– Но ведь Сойер тебя ждет?

– Я позвоню ему и договорюсь о новой встрече, – сказала она, оглянувшись.

– Его не будет дома, – крикнул Алек ей вдогонку.

Либби остановилась и обернулась, посмотрев на Алека прищуренными глазами.

– Что?

– Я слышал, что Сойер завтра собирается на рыбную ловлю. Дней на десять, а то и на две недели.

Либби не на шутку рассердилась.

– Человеку восемьдесят шесть лет, Алек. Сомнительно, чтобы он был способен на такие подвиги.

Алек с улыбкой покачал головой.

– Занятно, не правда ли? – Он примирительно пожал плечами. – Возможно, ему просто нравится выходить вместе со всеми в море на лодке своего зятя?

– Завтра?

– Я так слышал.

– Ты поистине невероятно много слышишь, Алек, – с деланной любезностью сказала Либби.

– Хороший режиссер всегда держит ухо востро, – с невинной улыбкой сообщил Алек.

– Удивительно, что тебе до сих пор не оторвали голову, – пробормотала Либби сквозь зубы.

– Что?

– Ничего.

Алек ждал, и Либби прекрасно понимала, что он видит ее насквозь. Возможно, даже получает от этого удовольствие, черт его подери!

Но она понимала и то, что, если сейчас уйдет, это ничего не изменит. У Лаймана снова появится возможность поступить в команду какого-нибудь корабля. Все складывается так, что Лайман может проплавать все лето.

И даже если каким-то образом ей все-таки удастся уговорить Лаймана, это еще не значит, что Джиб Сойер в этот момент окажется на месте. Уж Алек постарается.

Совершенно очевидно, что это шоу срежиссировано Алеком, что он специально все подстроил.

Но черт ее побери, если она позволит этому несносному типу писать за нее сценарий!

– Ладно, – равнодушно бросила Либби. – Поехали.

Однако долго оставаться угрюмой было невозможно. Внимание Либби отвлекли дети: Сэм и Джулиет с неподдельной радостью следили за каждым движением лодки, выходящей из гавани. Они расселись на скамьях и тыкали пальцами в рифы и скалы, показывая друг другу греющихся на солнце черепах, и весело хохотали. Лодка плыла к северу, а затем повернула на запад, чтобы обогнуть горный массив Элеутера.

– Ого, смотри! – завопил Сэм, заглушив шум мотора.

Либби затаила дыхание. Сэм показывал на изумительно очерченный залив и бухточку с белым песком, обрамленную на горизонте зелеными пальмами. Издали бухта походила на райские кущи.

Эта идиллическая картина поразила ее еще при первом посещении. Либби нахмурилась и поспешно отвернулась.

– Мы можем здесь остановиться? Пожалуйста, давайте остановимся, – взмолилась Джулиет.

– Пожалуйста, – вторил Сэм.

Едва дыша, Либби ждала, что сейчас Алек резко повернет лодку. Видит небо, он вполне на такое способен!

Однако Алек продолжал следовать точно намеченным курсом.

– Не сейчас, – сказал он Сэму. – Твоей маме надо работать.

Либби искоса взглянула в его напрягшееся лицо и снова отвернулась. Он тоже смотрел в сторону.

Неужели, как и она, не хочет вспоминать прошлое?

Она снова бросила взгляд на Алека, силясь разгадать выражение его лица. Но он решительно смотрел прямо перед собой, держа руку на руле; темные глаза были устремлены в освещенное солнцем море.

– Но там так красиво, папочка, – нудила Джулиет.

– Дело прежде всего, – сказал Алек резко. – Так что мы едем в Спэниш-Уэллс.

Спэниш-Уэллс был точно таким, каким его запомнила Либби. Маленькая, запекшаяся на солнце деревушка, флотилия рыбацких лодок, выстроившихся вдоль залива, выкрашенные в пастельные тона домики. Школа, почта и магазинчики находились, насколько ей помнилось, на дальней стороне острова за холмом, выходящим на мелководный кристально чистый залив.

– Ты знаешь, где искать Сойера? – спросил Алек, бросая якорь.

– Его дочь дала мне подробные указания.

– Тогда иди. А мы с детьми отправимся на разведку.

– Сэм…

– Сэм пойдет со мной.

Она собралась возразить, но только пожала плечами. Сэму действительно лучше побродить с Алеком, а ей надо приберечь силы для более важной борьбы.

