Благие намерения

– Я собиралась навестить Шарлотту и, быть может, сходить в книжный магазин Лакингтона. Уверена, это мне будет дозволено?

– Если только ты возьмешь с собой Крауча. – Кивнув, Ноубл встал и, что-то обдумывая, несколько мгновений барабанил пальцами по столу. – Да, Крауча и одного из лакеев. Двоих будет достаточно. А что касается вечера, то я получил приглашение на бал к графине Ливен. Ты собираешься посетить его?

Джиллиан бросила на него быстрый взгляд. «Не хочет же он сказать, что не собирается видеться со мной весь день, или, того хуже, что собирается на бал, наш первый бал после свадьбы, без меня? Тем более на бал у знаменитой графини Ливен! Нет, конечно, этого не может быть, не такой же он холодный и бесчувственный. Ведь всего несколько часов назад он окутывал меня своим теплом и отправил мою душу в незабываемое путешествие в рай. Нет, мой Ноубл такого не сделает», – сказала про себя Джиллиан и, улыбнувшись, ответила:

– Я буду рада побывать на балу вместе с тобой, Ноубл.

– Отлично, значит, встретимся там позже. – Он направился к двери, но у порога остановился. – Сегодня к вечеру я не вернусь домой, дорогая, но уверен, что твои тетя и дядя тоже поедут на бал и с удовольствием будут тебя сопровождать. Я, конечно же, потом отвезу тебя домой, если пожелаешь.

«Если пожелаю? Если пожелаю, чтобы меня провожал собственный муж, когда прошло лишь три дня после свадьбы? После моего первого появления в обществе в качестве графини? – Джиллиан смотрела на Ноубла ошеломленная и обиженная его холодностью, и слезы застили ей глаза. – Как он может так вести себя? Как может быть таким бессердечным со мной, если еще утром был ласковым и внимательным?»

Ноубл кивнул, словно получил ее согласие, и покинул залитую солнцем столовую. Хорошее настроение Джиллиан мгновенно улетучилось, она со злостью швырнула вилку через всю комнату, и та, отскочив от противоположной стены в желто-белых полосатых обоях, упала на пол.

– Если я пожелаю, чтобы он отвез меня домой! – Она стукнула кулаком по столу, не в силах придумать ничего более подходящего, чтобы отвести душу, а потом, схватив свою тарелку, бросила ее на стул Ноубла. Яйца, филей, мармелад и остатки копченой рыбы сползли с тарелки на узорчатую парчу. При виде этого безобразия настроение Джиллиан несколько поднялось. Значит, Ноубл решил, что может вычеркнуть ее из своей жизни? Как бы не так!

– Я закончила, – сказала она через несколько минут испуганному слуге, который стоял снаружи, с тревогой глядя на дверь столовой. – Можете сообщить экономке о небольшой неприятности со стулом его милости. И еще, кажется, на обоях несколько пятен. Ладно, похоже, сегодня чудесная погода, я полна сил, и небольшая прогулка по площади пойдет мне на пользу. Пиддл! Эрп! Пошли, нечего терять время зря!

В сопровождении двух собак Джиллиан отправилась на прогулку. Слуга едва поспевал за ней. Вернувшись, Джиллиан послала сказать няне, что собирается взять с собой Ника, когда поедет с визитом, и пошла наверх переодеться. Она взялась за составление списка вопросов, которые хотела обсудить с Шарлоттой, но ее внимание привлек шум перебранки, донесшийся из парадного холла. Крикам и громким ударам жуткий оттенок придавал тоскливый вой, становившийся все громче и пронзительнее.

– Черт, что еще там происходит? – проворчала Джиллиан и, подобрав юбку, бросилась вниз по лестнице. Сейчас, когда она была в натянутых отношениях с Ноублом, только не хватало, чтобы ее псы были причиной неприятности.

