Глава 12

Безбрежный океан боли и мрака, в котором я плавал, кажется, уже целую вечность, в очередной раз потащил меня куда-то ввысь, чтобы затем вновь обрушить вниз. Ощущения были таковы, что на ум постоянно приходили имена героев, замученных в чьих-то застенках или пыточных камерах. Как я их сейчас понимал! Но что от этого толку – сделать что-либо для того, чтобы изменить свое положение я все равно не мог.

Темнота, оказывается, тоже имеет свои оттенки – к ней примешиваются то отблески пламени, то хороводы звездочек, или, быть может, снежинок… А иногда пробиваются лучи света, похожие на свет фонарика в ночи.

В какой-то миг я, как показалось, даже понял смысл этих явлений, но… этот миг был столь краток и мимолетен, что оставил после себя не знание, а только лишь чувство острого сожаления и тоски от потери. А потом опять нахлынула боль. Бог ты мой, ну разве ж можно это выдержать?! А-а-а!!! Перестаньте, сволочи!!!

Уф! Неужели все наконец закончилось?! Черт, в глаза словно по тонне песка насыпали – веки просто не открываются. Да-с, теперь я Вия понимаю – мне бы кто помог, что ли! А главное, что язык тоже не шевелится, и не позовешь никого. Хорошо, что хоть слух частично вернулся, и я слышал странно гулкие слова разговора своих мучителей.

– Скоро он придет в себя, а Палыч? – по-моему, это Федор.

– Думаю, что минут через пять – десять, – а это уже Плужников.

– Крепкий парень, я и не рассчитывал, грешным делом, что он такой удар сможет выдержать. Думал, что придется сердечко запускать, ан нет!

– Сплюнь! Ему еще столько всего сдюжить предстоит, что…

– Слушай, Палыч, а сколько твоя блокировка продержится?

– Должна пару суток протянуть, но это, сам понимаешь, только теория – я с краплеными никогда не работал.

– Что ж, будем надеяться, что времени переправить этого красавца обратно в Москву хватит, а уж дальше дело само пойдет, как надо…

– Заканчивай трепаться, он, похоже, приходит в себя!

Первое, что я увидел, когда все-таки смог заставить себя открыть глаза, было озабоченное лицо Сергеича. Он настороженно смотрел на меня. Заметив, что его видят, он деловито поинтересовался тем, в состоянии ли я подняться самостоятельно или потребуется его помощь. Прислушавшись к своему несчастному телу (вот уж воистину традиция – ходить каждый год с друзьями 31 декабря в баню – за эту ночь из меня уже столько раз вышибали сознание, что странно было, почему я еще в состоянии что-либо делать осмысленно и самостоятельно!), я со стоном приподнялся на неудобном узком топчане. На эту уродливую скособоченную конструкцию, расположенную в соседнем отсеке, которую Федор с глумливой ухмылкой назвал прокрустовым ложем, меня уложили перед началом эксперимента. Старички предлагали Плужникову еще привязать меня, так сказать, для верности, но Виктор Павлович отрицательно покачал головой и заметил, что в этом случае потоки жизненной энергии моего организма будут циркулировать не так, как это ему нужно. Ну что ж, и на том спасибо – тогда я еще не подозревал, что и без этого мне мало не покажется!

Голова немного кружилась, но в принципе по сравнению с тем, что мне пришлось пережить во время исследования, это было вполне терпимо. Почему-то нестерпимо хотелось курить, и я немедленно экспроприировал папироску у Плужникова, который весьма опрометчиво оставил свой китель с торчащей из нагрудного кармана коробкой «Герцеговины» на стуле возле топчана.

Сам подполковник склонился над разложенными на столе бумагами и что-то быстро черкал в них роскошным толстым карандашом. На меня он не обращал никакого внимания и, признаться по правде, я даже был этому рад – последние события (а особенно «трансляция» его воспоминаний) показали мне Плужникова в таком ракурсе, что лишний раз связываться с ним как-то не хотелось. Нет, я понимал, разумеется, что придется общаться, но… это как с зубным врачом – знаешь, что, когда заболит зуб, все равно придется идти, но всеми правдами и неправдами оттягиваешь этот момент до последнего.

