихъже блюдися ученья... Бог да сохранит тя от сего" 411. Что же из всего этого следует (а не забудем, что это передает нам писатель XI в., имевший полную возможность знать описываемое им событие)? Следует, а) что Владимир, получивший первые понятия о христианстве еще в детстве от бабки своей Ольги, крестившейся в Константинополе, был уже предубежден против латинского исповедания прежде, нежели сделался христианином, и б) что греческие пастыри, крестившие Владимира, не только не находились в единомыслии с папою, не могли крестить нашего князя в римскую веру, но нарочито заповедали ему не принимать учения латынян, блюстися от него как от учения развращенного. Имел ли, однако ж, потом Владимир какие-либо сношения с Римским первосвященником? Имел, по крайней мере по свидетельству поздних наших летописей. Так, когда Владимир находился еще в Херсоне по крещении своем, к нему приходили, между прочим, послы от папы с мощами святых 412, но о предмете и следствиях этого посольства ничего не известно. В 991 г. снова приходили от папы послы ко Владимиру и он принял их с любовию и честию и даже отправил своего посла в Рим, но, услышав об этом, патриарх Константинопольский писал к нашему князю и митрополиту Михаилу послание, в котором убеждал их не сноситься с папою, не приобщаться зловерию латынян, несмотря на все их коварное льщение, и напоминал, что вера римская не добра, потому что "они зло исповедуют о Духе Святом, постят субботы, хлеб пресный, а не квасный освящают, папу без греха быть верят" и проч. 413 В 1000 г. еще раз приходили послы от папы в Киев вместе с послами от королей чешского и венгерского, но с какою целию - неизвестно 414. Наконец, летописи наши упоминают, что в 1001 г., когда Владимир отправил своих гостей и послов в разные страны соглядати обычаев их, то, между прочим, отправлены были послы и в Рим, но это посольство не имело религиозной цели 415.
      Из западных писателей довольно привести свидетельства:
      1. Монаха Адемара, как современника Владимирова, который говорит, что "чрез несколько дней (вслед за проповедниками римскими) пришел в Россию греческий епископ, обратил всю средину страны и ввел там обычай греков..." 416
      2. Самого папы Иннокентия III, который в 1207 г. писал ко всему русскому духовенству и мирянам: "Хотя вы доселе были удалены от сосцов вашей матери, как дети чуждые, но мы по врученной нам, недостойным, от Бога пастырской обязанности просвещать народ свой и движимые отеческими чувствами, не можем не заботиться о том, чтобы здравыми увещаниями и учениями соделать вас как члены, сообразными вашей главе, чтобы Ефрем обратился к Иуде и Самария - к Иерусалиму..." 417
      3. Польских летописцев и историков, которые, как соседи русским, могли получить о России более достоверные сведения. Все эти писатели совершенно согласно с русскими летописями излагают обстоятельство крещения нашего князя и народа, говорят с большею или меньшею подробностию о проповедниках разных вер, приходивших к Владимиру, о послах его для испытания вер на месте, о совещаниях его по возвращении послов и заключают, что Владимир принял веру из Греции. Вот, например, слова а) Длугоша: "Таким образом Владимир склонился на мнение придворных и принял крещение по обряду греческому" 418; б) Кромера: "Итак, с того времени Русь упорно держится обрядов греческих" 419; в) Стрыйковского: "Итак, с того времени, т. е. с 6497 года от сотворения мира, по счислению всех русских и греческих летописей, а от Христа с 989-го, что составит в нынешнем 1579 году, когда это пишется, 599 лет, все русские народы Белой и Чермной, восточной, северной и южной России пребывают твердо и непоколебимо в вере христианской по обрядам и обычаям греческим, в верховной зависимости от патриарха Константинопольского" 420; г) Бельского: "Владимир был склоняем татарами к принятию их веры, но не хотел склониться; также и жидовской не хотел принять, и латинской также не захотел, а принял греческую" 421; д) Сарницкого: "По отправлении послов для узнания, какая вера в мире основывается на самых лучших началах, он (Владимир) принял учение христианское и обряды и обычаи Церкви Константинопольской, в каковом исповедании и доселе русский народ стоит твердо" 422.