– Когда ты освободишься? – спросил Алек.

– К полудню.

– Отлично.

Взяв Сэма и Джулиет за ручки, Алек зашагал к бухте.

Либби долго смотрела ему вслед, потрясенная тем, как эти трое прекрасны, как великолепно смотрятся – словно так и нужно, словно всегда были вместе…

Она закрыла глаза. Какая безумная мысль! Это всего лишь несбыточная мечта.

Джиб Сойер сидел в инвалидной коляске и вовсе не походил на человека, собиравшегося на две недели отправиться в море.

Старик сразу же приступил к делу:

– Так ты хочешь воспоминаний, не так ли? Постараюсь помочь, чем смогу. Не сидел в лодке с восемьдесят четвертого. Тоскую ужасно.

Ну, Алек, ну, негодяй! – подумала она про себя.

Сойер погрузил пальцы в густые седые волосы, которые когда-то, судя по всему, были светлыми; в глубоко посаженных глазах отражалась океанская голубизна.

– Присаживайся, и я расскажу тебе все, что знаю. Мэг, – обратился он к своей дочери, – дай нам чего-нибудь холодненького выпить. Жарко.

За стаканами чая со льдом и тарелкой имбирных печений Джиб Сойер начал вспоминать. Он рассказывал о годах кризиса, о судостроении, о том времени, когда Харбор-Айленд и Дэнмор-Таун процветали, а потом лишились своего значения. О сытых годах и не очень, о штормах и солнечных днях. Он угощал ее историями о жизни, полной любви, о своем пятидесятидвухлетнем браке, который кончился только в прошлом году со смертью его жены. И когда он говорил о ней, голос его теплел, а глаза туманились.

Либби судорожно записывала, довольная, что захватила с собой диктофон и что старик согласился, чтобы она им воспользовалась.

Она потеряла всякое представление о времени. Джиб Сойер обладал необыкновенным талантом рассказчика, с легкостью воскрешавшего жителей Харбор-Айленда, живших здесь пятьдесят, шестьдесят и даже семьдесят лет назад. Словом, он совершенно ее заворожил.

Опомнились оба только тогда, когда, едва он подошел к самому интересному месту в истории со штормом, появилась Мэг и сообщила:

– К вам пришли.

Либби оглянулась, увидела Алека с детьми и посмотрела на часы. Было пятнадцать минут второго.

– О Боже! Простите.

– Нет проблем, – весело сказал Алек. – Мы просто хотели предупредить, что пойдем перекусить. А потом вернемся за тобой.

Джиб Сойер покачал головой.

– Нет уж, сэр. А то я ее совсем заговорю. Забирайте ее прямо сейчас. Ты ведь еще вернешься? – спросил он Либби.

Она кивнула.

– Не упущу такого случая ни за что на свете! Только прошу вас, не останавливайтесь на самом интересном месте. То есть я ужасно хочу, чтобы по крайней мере мы закончили историю с ураганом. – Она кинула извиняющийся взгляд на Алека.

Тот пожал плечами и улыбнулся.

– Продолжайте. Мы за этим и приехали. Мы подождем. – И прежде чем она успела хотя бы представить его, Алек вышел, таща за собой детей.

– А он понимающий, твой мужчина. Все тебе позволяет. Только так и должно быть, – сказал Джиб и подмигнул Либби. – Ты подцепила хорошего парня.

– Он не…

– Вы хорошая пара, – продолжал старик, не обращая внимания на ее протест. – Ты светлая, он – темный. Мальчик похож на него, девочка – на тебя. Да, дочка, очень хорошая пара. Так, значит, на чем я остановился?

Пораженная его выводом, Либби замешкалась. Хотела было поправить его, но потом решила, что не стоит.

– На той ночи, когда у рынка сорвало крышу.

– Ах, да, вспоминаю. – И, откинувшись в своем кресле, Джиб закончил рассказ.

Либби договорилась вернуться к нему в следующий понедельник, поблагодарила Мэг за угощение и ушла. Алек с детьми ждал ее на другой стороне улицы; вся троица наблюдала за парой козлят, резвившихся во дворе.

– Теперь готова?

Либби кивнула.

– Простите, что задержалась.

– Мы отлично провели время. Посмотрели, как взвешивают улов, и расспросили о приспособлениях для подводного плавания. Потом побродили по рынку и купили печенья. А так как ты все не появлялась, мы понаблюдали, как женщины стегают одеяла.

