Среди лабиринтовых

Из предыдущих глав вы узнали, как проходил процесс акклиматизации лабиринтовых рыб в любительских аквариумах. Познакомились с интересными и красивыми рыбками. Но не со всеми. А теперь не мешает остановиться и подвести некоторые итоги, хотя о всех лабиринтовых я не расскажу — просто места не хватит в книге.

Что мы знаем сегодня об этих рыбах? Некогда всех их объединили в одно семейство Anabantidae.

Ныне систематика лабиринтовых значительно усложнилась, семейств теперь уже пять. Представители трех из них интересны для аквариумистов.

Начнем с семейства Osphronemidae. Оно состоит из одного рода и одного вида, современное научное название которого Osphronemus goramy (во втором слове "о" произносится как «оу»). Как уже было сказано, это довольно крупные рыбы и в любительских аквариумах не встречаются.

Второе семейство — Belontidae — более многочисленно, оно состоит из пяти подсемейств, каждое из которых включает несколько видов рыб. Сюда же относятся и макроподы. Их на сегодня известно три вида. Широкое распространение в аквариумах получил Macropodus opercularis. Это за ним наблюдал Карбонье. Но как изменился обитатель тропиков за столетие жизни в аквариуме! Сегодня это малопривлекательная серая с коричневатыми полосками рыбка. А между тем в старых аквариумных книгах ее называли райской рыбкой, парадной рыбкой, восхищались ее великолепием.

Что же случилось, может быть, раньше был другой макропод? Да, другой. В студенческие годы я частенько заглядывал в один ленинградский зоомагазин, где моему увлечению аквариумом симпатизировала старенькая продавщица Нина Федоровна. Однажды она говорит:

— Хотите, покажу чудо?

И достала из-под прилавка большую банку с парой рыб. Но каких! Сорок лет с тех пор минуло, а я до сих пор их ясно вижу перед собой. Это были макроподы величиной с ладонь. От пышного хвостового плавника отходили две голубые нити по 8 сантиметров (мы измерили). На боках чередовались голубые и кроваво-кирпичные вертикальные полосы. Грудь и брюшные плавники — алые. А три непарных — спинной, анальный, хвостовой — поражали яркостью голубого и пунцового. Под стать этому гиганту была и крупная самка (вместе с нитями — около 20 сантиметров). Вот это был парад! Как я ни умолял Нину Федоровну, заполучить этих красавцев мне не удалось. И больше таких макроподов я никогда не встречал.

Куда же девались райские рыбки? Их погубили инбридинг (близкородственное скрещивание) и пренебрежительное отношение к естественным потребностям рыб (живут при 20 °С и даже при 16° — и ладно, едят сухой корм — ну и хорошо). А в результате — вырождение и деградация аквариумной популяции макропода.

Восстановить былое великолепие этой рыбки теперь очень трудно — для этого селекционерам надо долго работать.

Второй вид — М. concolor — тоже великолепен. Бока в зависимости от настроения шоколадные или совсем черные, красноватые вертикальные полосы чуть видны, горло, грудь, брюшные плавники — пунцовые, а непарные, хотя и не так красочны, как у обычного макропода, но оторочены яркой голубой каймой. Голубым сверкают и кончики брюшных плавников, кромка хвостового — с пышной бахромой.

Как драгоценность вез я этих рыбок из Берлина. Это было в 1974 году. А потом что вышло? Как только их начали разводить в массовых количествах все, кому не лень, начался процесс вырождения. Красавцы превратились в серых невзрачных рыб, и на сегодня они потеряны.

Нет, макроподы — это рыбы для любящего их аквариумиста. Они должны жить не в массе, а как короли: при индивидуальном уходе, в оптимальных условиях — вода не холоднее 25 °С, самые лучшие живые корма, неперенаселенный водоем. Кстати, тех, кто пожелает заняться ими, хочу предупредить: у черного макропода есть дурная привычка постоянно соваться в самые узкие щели, где, застряв, он может погибнуть.