Грациозно прыгая со ступеньки на ступеньку, Джиллиан остановилась как вкопанная при виде открывшегося ей зрелища. В побоище участвовали все три брата Тремейна, они тузили друг друга кулаками и пинали ногами с остервенением, поразившим Джиллиан. Прежде братья всегда вели себя с достоинством, если не считать вчерашней драки перед домом, и напоминали Джиллиан степенных пингвинов, каких она видела в зверинце. Однако сейчас братья молотили друг друга, воздух раскалился от града обвинений, а вопли и глухие стоны свидетельствовали о том, что удары достигали цели. Крауч, пират-дворецкий, нетерпеливо приплясывал вокруг драчунов, давая советы и подзадоривая. Два пса Джиллиан сидели в углу и выли. И вдруг, когда одному из братьев нанесли удар ниже пояса, Джиллиан увидела еще одного участника этой свалки.

– Кто этот джентльмен? – спросила она Деверо, который вместе со слугами наблюдал за битвой с азартным блеском в глазах.

– Простите, миледи? Ах, тот джентльмен? Тот, что внизу?

– Да, Деверо, тот, кто сейчас лежит распластанным на полу. Тот, на котором сидят верхом братья Тремейн и которого, очевидно, они отмолотили до потери сознания. Тот самый, у которого из носа хлещет кровь.

– Ах, тот джентльмен. – Деверо поскреб свою маленькую лысую голову. – Понимаете, мадам, мне трудно сказать, кто он. Возможно, это известно Краучу. Крауч! Подойди на минутку к ее милости.

– Ага, хозяйка? Я вам нужен? – Крауч повысил голос, чтобы его можно было услышать среди шума, и перепрыгнул через вытянутую ногу Тремейна.

– Да. – Джиллиан тоже повысила голос, потому что трое мужчин и впрямь производили невероятный шум. Как Ноубл мог различать их, было выше ее понимания. – Пиддл! Эрп! Сейчас же прекратите выть! Крауч, вы, случайно, не знаете, кто этот джентльмен?

– Джентльмен, миледи? – Крауч в удивлении посмотрел вокруг, и серьга у него в ухе закачалась. – Какой джентльмен?

– Вон тот. На полу. Из носа которого на паркет льется кровь.

– Проклятие, льется кровь на мой паркет? – заорал Крауч, напугав троицу Тремейнов, которые, вскочив, на мгновение затихли, но тут же один из них толкнул другого, а третий рассмеялся, и все трое снова образовали на полу кучу малу, навалившись друг на друга и на несчастного, истекающего кровью. – Эй, живо! Эта грязная свинья испачкает своими соплями весь мой пол! Чарлз! Дикон! Уберите этого грязного trasseno.

– Trasseno? – Джиллиан говорила по-итальянски, но никогда прежде не встречала такого слова. – Я не уверена, что понимаю, о чем речь. Что значит trasseno?

– Э… миледи. Правильнее было сказать говнюк. – Крауч с удовлетворением наблюдал за тем, как два лакея подняли избитого незнакомца.

– А, понятно. – На самом деле Джиллиан ничего не поняла, но не хотела показывать вида перед слугами, что не знакома с современными расхожими словечками. – Значит, он говнюк?

– Миледи, – брови Крауча разлетелись в стороны, и он пристально взглянул на Джиллиан, – вам не стоит употреблять такие слова. Нехорошо, чтобы вы знали о таких вещах. Его милости это не понравится.

Джиллиан повернулась к Деверо, а два Тремейна молча переглянулись, стоя над лежащим без сознания третьим братом.

– Мистер Деверо, говнюк – это что-то неприличное?

– Да, мадам, как пить дать.

Джиллиан готова была расспросить о trasseno, но в эту минуту из дальней комнаты появился Ноубл, который занимался там делами.

– Что, черт побери, здесь происходит?

– Тремейны поймали говнюка, милорд. Разве это не великолепно?

Бросив на Джиллиан косой недовольный взгляд, Ноубл подошел ближе, чтобы взглянуть на окровавленного человека, которого поддерживали два слуги. Схватив его одной рукой за волосы, он поднял его голову и всмотрелся в залитое кровью лицо.

– Проклятие… Это же Макгрегор! – прорычал он и жестом велел слугам отпустить их ношу.

Несчастный шотландский говнюк мешком свалился на пол. Он стонал и тихо что-то бормотал, пытаясь пошевелить руками и ногами.