– Короче говоря, вы успели увидеть все, – с улыбкой сказала Либби.

Алек широко улыбнулся в ответ.

– Почти все.

– Знаешь, мам, мы накупили всякой еды, – сообщил Сэм, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой. – Потому что мы с Джулиет хотим устроить пикник.

– Я не нашел удобного местечка, где бы мне безумно захотелось позавтракать, – пояснил Алек извиняющимся тоном. – Так что когда они стали просить… – Он пожал плечами.

Дети были переполнены энтузиазмом и энергией. Что ж, пикник так пикник, неплохая идея. День выдался не слишком жаркий; с океана налетал прохладный ветерок, и в воздухе не чувствовалось влажности. Кроме того, этот Алек гораздо меньше действовал ей на нервы, чем тот, что постоянно придирался к ней. Держится более спокойно, зато с ним гораздо удобнее общаться.

– Здорово, – сказала Либби. – А где?

– В местечке Суис-Фэмили-Робинзон, – сразу отозвался Сэм.

– Да-да! Ладно? – присоединилась Джулиет. Либби нахмурилась и сердито посмотрела на Алека.

Он спокойно пожал плечами и хитро улыбнулся.

– Что скажешь?

Что тут сказать? Либби просто не находила нужных слов. Она не хотела ничего говорить. Она не хотела говорить никогда. Где угодно, но только не там! Я не могу, не хочу вызывать в памяти ненужные воспоминания!

– Пошли, мамочка, пожалуйста, – умолял Сэм.

– Там та-ак красиво, – нараспев сказала Джулиет. – Я запомню это место навсегда.

Да, подумала Либби, и я тоже.

Встретившись взглядом с Алеком, она лишь медленно покачала головой.

– Я бы предпочла какое-нибудь другое место. Но в конце концов остановились на этом варианте, так как другого подходящего в округе не было.

Мысленно Либби вернулась на восемь лет назад. Ей тогда исполнилось восемнадцать, и она была влюблена в самого прекрасного человека на свете.

А он любил ее.

Когда Алек в ту памятную среду попросил миссис Брэйден отпустить Либби и вечером обойтись без нее, Либби была на седьмом небе от счастья.

Миссис Брэйден колебалась.

– Не слишком… доверяй Алеку, – предупредила она Либби, едва они остались вдвоем. – Он значительно старше тебя. И, если можно так сказать, более опытен.

– Я понимаю, – согласилась Либби, но про себя подумала, что разница в возрасте не столь велика – всего восемь лет. И если более богатый жизненный опыт ничего не значит для него самого, то для нее он тоже не имеет значения.

– Ты будешь осторожна? – спросила миссис Брэйден, не скрывая материнской тревоги. Либби улыбнулась.

– Конечно.

Миссис Брэйден протянула руку и убрала прядь волос с лица девушки.

– Я не хочу, чтобы он обидел тебя, дорогая.

– Не обидит, – с полной уверенностью заявила Либби. – Мне нравится Алек. Мы с ним друзья.

Миссис Брэйден грустно усмехнулась.

– Что ж, хорошо, – согласилась она, а заехавшему за Либби Алеку сказала: – Я тебе доверяю. – Когда она провожала их до дверей, ее глаза красноречиво просили Алека вести себя благоразумно.

Алек улыбнулся открытой улыбкой.

– Вы вполне можете доверять мне, миссис Брэйден.

– А я могу? – спросила Либби, когда он повел ее по тропинке к дороге.

Он повернул ее к себе и крепко поцеловал.

– А ты как думаешь?

Либби думала, что Алек Блэншард – эталон мужественности, герой ее грез, человек, за которым она могла последовать на край света. Она была готова отдать за него жизнь.

За несколько недель знакомства он стал ее самым лучшим другом. После того вечера, когда они впервые встретились, он старался как можно чаще видеться с ней. Появлялся на пляже, когда она приходила туда с Тони и Алисией. Плавал с ними, сооружал с ними замки из песка, закрепляя их глиной, чтобы не рассыпались.

Потом Тони и Алисия ложились спать, миссис и мистер Брэйден усаживались играть в бридж, попивая вино и сплетничая про отдыхающих, а Алек приходил поболтать с Либби.

Вдвоем они бродили по пляжу, сидели на причале, и Алек делился с ней своими планами, надеждами, мечтами. Потом слушал, как она рассказывает о своих.