О трихогастрах я уже говорил. Упомяну лишь еще один вид — Trichogaster microlepis. Это совсем голубая рыбка без всяких пятен с забавной вытянутой мордочкой — кажется, что она курносая. Но в наших аквариумах разновидностей трихогастров значительно больше, чем существует в природе (четыре вида и один подвид). Это результат селекционной работы любителей аквариума. Так, селекционерами выведены трихогастр с темным мраморным рисунком на голубом фоне (вариант — передняя часть тела голубая, задняя — в темных разводах), «золотой гурами» с желтым фоном и красноватым рисунком полос, желтыми пятнышками на плавниках и др. Все трихогастры хорошо уживаются друг с другом и большинством аквариумных рыб, все любят чистые, засаженные растениями аквариумы. Но надо иметь в виду, что эти рыбки легко простужаются, а от однообразного корма заболевают. Заболевшая рыба все время качается на одном месте — вперед-назад, вперед-назад. Порой достаточно повысить температуру воды до 25-28 °С, и качание прекращается.

Брюшные плавники трихогастров превратились в длинные осязательные нити. Они подвижны, и рыбка все ими ощупывает.

Можно наблюдать и такую трогательную картину: пара трихогастров поглаживает этими нитями друг друга. Во время нереста одни самцы трихогастров становятся почти черными, другие ярко окрашиваются. Матерые самцы жемчужного трихогастра имеют непарные плавники с длинной бахромой. При содержании стайкой эти рыбки пугливы и прячутся в зарослях от человека. За порцией воздуха обычно устремляется к поверхности, как по команде, вся стая. Еще раз повторю: залог успеха содержания трихогастров — чистый, озелененный, хорошо освещенный аквариум с ровной температурой воды и разнообразными кормами; в рацион трихогастров входят низшие зеленые водоросли, которые они постоянно щиплют.

Близки к трихогастрам рыбы из рода Colisa. Небольшая рыбка (до 5 сантиметров) С. lalia — одна из самых красивых среди декоративных обитателей аквариума. Словами описать ее невозможно, лучше посмотрите на фотографию. Лялиусы требуют к себе весьма уважительного отношения: кристально чистой, аэрируемой воды температурой от 25 °С, хорошего кормления, покоя среди зелени. Не любят они (как, впрочем, и все лабиринтовые) частой смены воды. Одна любопытная особенность: лялиус может сбивать насекомых над водой, выстреливая струйкой воды на расстояние до 5 сантиметров. Надо учитывать, что порой он обстреливает и горячую лампу.

Все колизы имеют брюшные плавники в виде осязательных нитей.

Оригинальна колиза хуна (С. chuna). У самца от конца рыла через глаз до середины анального плавника проходит разделительная косая полоса: все, что ниже, — темно-серое, порой даже черное, все, что выше, — красно-коричневое. Этот вид не столь требователен к условиям содержания, как лялиус. Нетребовательны и два остальных вида колиз — голубая С. labiosa и серо-коричневая с темными полосами С. fasciata. Последняя — маленькая хищница. Этих рыб лучше содержать отдельно от лялиуса. Для них нужны такие же условия, как для макропода.

Теперь поговорим о знакомых нам бойцовых рыбках. На сегодня известно 16 природных видов рода Betta. Но их надо разделить на две группы по способу размножения. Семь видов строят пенное гнездо, а девять — вынашивают потомство… во рту. В наших аквариумах эти девять пока не встречаются, а такой интересный способ заботы о потомстве я опишу ниже.

Из рыб первой группы у аквариумистов есть только один натуральный природный вид — В. imbellis (невоинственный). Эту небольшую рыбку (до 5,5 сантиметра) привез из ГДР В.П.Дацкевич. В окраске самцов сочетаются черные, синие, голубые и пунцовые тона. Великолепен круглый с бахромой по краям хвостовой плавник: веер ярких голубых лучей (промежутки между ними черные) и широкий рубиновый кант по краю. Конец черно-голубого анального плавника тоже рубиновый, брюшные плавники трехцветные: черные, потом пунцовые, острые кончики — голубые.

В аквариуме Дацкевича я увидел десятки этих красавцев. Самцы все время демонстрировали свою красоту друг перед другом, но ни разу не вступили в драку (imbellis ведь!). Виктор Петрович подарил мне этих рыбок, появились они и у других любителей. Я их развел и тоже распространил.

Но разве могли эти рыбки, рассчитанные на тонкого ценителя, выдержать конкуренцию с рыночным валом более крупных и ярких — голубых, зеленых, красных, белых и т. д. — камбоджийских Betta splendens? В результате невоинственный красавец на сегодня уже не встречается в наших аквариумах. Об остальных видах рода Betta говорить не приходится, у нас встречаются только цветовые варианты камбоджийской формы.

