– В чем дело? – едва дыша спросила она. Холт молча покачал головой, крепко прижимая Эйнджел к стене своим телом, пока мимо них проезжали двое всадников, следивших за порядком на улицах. Когда они свернули за угол, Холт отпустил ее. Казалось, он был поражен происходящим не меньше, чем Эйнджел.

– А теперь, – приказал он, – Вы должны мне все это объяснить!

– С радостью! – отозвалась Эйнджел. – Только будьте добры отпустить мою руку!

Холт опустил глаза и увидел, что все еще сжимает запястье Эйнджел, да с такой силой, что пальцы ее совсем побелели. Холт вдруг с удивлением заметил, какой хрупкой и изящной была девушка: он запросто смог бы удержать в своей руке оба ее запястья. Тихо чертыхнувшись, он отпустил ее руку.

– Меня зовут, вернее звали, Эйнджел Макклауд, – начала она, растирая онемевшие пальцы, – не давно, в Миссури, я вышла замуж по доверенности за Холта Мерфи.

– Вы уверены в этом? – спросил он, пытаясь увидеть в ее голубых глазах хотя бы намек на розыгрыш.

Эйнджел кивнула:

– Я хорошо помню, что само имя – Холт – показалось мне странноватым, но я подумала, что это не имеет значения. Ведь он согласился мне помочь!

– Кто?

– Холт Мерфи! Он прислал мне письмо, в котором объяснял, почему я должна выйти за него замуж по доверенности, чтобы впоследствии благополучно добраться до этого вашего Чистого Ручья!

Холт нахмурился, серые глаза метали молнии.

– Я не знаю, зачем вы придумали всю эту дикую историю и кто вам помог в этом, но я единственный Холт Мерфи во всем городке, и я никогда не давал своего согласия жениться на ком-либо просто так, по доброте сердечной.

– Это неудивительно, – парировала Эйнджел. – У вас просто нет сердца! И не надо смотреть на меня так, словно я лгунья! Я не лгу! И я могу доказать это!

– Очень хорошо, – коротко кивнул Холт. – Сначала я бы хотел взглянуть на это письмо.

Она замолчала в нерешительности.

– Но у меня его уже нет. Я не думала, что его надо сохранить.

– Как здорово, мисс Макклауд! Предполагаю, вы приняли в расчет тот факт, что мой отец умер.

– Ваш отец? – Эйнджел была искренне поражена. Холт сурово взглянул на нее:

– Вы хорошая актриса, поверьте мне, но это не спасет вашу шкуру, если вы лжете. Сейчас мы с вами пойдем в отель, где вы остановились, и вы покажете мне все ваши документы.

Эйнджел взглянула на него в упор:

– Конечно, мистер Мерфи. Но откуда вам известно, что я остановилась в отеле?

– С тех пор как я спустился с горы, я только и слышу о том, что какая-то потаскушка выдает себя за миссис Мерфи. Я решил, что это очередная гулящая девка, которая хочет откусить от моего прииска. И я совсем не уверен, что ошибался. – Он замолчал и оглядел ее откровенным взглядом с ног до головы.

Ахнув от возмущения, Эйнджел снова замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но Холт спокойно отвел ее руку.

– Под нежным именем прячется настоящий дьявол! – неожиданно улыбнулся он. – Может, я и оставлю вас у себя в конце концов.

– Ни на один день! – заявила Эйнджел. – Я уеду ближайшим дилижансом в Денвер. Тут явно произошла ужасная ошибка!

– Это точно, – согласился с ней Холт, и в его глазах запрыгали чертики, – но пока все не выяснится, я намерен насладиться вашей ангельской[1] компанией.

Глаза Холта расширились, когда Эйнджел показала ему копию брачных обязательств.

– Теперь вы мне верите? – требовательным тоном спросила она.

– Это может быть подделка, – возразил он, отодвигая документы.

Холт принялся шагать по комнате. Все его тело дышало мужской силой, он, несомненно, был очень красив.

На какой-то миг Эйнджел забыла обо всем и просто залюбовалась им.

Глядя на его смуглую кожу, Эйнджел снова поду мала, уж не индеец ли он, но боялась спросить его об этом. Его бешеный темперамент не располагал к приятным беседам.