– Чарлз! Дикон! Вы же уронили говнюка! Сейчас же поднимите его! – потребовала Джиллиан.

Джентльмен, возможно, был говнюком, но он, несомненно, был джентльменом, об этом свидетельствовало его элегантное платье. Слуги нагнулись и снова подняли его на ноги.

– В моем доме ему не место. Бросьте его, – приказал Ноубл.

Слуги ухмыльнулись и снова отпустили Макгрегора. Он застонал громче и поднял голову. Один глаз у него распух и не открывался, лоб был рассечен и из раны текла кровь, заливавшая правую половину лица.

– О, бедняга. – Джиллиан, присев на корточки, приложила к ране носовой платок. – Поднимите его, Чарлз, Дикон. Он же ранен.

Аласдер Макгрегор, лорд Карлайл, снова застонал и с трудом принял сидячее положение.

– Если не возражаете, мадам, я попробую сам встать на ноги.

– Миледи, прекратите ухаживать за этим мерзавцем и идите к себе, – потребовал Ноубл и, наклонившись, пнул шотландца носком сапога. – Я прослежу, чтобы от этого мусора немедленно избавились.

– И то верно, миледи, просто отойдите и позвольте Краучу и мне позаботиться о джентльмене, – сказал подошедший Тремейн, угрожающе разминая пальцы.

«Это Тремейн-первый», – решила Джиллиан.

– Ага, хозяйка, мы позаботимся о чурбане. Мы надушим его лавандой, точно.

– Очень любезно с вашей стороны, – Джиллиан улыбнулась Краучу, который одним мощным рывком помог джентльмену встать на ноги, – но я не уверена, что джентльмену нравится запах лаванды. Вам еще нужна помощь, сэр? Могу я вам предложить выпить чего-нибудь покрепче для поддержания сил?

Карлайл освободился от хватки Крауча, переступил через распростертое тело одного из Тремейнов и постарался одернуть жилет.

– Честно говоря, мадам, я не нуждаюсь ни в вашей помощи, ни в крепких напитках. Однако я благодарю вас за сочувствие, вы оазис доброжелательности, который при других обстоятельствах был бы бескрайней пустыней гостеприимства.

Еще раз взглянув на рану джентльмена, Джиллиан предложила свой носовой платок.

– Убирайтесь! – заорал на нее Ноубл, встав между шотландцем и женой.

– Милорд, что за манеры! – Джиллиан попыталась оттолкнуть его, но Ноубл не сдвинулся с места, и она еще раз толкнула его. – У нас гость, и он пострадал от досадного недоразумения!

Крауч тихо засмеялся, Чарлз и Дикон поддержали его. Два брата Тремейн, недоуменно переглянувшись, тоже засмеялись, а третий Тремейн, лежавший на полу, захрипел.

– Вон, черт побери! Сейчас же! – рявкнул Ноубл.

– Ноубл! – Джиллиан подошла к мужу и попыталась принести извинения Макгрегору. – Сэр, я должна изви…

– Не должна! Моя жена не будет извиняться перед подлым убийцей Макгрегором!

Шотландец потрогал разбитую губу и скривился. Как догадалась Джиллиан, гримаса означала улыбку.

– Пусть это вас не беспокоит, миледи. Я выслушал столько извинений за поведение вашего мужа от прежней леди Уэссекс, что мне их хватит на всю жизнь.

Крепко выругавшись, Ноубл сделал хук правой и ударил Макгрегора в подбородок. Голова шотландца откинулась назад, и он опрокинулся бы навзничь, если бы стоявший позади него Крауч не подхватил и не поставил его на ноги на случай, если граф пожелает как следует отделать гостя.

– Если ты когда-нибудь снова приблизишься к моей жене… – Ноубл схватил несчастного за шейный платок и тянул к себе до тех пор, пока тот не оказался в дюйме от его лица, – я спляшу веселый шотландский танец на твоем трупе.

– Попробуй! – прохрипел в ответ мужчина, видимо, нисколько не испугавшись угрожающего вида Ноубла. Джиллиан поставила ему высшую оценку за храбрость, но была вынуждена немного снизить ее за отсутствие здравого смысла. Когда Черный Граф пребывал в таком настроении, ему никто не осмеливался перечить, если только не желал себе смерти. – Только попробуй, но мы оба знаем, чем это кончится. Ты уже пытался взять надо мной верх, Уэссекс, но тщетно. Почему ты считаешь, что сейчас тебе это удастся?