К семейству Belontidae относятся и мелкие виды, объединяемые в группу карликовых гурами, — уже упоминавшийся полиакант, рыбы родов Trichopsis (одна из них получила название «ворчащая рыбка» — с помощью пузырей воздуха она издает звуки под водой) и Parosphronemus. Все эти скромные изящные обитатели аквариума требуют к себе внимания и хороших условий содержания, таких, как для лялиуса. В соседстве с более крупными рыбами они постепенно вымирают и сегодня встречаются редко.

В отдельные семейства выделены Анабантиды (Anabantidae) (в Азии к этому семейству относится только один вид — Anabas testudineus) и Helostomidae с одним родом и видом — целующимся гурами (Helostoma temminckii). Последний получил свое название за любопытную особенность: две рыбки сцепляются оттопыренными губами и «целуются» — толкают друг друга вперед-назад. При этом пол рыбок не имеет значения. Версий о таком поведении множество, но окончательных объяснений пока нет. Вот одна из версий: губы этих рыб превращены в терки (они все время соскабливают водорослевые обрастания), и «поцелуи» — способ взаимной очистки терок.

Но «поцелуи» известны и у других рыб, не имеющих губ-терок, например у цихловых. Гелостомы — довольно крупные рыбы (до 15 сантиметров), в наших аквариумах разводятся и распространены две разновидности — серой и золотисто-розовой окраски. В потомстве одной пары могут быть и me и другие особи. Рыбки мирные, иногда, правда, ссорятся между собой, но без печальных последствий.

В Африке семейство Anabantidae представлено рыбами с совсем другими характеристиками. Это более или менее свирепые хищники рода Ctenopoma в большинстве своем длиной от 11 до 20 сантиметров. Все ктенопомы делятся на заботящихся о своем потомстве (5 видов) и не проявляющих заботы (11 видов).

Однажды судно, на котором плавал О.П.Шашин, встало на рейде в устье реки Конго. Олег Павлович смастерил из мешковины сачок и отправился в плавни на промысел. Стоя по колено в воде, он выловил несколько рыб. Среди них была небольшая, длиной 5-6 сантиметров, серо-голубая с темными поперечными полосами рыбка, которую уже в Ленинграде определили как Ctenopoma nanum.

Когда эти африканки поселились в моем доме, я не сомневался, что увижу в аквариуме гнездо для икры. Ждать пришлось долго — не хотят нереститься и все тут, хотя самцы явно ухаживали за самками. Однажды пригляделся: батюшки! — по кромке аквариума, у самых стенок, то тут, то там плавают икринки. Вырастил я нескольких мальков, передал их своему другу Н.А.Захарову, которому «подчинялась» любая рыбка.

Когда я поехал в Берлин, повез двум приятелям десятка два ктенопом. И произвел сенсацию: оказалось, этих рыб в Европе нет. Ирония судьбы: теперь там эту рыбку разводят, а у нас она исчезла — не заинтересовала любителей.

Попробуем суммировать все, что мы знаем о размножении лабиринтовых.

Большинство азиатских рыб этой группы строят пенные гнезда — у трихогастров высотой до 5 сантиметров в вершине над поверхностью воды и до 35 сантиметров в диаметре, а у колиз — совсем маленькие.

Пенное гнездо — приспособление для сохранения икры в сильно прогреваемых водоемах, где крайне мало кислорода. Икринки макропода снабжены большой жировой каплей и поэтому легче воды. Нерест происходит под гнездом, икринки всплывают и оказываются в пене. У вылупившихся личинок жировая капля первое время сохраняется в желточном мешке, и они свободно держатся у поверхности.

У бойцовой рыбки внешняя картина нереста аналогична, но приспособление к приповерхностному развитию шло другим путем. Икра имеет мелкие жировые капельки и тяжелее воды. Нерест, как и у макропода, происходит под пенным гнездом, но икра тонет. Самец после каждого нерестового акта собирает икру в рот и с силой выбрасывает ее снизу в пену. Оболочка икринок у бойцовых рыбок не гладкая, как у макропода, а складчатая. Икринки вонзаются в пену, и пузырьки воздуха, застревая в складках, держат икру на плаву. Это говорит о том, что рыбки пришли к выращиванию потомства в пенном гнезде разными путями.

