Белла

Можно хвалить хозяев, можно ругать, но хорошо, когда они есть. Тем более с ними всегда можно договориться. У меня, например, мамка никогда не пойдет наперекор. Ну, – конечно, она может решить, что все так, как она хочет. Но на самом деле, все так, как хочу я, даже когда меня на поводок сажают.

Вы думаете, я не слушаюсь? – Ха! – Просто надоедает вечно бегать шавкой бездомной.

Представьте себе, идет гусь лапчатый, крутого из себя строит. По сторонам не смотрит, нога за ногу, как будто каждый шаг последний. И что мне остается делать? Ему подражать, такого же дурака валять? – Как бы не так! – Я пару раз рыкну, как будто вот-вот в драку брошусь.

Мамка запереживает, приструнить меня попытается, а я внимания не обращаю, словно не слышу. Она рассердится, хвать меня, и на поводок. Я встряхнусь, словно на арену выхожу, грудь колесом, лапы напрягу, и пошел. Мышцы под шерсткой перекатываются, походка гордая, грациозная. Люди оборачиваются, восхищаются. И тут этот раскоряка – С него сразу весь лоск слетает. Шавка бредет, а не собака, и все это видят. Смешно – Да, – к чему это я?

А – вот к чему – Белла, лошадка наша, тоже хозяина держит. Я, когда его первый раз увидел, перепугался. Огромный, лохматый, шерсть даже на подбородке растет, густая, колючая, сам черный, – в общем – ах – Кормим мы как-то раз ее хлебушком. Мамка с ней обнимается, милуется, а я смотрю, чтобы хитрюга эта ничего не выкинула. А что? С нее станется. Если захочет, затопчет. Конечно, она добрая, зла никому не желает, но попугать любит. Это я уже на собственной шкуре испытал.

Хрумкает она хлебушек, с мамкой в перерывах целуется, – идиллия. Хорошо я не ревнивый.

Не то – такой бы скандал закатил, мало не показалось бы. И вдруг – свист разбойничий.

Испугался я страшно, а эта, бешеная, как взбрыкнет, как за-иго-го-кает на всю округу. Слава богу, мамка успела отскочить, цела осталась. А Белла, – красавица наша, лапки в носочках, хвостик пушистый, – как пойдет боком. Не идет, а танцует, любо-дорого смотреть. Напряглась вся, явно ждет кого-то. И тут из-за кустов мужик появляется, хозяин ее, как потом оказалось.

Глянул он на нас глазами своими черными, дрожь до костей пробрала. Убьет, точно, думаю, убьет. А он ничего, улыбнулся и говорит:

– Как тут моя ласточка?

А та к нему прижимается, губами по лицу водит, радуется.

Мамка стоит, не знает, что сказать. Наконец, надумала и говорит:

– Здравствуйте – Ничего, что мы ее хлебом кормим?

– Здравствуйте – отвечает тот, – Кормите, раз ей нравится. Иначе она вас к себе не подпустила бы. Она у меня строгая. Правда, Белла?

А эта: – И-го-го – Сказать больше ничего не может. Как будто других слов нет.

– Пора домой, девочка. Пошли.

Снял он с нее цепь, свистнул по-разбойничьи, и Белла, вы никогда не поверите, за ним шаг в шаг. Бегает кругами, лапами взбрыкивает, словно собака, а не лошадь. Тут я уже возмутился.

– Веди себя, как положено! Ты же лошадь!

А она на меня посмотрела, губы растянула во всю морду, и с издевкой ответила: – И-го-го – Показалось, что обозвала она меня каким-то обидным словом.

– Сама глупая, – я ей в ответ.

Фыркнула она, копытом в землю стукнула и понеслась на меня с бешеной скоростью.

Пришлось удирать со всех лап. О самоуважении сразу забыл. И тут опять свист. Затормозила она всеми четырьмя лапами, встала, как вкопанная. Как только подушечки не сожгла.