Ноубл еще сильнее затянул платок на щее Макгрегора, его лицо побагровело, и он попытался высвободиться из лап Крауча.

– Теперь у меня есть за что бороться. Предупреждаю тебя, Макгрегор, не вмешивайся в мою жизнь или приготовься распрощаться с собственной! – Ноубл резко убрал руки, и шотландец упал бы на пол, если бы не державший его Крауч. – Избавься от этого хлама, Крауч! – велел Ноубл и, повернувшись, направился в библиотеку.

– Ты полагал, я так просто все забуду, Уэссекс? Неужели ты думаешь, что я позволю тебе убить еще одну ни в чем не повинную женщину, как ты убил Элизабет? Думаешь, я допущу, чтобы ты издевался над этой женщиной, как издевался над своей первой…

Джиллиан вздрогнула, когда один из Тремейнов, помогавший Краучу выставить джентльмена за дверь, съездил шотландца локтем по зубам. Решив, что непременно поговорит со слугами о их манере провожать раненых гостей по ступенькам парадной лестницы, она направилась к библиотеке. «Если Ноубл считает, что это происшествие сойдет ему с рук, то он ошибается!» Приоткрыв дверь библиотеки, она увидела Ноубла. Он стоял к ней спиной, и Джиллиан уже была готова заговорить с ним, когда он вдруг изо всей силы стукнул кулаком по столу. О Боже, он даже не поморщился, хотя она была уверена, что ему больно. Джиллиан тихо закрыла дверь и оглядела слуг, вернувшихся в холл, чтобы там прибрать. Они старались не встречаться с ней глазами, и все, за исключением лежавшего на полу Тремейна, вскоре куда-то исчезли.

– Тремейн-второй, – указала она на дворецкого, – я хотела бы поговорить с вами.

– Разумеется, миледи. – Он опустил засученные рукава и поправил галстук. – Я буду в вашем распоряжении, как только кончу помогать мистеру Краучу.

– Нет, сейчас, Тремейн. – Со строгим видом, подражая Ноублу, Джиллиан старалась говорить высокомерно. Подражание ей не очень удалось, но все же принесло свои плоды. Тремейн, сделав еще пару попыток улизнуть, медленно поплелся за Джиллиан вверх по лестнице в ее малую гостиную.

– Вы дольше всех служите у лорда Уэссекса. – Джиллиан старалась, чтобы ее голос звучал жестко, но, взглянув на вытянувшееся лицо дворецкого, она почувствовала себя безжалостным людоедом. – Объясните мне, что означает вся эта сцена в холле.

– На самом деле дольше всех его милости служит Хиппи, – уточнил Тремейн, переминаясь с ноги на ногу.

– Хиппи?

– Гиппократ, мой старший брат, главный кучер его милости. Нашу маму тянуло к классике.

– Понятно. А… не могу удержаться, чтобы не спросить об имени Тремейна – камердинера?..

– Он Плутарх, миледи.

– Правда? Совсем другое дело. А вы?

– Одиссей, миледи. – Тремейн, вздернув подбородок, посмотрел на Джиллиан.

Ошарашенная полученными сведениями, Джиллиан усердно старалась прогнать даже намек на усмешку со своих губ. Она покрепче их сжала, не позволяя растянуться в улыбку, и наконец перешла к сути дела:

– Я не могла не заметить, Тремейн, что между вами и двумя другими братьями существуют разногласия. Не будете ли добры объяснить мне их причину?

– Это довольно долгая история, мадам, – переступив с ноги на ногу и откашлявшись, ответил Тремейн.

– У меня нет времени выслушивать долгие истории, Тремейн-второй, – Джиллиан взглянула на каминные часы, – так что если вам удастся ее сократить, я была бы весьма признательна.

Дворецкий еще раз откашлялся и сжал перед собой руки, как мальчуган, приготовившийся отвечать урок. Джиллиан со вздохом села, поняв, что ее вряд ли ждет укороченная версия.