У полиаканта пенное гнездо может находиться и на глубине. Карликовые гурами — трихопсисы — образуют мало пены и размещают ее под широкими листьями. Гелостомы пены не делают, а самец выпускает на поверхность секрет, от которого получается вязкое маслянистое пятно. В этом прозрачном пятне лежат на поверхности неохраняемые икринки. Перед выклевом личинок секрет начинает разлагаться, под ним в массе разводятся инфузории. Переходящие к активному питанию мальки сразу получают в достатке корм. Надо сказать, что это пятно любитель аквариума может и не заметить — оно ведь прозрачное, а скопление инфузорий под ним тем более пропустить. Понаблюдайте, присмотритесь. Как только мальки расплывутся, от секрета не останется и следа. Плавающая икра называется пелагической.

Часть ктенопом строит пенное гнездо, у другой — пелагическая икра без гнезда, но самец охраняет место ее скопления, третьи вообще не проявляют заботы о своей пелагической икре.

Самый интересный способ размножения — сохранение потомства во рту у некоторых видов рода Betta и малайского шоколадного гурами. Но о вынашивании потомства шоколадным гурами во рту мы поговорим в следующей главе.

Рыбка богини Исиды

В 1798 году из Франции в Египет на кораблях отправилась военная экспедиция. Генерал Наполеон Бонапарт ставил своей целью захватить Северную Африку. Чтобы иметь возможность сразу оценить по достоинству завоеванную землю, Бонапарт добился от тогдашнего правительства Франции — Директории — разрешения взять с собой ученых — историков, географов, зоологов, ботаников.

Пока французская армия вела военные действия, ученые занимались исследованиями. Они осматривали египетские пирамиды, знакомились с тонкой художественной резьбой древних на камне. На этих рельефных картинах были изображены люди в старинных одеяниях, с высокими прическами, многие — с удлиненными черепами. Было очевидно, что это -древние египтяне. Но как более точно представить облик египтянина прошлого? Полностью ли рисунок соответствует действительности или, может быть, он стилизован?

Ученые решили обратиться к изображениям зверей. Если их облик на картинах соответствует тому, что есть на самом деле, значит, и люди много веков назад выглядели именно так. А животных на камнях гробниц было изображено более чем достаточно.

Ученые пригласили на совет молодого талантливого зоолога — участника экспедиции. Это был Жоффруа Сент-Илер — впоследствии знаменитый ученый. Осмотрели рисунки и установили, что животные изображены довольно правдоподобно. Только в одном месте Сент-Илер удивленно поднял брови: на камне была высечена рыба с непомерно раздувшейся головой и в неестественной позе — хвост задран кверху, а голова почти лежит на дне.

— Боюсь, что это фантазия художника, — сказал Жоффруа. -Такой позы рыба обычно не принимает, по крайней мере здоровая. В моей коллекции есть эти рыбы, но у них совсем не такие непропорционально огромные головы.

Прошли годы. Ученые Франции уехали из Египта. И только во второй половине прошлого века здесь появилась научная экспедиция из Европы.

С большим интересом изучали зоологи рельефные изображения трехтысячелетней давности. Много интересного находили они в этих рисунках. Но по-прежнему их смущала рыба, своеобразно изогнувшая хвост кверху. И почему у нее такая непропорционально крупная голова при небольшом теле?

«В самом деле, почему? — ломал голову один из ученых. — Ведь рыба изображена настолько реалистично, что сразу можно определить, что это бульти (так зовут ее местные жители). Но у бульти нормальное соотношение головы и тела. Почему же древний художник, так верно изображая других рыб, решил изменить себе в изображении бульти?»

«А если… — у ученого даже дух захватило от этой мысли, — а если древние знали больше нас об этой рыбке? Может быть, мы не все знаем о ее повадках?»

И он отправился в ближайший поселок, чтобы расспросить рыбаков о бульти.

— Бульти… -сверкнул белоснежными зубами молодой рыбак, — эту мелочь мы не ловим. Куда ее -собак только кормить.

— Это ведь не рыба, — засмеялся другой, — мы наловим тебе других рыб, больше и вкуснее.

— А может быть, господина интересует один секрет бульти? — спросил третий.

— Какой секрет? — молниеносно повернулся к нему исследователь.