Посмотрела на меня, буркнула что-то на своем, непонятном, развернулась и за свистуном пулей. Летит, а не бежит, – красотища. Вот бы мне так научиться. Вся деревня с ума сошла бы, восхищаясь мной.

Виктор, сосед наш, рассказал, что хозяин у Беллы цыган. Взял он ее крошечным жеребенком, выкормил, вырастил, словно мать родная.

Души он в ней не чает, а она ему собачей верностью платит. Никого к себе не подпускает, что не по ней, сразу взбрыкивает. Как нам удалось с ней подружиться, ума не приложу. Видно обхождение ей наше понравилось, вежливые мы очень, культурные.

К чему я весь этот разговор-то затеял? А вот к чему – Украли Беллу, – вчера и украли. Утром была, днем была, а вечером нету.

Сидим с мамкой в саду, вишни лопаем, ничего плохого не делаем. Вдруг, крик, гам, шум непонятный, и откуда не возьмись, хозяин ее. Как заорет на всю деревню:

– Где моя девочка?!!!

Мамка перепугалась. Как, где? – На лугу пасется, – отвечает.

– Нет ее там. Цепь валяется, а ее нет.

– Как нет? – Нет, – украли – выдохнул он.

– Боже – Вот вам и боже – Я думал, дай бог, вы ее отвязали – Выгулять решили. Она же к себе никого не подпускает. Как им удалось ее увести? – Ума не приложу. Он тяжело вздохнул, – Вы сегодня возле нее никого не видели?

Мамка задумалась.

– Женщина траву невдалеке косила, – но после нее Белла оставалась… Рыбаки ходили, мальчишки бегали – Но чтобы к ней кто подходил, – нет не видела.

Хозяин тяжело вздохнул.

– Неужели пропала – Он обречено покачал головой.

Мне показалось, еще секунда, и он зарыдает в голос. Глаза у него покраснели, пухлые, плотно сжатые губы задрожали. Жаль его стало – до слез – А не могла она отвязаться? Поинтересовалась мамка.

– Не думаю – Правда, сегодня Шурка ее пристегивал – Он задумался, почесал пятерней лохматую голову и, неожиданно резко развернувшись, почти на бегу кинул:

– Побежал Шурку искать, вдруг этот поганец что не так сделал.

При своих габаритах в процессе бега он напоминал спешащего по делам бегемота. Но смешно мне почему-то не было. Жалко его было, его и Беллу. Где она? Как ей там без любви, без ласки? Я тяжело вздохнул и побрел в дом. Настроение упало почти до нуля.

Данила только глянул и сразу понял, что случилось что-то не то.

– Ты чего такой хмурый?

– Белла пропала – Что за Белла?

– Лошадь, на поляне паслась – А тебе то что? Удивленно поинтересовался он. Ладно бы собака, а то лошадь – Не понимаю я тебя, Ричард. Было бы из-за чего расстраиваться.

– Зря ты так – протянул я.

– Почему?

– Птенца помнишь?

– Помню, ну и что? Чуть возмущенно поинтересовался он.

– Тогда ты не говорил, ладно бы собака – А что сейчас изменилось? Видел бы ты ее, – красавица, умница. Случилось несчастье – Да, случилось, – перебил он меня, – Но что ты можешь сделать?

Я задумался. На самом деле, ничем помочь я не мог. От своего бессилия стало совсем невмоготу. Развернулся и поплелся во двор. Грустно, плохо, словно украли что-то нужное и самое дорогое.

Пролежал не менее часа. Не хотелось ни с кем говорить, вставать тоже было лень. Наконец появилась мамка. Подошла ко мне, посмотрела на мою грустную морду и спросила:

– Что с тобой, Ричи?

Как ей объяснить, что плохо мне очень, грустно до чертиков.

– Пойдем, погуляем, – предложила она.

Я встал, встряхнулся и без всякого желания поплелся за ней.

Гулянка тоже не удалась. Увидели мы пустое поле, и настроение у обоих упало совсем до нуля.