– Все началось много лет назад, мадам, когда мы жили в Оксфордшире. Там по соседству с нами жила хорошенькая девушка по имени Клара.

– Ах, здесь замешана женщина! – обрадованно заметила Джиллиан. – Обожаю романтические истории. И сколько лет было этой симпатичной Кларе?

– Во время недоразумения ей было восемь, миледи.

– Восемь? – удивленно взглянула на него Джиллиан. – Не восемнадцать, а восемь?

– Да, миледи. Я же сказал, что это было очень давно.

– Господи, что же могло вызвать такую вражду между тремя братьями, что вы и по сей день не помиритесь?

– Она, то есть Клара, обещала пойти со мной на ярмарку, миледи.

– И, полагаю, не сдержала своего обещания?

– Да, миледи.

– Она пошла с вашим вторым братом?

– Нет, миледи.

– С самым младшим?

– Нет, миледи. Она предпочла компанию Джейбеза Уилсона.

– Тогда почему вы все еще враждуете, если она пренебрегла всеми тремя? – осторожно спросила Джиллиан в полной растерянности.

– Хороший вопрос, миледи.

– Ну и что же? – поинтересовалась Джиллиан, надеясь, что он еще что-нибудь скажет, но так и не дождалась продолжения.

– Боюсь, дальше не стоит вспоминать.

Джиллиан едва удержалась от желания задушить дворецкого, но решила не копаться в причинах семейной вражды, а вернуться к своему первому вопросу.

– Тот джентльмен, что лежал на полу холла, кто он, Тремейн?

– Это Аласдер Макгрегор, миледи. Не так давно он стал лордом Карлайлом.

– Вы сказали, как его зовут, а не кто он, понимаете? Тремейн, казалось, смутился.

– И что это за история с лордом Уэссексом? Тремейн упрямо надулся.

– Почему лорд Уэссекс так зол на него? Тремейн растерялся.

Джиллиан, пристально взглянув на дворецкого, уже собралась было строго отчитать его, но он слегка пожал плечами и вздохнул:

– Лорд Карлайл давний знакомый лорда Уэссекса, миледи.

– И?

– Они поссорились пять лет назад.

– А, их дружба дала трещину?

– Что-то вроде этого, миледи, – скривился Тремейн. – Если позволите, мадам, я должен лично показать мистеру Краучу, как заточить нож для рыбы. От его метода заточки у попугая перья встают дыбом.

– Да, прекрасно. Благодарю вас.

После ухода Тремейна Джиллиан, закусив губу, погрузилась в размышления. Нрав Черного Графа полностью соответствовал его прозвищу. У Джиллиан не было сомнений, что он вполне может осуществить все угрозы по адресу Макгрегора. Если она раньше считала, что Ноубл по натуре человек сдержанный, то теперь поняла, что в гневе он способен на все. Однако ей предстоит выяснить отношения Макгрегора с графом. Тяжело вздохнув, Джиллиан вышла из гостиной и отправилась на поиски мужа.

– Ноубл! – Приоткрыв дверь, Джиллиан заглянула в библиотеку. – Ты занят?

– Да, – ответил он, оторвавшись от письма с угрозами, которое пришло с утренней почтой.

– Я вижу у тебя в руках письмо и, если не ошибаюсь, кисть для рисования. Ты что, рисуешь?

– Ты отрываешь меня от дела только для того, чтобы спросить, рисую ли я? – Ноубл, прищурившись, взглянул на жену.

– О нет, на самом деле я пришла сообщить, что собираюсь навестить свою кузину Шарлотту, но не могла не обратить внимания на кисть у тебя в руке. – Джиллиан вошла в комнату и плотно закрыла за собой дверь. Ноубл выглядел скорее озадаченным, чем рассерженным, и это несколько успокоило Джиллиан. – Ты занимаешься рисованием? Но я не вижу ни мольберта, ни холстов, ни картин. Довольно странно видеть тебя здесь с кистью.

Джиллиан замолчала, чтобы перевести дыхание, надеясь, что Ноубл не обратит внимания на ее бессвязную болтовню. Слегка нахмурившись, Ноубл аккуратно положил на стол письмо и кисть, встал и подошел к ней.