— Пойди к старому Мухаммеду, он расскажет тебе…Старик долго жевал губами и ворошил палочкой песок, потом поднял на европейца выцветшие глаза:

— Никому из чужаков не открываем мы сокровенные тайны наших земель и вод. Но ты не с оружием пришел к нам, и мы видим, как ты изо дня в день смотришь в наши сети. Ты так же любишь наших рыб, как мы, и ты не сделал нам вреда. Поэтому я открою тебе тайну бульти.

Давным-давно, когда еще и прадедов наших не было, жил на свете властитель Верхнего и Нижнего Египта по имени Осирис. Он научил людей рыть каналы, орошать землю и выращивать на ней богатые урожаи. У него была красавица-жена — дарующая миру плодородие Исида. Но жил тогда в Верхнем Египте и злой завистливый Сет. Он убил благородного Осириса, а тело его разрубил на куски и разбросал по всему свету.

Горько рыдала несчастная Исида. Даже поклониться могиле своего любимого повелителя она не могла. И тогда поклялась Исида найти все куски тела Осириса, соединить их воедино и похоронить мужа должным образом.

Долго ходила она, рыдая, по родной земле и собирала куски тела Осириса. И когда собрала уже почти все, увидела, что не хватает лишь нескольких кусочков в боку. Вновь обошла она всю землю, но нигде ничего не нашла. Тогда поняла она, что искать надо в илистом дне Нила, но разве найдешь что-нибудь в мутной воде? Вышла она на берег и горько заплакала.

Вдруг видит: выплывает из воды рыбка и держит во рту маленький кусочек.

— Возьми, о Исида, один из кусочков тела Осириса, — сказала рыбка. — Я была бы рада вынести тебе остальные, но у меня слишком маленький ротик.

Услышали эти слова боги и сделали так, что у этой рыбки стал непомерно растягиваться рот. Спустилась рыбка на дно и вынесла один за другим кусочки тела Осириса.

Похоронила Исида тело мужа. А тем временем рос и мужал ее сын. Он стал прекрасным и сильным воином, пошел к Сету и убил его. И как только пал коварный Сет, боги воскресили Осириса и сделали его вместе с женой Исидой божествами плодородия. Когда Исида стала богиней, вспомнила она о маленькой рыбке, которая помогла ей собрать тело Осириса. И отметила она ее божественным знаком — отныне стала эта рыбка рожать своих детей через рот. А зовут эту рыбку бульти.

— Красивый миф, — сказал ученый, когда старик умолк. — Но ты обещал мне открыть секрет бульти?

— Но я же рассказал о нем тебе, чужеземец, — удивился старый рыбак. — Ведь я же поведал тебе, как отметила Исида маленькую рыбку.

— Это сказка, старик, — сказал ученый.

— Ив сказку надо верить. Налови, чужеземец, несколько бульти, посади их в бочку, может, тебе повезет…

«Странно все это, — рассуждал по дороге домой ученый. — Конечно, я не пьян и не сошел с ума, чтобы поверить, что мальки у бульти появляются на свет изо рта. Но почему старик так упорно советовал понаблюдать за рыбкой? Старый человек дорожит своим авторитетом. Не станет он так шутить. Что-то тут не так».

У ученого не было с собой аквариума или стеклянной банки. Он наловил несколько бульти и бросил их в чан. Каждый день подходил он к чану и смотрел на рыбок. А они плавали и резвились, сверкая на солнце серебристо-лиловыми боками. Прошло несколько недель, и в чане появились молодые резвые рыбешки. Они не были похожи на беспомощных мальков, вышедших недавно из икры. «Может быть, бульти — живородящая рыбка? — подумал ученый. — Странно, среди рыб этой группы еще не известна ни одна живородящая. Но тогда откуда же такие мальки?»

Ученый стал внимательнее следить за рыбами. Теперь он подходил к чану тихо-тихо, прямо-таки подкрадывался к нему. И вот однажды он увидел посреди чана на светлом фоне покрывавшего дно песка стайку крохотных рыбок. Они плавали все вместе и что-то все время клевали. Ученый сделал резкий шаг к чану — ив этот момент произошло страшное. К стайке подскочила одна из взрослых рыб и в один миг проглотила всех мальков!