Цепь с колышком уже убрали, и там где раньше носилась Белла, осталась только примятая трава. Сердце заныло. Посмотрели мы друг другу в глаза и повернули домой.

Данька наконец-то понял, что мне на самом деле плохо. Убедил его мой ужин. Мясо я, конечно, съел, а кашу почти всю оставил.

– Мне сегодня Васька соседский сказал, что крутились тут по деревне два мужика, – сообщил он. Оба не местные, и вид у обоих дикий, разбойничий.

Я встрепенулся:

– Где крутились?

– По деревне, высматривали что-то. Вдруг они и увели?

– Думаешь? – Кто-то же увел. Остальные свои, – поделился он своими предположениями.

Я задумался. Даже если и правда, именно эти два мужика Беллу украли, что тут можно сделать?

Данила посмотрел на меня и неожиданно высказался:

– Тьфу ты! – Даже смотреть противно! Развесил нюни, как девчонка, и сидит вздыхает.

– Да, вздыхаю! Окрысился я. Тебе все по барабану, а я ее любил – Ах, любил! Так давай ищи. Ты же собака, нюх у тебя хороший. Фильмы про Рекса смотрел?

Бестолочь ты, Ричи.

Несмотря на оскорбление, я осознал, что Данила, как всегда, прав. Вскочил, встряхнулся весь – и опять сел.

– Где же мне ее искать?

– Ну, ты брат даешь! Хуже ребенка малого. Что Рекс в таких случаях делает? Строго поинтересовался он.

– Выезжает на место преступления, – отозвался я.

– Вот-вот, место преступления. Тебе и выезжать никуда не надо. Сходи, понюхай, вдруг что-нибудь обнаружишь – Пойдем со мной – Попросил я.

Данила кот умный и надежный. На него всегда положиться можно, плохого не посоветует.

– Ну вот, так всегда. Что мне-то там делать? Тоже нюхать? Возмутился он.

– Нюхать я буду, а ты просто посмотришь. Вдруг тебе в голову что-нибудь придет.

– Ага, как же, – придет – Я что, Шерлок Холмс?

– Данила, пошли, – еще раз попросил я. – Мне с тобой как-то спокойней. Ты ничего не пропустишь, ты кот умный, глазастый. С кем мне еще посоветоваться?

Моя лесть, видимо, на него подействовала. Он вздохнул, потер лапой морду, словно решил туалетом заняться, и, наконец, ответил:

– Ладно, пошли. Куда от тебя денешься? Поищем твою девочку.

Вид при этом он имел премерзкий. На морде ухмылка, глаза прищурены, хвост морковкой.

Я решил на мелочи внимания не обращать. Что тут сделаешь, у каждого свой характер.

– Пошли.

Мы развернулись и побежали через сад, к озерам. Именно там пропала Белла. Калитку я уже научился открывать, но тут, как назло, сколько я ее не бодал, она не поддавалась. Стояла, как вкопанная. Я уже решил, что придется ломать. Но тут вмешался Данила.

– Стой на месте! – Прикрикнул он. Видимо понял, на какое преступление я собрался пойти.

Затем подпрыгнул и зубами вцепился в щеколду. Та щелкнула, и калитка наконец распахнулась.

– Сломаешь калитку, мать тебе уши надерет. И будет при этом права.

– Перестань меня воспитывать, сейчас не до того.

– Ладно, пошли…

Мы долго лазили по всей поляне, нюхали, осматривали каждую травинку, но ничего интересного не обнаружили. Только запах, ее запах был везде. За несколько часов он не успел выветриться.

– Ничего нет, – сообщил Данила. – Я ничего не обнаружил. А у тебя как?

– Запах, – ее запах – Ну, так пошли по этому запаху. Ты что, забыл, как это делается.

Я опустил морду почти до земли и попытался принюхаться. Травинка залезла в нос, и я расчихался до слез.

– Да, на Рекса ты точно не тянешь.

– Помолчи, пожалуйста, мешаешь.

– Будь здоров, – продолжал изгаляться он.