Федор сидел на табуретке рядышком с подполковником и, азартно болтая босыми ногами, что-то негромко ему подсказывал, оживленно размахивая руками. Плужников досадливо морщился, но молчал. Впрочем, иногда он прислушивался к словам помощника и согласно кивал.

Наконец Виктор Павлович повернулся ко мне и несколько секунд пристально разглядывал меня, словно прикидывал в уме, можно ли меня продать оптом или все же придется сделать это в розницу. Неуютное, доложу я вам, ощущение – ждать, когда могущественный маг решает твою судьбу. А самое главное, что ты понимаешь: пытаться ему перечить – это все равно, что с голыми руками против несущегося на полной скорости грузовика выйти. Поэтому сидел я на попе ровно и не пытался играть в крутого супер-пупер героя.

– Запомните хорошенько, Алексей, – прервал молчание подполковник, – когда будете в Москве, вам надо как можно быстрее оказаться в районе Боровицкого холма. Неважно, в каком месте, ко обязательно в его пределах!

Я насторожился – чужие воспоминания, осевшие в моей многострадальной голове услужливо подсказали, что именно в том районе находилась «стартовая площадка» гиперборейцев и отправная точка проникновения в анклав красных энигматоров. К тому же я теперь знал, что там пролилась кровь многих сотен людей. С чего вдруг Плужникову приспичило отправлять меня на это «кладбище – полигон»? Похоже, что этот вопрос столь явственно возник на моем лице, что руководитель подполья (или правильно было бы называть его шефом подземелья?) счел нужным сказать:

– Сейчас не время для объяснений – вы должны немедленно отправляться наверх – скоро рассвет. Псы Ночного Отдела уйдут с улиц, и какое-то время передвигаться по Городу можно будет почти беспрепятственно. Да и шансы нарваться на призраков значительно уменьшатся. Впрочем, вам-то они все равно не страшны…

– А почему, кстати? – заинтересовался я. Плужников тяжело вздохнул, но не ответил. Федор открыл было рот и попытался мне что-то начать объяснять, но нарвался на бешеный взгляд начальника и поспешно заткнулся.

Не понравилось мне это. Ой как не понравилось! Но я решил промолчать и сделать вид, что так и должно быть – оставим на время эти загадки. Главное – это… Стоп! А куда мне, собственно, идти-то спозаранку – поезд в Москву пойдет только вечером? Плужников растерянно уставился на меня, когда я сообщил ему это «пренеприятнейшее известие».

– Да, об этом я как-то не подумал, – пробормотал он себе под нос, яростно теребя ворот нательной рубахи. – Сделаем так: Сергеич сейчас вас проводит в одно укромное местечко. Отдохнете, приведете себя в порядок, а я пока поразмыслю, как нам действовать дальше.

В отсеке, куда проводил меня отчего-то посмурневший старичок, было довольно прохладно. Та же спартанская обстановка, что и в прежних виденных мной убежищах подпольщиков, напевала скуку – я в глубине души искренне верил, что помимо голых бетонных стен, хитросплетенья переходов и обшарпанной мебели здесь можно наткнуться на что-нибудь интересное. Но мой вопрос к Сергеичу об экскурсии по «Золотому кольцу» подземного лабиринта почему-то не нашел у него должного отклика. Энигматор покрутил у виска пальцем и пребольно толкнул меня в спину, впихивая в отсек. Люк-дверь с негромким чмоканьем закрылся за ним, и я остался один.

Наконец-то! Я с облегчением выдохнул – мне все же удалось не показать свои эмоции перед этими матерыми ребятками. Почувствуй они неладное, и, думаю, моя жизнь закончилась бы очень и очень плохо! Все же молодец ты, Лешка! Нет, мы еще побарахтаемся!