– К чему вся эта бессвязная чушь?

Подойдя почти вплотную, Ноубл пристально посмотрел ей в лицо, и Джиллиан ощутила, как у нее в груди запылал огонь. «На самом деле это несправедливо, что он возбуждает меня одним только взглядом, – подумала Джиллиан. – И о чем только я думала, выходя замуж за этого красавчика? Как можно было ожидать спокойной жизни, если он постоянно рядом?» В присутствии Ноубла руки у Джиллиан немели, а колени подкашивались от слабости. А когда он смотрел на нее так, как сейчас, она начинала задыхаться, и ее желудок сводило судорогой от остававшегося у Ноубла на подбородке и щеках пьянящего запаха мыла для бритья.

– О Ноубл! – Вздохнув, она бросилась к мужу. Он на мгновение подался назад, удивленный ее неожиданным порывом, но быстро обрел равновесие и ответил на ее ласки, которые она больше не могла сдерживать. Этот несчастный человек в ней нуждался, и она просто обязана дать понять, насколько необходима ему. Джиллиан прикусила ему мочку уха и нежно потянула ее зубами, а он привлек жену к себе. – Примите мои извинения за то, что прервала ваши занятия, милорд, – задыхаясь, произнесла она и слегка повернула голову, чтобы губами встретить его губы.

– В извинениях нет необходимости, – проворчал он и завладел ее губами.

Она застонала и почувствовала, что ноги ее не держат. И, о чудо из чудес, Ноубл тоже пошатнулся, и они оба оказались на полу. Джиллиан не думала ни о чем, кроме внезапного желания, охватившего ее тело.

– Нет, правда, я должна извиниться, – бормотала она, пока он прокладывал поцелуями горячую влажную дорожку на ее шее. «Черт, зачем он так затягивает свой платок?» – Джиллиан, чуть не плача от отчаяния, старалась развязать платок, дергала и тянула его, пока узел не ослаб и она не смогла добраться до шеи мужа.

Ноубл, продолжая ее целовать, уже прикидывал, удастся ли ему спустить платье или придется его разорвать, потому что в любом случае он был намерен добраться до ее обнаженной соблазнительной груди.

– Оставь свои извинения. Мне нравится, когда ты отрываешь меня от дел, как только почувствуешь потребность во мне.

– Это величайшая щедрость с вашей стороны, милорд… – Голос Джиллиан взлетел на небывалую высоту, когда губы Ноубла сомкнулись вокруг ее соска со страстью, огнем опалившей все ее тело.

– Вовсе нет, – выдохнул Ноубл, спустив платье Джиллиан до талии, так что обнажилась вся грудь.

Осторожно зажав зубами маленький бугорок соска, он слегка потянул его, а Джиллиан выгнула спину и запрокинула голову. Ноубл с истинно мужским самодовольством подумал о том, как легко ее возбудить, но эта мысль мгновенно улетучилась, когда руки жены скользнули ему под рубашку. Джиллиан, опрокинув его на спину, уселась на него верхом и, расстегнув ему рубашку, наклонилась и обвела языком его сосок. Ноубл видел только ее груди, дразняще раскачивавшиеся перед ним, и не мог думать ни о чем, кроме них.

– Ты хотела поговорить со мной о Нике? – прошептал Ноубл, поднимая платье Джиллиан и лаская ее гладкие бедра. Он обнаружил, что ее ноги длиннее, чем ему помнилось, и шелковистее, гораздо шелковистее.

– Я хотела тебе сказать, что ему нравится… о, мой Бог! Да, ему нравится… нравится… ах… Лондон! Да, Лондон! – выкрикнула Джиллиан. Скользнув вниз, она коснулась языком пупка Ноубла и протянула руку к пуговицам на его бриджах из оленьей кожи. Он, замерев, задержал дыхание, ощущая ее легкие прикосновения, пока она медленно выпускала на волю его плоть. – Ой! – испуганно пискнула Джиллиан, когда последняя пуговица оторвалась и отлетела на другой конец комнаты.