Мне наконец-то удалось принюхаться, и не спеша я направился в сторону поселка. Данила последовал за мной. Все его приколы разом прекратились, морда посерьезнела. Следы Беллы чувствовались хорошо, тем более нюх у меня, что надо. Через несколько минут мы пересекли шоссе и направились чуть в сторону от поселка, куда-то на задки. Я уже начал представлять себе, как мы сейчас ее обнаружим. Как она нас увидит и обрадуется, и поймет, что я ее настоящий друг. Начал уже придумывать слова, что я ей сейчас скажу, как вдруг услышал знакомый голос:

– Как же так, Шурка?!!! Как же так!

– А что я мог сделать? Чуть не плача, оправдывался низкорослый пацан, такой же чернявый, как и его отец. Она меня не подпускала, все укусить норовила – И ты шлейку не застегнул? – Не знаю – Может застегнул – Перед нами был цыган и его сынуля. Все сразу же встало на свои места. Мы обнаружили конюшню, где жила Белла.

Данила тоже понял, что это прокол, и насмешливо обернулся ко мне.

– Ну что, сыщик, сел в лужу?

– Никуда я не сел, – возмутился я, – Пошли назад, там другой след будет. Он нас и приведет куда надо.

– Надоело мне без толку по полям бегать. Тем более ее не украли, а привязали плохо. Вот и случилась беда. Пусть теперь сами ищут, мне тут делать нечего. Медаль на шею нам все равно не повесят.

– Данила!!! – Как ты так можешь?! Скоро стемнеет, а она одна, где-то в лесу, голодная, холодная… Нельзя так, – вдруг в болото попадет, утонет – Ох – одни проблемы с тобой. Ладно, пошли назад, но учти, в болото я тоже не полезу.

Терпеть не могу воды.

Я развернулся и пулей помчался на поляну. Теперь то я не промахнусь.

Через несколько минут я обнаружил след. Он вел к лесу.

– Туда, – сообщил я, припускаясь со всех лап.

Мне так хотелось ее найти, помочь ей и вернуть домой. В какой-то момент мне показалось, что это самое главное дело в моей жизни.

Данила старался не отставать, но бежать след в след ему становилось все тяжелее.

– Сбавь шаг, а то ты и меня потеряешь, – попросил он.

Мне хотелось лететь, как птица, но делать нечего, пришлось замедлить бег. Вдвоем веселее, тем более Данила кот нужный.

Лес поглотил нас буквально через пару минут. В какой-то момент я перешел на шаг, боялся ошибиться и пойти не в ту сторону.

– Ты нюхай, нюхай, следопыт. А то без толку шляться мне уже совсем надоело, и учти, через час темно будет. Так что, найдешь, не найдешь, а домой возвращаться придется. В темноте по лесу болтаться, себе дороже.

– Найдем, Данила, скоро найдем. Обнадежил я его. Возвращаться домой без Беллы ни в жизнь не соглашусь, лучше в лесу жить, пока не найду.

Болото, не болото, но кочки вокруг, как настоящие. Как она своими большими лапами, – тьфу ты, копытами, тут наступала. И травы то вокруг почти нет. Что ей тут нужно-то?

Ага, тут она – по большому сходила. Еще не совсем остыло, значит, почти добрались.

Пробежав еще с километр, мы наконец-то выбрались на ровное место. А то эти кочки, напоминающие маленькие стога сена, мне здорово надоели, и запах у них не самый приятный, резкий очень.

Выбравшись на полянку, я перевел дух и тут – увидел ее.

Она – она – паслась, вполне довольная и счастливая, словно ей только этого и нужно было. Я не стерпел, подлетел и высказал все, что у меня накипело:

– Как тебе не стыдно? – Твой хозяин с ума сходит, а ты тут прохлаждаешься. Немедленно пошли домой.

То ли тон я с ней взял не правильный, то ли характер у нее оказался не сахар, но вместо того, чтобы осознать свою вину, она ухмыльнулась нахально и как всегда заявила: – И-го-го – Вот и весь разговор. Обидно стало до слез.