Холт бросил взгляд на Эйнджел. Она скромно си дела в углу, руки были сложены на коленях. Он чуть не рассмеялся – и как только он мог принять ее за шлюху? Хорошая порода видна сразу, как любил говорить его брат. Впрочем, этими словами он хотел уязвить Холта.

– Ну? – взволнованно повторила Эйнджел – Теперь-то вы мне верите?

– Я верю, что произошло что-то непонятное, – ответил Холт. – И ни один из нас не может доказать другому обратное. Мне очень трудно поверить, что мы с вами муж и жена, поскольку я не давал своего согласия на брак и вообще понятия не имел об этом!

– Насколько мне известно, это была ваша идея! – напомнила ему Эйнджел. В волнении она встала и тоже начала ходить по комнате. Складки ее платья шелестели при каждом движении. Золотистые веточки фиалок из пармского шелка очень украшали его, и Холт внезапно заметил, как она была прелестна. Она полностью соответствовала своему имени – прекрасная и невинная. Черт побери, и как это он умудряется всегда попадать в какие-то передряги?

Первым делом он собирался следующим утром отправить Эйнджел Макклауд обратно домой на том же дилижансе, на котором она сюда приехала. Тайна их предполагаемого брака может подождать.

– Так вы не верите мне? – тихо, почти с мольбой спросила Эйнджел, глядя на него через плечо. – Клянусь, я не стала бы проделывать весь этот долгий путь только для того, чтобы подшутить над вами!

– Не надо клятв, – хрипло произнес Холт и кисло улыбнулся. – Это не для дам.

Значит, он все-таки поверил ей хоть в чем-то.

– Благодарю вас, – пробормотала она.

– Однако надо как-то выбираться из этой путаницы. Очевидно, нам следует подать на развод.

– Аннулировать брак, – поправила его Эйнджел. – Брачные отношения не были осуществлены до конца.

– Это можно поправить, – неожиданно хищно улыбнулся Холт.

Слишком поздно Эйнджел прочла в его серых глазах истинное намерение. Она поспешно отступила назад и оказалась зажатой между креслом и комодом.

Холт медленно приблизился к ней и пристально по смотрел в ее голубые глаза, потемневшие от дурного предчувствия.

– Не бойтесь меня, – тихо сказал он. – Я не причиню вам зла.

Мягко обняв ее за плечи, Холт притянул Эйнджел к себе. Она была почти загипнотизирована его серо-стальными глазами, зрачки которых сильно увеличились в полутьме комнаты. Он него исходил запах мужчины – запах кожи, лошадей и приятного табака. Внутри у нее что-то перевернулось.

– Прошу вас, – прошептала она.

– О чем вы просите? – пробормотал Холт. – Поцеловать вас? В конце концов, миссис Мерфи, я ваш законный муж, и это мое неотъемлемое право, не так ли?

Его рот накрыл ее губы так быстро, что Эйнджел даже не успела воспротивиться этому. Она вздрогнула от незнакомого ощущения, но губы тут же невольно раскрылись навстречу Холту, и она тихо застонала. Руки Холта все крепче прижимали ее к его сильному телу, пока он медленно ласкал ртом ее губы.

Огонь! Образ всепожирающего пламени сверкнул в сознании Эйнджел. Она вся горела под ласкающими прикосновениями рук Холта. Эйнджел положила руки на его узкие бедра и тут же ощутила ответную дрожь его тела. Шелковистая поверхность замшевых штанов показалась ей невероятно чувственной.

Эйнджел прерывисто вздохнула, когда Холт, на конец, оторвался от ее губ, и, прижав руку к сильно бившемуся сердцу, уставилась на него широко рас крытыми глазами.

– Не смотрите на меня так, – предостерегающим тоном сказал Холт. – Иначе я забуду о своем обещании и воспользуюсь ситуацией...