Одно плохо – после всех этих обрядов-шмабрядов желудок мой завязался в тугой узел, и явно желал подняться к голове, чтобы разобраться наконец с идиотом-хозяином. Я огляделся и увидел на столе бутылку темного стекла. Ага, посмотрим, чем тут поят? С виду похоже на газировку? Или, как это тогда называлось… Во, вспомнил – ситро! По-моему в нынешних супермаркетах мне как-то попадался на глаза этакий закос под ретро. Ты гляди – прям поэтом скоро здесь стану: ситро – ретро…

Все эти мысли лениво проносились на периферии моего сознания, пока я жадно глотал несколько выдохшуюся, но все же такую освежающую воду!

Уф, вот и полегчало маленько – теперь можно и…

Негромкий скрип открывающегося люка-двери прервал мои размышления. В отсек вошел Игорь. Он стремительно оглядел помещение и, видать, удовлетворившись осмотром, направился прямиком ко мне, бубня себе на ходу под нос нечто непонятное и совершая движения руками, сильно смахивающими на брассовые. У меня аж челюсть отвисла – может, я чего-то не понимаю и на самом деле стою в воде? Видел же я в секунды просветления подземное озеро и даже ощущал его запах.

Не, угомонился… Ишь как глазищами на меня зыркает – просто-таки рентген, а не человек!

– Маэстро, вы на мне дырку ща просверлите! – несколько развязно высказал я ему свои претензии по поводу столь бесцеремонного вторжения и странного поведения. Ко всему прочему я не забыл, как этот бравый паренек рвался продырявить меня из своего табельного револьюционного маузера.

– Заткнись, – равнодушно ответил Игорь. – Заткнись и слушай внимательно: сейчас я проведу тебя наверх. Действовать нужно быстро и решительно. Если по дороге встретим кого-то из Сопротивления, то делаем вид, что выполняем распоряжение Плужникова. Завертится драка – держись у меня за спиной, в герои не лезь! Понял?

– Ага, понял – это похищение? – с насмешкой уточнил я у донельзя сурьезного подпольщика.

Игорь укоризненно посмотрел на меня, тяжело вздохнул и медленно, словно дауну, начал объяснять:

– Пойми, Алексей, ты всего лишь пешка в игре таких сил, которые недоступны ни твоему, ни моему пониманию. Как только в тебе отпадет надобность, тебя выбросят на помойку, не задумываясь и ни капли не сожалея по этому поводу. В данную минуту ты нужен лишь как орудие для выполнения конкретной задачи. Ну а потом, после его выполнения, автоматически превратишься в нежелательного свидетеля. Думаешь, что Плужников с тобой возится, потому что вдруг проникся к тебе необъяснимым доверием и жаждет заполучить в свои ряды сверхценного помощника? Ничего подобного – ты всего лишь ходячая бомба! И снарядил тебя как раз Палыч!

– Стоп! – я протестующе поднял руку. – С этого места поподробнее – что это еще за бомба?!

Игорь в отчаянии взмахнул рукой:

– Некогда! Пойми, нам некогда! Сейчас самое главное – бежать отсюда как можно быстрее, пока тебя не посадили под плотное наблюдение и сопровождение. В данную минуту Палыч и старики обсуждают результаты модификации, но через полчаса, максимум через час, за тобой придут, и тогда все – хана!

Я поверил ему. Поверил, потому что увидел немного больше, чем намеревался показать мне Плужников. Но, видимо, долгие годы, проведенные бывшим подполковником во мраке подземных коридоров, сыграли с ним злую шутку – он несколько увлекся и распахнул для меня те потаенные комнатки своих воспоминаний, что ни при каких обстоятельствах не должны были передо мной открыться. Хотя если предположить, что сделал он это преднамеренно… Нет, это уже полная фигня – эдак я параноиком стопроцентно стану – такие вещи мне бы никто никогда не показал. Особенно при условии, что скоро я должен буду подкинуть базу Сопротивления и этот долбаный Город и оказаться в Москве, куда им ходу нет.

Конечно, можно было попробовать прикинуться идиотом (что я собственно и намеревался делать, пока не появился Игорь) и, улучив подходящую минутку, попробовать сбежать от этих психов. Шансы на успех, правда, были не слишком высоки, но что еще можно было сделать?