Не знаю, что мне вдруг в голову вступило, но эти стишки как-то сами собой вдруг вырвались изо рта. Белла посмотрела на меня чуть удивленно и неожиданно заявила:

– Он решил меня продать – Я чуть с лап не упал, услышав первый раз в жизни от нее нормальные слова.

– Кто, – справившись с собой, поинтересовался я.

– Папка, – сообщила Белла.

– Как продать?! – Он там весь зеленый бегает, волосы на себе рвет – И слезы льет, – вступил Данила в разговор.

Белла, опустив голову, тяжело вздохнула.

– А что мне оставалось делать? Так хоть иногда смогу на него посмотреть – Несколько крупных слезинок скатилось у нее из глаз. Люблю я его, и он меня любит, а видишь как – зря ты это удумала, – пробурчал Данила.

– А что! – Неожиданно встрепенулась она, – Живут же дикие собаки в лесах – Кошки тоже бывают дикие – А лошадям почему нельзя?! Тем более Шурка мне колючку пытался под хвост прицепить. Вредный пацан.

– Шурка Шуркой, а об отце ты подумала? Он чуть с ума не сошел. Тем более досталось твоему Шурке, – сообщил Данила.

– Как?

Заинтересовалась Белла.

– Хорошо досталось. Отец ему чуть уши не оторвал, когда выяснил, что он тебя плохо привязал.

– А ты откуда знаешь? Не поверила она.

– Сам видел. Вон – поэта спроси. Он подтвердить может.

Белла обернулась ко мне.

– Он правду говорит. Пошли домой. Кушать хочется.

– Это тебе хочется, – встрял Данила, – А ей разве от тарелки уходить захочется. Посмотри, какая тут травка, у нас такая не растет. Что ей папаша? Пусть ищет, собственный живот дороже – От этих слов Белла вся встрепенулась. Все, думаю, сейчас затопчет.

– Тише, тише, – закричал Данила. Если я не прав, извини, но домой идти нужно. Скоро совсем стемнеет. Знаешь, какие здесь звери бегают?

Глаза у Беллы от страха слегка расширились.

– Какие?

– Какие, – какие, – разные – Волки, кабаны, даже медведи порой попадаются. Хотя, откуда тебе про волков и медведей-то знать. Как увидишь, поймешь, что была не права, да поздно уже будет – Пошли, Белла, пошли домой. Прав Данила. Если до темна не выберемся, за ночь мало ли что случиться может.

Она нервно топнула копытом, иго-гокнула недовольно и через секунду сломалась, – Ладно, пошли.

Выбирались мы не менее часа. Уже совсем стемнело, и каждая кочка выглядела, словно дикий зверь. Я сам пару раз испугался, а уж о Белле и говорить нечего. Шла она за нами чуть дыша от страха и лишь порой, споткнувшись о какую-нибудь кочку, недовольно ругалась сквозь зубы. Один Данила вел себя так, словно всю жизнь жил в лесу. Молодец он все-таки, повезло мне с котом.

Наконец, выбрались. Перешли плотину и скоро оказались у ее дома. Белла тут явно заволновалась. Подошла к своему жилищу и как заи-го-гокает на всю округу.

Цыган выскочил из дома, увидел свою любимицу и как закричит на всю деревню:

– Вернулась, милая.

Бросился к ней, начал гладить, целовать. А она голову ему на плечо положила и замерла.

Идиллия.

Наконец, они успокоились. Повернул хозяин голову, тут меня и заметил.

– Ты – Удивленно пробормотал он. Это ты ее привел? – Я и Данила, – ответил я, подталкивая кота носом.

Посмотрел он на нас, посмотрел и говорит:

– Спасибо вам, ребята, выручили вы нас. Подождите, сейчас колбаски принесу, а тебе, киска, рыбки.