Либби никогда еще не встречала мужчину, который бы так интересовался ею. К тому же никто из ее знакомых так охотно не делился с ней своими самыми сокровенными мыслями и чувствами.

Как она вскоре поняла, ей единственной Алек рассказал о Клайве Джилберте. Смерть Клайва потрясла его гораздо больше, чем можно было себе представить. Только ей позволял он смотреть в свое окаменевшее от боли лицо, в глаза, полные непролитых слез.

– Во всем моя вина. Я должен был быть на его месте, – сказал он Либби однажды вечером, когда они сидели на парапете дома Брэйденов.

И Либби, прижавшись к его плечу, благодарила небо, что этого не произошло, хотя и понимала, что Алек безумно страдает от чувства вины. Фактически за три недели, что они провели вместе, она узнала о нем больше, чем обо всех мальчиках, с которыми выросла. О Дэнни, например, с которым встречалась постоянно, или о Клиффе, за которого всего два месяца назад собиралась выйти замуж.

Но теперь Либби поняла, что в этом мире есть только один мужчина, чьей женой она хочет стать, – Алек.

Она надеялась – это была ее заветная мечта, – что он тоже хочет жениться на ней.

У них еще ни разу не было настоящего, «взрослого» свидания, они никогда не оставались наедине больше чем на пару часов. До этого дня.

– Я одолжил лодку у Лаймана, – сообщил Алек, когда они подошли к рыбачьему причалу. – Хочу отвезти тебя в особенное место.

– Куда?

Он улыбнулся и помог ей сесть в лодку.

– Увидишь.

Алек вел лодку через рифы в сторону северного берега Элеутеры мимо Мар-Айленда, потом обогнул мыс Каррент-Пойнт и пошел вдоль берега. Вскоре они снова направились на юг, и Либби заметила безумной красоты маленькую бухточку, какой раньше никогда в жизни не видала.

Бухта с трех сторон была защищена пальмами, широкий пляж манил бело-розовым мелким песком, а вода цвета бирюзы и голубой лазури радовала глаз необыкновенной прозрачностью.

Либби смотрела на эту красоту не отрывая глаз; ее лицо озаряла восхищенная улыбка.

– Я знал, что тебе понравится, – тихо сказал Алек, когда лодка подплыла к бухте, и выключил мотор.

– Это райский сад, – прошептала Либби. – Я и представить не могла, что на свете существуют такие места.

Алек прихватил с собой провизию для пикника: салат из лангуста, булочки, свежий ананас, бутылку вина. И они все это ели, расположившись под пальмами и глядя на небо, песок, море, но главным образом – в глаза друг другу.

Потом пошли купаться и резвились в воде, как двое маленьких ребятишек. Либби, обычно сдерживаемая ролью няни, сбросила с себя оковы и самозабвенно, впервые за это лето, предавалась веселью.

Радостно хохоча, Алек окатывал ее брызгами, а она с визгом носилась за ним, хватая за руки, если волна мешала ему убежать. И когда ощущала под своей рукой его мокрое, скользкое упругое тело, все мысли напрочь вылетали из ее головы.

Еле держась на ногах, Алек обнял ее и впился губами в ее губы. Либби прижалась к нему с безудержным желанием, сгорая от страсти, не в состоянии вымолвить ни слова.

Тогда Алек взял ее на руки и понес из воды на песок, где было расстелено одеяло.

Он нежно положил Либби и, стоя на коленях, склонился над ней, загородив собою солнце. Взгляд его стал настойчивым, лицо возбуждено желанием. Руки начали ласкать сперва ее волосы, а потом плечи. Либби ощущала их дрожь и в ответ сама задрожала всем телом.

– Мне следует вести себя хорошо, – сказал Алек глухим голосом, продолжая ласкать ее. Он касался ее рук, груди, проводил ладонью по плоскому животу.

– А разве это плохо? Я имею в виду: разве ты ведешь себя плохо? – Голос Либби так дрожал, что она сама его не узнавала.

Он хрипло хохотнул:

– Наверное, это зависит от того, что ты вкладываешь в это понятие.

Либби улыбнулась в ответ и провела пальцами по его груди.

– Согласно моим понятиям, ты ведешь себя прекрасно.

– О, Либ, – сказал он сдавленным шепотом и снова припал к ее губам. – О Боже, я хочу тебя.

И Либби тоже хотела его. Она хотела его так, как никогда и никого в жизни. Алек оживил ее существование, наполнил его смыслом; он как бы стал ее второй половинкой.