Сейчас же ситуация изменилась – Игорь готов был мне помочь и, самое главное, он тоже знал о том, что во мне сидит!

Мы шли по коридорам и переходам подземной базы, которая после ночи потихоньку наполнялась людьми. Я и представить себе не мог, что их окажется столь много! Игорь то и дело кивал каким-то своим знакомым, мило им улыбался, перекидывался на ходу малозначащими фразами. На себе я ловил в меру любопытные взгляды, но вопросов никто не задавал – ни Игорю, ни тем более мне – с дисциплиной у Плужникова было все в порядке.

В свою очередь я также старался не слишком нахально пялиться на жителей подземелья – хотя, признаться по правде, мне и было чрезвычайно интересно пообщаться с людьми, выросшими в совсем другом мире! Но я старательно одергивал свое разыгравшееся не в меру любопытство, напоминая ему, что лучше побыстрее смыться из этого гостеприимного местечка, а уже потом, на досуге, перед экраном телика, на уютном домашнем диванчике поразмыслить над их судьбой.

Не хватило нам совсем чуть-чуть! Мы уже поднялись на галерею, в конце которой был виден переходный отсек, когда из бокового отвода выскочили человек пять взмыленных ребятишек во главе с Федором. Завидев нас, они без всякого предупреждения шарахнули воздушной волной, от которой мы с Игорем кубарем покатились по полу. Но мой нежданный помощник тоже был не лыком шит – он резво вскочил на ноги и от души ответил длиннющей трескучей молнией. Трое наших преследователей вспыхнули, как хорошо просмоленные факелы. Черт, я теперь, наверное до конца жизни буду помнить их предсмертные крики!

– Бежим! – заорал Игорь и, наклонив голову, будто разъяренный бык, рванул вперед. Я помчался за ним огромными прыжками, моля всех известных мне богов, чтобы они помогли нам преодолеть расстояние до шлюза. К моему глубочайшему удивлению, это нам удалось! То ли на Федора и его помощников так подействовал вид горящих коллег, что они решили не искушать судьбу, то ли они имели четкие распоряжения не допустить моей гибели. В душе я склонялся ко второму варианту.

В шлюзовом отсеке Игорь сразу же кинулся к люку и торопливо начал крутить штурвал запорного механизма. Напрягшись, он откинул плиту люка и, тяжело дыша, скомандовал мне:

– Давай, Алексей, лезь!

– А ты? – растерялся я.

Игорь устало улыбнулся и неожиданно спокойно ответил:

– А я уже пришел.

Я непонимающе захлопал глазами, силясь понять этот странный ответ. Игорь снисходительно ухмыльнулся и терпеливо объяснил:

– Тебе нужно время, чтобы оторваться от погони. Я тебе его дам. А теперь вали отсюда, придурок, и не теряй его попусту!

Я открыл рот и молча захлопнул его. Правда предстала передо мной в такой ошеломляющей ясности, что пытаться сейчас что-то сказать означало плеснуть на ее светлый лик ведро помоев.

И я полез в этот чертов люк.

– Слышь, Алексей, – услышал я за спиной негромкий голос Игоря и неловко обернулся. Его силуэт рисовался на фоне падающего из комнаты света черной безликой фигурой. – А солнце – оно красивое?

Судорога перехватила мне горло. Я почувствовал, что неудержимо краснею в темноте тоннеля. Как надо было ответить этому пареньку, который вырос под белым небом Города и никогда не видел ослепительного солнечного диска, столь обыденного для меня?!

– Очень! – просипел я внезапно охрипшим голосом, повернулся и полез дальше…

Глава 13

По моим прикидкам прошел уже почти целый час с момента «включения света». Досконально повторить наш ночной полет на грузовике мне не удалось, но к искомому месту я, тем не менее, вышел. Двухэтажный особнячок Госбезопасности я засек издалека. Ориентиром мне послужили стоявшие возле него черные броневики. В количестве аж трех штук. Стараясь выглядеть спокойным, а внутренне сжавшись (все-таки сдаваться иду!), я подошел к знакомому крылечку: Господи, вроде бы всего несколько часов назад меня вместе с Подрывником провели в эту дверь, а кажется, что прошла целая вечность.