Нагнулся он и попытался Данилу погладить. Тот сначала отскочить хотел, но цыган дядька хороший, он и говорит:

– Красавец, кот. Хочешь, живи у нас. Я тебя каждый день рыбой кормить буду и по шерстке гладить.

И чтобы вы думали? – Задрал этот предатель хвост и стоит урчит. А цыган его за ухом чешет, по шерстке гладит – Смотрел я, смотрел, – надоело. Толкнул предателя лапой в бок и говорю:

– Хватит дурака валять, пора домой возвращаться.

– Грубый ты, Ричард, хоть и поэт. Ладно, пошли, а то мамка точно нам обоим хвосты накрутит.

Только мы собрались уходить, вдруг видим, мамка бежит. Как она догадалась, где нас искать, ума не приложу. Увидела нас, обрадовалась, как сумасшедшая.

– Нашлись! Нашлись! И Белла тут – Это ваши ребята ее привели, – отвечает цыган почему-то с гордостью за наш подвиг.

Мамка рот открыла, стоит глазами хлопает, понять ничего не может.

– Привели??? – Да, привели. Молодцы они у вас.

Много чего они про нас хорошего наговорили. Стояли мы с Данилой, слушали, слушали, даже подросли чуть-чуть. А что вы думаете? Если бы про вас так говорили, вы бы тоже спину распрямили, голову задрали, сам черт вам не брат – Наслушались, – надолго теперь хватит. Данила опять урчать начал. Никогда за ним такого не замечал. А тут стоит, хвостом машет, муркает, песни поет.

Мамка наконец и говорит:

– Спасибо за добрые слова, пора нам домой возвращаться.

Вот так, спасли мы Беллу, ей богу, спасли. Волки бы в лесу ее точно задрали. Правда, не знаю, есть ли у нас волки, но береженого, бог бережет. Это я точно знаю.

Сборы и прощания

Значит так, мои решили домой возвращаться. Погода им, видишь ли, не нравится.

Представьте себе такое – Погода, как погода. Ну да, попрохладней стало чуть-чуть, и дождик иногда идет. Ну и что? Что же теперь весь год от жары маяться, на солнышке париться?

Капризные они, ей богу, капризные. Радоваться должны, что прохлада пришла. Так нет же, выдумали, что мерзнут, а печку топить им, видишь ли, лень.

Мамка приехала, послушала, посмотрела и вынесла вердикт: осень пришла, пора в Москву ехать. Слово-то какое – осень – Я ей и так объяснял и этак, что нечего нам в городе делать.

Зачем в четырех стенах сидеть, когда можно целый день на воздухе бегать. Не поняла, совсем не поняла. Вроде умная, а тут – Один Данила был против. Что ему в городе делать? А тут девочки, охота опять же, воля одним словом.

Что мы не делали, как не объясняли, все бесполезно. Хотел Данилу подбить, объявить голодовку, да не согласился он. Посмотрел на меня, как на ненормального, и пошел сметану лопать. Даже обидно стало. Я стараюсь, стараюсь, а он, как последний предатель. В общем в следующие выходные возвращаемся домой. Ужас – Дел теперь невпроворот, нужно со всеми друзьями попрощаться, всех навестить.

Первым делом решил я к Белле сбегать, узнать, как у нее дела. Мы же теперь как-никак друзья.

Пошел я на поляну, смотрю, а она какая-то грустная стоит. Увидев меня, обрадовалась, а потом вспомнила, что грустит, и опять загрустила.

– Ты что такая? Спрашиваю.

– Все – Что все? – Продает меня папка – Опять продает? – Не понял я.

– Уже и покупатель нашелся – Как же так!? Возмутился я. Нет! Не согласен!

– Согласен, не согласен, а скоро увезут меня отсюда, и никогда больше не встретимся. Зря я вас тогда послушала – Лучше бы меня волки съели – Стоит, смотрит на меня, а глаза у самой грустные, грустные. Жалко ее стало до слез.

– Но почему? – Твой хозяин тебя же любит?