Эйнджел поспешно опустила глаза, и тень ее ресниц упала на розовые щеки. Она надеялась, что Холт не почувствовал в ней ответного возбуждения от его ласк. Да она и сама никак не могла в это поверить! Еще никто не производил на нее такого сильного впечатления, как этот загадочный мужчина. Холт ничего не рассказывал ей ни о себе, ни о своей жизни, но ее определенно тянуло к нему. И ей ничего другого не оставалось, кроме как подчиняться собственным чувствам. Только теперь она поняла, как глупо поступила, позволив незнакомому мужчине подняться вместе с ней в ее комнату. Но ей так хотелось доказать ему свою правоту!

Холт смотрел на нее не отрываясь, и она с трудом перевела дыхание.

– Здесь, в городе, вы не в безопасности, – отрывисто произнес он. – Завтра же утром я первым делом отправлю вас домой на дилижансе.

Он жестко взглянул на нее. Прошел миг взаимной внезапной страсти, которая чуть было не поглотила Эйнджел. Она испытывала смешанное чувство облегчения и разочарования и не могла говорить.

– Утром я зайду за вами и провожу до дилижанса, – закончил Холт. У двери он остановился и посмотрел на Эйнджел долгим и непонятным ей взглядом. – Надеюсь, до утра вы не попадете ни в какой переплет?

Эйнджел кивнула в ответ, дрожа всем телом. Как только он ушел, она, шатаясь, подошла к кровати, села на нее и долго смотрела в окно, пока не стемнело окончательно.

Резкий стук в дверь пробудил Эйнджел от креп кого сна. Она села в кровати, перекинув длинную косу через плечо. За окном было еще темно. Она уже было подумала, что ей все это только приснилось, как в дверь снова постучали.

– Кто там, – осторожно спросила она.

– Холт Мерфи.

Это имя сразу же подняло ее с постели. Торопливо натягивая халат поверх батистовой ночной сорочки, она подошла к двери.

– Вы готовы к отъезду? – строго спросил он.

– Боюсь, я не успела еще упаковать вещи, мистер Мерфи, – поколебавшись, ответила Эйнджел, – ведь сейчас еще совсем рано, и я подумала...

Она услышала, как по ту сторону двери Холт раздраженно фыркнул.

– Тут вам не Нью-Орлеан! И женщины здесь не спят до полудня, если они, конечно, не развлекают муж чин по ночам.

Эйнджел вся вспыхнула, вспомнив, что Холт принял ее за шлюху. Только теперь ей стало ясно, почему горожане, и в особенности женщины, так вели себя по отношению к ней.

– Дайте мне всего пять минут, – попросила она. Вместо ответа она услышала, как Холт повернулся и пошел вниз по лестнице, позвякивая шпорами.

Эйнджел зажгла лампу и оглядела свои вещи, разбросанные по комнате. Как она когда-то гордилась своими платьями! Теперь же некоторые из них выглядели довольно поношенными, другие и вовсе вышли из моды, хотя здесь, в городке Чистый Ручей, они, несомненно, стали бы последним писком моды. Она торопливо на дела кружевное белье, простую желтую юбку и белую блузку и застегнула на талии широкий кожаный ремень. Это была ее самая удобная одежда для путешествия, которую отлично дополняли кожаные ботинки.

Опасаясь, что Холту надоест дожидаться ее, она накинула на плечи шерстяную накидку и поспешила из комнаты.

В коридоре было темно, свет горел лишь в каморке клерка у входа. Жутковатая тишина царила во всем отеле. Похоже, она была здесь единственной постоялицей.

Глубоко вздохнув, Эйнджел стала ощупью пробираться по лестнице. Она уже почти достигла первого этажа, когда навстречу ей метнулась темная тень, и она испуганно вскрикнула. Холт тут же закрыл ей рот широкой ладонью.

– Тс! Мы не должны разбудить клерка! Эйнджел кивнула и послушно вышла за Холтом на улицу, на свежий морозный воздух. Первые рассветные лучи пробивались над Скалистыми горами.

– Зачем вы притащили меня сюда так рано? – недовольно спросила она, протирая глаза.

– Я не хочу, чтобы вы опоздали на дилижанс.

Ей было немного неприятно услышать столь быстрый и резкий ответ. Оставив Эйнджел на тротуаре, Холт пошел в отель за ее багажом. Самодовольная улыбка заиграла на ее губах, когда растерянный Холт прибежал назад.

– Так вы не уложили свои вещи? – сердито закричал он.