      4. Путешественников или послов, приходивших из других стран в Россию и имевших возможность собрать сведения об ней на месте. Например, Герберштейн, описывая совершенно сходно с нашими летописями весь ход обращения русского народа, выражается, что Владимир "предпочел всем другим верам веру христианскую по обряду греческому и избрал ее", и что "Русь как начала, так и до сего дня пребывает в вере христианской по обряду греческому" 423. Павел Иовий писал: "Христианскую веру русские приняли в то время, когда греческое духовенство, не очень постоянное в своих мнениях, начало отделяться от латинской Церкви, оттого они с непоколебимою твердостию сохраняют и поныне учение и обряды, принятые ими от греческих наставников" 424. Гваньини говорит: "Все русские, после того как приняли однажды веру христианскую греческого исповедания... до сего дня единодушно и крепко держатся ее. Хотя некоторые бояре русские, подвластные польскому королю, следуют учению лютеранскому и Цвинглиеву, но весь народ и большая часть вельмож и дворян твердо содержат веру, издревле принятую по закону греческому. Таким же образом и все области России, называемой Белою и подвластной князю московскому, крепко и единодушно стоят в вере, принятой от греков" 425. Не приводим других писателей, повторяющих то же самое, хотя мы и могли бы продолжить число их 426.
      Вспомним, наконец, что кроме всех этих словесных свидетельств разных писателей о крещении русских при Владимире в веру православную - греческую, а не римскую, у нас сохранилось еще, так сказать, вещественное свидетельство о том, современное событию: послание второго нашего митрополита Леонтия к латынам об опресноках.
      ПРИЛОЖЕНИЯ К ПЕРВОМУ ОТДЕЛУ
      1
      ПОХВАЛА РАВНОАПОСТОЛЬНОМУ КНЯЗЮ ВЛАДИМИРУ И ЖИТИЕ ЕГО, СОЧИНЕНИЕ МНИХА ИАКОВА
      (К прим.4)
      I
      Месяца июля в 15 день. Память и похвала князю рускому Володимеру, како крестися Володимерь, и дети своя крести и всю землю Рускую от коньца и до коньца, и како крестися баба Володимерова Олга преже Володимера. Списано Ииаковом мнихом. Господи, благослови, отче. 427
      Паул, святый апостол, церковный учитель и светило всего мира, посылая к Тимофию писание, глаголаше: Чадо, Тимофию, еже слыша от мене многы послухы, то же предажь и верным человеком, иже довольно будуть и ины научити 428. И блаженный апостол Лука евангелист глаголеть, к Феофилу писаше, глаголя: Понеже мнози начашя повести деяти о известных вещех, бывших в нас, изволися и мне, ходившю исперва и по всех писати тебе, державный Феофиле, да разумееши о нихже начя (начат) Иисус творити же и учити 429. К тому Феофилу написа Деяния апостольска и Евангелие святый апостол Лука. Потом многих святых писати начяша житиа и мучения. Такоже и аз, худый мних Ииаков, слышав от многих о благовернем князе Володимери всея Рускыа земля, о сыну Святославле, и мало събрав от многых я (от многиа) добродетели его написах, и о сыну его, реку же святую и славную мученика Бориса и Глеба, - како просвети благодать Божиа сердце князю рускому Володимеру, сыну Святославлю и внуку Игореву, и възлюбивый (възлюби и) человеколюбивый Бог, хотяй спасти всякаго человека и в разум истинный прийти, и вжада святого крещениа. Якоже жадает елень на источникы водныя 430, тако вжада благоверный князь Володимер святого крещениа, и Бог сътвори хотение его. Пишеть бо: Вълю боящихся его сътворить, и молитву их услышить, и спасеть я 431; и сам рече Господь: Просите и приимите, ищите и обрящете, толцете и отверзется вам; всяк просяй приметь (приемлеть), ищай обрящетъ, толкущему отверзается (отверзется) 432; и пакы рече: Иже веру иметь, крестится и спасен будеть, а иже веры не имать, не крестится, уже осужден будеть 433.