– Любит – А что ему с того? Пахать, не пашу, телегу возить не умею, не научили, и под седлом не хожу. А я уже совсем взрослая, мне пора деньги зарабатывать, а не даром овес жрать – Вот так – Задумался я. Как же так? – Это раз я деньги не зарабатываю, меня тоже продавать нужно, чтобы я даром овес не ел? – Пусть не овес, а мясо, – но это уже мелочи.

– А почему ты под седлом не бегаешь? Разве это трудно?

– Не знаю, – не пробовала. У папки нога болит, он на меня ни в жизнь не полезет, а Шурку я к себе сама не подпущу. Вредный он очень, вечно всякие пакости строит, колючки цепляет, – поделилась она.

– Колючки, не колючки! – Ты хуже маленького ребенка, – возмутился я, – Тебя продавать решили, а ты губы надуваешь. С этим буду, с этим не буду – Несерьезно это!

– Он сам ко мне не подойдет, – побоится.

– Да – попали, – протянул я. Я же пришел сказать, что я тоже уезжать собрался, дачный сезон заканчивается. Думал, ты расстроишься, когда узнаешь. Но чтобы такое – Нет, не согласен. Нужно что-то делать.

– Что тут сделаешь. Обречено протянула она. Настроение у нее упало совсем до нуля.

Видимо моя новость подлила масла в огонь.

– Не волнуйся, Белла, – уверенно пообещал я. Что-нибудь придумаем.

Я сел рядом и задумался. Долго ни одна мысль не шла в голову. Но Белла смотрела на меня такими глазами, что так просто я не мог сдаться.

Глаза у нее необыкновенные. Огромные, чистые, глубокие, как озера. Стоит ей на вас посмотреть, и вы тут же на дерево влезть готовы. Что, не полезете? – Зря вы так, поспорить могу, и на луну полезете, если она вас попросит. Красавица она писанная, – другой такой лошади в целом свете нет.

Ну, в общем, надумал я и, наконец, говорю:

– Давай мою мамку на тебя посадим – А она, что умеет на лошади кататься?

– Умеет, не умеет, какая разница – Главное ее уговорить. Это я беру на себя, а ты помогай.

Ясно?

– Ясно – А что я должна делать?

Правда, – а что? Ладно, это мы потом решим, перво-наперво пойду мамку приведу, потом думать будем.

Белла с надеждой посмотрела на меня, но в глазах все еще читалось отчаянье. Пришлось добавить, чтобы в ней проснулась уверенность:

– Не волнуйся, запросто научим. Ты главное ее не пугай, а то придется еще кого-нибудь искать. Хотя я сам видел, как она лихо скакала. Знаешь, тут Ночка есть? Пухленькая такая, в горошек?

– Ночка? – Нет, не слышала.

– Так она на ней без седла носилась, я аж испереживался весь, вот-вот думал, свалится. Но ничего, удержалась. Молодец.

– Тогда она точно сможет. Зови! Скорее зови.

– Ладно, побежал. Не скучай.

Я развернулся и пулей рванул к дому.

Мамка, слава богу, дома цветы поливала. И зачем ей цветы? Одна морока. Насажала каких-то палок, розами называются, и поливает их теперь каждый день. Хоть бы один листик вылез…

Правда, она еще дедов куст в землю засунула. Зачем? – Ему его Леночка подарила, племянница, на день рождение. И чтобы вы думали? Чуть и этот в палку не превратила, едва оклемался бедненький. Правда, он вроде вот-вот зацветет, если она его до смерти не утопит.

Про астры я и говорить не хочу – Первые она на полметра в землю зарыла, думала, так лучше. Вторые просто побросала, в пику первым. Их первый же дождик в яму смыл. Может, хоть там зацветут. В общем, садовод из нее еще тот – Да, – что-то я не о том.

Подлетел я к ней и говорю:

– Хватит ерундой заниматься. Пора гулять.

Посмотрела она на меня, по привычке по чубу погладила, и говорит:

– Рано еще.

Тут уж я возмутился:

– Какое – рано! Когда вокруг такое твориться!