Очень обрадовавшись, что Ноубл так же возбужден, как и она, Джиллиан протянула руки к его драгоценной плоти, но вдруг оказалась лежащей на спине. Ноубл языком пересчитывал ей зубы – во всяком случае, Джиллиан решила, что он делал именно это, – и позволила ему погулять по ее рту, а потом крепко прижалась к мужу, когда он пробрался в заветное тайное местечко, ожившее только под его прикосновениями.

– Это хорошо, – пробормотал он и снова взглянул на двух близнецов, требовавших внимания к себе.

– О да, конечно, хорошо, милорд, – пропищала Джиллиан и притянула Ноубла еще ближе. – Очень, очень хорошо.

– Я имел в виду, хорошо, что Нику нравится Лондон. – Хмыкнув, Ноубл избавился от одежды и, погладив Джиллиан по бедрам, начал целовать их.

– О да, конечно.

Ее мысли разлетелись, как семена одуванчика в бурю: «Он собирается… делать то, что прошлой ночью? О Боже, он именно это сейчас сделает!» Она вцепилась в ковер – и почувствовала, как ее спина выгибается навстречу горячему дыханию, обжегшему ее лоно.

– Он сказал мне, что ему здесь очень нравится, и я хотела, чтобы ты знал… знал… О, святые небеса, не останавливайся, Ноубл!

Он не остановился. Не остановился, пока она не задрожала под ним и, запустив пальцы ему в волосы, не стала снова и снова выкрикивать его имя, когда он поднял ее на неведомую ей прежде высоту. Потом Ноубл приподнялся и посмотрел в ее пылающее лицо и полные страсти изумрудные глаза. Последней отчетливой мыслью, мелькнувшей у Ноубла перед тем, как погрузиться в сладостное небытие, была отчаянная надежда, что никому из слуг в эту минуту не понадобится открыть дверь. Он знал, что не сможет остановиться, даже если вся армия слуг явится на него посмотреть.

Ноубл лежал на боку лицом к Джиллиан и крепко обнимал ее.

Они оба мерно дышали, и она была уверена, что их сердца тоже бьются в унисон. Джиллиан, пресыщенная, сонная, более счастливая, чем когда-либо, приподняла голову с плеча мужа и пальцем провела по его носу вниз от переносицы. Ее очень удивляло, что с каждым разом, когда Ноубл занимался с ней любовью, она все меньше и меньше чувствовала себя отдельным существом и все больше ощущала себя единым целым с Ноублом. «Возможно, он тоже чувствует себя частью меня?» – задала она себе вопрос, надеясь, что так и есть: она мечтала, чтобы Ноубл отдал ей свое сердце, как она отдала ему свое. Вздохнув, Джиллиан спросила себя, знает ли он, что она отдала ему самое ценное свое достояние.

– Знаю, – сказал Ноубл с мрачным, непроницаемым видом и, прижав ее к себе, уткнулся подбородком ей в макушку. – Я сберегу его, дорогая.

Она едва не покраснела от еще одного проявления ее дурной привычки, но вспомнила, что среди бела дня лежит нагая на ковре в библиотеке после занятия, обычно не свойственного такому месту. Так что было от чего краснеть и помимо ее дурной привычки!

– Откуда ты знаешь, что Нику нравится в Лондоне?

– Он мне сказал.

– Он сказал тебе, что ему здесь очень нравится?

– Да. – Откинув голову, она встретила его недоверчивый взгляд.

– Он сказал?

– А как, по-твоему, иначе он мог дать мне понять, что доволен своим пребыванием в Лондоне? – Она сделала раздраженный жест, как бы говоря, что именно об этом только что ему говорила.

– Мадам, вы отдаете себе отчет в том, что мой сын не говорит? – хмуро спросил Ноубл.

– Разумеется, я знаю, что он не говорит, это же очевидно, Ноубл. – Джиллиан со слегка оскорбленным видом отодвинулась с его груди.

– И тем не менее ты говоришь, что он с тобой разговаривал. Пойми, мне очень трудно в это поверить.

– Существует много способов разговаривать помимо речи, Ноубл. Я мать, а мать понимает своих детей.