Алек осторожно освободил ее плечи от бретелек тонкого хлопкового купальника. Большими пальцами пощекотал ее шею и освободил от мокрой ткани ее грудь.

Либби лежала совершенно неподвижно, не спуская с него глаз и наблюдая за тем, как меняется выражение его лица. Она видела страстное желание – и нетерпение. Их взгляды встретились.

Глаза Алека спрашивали, умоляли, но – не требовали.

Либби приподнялась на одеяле, отвела руки назад, расстегнула лифчик купальника, и он скользнул вниз.

Алек задохнулся.

– Красивая! Какая же ты красивая.

Либби широко улыбнулась.

– Ты тоже красивый, – прошептала она. Его губы тронула кривая усмешка.

– Ну уж!

– Да, – настаивала она. – Ты самый прекрасный мужчина, которого я когда-либо встречала.

– Ты встречалась со многими? – насмешливо поинтересовался Алек. Либби вспыхнула.

– Нет… ни с кем, – призналась она. У него поднялась бровь.

– Неужели?

Стараясь не смотреть на него, она покачала головой.

Рука Алека протянулась к ее подбородку и подняла его. Он улыбался.

– Я хочу, – горячо сказала она и снова дотронулась до него. Ее руки собственнически двигались по его груди, пока не добрались до плавок.

Это было смело, даже слишком смело для нее, такого она сама от себя не ожидала. Но Алек открыл в ней нечто новое, чего она не испытывала никогда прежде. Он заставил ее почувствовать себя женщиной, и ей теперь хотелось узнать его полностью – как мужчину.

– Либ! – только и смог прохрипеть он.

Либби кивнула и встала на колени так, что ее груди коснулись его тела. Оба на миг затаили дыхание.

Алек прижался лбом к ее лбу. Сквозь плеск прибоя ей было слышно, как громко бьется его сердце.

Он коснулся губами ее губ и, когда они приоткрылись, больше не мог сдерживаться.

– Я хочу тебя, Либби, – прошептал он. После этого его руки скользнули вниз и стали стягивать нижнюю часть купальника, за ним последовали его собственные плавки.

Она хотела видеть, но только ощущала; хотела дотрагиваться, но вместо этого трогали ее. Руки Алека бродили по всему ее телу, дразнили и искушали, заставляли замирать от желания. И когда она наконец не выдержала и опрокинулась на спину, он накрыл ее своим большим телом.

– Будет больно, Либ, – хриплым голосом пробормотал он.

Она помотала головой:

– Нет.

Ей на самом деле было не больно. В тот раз. Тогда она думала только об Алеке, о своей любви к нему, о том, как доказать ему эту любовь.

Она приняла его с восторгом, наслаждаясь силой его толчков внутри ее, отвечая ему с безумным желанием. Никогда в жизни ничего подобного она не чувствовала, никогда не испытывала такого влечения, такого вожделения.

Оно вздымалось, как волны, росло, как девятый вал. И в тот миг, когда она подумала, что больше не выдержит, у нее внутри будто что-то взорвалось, ее охватила конвульсивная дрожь, и через мгновение это ощущение разбилось с той же силой, с какой волны разбиваются о скалы.

Обостренные чувства остывали медленно, как прибой, с водоворотами утихающего желания, блаженным покоем, нежными прикосновениями.

Удовлетворенная и счастливая, Либби вздохнула. Потом дотронулась до щеки Алека. Он приподнял голову, заглянул в самую глубину ее глаз и дотронулся губами до ее ладоней.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Замечательно, – ответила Либби. – И ты, по-моему, тоже.

Алек улыбнулся и сразу стал похож на мальчишку.

– Благодаря тебе.

– Я думаю, это взаимно.

Они снова любили друг друга в лучах ласкового солнца. Потом лениво плавали. Обнимались. Целовались. И только когда солнце стало садиться, Алек погрузил вещи в лодку и помог забраться в нее Либби.

– Это наше с тобой местечко, – сказала Либби. – Наша идиллия.

– Наш рай, – согласился с ней Алек и включил мотор.

– Мы вернемся сюда еще? – спросила Либби, глядя на бухту, на пальмы, вырисовывающиеся на фоне оранжево-пурпурного неба.

– Верь в это, и мечты обязательно сбудутся.

И Либби, защищенная объятиями Алека от прохладного, вечернего ветерка, в ореоле его любви, согревающей ее всю дорогу домой, поверила. Больше они туда не вернулись.