      Взыска спасениа, и прия от бабе (о бабе) своей Олзе, како шедши ко Царюгороду, и прияла бяше святое крещение, и пожи добре пред Богом, всеми добрыми делы украсившися, и почи с миром о Христе Иисусе и в вере блазе. То все слышав князь Владимер от бабе своей Олзе, нареченней в святом крещеньи Елена (Елене), тоя и житие подража (такоже и) святыя царица (свята царици) Елены (матере великаго царя Костянтина житию ревнуя всем и) блаженныя княгыни Олги, то слышав Владимер, разгарашется Святым Духом сердце его, хотя святого крещениа. Видя ж Бог хотение сердца его, провидя доброту его и призри (призре) с небесе милостию Своею и щедротами и (к - нет в другом списке) в Троици славимый (Бог, Отець и Сын и Святый Дух, на) князя Володимера, испытая сердца и утробы, Бог праведен, вся прежде ведый и просвети сердце князю Рускыя земля Володимеру приати святое крещение.
      Крести же ся сам Володимер, и чада своя и весь дом свой святым крещением просвети, и свободи всяку душю, мужеск полк (пол) и женеск святого ради крещениа. И възрадовася, и възвеселися о Бозе давидьскый князь Володимер, и, акы святы (святый) пророк дивный Аввакум о Бозе Спасе (о Господе) веселяся и радуяся о Бозе Спасе своем. О блаженое время и день добрый, исполнен всего блага, в онже крестися Володимер князь! И наречен бысть во святом крещении Василей, и дар Божий осени его, благодать Святого Духа освети сердце его и навыче по заповеди Божий ходити и жиги до Бозе (жити добре о Бозе), и веру тверду удержа неподвижиму. Крести же и всю землю Рускую от коньца до коньца, и поганьскыя богы, паче жь и бесы, Перуна, и Хроса, и ины многы, попра, и съкруши идолы, и отверже всю безбожную лесть. И церковь созда каменну во имя Пресвятыя Богородица, прибежище и спасение душам верным, и десятину ей вда, тем попы набдети, и сироты, и вдовица, и нищая. И потом всю землю Рускую и грады вся украси святыми церквами, и отвержеся всея дьяволя льсти, и прииде от тмы дьяволя на свет, с чады своими прииде к Богу, крещение приим, и всю землю Рускую исторже из уст дьяволь, и к Богу приводе, и к свету истинному. Рече бо Господь пророком: Изводяй от нечестия нечестивого, акы уста Моя ecu 434; и бысть князь Володимер, акы уста Божиа, и человекы от льсти дьявола к Богу приведе 435. О, колика радость и веселие бысть на земли! И ангели възвеселишася, и архангели, и святых дуси възыграшася. Сам рече Господь, колика радость бывает на небесех о едином грешнице кающемся 436. Толико бещисла душь по всей земли Руской приведены к Богу святым крещением! Похвалы всякыя дело то достойно сътвори, и радости духовныя полно.
      О блаженный и треблаженный княже Володимере, благоверне, и христолюбиво, и страннолюбче! Мьзда твоя многа зело пред Богом. То же блаженый Давыд глаголаше: Блажен человек, егоже Ты накажеши. Господи, от закона Твоего научиши и да укротиши от дний люд (лют) 437. Блаженый князь Володимер, уклонився от службы дьяволя, и прииде к Христу Богу, Владыце своему, и люди вся приведе и научи я служити Богу. Сам бо Господь рече: Иже сотворить и научить, сей велик наречется в Царствии Небесно 438. А ты, о блаженый княже Володимерю, бысть апостоль в князех, всю землю Рускую привед к Богу святым крещением, и научи люди своя (своя - нет) кланятися Богу, славити и пета Отца и Сына и Святаго Духа. И вси людие Рускыя земля познаша Бога тобою, Божественный княже Володимере! Възрадоваша же ся ангельстии чини, агници чистии (честнии) - ныне радуються вернии, и воспеша, и въсхвалиша.