— Ах ты бестия! — вскричал в отчаянии ученый и уже схватил сачок, чтобы извлечь рыбу из темного угла, куда она метнулась, как вдруг внезапная мысль обожгла его. — Стой, — прошептал он сам себе. — А как она их ела? Она стояла вверх хвостом. Вверх хвостом! Ну да, так же, как на рисунке гробницы Саккара. Не может быть? Нет, может! Постой, постой, а ведь на барельефе перед носом этой рыбы художник нанес на камне какие-то штрихи. Ну конечно, там есть штрихи! И никто не обращал на них внимания. А ведь это не что иное, как изображения мальков. Да, да, древний художник и изобразил бульти в тот момент, когда она ест своих мальков… Но почему она ест их?

Он принес стул, сел в тени у чана и попросил его не беспокоить. «Посижу до вечера и, может быть, что-нибудь увижу», — рассуждал он.

Но до вечера ждать не пришлось. Он увидел, как одна из рыб выплыла на середину. «Как же я не заметил раньше, — удивился ученый, — ведь у нее совсем такая же крупная голова при тонком теле, как на барельефе».

Рыбка беспокойно плавала там, где вода хорошо прогревалась солнцем. Вдруг она наклонила голову вниз, точь-в-точь как на барельефе, и… У ученого от ужаса зашевелились волосы. Рыбка раскрыла рот, и изо рта у нее посыпались живые мальки.

— Чертовщина, — воскликнул ученый, — наваждение какое-то!

При этом он наклонился к чану, рыбка тотчас встала вверх хвостом и — жжжик! — все мальки оказались у нее во рту.

Ученый уже ничего не понимал. Он схватил сачок и выловил рыбку.

— Отдай мальков, кровожадная! — закричал он, изо всех сил тряхнув рыбку в сачке.

Но рыбка держала рот закрытым, и ни один малек не выпал.

— Ну ничего, я все равно разожму твой рот, — возмутился ученый и посадил ее в стакан.

Он хотел пинцетом извлечь мальков, но, когда поднял стакан и рот рыбки стал просвечивать насквозь, он увидел, что в нем копошатся живые черточки.

— Так это же мальки! — поразился ученый. — Значит она их не съела?

Тогда он выпустил рыбку в чан, сел рядом и стал размышлять. Нет, рожать через рот — в эту сказку он поверить не мог.

Идея о поедании выводка тоже отпала. Оставалось предположить, что мальки каким-то образом попадали в рот и до какого-то возраста жили там, как в безопасном убежище.

Невероятное, поразительное открытие! Но это было действительно так.

Haplochromis multicolor — так назвал ученый бульти — небольшая светлая рыбка. Родовое название означает «просто окрашенный», видовое — «многоцветный».

Казалось бы, одно противоречит другому. На самом деле и то и другое, по существу, верно.

Светло-серую малопривлекательную окраску бульти имеет в обычное время. Но в период нереста самка становится более темной, а самец переливается всеми цветами радуги. Спина и бока его в это время светло-лиловые с медным отливом, наружная сторона чешуек блестит то голубым, то розовым цветом. На светло-коричневом спинном плавнике — два ряда голубовато-зеленых с перламутровым блеском пятен, эти же пятна рассыпаны по другим плавникам и по голове рыбки. По краям жабр два больших пятна — черное и медно-красное. В период нереста самец бульти вполне оправдывает свое видовое научное название.

Когда рыбки выделяются в пару, они выбирают укромный уголок, обычно около корней водного растения, и начинают кружиться в танце. Временами самец опускается ко дну и хвостом разбрасывает песчинки. Образуется неглубокая ямка диаметром 5-6 сантиметров. Если в ней обнаруживаются крупные песчинки и мелкие камни, самец хватает их ртом и относит далеко от гнезда.

Закончив строительство, самец снова становится рядом с самкой, головой к ее хвосту, и рыбки начинают медленно кружиться. Это и есть их брачный танец, в ходе которого происходит нерест. Икра падает в ямку и поливается молоками. Икринок немного — всего несколько десятков, ведь они так хорошо защищены, и отход будет невелик.

Когда икра выметана, самка опускается вниз и аккуратно собирает в рот все икринки. Теперь пасть у нее становится большая — нижняя челюсть эластичная и сильно растягивается. Более двух недель обречена мать носить во рту свое потомство. Пока икринки, а затем и мальки находятся во рту — питаться самке нельзя. Она сильно худеет. От стройной раньше рыбки остается лишь непомерно большая голова и тощее тело, точь-в-точь как на барельефе. Конечно, самке в это время очень хочется есть. И если она видит корм, то стремительно бросается к нему, но тут же, словно вспомнив о своей великой миссии, останавливается и только взглядом провожает заманчивого и аппетитного червяка.

