А.С.МАКАРЕНКО
      СЛУЧАЙ В ПОХОДЕ
      Несколько лет назад, закончив полугодовой план на своем заводе, коммуна отправилась в поход. В этом году был большой поход, к нему готовились с самой осени. Поход - дело сложное.
      В начале июля четыреста коммунаров маршем прошли к вокзалу, взволновали город звоном своего могучего оркестра. За последним взводом малышей шумели три грузовика обоза. На грузовиках сложено все наше имущество: провизия, корзинки с костюмами, чемоданы, даже мелкие вещи, в строю ведь не полагается нести что-либо в руках. Однако в первом взводе все-таки несут чемодан. А в чемодане деньги. За зиму каждый коммунар накопил из заработка несколько десятков рублей чистых сбережений, а некоторые и больше сотни. Деньги эти еще не были выданы коммунарам, а общее собрание так и решило: не нужно их сейчас раздавать, а то растратим, а на Кавказ приедем без денег. Поэтому деньги находились на моей ответственности. Я сложил их в чемодан среднего размера, и они насилу-насилу в нем поместились - пятьдесят пять тысяч рублей и все пятерками и тройками. С большим трудом закрыл я крышку чемодана, а потом посмотрел на него с грустью:
      - Что же это выходят: я должен весь поход носить этот чемодан?
      Председатель совета шестнадцатилетний Шурка Неварий попробовал чемодан на вес и завертел головой:
      - Действительно; тут пуда полтора. А как же быть?
      И другие ребята задумались. Кто-то сказал:
      - Пятьдесят пять тысяч рублей - не шутка. А у нас народ разный есть.
      Народ в коммуне был и в самом деле разный. Почти все пришли в коммуну из беспризорности, а некоторые и тюрьмы попробовали. В коммуне все были хорошими товарищами, но случалось, нет-нет, да и пропадет у кого-нибудь рубль или три - украли. А здесь большие деньги - большой соблазн.
      Думали старшие и решили: отдать чемодан с деньгами на хранение первому комсомольскому взводу, пускай как хотят, так и управляются с ним.
      Первый взвод не уклонился от ответственного поручения, и поэтому в их рядах всегда болтался у кого-нибудь в руках черный чемодан среднего размера.
      Поход был большой. Девятьсот километров проехали поездом до города Горького, в Горьком дня четыре гуляли, побывали в Балахне, на автомобильном заводе, по городу сделали маршей не меньше, как километров на сорок. И всегда в первом взводе немного портил строй этот самый чемодан.
      Потом мы заарендовали пароход и поплыли вниз по Волге. Плыли долго, не спешили, останавливались в каждом городе. На пароходе я начал ребятам выдавать деньги. Выдавал понемножку, чтобы и на Кавказ осталось, но все же за десять дней плаванья роздал восемнадцать тысяч пятьсот сорок один рубль двадцать пять копеек. При каждой раздаче составлялся список, и в нем ребята расписывались. Списки эти я складывал в другой чемодан, в котором находилась наша походная канцелярия. Этот чемодан тоже находился при первом взводе, только его не носили в строю, а сдавали в обоз.
      В Сталинграде мы распрощались с пароходом и сели в поезд, чтобы ехать в Новороссийск. Поезд нам дали плохой и почему-то без освещения. Я поместился в вагоне первого взвода. Проверив караулы в каждом вагоне, я заснул. А разбудили меня рано утром общее волнение и крики в вагоне. Меня тормошили, и я еще не успел проснуться, как мне все хором закричали: только что, когда поезд отошел от какой-то станции, один человек вскочил в вагон, закричал что-то, пробежал к другому выходу, по дороге схватил чемодан и выпрыгнул вместе с ним на ходу.
      - Чемодан?
      - Да, чемодан. Только не тот. Он хотел, видно, с деньгами, а ухватил другой... с канцелярией.
      - А где это ребята?
      - Да почти все попрыгали.
      - Куда попрыгали?
      - А за ним. За вором попрыгали.
      Поезд шел на последнем перегоне к Новороссийску. В этом городе мы стояли два дня, собирались сесть на пароход. И два дня с нетерпением ждали возвращения первого взвода. Ребята пришли только к вечеру второго дня, голодные, уставшие и подавленные неудачей. Вор, как только спрыгнул с поезда, бросился в лесок и как сквозь землю провалился. Коммунары исследовали все окрестности Новороссийска, сделали не меньше сотни километров, но ничего не нашли.
      Собственно говоря, грустить было мало основания. В чемодане ничего особенно ценного не было. Но вдруг я вспомнил, что в нем лежали списки на полученные ребятами деньги. Выходило так, что я не мог отчитаться в расходе восемнадцати тысяч рублей.
      Я собрал совет и объяснил ребятам затруднительность моего положения. Ребята задумались. Шурка сказал:
      - Да. Дело скверное. Надо новые расписки взять... только много есть таких... неправильно напишут... как будто меньше получили... напишут.