– Нет, конечно. Я остаюсь, – уверенно объявила она.

Холт нахмурился, его широкие плечи напряглись. Потом он сунул руку в карман и вытащил оттуда не сколько монет. Нехотя он протянул их Эйнджел.

– Вот, этого хватит, чтобы заплатить за дилижанс.

– Нет уж, спасибо! – Эйнджел оттолкнула его руку, и монеты упали в дорожную пыль. – У меня достаточно денег, чтобы... если я захочу... вернуться в Денвер. Однако, мистер Мерфи, после долгого размышления я решила все же остаться здесь, в этом городке.

Взглянув в лицо Холту, Эйнджел поняла, что попала не в бровь, а в глаз.

– Об этом не может быть и речи! – прорычал он, растирая чисто выбритый подбородок тыльной стороной ладони.

– На свете нет ничего невозможного, мистер Мерфи. И не стоит терять время на уговоры. – Она лучезарно, хотя и фальшиво, улыбнулась ему. – Я не отношусь к тем легкомысленным южным красоткам, которых можно так легко испугать. Не смейте даже думать, что вам удастся обмануть меня!

Серые глаза Холта потемнели:

– Что вы имеете в виду?

– Да ведь ясно, как Божий день, что вы просто хотите избавиться от меня, чтобы заполучить мою долю прибыли от Прииска везучего дьявола.

Весьма довольная собой, Эйнджел увидела, как он слегка покраснел, услышав ее слова.

– Поскольку мой отец умер, я имею право на его долю в прииске, и я не собираюсь просто так отказываться от нее.

– Ах ты маленькая... – начал было Холт и тут же замолчал, услышав, как открылась и снова закрылась дверь расположенной рядом аптеки. Понизив голос, он прошипел: – Я уже говорил тебе, что не люблю играть в эти игры. Но если тебе этого так хочется, дорогая, то не забывай, что ты уже не Макклауд, и все твое имущество теперь принадлежит твоему мужу.

Эйнджел чуть не поперхнулась. Она совсем забыла об этой пустяковой детали.

– Но ты же не веришь, что мы с тобой по-настоящему женаты, – в отчаянии возразила она.

– Нет, не верю. Но пока мы не уладим это дело по закону, я предпочитаю действовать так, как если бы мы с тобой действительно были женаты, а это означает, что я имею право требовать исполнения супружеского долга. – С нескрываемым удовольствием Холт оглядел Эйнджел с головы до ног.

– Исполнения супружеского долга? – заикаясь, пробормотала Эйнджел, не веря своим ушам.

– Вот именно, дорогая, – ухмыльнулся Холт. – И это не имеет никакого отношения к прииску.

О Боже! Эйнджел совсем не приняла этого в расчет! Одним глазом поглядывая в сторону, откуда должен был появиться дилижанс, она лихорадочно искала выход из положения. Может, Холт просто дразнит ее? Но нет, что-то в его голосе говорило ей, что он совсем не шутит.

– Может, мне не придется жаловаться, если ты останешься со мной, – продолжал Холт, наматывая на палец золотистую прядь волос Эйнджел, выбившуюся из прически, – зимой в горах очень холодно, а ты бы меня согревала.

– Тогда спи со своей лошадью, – ядовитым голо сом предложила Эйнджел, указывая на сонного мула, запряженного в повозку неподалеку от гостиницы.

– Ну уж нет, – отозвался Холт, поднося к губам завиток ее волос, накрученный на мозолистый палец. – От моего мула воняет конюшней, а от тебя пахнет розами.

– Не прикасайся ко мне! – Эйнджел оттолкнула его руку, невольно дернувшую ее за волосы. – Сэр, вы самый грубый мужчина из всех, кого я встречала! Я сожалею о своем приезде сюда! Лучше бы я никогда не уезжала из Миссури!

– Так вот откуда у тебя такой очаровательный вы говор, – сказал Холт. – Из какого ты города?

– Индепенденс.

– Я мог бы и сам об этом догадаться.