Возле броневиков топтался здоровенный детина с ангельским лицом трехлетнего малыша. Резким диссонансом его личику служили угольно-черный комбинезон и ППСС в мускулистых руках. Увидев меня, парень сделал движение в мою сторону, словно хотел преградить дорогу. Наверняка он получил приказ типа: «Хватать и не пущать…» Но, видимо, вид у меня был достаточно уверенный, да и шел я ровной, четкой походкой, словно хожу здесь по служебной надобности каждый день. На розовощекой мордочке «цербера» отразилась напряженнейшая работа мысли. В конце концов он махнул рукой и стал смотреть в дальний конец улицы.

Обогнув охранника, словно телеграфный столб, я легко взбежал по ступенькам и, толкнув дверь, оказался в предбаннике. Труп бедного Мойши продолжал лежать на том же месте. «Хорошо, что есть на свете какие-то незыблемые вещи, – мельком подумал я, – как-то: солнце на небе, утренняя пробка на Каширке, а теперь еще и тело несчастного старика в тамбуре резиденции ГБ». Только теперь бедолага выглядел гораздо более умиротворенно. Наверняка его дух парил сейчас где-то далеко-далеко, если, конечно, сумел увернуться вчера от моих выстрелов. Хотя Плужников упоминал, что новоиспеченные призраки стараются не вмешиваться в вечную борьбу. Черт, что за чепуха в голову лезет? Да просто я мандражирую, вот и стараюсь успокоить себя этой словесной шелухой! Не дрейфь, Леха, «Спартак» победит!

Кажется, последние слова я произнес вслух, распахивая вторую дверь, потому что большинство находящихся в приемной людей тут же повернули ко мне головы, хотя перед этим их внимание занимали гораздо более интересные вещи.

И откуда здесь с утра такое столпотворение? У правой стены стоял давешний наш вербовщик – майор, если мне не изменяет память, Наумов. Вид у него был достаточно помятый. Ну, еще бы! Удары Подрывника как правило надолго отдаются болью в разных частях организма! Рядом с ним притулился, напоминая сдувшийся детский шарик, Илья, по прозвищу Муромец. Я даже как-то не сразу его разглядел – настолько он старался казаться незаметным. И это при его-то габаритах! Кинув на меня короткий взгляд, Муромец тут же отвел глаза. Что с человеком стало!

У самой стойки дежурного стояли три человека. Двое из них – привезший нас сюда лейтенант и пытавшийся меня допрашивать полковник. Оба напоминали основательно пролежавших в земле покойников. Морды даже не бледные, а какие-то иссиня-зеленые. Впрочем, полковник и до того не напоминал человека с плаката, рекламирующего здоровый образ жизни. Третьим в их группе был человек, одетый в штатское, который не сразу обернулся на меня, увлеченно наблюдая, как два питекантропа в серых гимнастерках, с сержантскими «соплями» на синих погонах, вытаскивают из-за стойки бесчувственного (или мертвого!) майора-дежурного.

Наконец обернулся и штатский. Его взор (именно так – высоким штилем – взор!) пронзил меня словно рентген. В следующую секунду я застыл как каменное изваяние. Нет, незнакомец не обладал способностями василиска. Просто меня поразил вид его лица. Блин, именно это лицо я каждый день, бреясь, видел в зеркале!

– Ага, а вот и наш заблудившийся гость пожаловал! – негромко констатировал ф?кт моего появления двойник. Двойник? Нет, в эту же секунду иллюзия узнавания развеялась. Да, человек… несколько напоминал меня, но не настолько, чтобы казаться близнецом. И что на меня нашло в первую секунду? Освещение, что ли, так упало? А незнакомец меж тем продолжил: – А вы, товарищи, беспокоились! Извольте, Алексей Михайлович Макаров собственной персоной. Слегка помят, напряжен, удивлен, но почему-то совсем не испуган!

– Так точно! – не к месту гаркнул лейтенант. Штатский удивленно покосился на него, но ничего не сказал. Сержанты вытащили наконец тело майора, аккуратно положили его посреди приемной и вытянулись по стойке «смирно».