      Но у меня другого способа и не было. На общем собрании я просил ребят, чтобы каждый написал на отдельном листке бумаги расписку на все деньги, полученные в дороге.
      Поздно вечером в совете стали приводить эти расписки в порядок. Все-таки их было четыреста.
      Расписки разложили в маленькие папки по взводам и отдельно подсчитывали каждый взвод. Шурка сидел как на иголках и шептал:
      - От интересно... все ж таки... советские люди... а накроют, честное слово, накроют.
      Помолчит немного и опять волнуется:
      - Я так думаю, рублей на пятьсот накроют вас, Антон Семенович.
      Кто-то возразил ему:
      - Нет... рублей на сто, больше не накроют.
      Перед Шуркой на столе лежит чистая тетрадь, и на ней огромными цифрами написано: 18 541 р. 25 к.
      Эта цифра была взята из моей записной книжки, где я записывал все расходы по походу.
      Скоро взводные итоги были проверены и записаны. Шурка взял карандаш, чтобы подсчитать общий итог, раза два просчитал цифры копеек и вдруг бросил карандаш:
      - Не могу, честное слово, не могу. Считай ты, Колька!
      Колька взгромоздился на стул и начал вслух:
      - Три да четыре - семь, да пять - двенадцать, да девять - двадцать один...
      Он записал первую цифру итога: 5
      - Правильно! - заорал кто-то. Все промолчали. Через две минуты рядом с пятеркой появилась новая цифра 2.
      - Здорово, - закричал тот же голос.
      - Да чего ты орешь? - рассердился Шурка. - Подумаешь, здорово! В копейках никто не наврет. Считай дальше!
      Колька просчитал и прошептал чуть слышно:
      - Шесть.
      - Сколько?
      - Шесть.
      - Не может быть, считай сначала, да считай правильно! Чего ты с ногами на стуле сидишь? Сядь, как человек!
      Колька сел, как человек, и осторожно, нажимая на каждом итоге, просчитал цифру единиц.
      - Шесть.
      - От сволочи! - сказал Шурка. - Ну, черт с ними, пиши шесть.
      Колька написал рядом с копейками: 6.
      - Ну, и народ же какой поганый! - произнес со злостью Шурка и глянул за окно. Там стояла толпа коммунаров, и один поднял к Шурке напряженное лицо:
      - Шура, ну что? Правильно?
      - Где там правильно? У вас разве может быть правильно. Сказано, беспризорники! За окном затихли.
      У Кольки вдруг рядом с шестеркой появился дикий и неожиданный ноль.
      - Что такое? - Шурка бледнел все больше и больше. - Считай еще раз.
      Но и проверка не изменила ужасной картины: ноль. Шурка махнул рукой и поднялся из-за стола:
      - Я не могу. Я ухожу.
      Я удержал его за руку. Он стал в безразличной позе за спиной Кольки и боком следил за его карандашом. Карандаш вдруг медленно и слабо начертал в столбике сотен: 2.
      Колька вспотел и откинулся на спинку стула:
      - Два. Двести, значит.
      - Еще раз! - громовым голосом заорал Шурка. Колька стремглав бросился к бумаге, но считал основательно, медленно, громко:
      - Три да семь - десять, да еще четыре - четырнадцать, да девять двадцать три, да четыре - двадцать семь, да пять - двадцать девять.
      Шурка быстро поднял руку и стукнул Кольку по голове:
      - Да что же ты со мной делаешь? Каких девять, каких девять? Два.
      Никто не возразил против расправы. Колька встряхнул головой и пошел дальше. Под цифрой сотен стала пятерка.
      - Фу! - вздохнул Шурка. Все улыбнулись.
      Все остальное было правильно. Общая цифра вышла:
      18506 р. 25 к.
      Все устало замолчали. Кто-то сказал:
      - Значит, тридцать пять рублей. Ну, это еще ничего.
      Грустно все-таки задумались. Колька мечтательно смотрел на свой итог и как будто про себя сказал:
      - А все отдали бумажки? Шурка скучно посмотрел на него:
      - Все.
      И вдруг открыл глаза и хлопнул себя по лбу:
      - Ах, я, старый дурак, ах, сволочь какая! На! Из бокового кармана он выхватил бумажку и бросил Кольке. На ней была написана расписка в том, что Александр Неварий получил в счет заработка тридцать пять рублей.
      Все громко и радостно засмеялись. Шурка подбежал к окну и заорал:
      - Правильно! Тютелька в тютельку! Копейка в копейку!
      За окном дико заверещали "ура!". Шурка сидел и улыбался, а потом сказал спокойно и уверенно:
      - Собственно говоря, иначе и быть не могло.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      СЛУЧАЙ В ПОХОДЕ
      Впервые - в журнале "Колхозные ребята", 1937 год, № 10. В настоящем издании текст рассказа печатается по авторской машинописи.
      Случай, который лежит в основе сюжета, произошел во время летнего похода коммунаров-дзержинцев в 1939 году.