– Я говорю совершенно серьезно, – пропустив мимо ушей его колкость, продолжала Эйнджел. – Я не собираюсь уезжать отсюда до тех пор, пока не получу свою долю прибыли от Прииска везучего дьявола. Я должна спасти Бель-Монтань![2]

Это наше родовое поместье в Миссури, – уловив немой вопрос во взгляде Холта, неохотно пояснила она. – Это все, что досталось мне в наследство, если не считать прииска.

– Бель-Монтань? Что это за название? Звучит как название дешевого французского вина.

– Да, это французское название, – фыркнула Эйнджел. – В переводе оно означает «прекрасная гора». Дом расположен в небольшой долине, окружен ной зелеными холмами и речкой. Это самое красивое место во всем мире.

Посмотрев ей в глаза, Холт не рискнул ей противоречить. Большого впечатления ее тирада на него не про извела, и, вскинув руки, он сказал:

– Так возвращайся назад, в свой дом, если он так прекрасен!

– Я не могу туда вернуться до тех пор, пока у меня не будет денег, чтобы выкупить его обратно.

Так они стояли и спорили, а тем временем улицы понемногу наполнялись прохожими – наступало обычное деловое утро. Нетерпеливо поглядывая в сторону, откуда обычно появлялся дилижанс, Холт, наконец, вздохнул и согласно кивнул головой:

– Ну хорошо, Эйнджел. Ты можешь взять свою долю.

От неожиданности она замолчала и уставилась на него, не веря, что он так быстро и легко сдался.

– Ловушка? – подозрительно спросила она.

– В течение месяца тебе придется поработать на прииске и на этот раз не по доверенности, а своими собственными белыми маленькими ручками, моя дорогая. Все, что найдешь, – твое, а когда ты будешь уезжать, я еще добавлю тебе от себя. Либо соглашайся на таких условиях, либо вообще ничего не получишь. – Холт язвительно улыбнулся.

– Одну неделю, – поразмыслив, сказала Эйнджел.

– Три, и ни дня меньше.

– Две.

– Две с половиной.

– Согласна!

Эйнджел по-деловому протянула руку Холту, этот жест она не раз видела у отца, и почувствовала, как шершавые и теплые пальцы Холта обхватили ее маленькие пальчики. Казалось, они были оба удивлены такому обороту дела, но Эйнджел не привыкла отлынивать от тяжелой работы и отступать перед лицом опасности, а Холт как раз предлагал ей и то, и другое сразу.

– Когда мы отправляемся? – весело спросила она.

– О черт!

Сидя в повозке типично по-женски, Эйнджел была похожа на привезенную с Востока куклу из прекрасного фарфора. Держа при себе свои невеселые мысли, Холт молча побросал ее саквояжи в повозку, понемногу начиная злиться. Судя по утренней погоде, день предстоял холодный.

Холт все еще никак не мог поверить в то, что она приняла его безумное предложение. Он изо всех сил старался отпугнуть ее от прииска, придумывая самые ужасные ситуации, недвусмысленно намекая на возможную насильственную близость. Но вместо того чтобы поспешно уехать из Чистого Ручья, как это сделала бы любая порядочная женщина на ее месте, Эйнджел Макклауд умудрилась повернуть дело в свою пользу и остаться-таки здесь, рядом с прииском.

Только этого еще не хватало! Оторвавшись от погрузки вещей, Холт взглянул на дорогу и увидел знакомую лошадь и всадника, приближавшихся к ним по главной улице.

Подъехав ближе, всадник приветливо помахал им рукой. Казалось, он не замечал мрачного вида Холта. Поравнявшись с повозкой, он снял шляпу перед Эйнджел.

– Мисс! Холт!

Светлые вьющиеся волосы молодого человека были тщательно зачесаны назад. Ресницы песочного цвета почти не выделялись, делая его бледно-голубые глаза еще больше, чем они были на самом деле. Его нельзя было назвать красивым в том смысле, в каком это в полной мере относилось к Холту, и тем не менее смотреть на него было приятно. На нем были брюки и сюртук из черной шерсти. Цвет одежды прекрасно оттенял бледную кожу.

Эйнджел понятия не имела, кто был этот молодой человек и почему Холт так враждебно смотрел на него.

– Брат, сегодня я приехал в Чистый Ручей по делам Божьим. Надеюсь, ты поможешь мне, – заговорил всадник.