Постоянно втягивая через рот воду для собственного дыхания, самка омывает свежей, богатой кислородом водой и свои икринки. Кроме того, она временами их как бы пережевывает, перекатывая нижние наверх, чтобы они не слеживались.

Вылупившиеся из икры личинки лежат первое время в безопасности в своем убежище. Когда же они переходят к стадии активного питания, у матери прибавляется хлопот. Теперь ей приходится искать богатые инфузорией места в водоеме, и там она становится в характерную позу — хвостом кверху и открывает рот. Мальки выскакивают наружу и начинают ловить инфузорий. В это время и мать может, наконец, позволить себе половить корм. Но она зорко следит за тем, что происходит вокруг.

Вот упала на воду чья-то тень или рыбка почувствовала, что кто-то плывет сюда. Мать тотчас открывает рот и поднимает хвост: «Тревога!» И все крошки гурьбой устремляются в безопасное убежище. А вдруг не все? Вдруг один или два задержались и не видели сигнала тревоги? А им и не обязательно видеть его. Когда самка становится в позу «тревога», она производит своим телом характерную вибрацию. Эти-то сигналы и доходят до мальков и воспринимаются особым чувствительным органом рыб — боковой линией. Они не только передают всем малькам, что их зовет мать, но и указывают, где в данный момент она находится. Вот почему со всех сторон мальки мчатся к спасительному рту, ни на минуту не сомневаясь и не изменяя направления.

Но и здесь, конечно, нет никакого проявления разума. Ученые проделали такой эксперимент: во время «прогулки» они изъяли из аквариума самку. Да так ловко — с помощью стеклянного сачка, — что мальки даже не заметили пропажи своего «убежища». А затем к стайке мальков приблизили искусственно сделанную рыбку и стукнули по аквариуму. Мальки тотчас кинулись искать рот матери и заплыли в ловушку — отверстие в искусственной рыбке. А потом «рыбку» повернули вниз отверстием-"ртом", и мальки снова выплыли наружу. Все это результат поразительной силы и целесообразности естественного отбора, в ходе которого у рыб выработалась такая защитная реакция на врагов.

Теперь, познакомившись с удивительным способом охраны потомства у бульти (кстати, сегодня у этой рыбки уже новое название — Pseudocrenilabrus multicolor), можно вернуться и к загадке малайского «живородящего» гурами. Откроем изданную в 1984 году монографию известного шведского знатока тропических рыб Гельмута Пинтера «Лабиринтовые рыбы» (издана в Штутгарте на немецком языке). Вот что говорится в книге по интересующему нас вопросу.

Рыбка была впервые ввезена в Европу в 1905 году Рейхельтом. Он считал ее живородящей, так как мальки, действительно, появились при транспортировке. Неясность со способом размножения шоколадного (малайского) гурами сохранялась до пятидесятых годов, когда начался регулярный импорт этих рыб. Тогда-то и увидели аквариумисты, как размножается этот гурами: рыбки, как их родичи, другие гурами, трихогастры, строили пенное гнездо, но… гнездо было очень маленьким, рыхлым, эфемерным, оно быстро разрушалось. Однако, как оказалось, в нем и надобности особой не было: после типичных для лабиринтовых нерестовых игр под гнездом пара выметывала в гнездо икру и молоки, а затем сразу же самка забирала яйца в рот.

Кажется все ясно? Не тут-то было. Такой способ охраны потомства характерен для шоколадных гурами, выловленных в определенном районе. Когда же стали поступать эти рыбы из других мест обитания в Малайзии, на Суматре, Калимантане, то выяснилось, что и способ размножения у них иной. Например, они откладывают икру в лежащий на грунте горшок, в пещерку.

И вот дальше Г.Пинтер высказывает весьма интересную мысль. От рисунков на гробнице Саккара нас отделяют тысячелетия, значит, способ сохранения потомства во рту у бульти был известен еще древним. Иное дело — у малайского гурами. «Мы можем предположить, — пишет Пинтер, — что имеем дело с еще незавершенным процессом, когда пенное гнездо уже является рудиментом, а переход к вынашиванию икры и мальков во рту еще не стал всеобщим и обязательным».