– Вы меня извините, Алексей Михайлович, поговорим немного позднее, – улыбаясь смутно знакомой (по моим собственным фотографиям?) улыбкой, сказал незнакомец. – Прямо сейчас мне нужно выполнить некоторые реабилитационные процедуры. Если вас не затруднит, подождите меня в кабинете полковника. Уверяю вас, что вам не причинят здесь никакого вреда! Семен Петрович, проводите нашего гостя!

Полковник Семен Петрович безропотно выполнил команду, словно отдавший ее был, как минимум, маршалом! Легонько показав ручкой в уже знакомом мне направлении, полковник провел меня в свой кабинет. Перед его дверью по-прежнему лежал сержант-конвоир. Видимо, упомянутые «реабилитационные процедуры» начинали с комсостава.

На этот раз я устроился не на табурете для допрашиваемых, а на пузатом кожаном диване у стены. Полковник некоторое время потоптался рядом, явно не понимая, как вести себя со мной дальше. С одной стороны ч – сбежавший преступник, с другой – высокое начальство назвало меня «гостем».

– Хотите чаю? – неожиданно проскрежетал Семен Петрович.

От такого предложения я чуть не подпрыгнул на месте.

– Да, пожалуйста, – ответил я и нахально добавил: – С вареньем!

Полковник торопливо удалился.

Меня оставили в покое почти на четверть часа. То ли чайник долго закипал, то ли реабилитационные процедуры затянулись. Этого времени мне вполне хватило на то, чтобы обдумать появление таинственного незнакомца. Сказать, что я был удивлен – вряд ли! За последние сутки со мной произошло так много всякой чертовщины, совершенно невозможной с нормальной точки зрения, что острота впечатлений сильно притупилась, оставив только усталое безразличие. Но все-таки, кто это? Тот самый «хозяин Изумрудного города, великий и ужасный»? Господин, тьфу ты, черт, товарищ Макаров? Полковник МГБ? Н-да… В этом месте, конечно, возможны любые чудеса, но уж больно молодым выглядит мой двоюродный прадедушка! Как бы не моим ровесником! Впрочем, Плужников тоже выглядит неплохо для своих восьмидесяти с хвостиком лет. Но его-то подпитывает близость к Месту Силы! А старики-разбойники, вынужденные время от времени покидать подземелья, неизбежно состарились! Да и говорил незабвенный Виктор Палыч, что поддержание молодости дается только «магам», то бишь «операторам психоэнергетических полей»! А полковник Макаров по данным разведки Сопротивления – вполне обычный человек! Тот же подполковник Айвазов не смог победить возраст, а пресловутый Макаров даже постарше его будет!

Ладно, допустим – это Макаров… Но тогда почему его подчиненные при первой встрече со мной не выказали какого-либо удивления внешним сходством со своим начальником? Неужели дело в том, что прически у нас разные?

Мои размышления были прерваны появлением их непосредственного объекта. Товарищ Макаров по-хозяйски расположился за письменным столом и принялся бесцеремонно меня разглядывать. Я, впрочем, не остался в долгу и занялся тем же. Так мы и играли в гляделки, пока в дверь осторожненько не постучал номинальный владелец кабинета.

– Входите, Семен Петрович, входите! – милостиво разрешило высокое начальство. Полковник буквально на мысочках, крадучись, зашел и аккуратно сервировал чай на две персоны на углу стола. – Свободны, товарищ! – Двойник махнул рукой, и Семен Петрович быстро удалился, стараясь не смотреть в мою сторону.

– Присаживайтесь, Алексей Михайлович, – пригласил Макаров, – с утра горячего чайку похлебать – самое то! – Я подсел к столу. Визави разлил чай по граненым стаканам в подстаканниках. – Разрешите и мне, наконец, представиться! А то как-то неудобно – я ваше имя знаю, а вы мое нет. И так, небось, голову поломали – кто я такой могу быть! Зовут меня Петр Алексеевич Макаров и полковнику МГБ Алексею Михайловичу Макарову я прихожусь родным сыном.