– Извини, Нил, но ты и так слишком часто пользовался моей помощью, – резко ответил Холт, забрасывая в повозку последний саквояж, который мягко плюхнулся рядом со своими собратьями. Эйнджел сердито ахнула от его резких слов и неаккуратного обращения с ее вещами, но Холт и бровью не повел, садясь рядом с ней в повозку.

Всадник подъехал к повозке со стороны Эйнджел. На клонившись к ней, он улыбнулся и довольно тихо сказал:

– Простите моего младшего брата, мисс. Иногда он сам не знает, что делает. Но Бог всемилостив и творит чудеса даже с такими зачерствелыми душами, как у Холта.

Эйнджел видела, что в свободной руке Нил Мерфи держал Библию. Она ощущала острый дискомфорт, зажатая между улыбавшимся Нилом и мрачным, сердитым Холтом. Должно быть, это и был тот самый проповедник Нил Мерфи, о котором она уже слышала. Но ей и в голову не приходило, что такие разные люди, а они были разными, как день и ночь, могли оказаться братьями.

– Ты не собираешься познакомить нас, Холт? – спросил Нил. – Неужели отец не научил тебя хорошим манерам?

– Оставь в покое Артура, – выпалил Холт. Минута прошла в напряженном молчании, прежде чем Холт нехотя произнес; – Познакомься, Нил, это моя жена.

Казалось, Холту доставило удовольствие видеть изумление на лице брата, и, выдержав долгую паузу, он вкратце объяснил ситуацию, сказав, что ее девичья фамилия – Макклауд.

– Дочь Ройса Макклауда? – заинтересованно спросил Нил.

– Да, вы знали моего отца? – живо откликнулась Эйнджел, ближе наклоняясь к Нилу к неудовольствию своего мужа. Нил откровенно залюбовался красотой Эйнджел, и Холту это явно не понравилось.

– К сожалению, я не знал Ройса лично, но слышал о нем от отца очень много хорошего.

– Что-то произошло? – заметив печаль в глазах Эйнджел, участливо спросил Нил.

– Он у-умер, – с трудом выговорила она, прижимая к губам маленький носовой платочек. Из глаз потекли слезы, но она продолжила: – Все произошло совершенно внезапно. Боюсь, ничего нельзя было сделать.

– Примите мои искренние соболезнования.

– Благодарю вас, – прошептала она.

– А также поздравления по поводу вашего бракосочетания.

Нил явно испытывал определенную неловкость. Очевидно, он подспудно ощущал, что между новобрачными что-то было не так.

– Ну, вы закончили? – ядовито поинтересовался Холт. Удивленная резким тоном Холта, Эйнджел кивнула. Ей было крайне неприятно, что он был так груб со своим братом, особенно в ее присутствии. К тому же Нил Мерфи был проповедником!

– Куда вы направляетесь? – спросил Нил у Холта.

– Назад, на прииск. Короткий был медовый месяц, но у меня слишком много работы.

Все трое помолчали. Нил залюбовался розовыми щечками Эйнджел, явно сгорая от желания задать несколько вопросов. Но, видно, он все же прислушался к голосу разума и не стал дразнить Холта, быстро попрощавшись с молодоженами.

Когда Нил был уже довольно далеко от повозки, Эйнджел не удержалась от укора:

– Ты просто невыносим! Если ты так относишься к членам своей собственной семьи, то мне еще повезло, что я не отношусь к их числу.

Холт холодно взглянул на нее:

– Ты сама не знаешь, что говоришь. Благодари свою счастливую звезду, что ты оказалась симпатичнее Нила. В противном случае, поверь мне, дорогая, ты бы уже давно катилась прочь из города!

Эйнджел открыла было рот, чтобы ответить, но тут же снова закрыла его. Что за несносный человек, этот Холт Мерфи! Возможно, зря она связалась с ним и его драгоценным прииском. Впрочем, теперь уже было слишком поздно. Резко дернувшись, повозка тронулась с места и двинулась прочь из города. В конце концов половина Прииска везучего дьявола принадлежала ей, и она не собиралась отказываться от своей доли ни ради этого сумасшедшего, ни ради священника.