– Ты мать уже ровно, – он взглянул на каминные часы, – сорок часов. Мне с трудом верится, что этого достаточно, чтобы понимать мысли моего сына.

– И несмотря на это, я знаю, что Ник замечательно проводит время. И я хотела бы, чтобы он поехал со мной к Шарлотте.

Ноубл хотел было отказать ей, но ему вдруг пришло в голову, что он не добьется своей цели, если будет слишком активно препятствовать Джиллиан. Он обещал жене не мешать ее отношениям с Ником, поэтому Ноубл решил, что лучше всего согласиться с ее просьбой, но, безусловно, принять при этом некоторые меры предосторожности. Он не хотел, чтобы его сын стал свидетелем еще одного кошмара, подобного тому, после которого он едва выжил.

– Ноубл, – Джиллиан погладила мужа по груди, и он не успел сказать, что им пора одеться, – я с удовольствием возьму с собой столько провожатых, сколько ты пожелаешь, но я беспокоюсь о тебе.

– Обо мне? – Ему было трудно думать о чем-нибудь, кроме огня, который она зажигала у него внутри своими ласками.

– Да. Это нападение на тебя было подстроено кем-то, кто хотел причинить тебе зло. Думаю, если ты поделишься со мной своими соображениями на сей счет, я смогу тебе помочь. Ночью ты сказал, что у тебя есть кое-какие подозрения.

У Ноубла и вправду были подозрения, но они относились не к тому, кто заманил его в домик в Кенсингтоне. Он подозревал Джиллиан в том, что она использует его влечение к ней против него же, подобно тому, как это делала Элизабет много лет назад. Элизабет рассматривала их ласки как способ добиться своей цели, заставить его безропотно соглашаться со всем, чего ей хотелось. А хотелось ей драгоценностей и всяких безделушек. Джиллиан же стремилась завладеть его душой. Обе они в конечном счете были одинаковы и стремились получить желаемое любым способом.

– Я сказал, что это тебя не касается, дорогая. – Его тело застыло под нежными ласками се руки, но граф постарался, чтобы его голос прозвучал спокойно. – А теперь тебе, пожалуй, стоит одеться, если ты собираешься навестить кузину.

Джиллиан продолжала поглаживать Ноубла по груди, не замечая муки, отразившейся на его лице.

– Расскажи мне, Ноубл, кого ты подозреваешь? Кто мог это устроить? Кто знал, где жила твоя любовница? Почему кто-то покушался на тебя?

– Если вы закончили, мадам… – Слова, слетевшие с его губ, были холодными и официальными. Резко отстранив жену, он непослушными от холода и раздражения пальцами застегивал пуговицы на бриджах. – Меня ждет дело. Ваши ласки, хотя и приятны, не так уж необходимы, чтобы добиться разрешения взять с собой Николаса. В следующий раз достаточно просто сказать мне о ваших намерениях.

Джиллиан, оправлявшая одежду, замерла, словно ее ударили, и, пораженная ледяным тоном Ноубла, ошеломленно взглянула на него, не понимая, в чем дело. Всего несколько минут назад он шептал ей на ухо страстные слова, восторгался ею, благодарил ее, выкрикивал ее имя, когда их души сливались в экстазе. Что могло произойти, чтобы нежный любовник превратился в холодного истукана? Проглотив подступившие к горлу слезы, Джиллиан заканчивала поправлять платье, сожалея, что не призналась Ноублу, какое воздействие он на нее оказывает. Возможно, расскажи она ему, все было бы иначе.

– Ноубл! – Джиллиан протянула к мужу руку, но он отшатнулся, и ее рука повисла в воздухе.

На этот раз она не смогла удержать слез, и они хлынули ручьем. Выдавив из себя какие-то извинения, Джиллиан выбежала из комнаты и, ничего не видя, бросилась искать убежища в своей спальне. «Что делать, как покончить с призраком Элизабет? Неужели я обречена владеть только его восхитительным телом, а не душой?» – теснились мысли в голове у Джиллиан.

Ник видел, как его мачеха в слезах пробежала мимо него вверх по лестнице и даже не заметила его. Понурившись, он сел на ступеньку и погрузился в размышления.