Я выпрямился. Не очень-то приятно наблюдать агонию человека.
      Возможно, Дельбо и Сорли застали его в спальне и там избили. Паулино не был слабаком, он, конечно, защищался, но они его били со знанием дела и добили. А потом оставили медленно умирать. Они даже не попытались вызвать врача. Паулино добрался ползком от спальни до середины коридора. На это у него ушли последние силы.
      Я поднял уцелевший стул и сел. Закурил сигарету. Было четыре часа утра. Усталость свалилась на меня, сил не было.
      Наверно, я сидел так около часа, выкурив за это время пять сигарет. Успокоившись немного, я встал и подошел к Паулино. Тело уже начало остывать.
      Только тогда я заметил, что у Паулино были волосы.
      Красивый темно-каштановый парик сдвинулся немного набок. Он ему очень шел. Как это я раньше не обратил внимания. Ведь у Паулино не было волос, в армии его звали Лысый.
      Он не должен умереть со сдвинутым набок париком.
      Это было бы смешно.
      Одной рукой я осторожно приподнял его за шею, а другой поправил красивый парик. Мечта всей его жизни.
      Из-под парика что-то торчало. Это что-то находилось между уже безжизненной головой и париком. Я потянул за край. Клочок сложенной вдвое, пропитанной потом бумаги.
      Положив голову Паулино на пол, я встал, держа в руках клочок бумаги. Потом развернул его.
      Это была квитанция фотолаборатории на улице Монтеро.
      Срок исполнения завгра. То есть сегодня. Паулино должен был получить сегодня пленку.
      Дельбо унес не все фотографии.
      31
      Цвет грузовика на фотографии был неопределенным.
      Задний борт кузова опущен, к нему приставлен скат, по которому спускаются коровы. Все затянуто облаком пыли, придававшей фотографии несколько фантастический вид. Коровы большие, старые и испуганные.
      Всего снимков было двенадцать, большая часть нечетких, плохо сфокусированных. На фотоконкурс их бы не взяли. На десяти были видны те же коровы и тот же грузовик, и только два показались мне интересными. На одном можно было разглядеть группу людей, с улыбкой позировавших фотографу на фоне великолепных, чистых загонов для скота, в которых стояли толстые, гладкие телята, похожие на откормленных детей из обеспеченных семей.
      Другой снимок был сделан в том же месте, но уже в другое время, и люди были иные.
      Вместо откормленных телят на земле валялись разные животные: ослы, старые козы, вялые овцы, коровы, у которых уже не было сил подняться. Двое мужчин со смазанными лицами улыбались, сидя на ограде загона.
      Я перемешал фотографии, как колоду карт, и снова разложил их на столике. Рядом лежали негативы.
      Зазвенел телефон, прервав мои размышления о коровах, ослах, Луисе и Паулино.
      Звонил Дартаньян. У него был отлично поставленный голос.
      - Это надо сделать сегодня ночью. Тони. У меня все готово.
      - Сегодня? Послушай, Рикардо, деньги еще у Драпера и...
      - Отдашь в другой раз, - перебил он меня. - Чем раньше сделаем, тем лучше.
      - У тебя есть ключи?
      - Да.
      - Аппарат?
      - За кого ты меня принимаешь? ...Слушай, Тони, я не хочу тянуть... Или сегодня ночью, или забудь обо мне.
      - Ну что ты обижаешься, Рикардо. Учти, тебя ждет куча денег. Как тебе удалось?
      Он помолчал.
      - Выдал себя за поставщика бронированных дверей, что, впрочем, не так уж далеко от истины. - Он рассмеялся. - Дверь в квартире - высший класс, круглый французский замок фирмы "Дорадо Пассо" с двойной блокировкой. В подъезде замок ерундовый, его можно открыть пилочкой для ногтей. Но план придется все же изменить. Мы должны встретиться.
      - Хорошо. Когда тебе удобно?
      - В полчетвертого.
      - Я зайду.
      - Мне не хочется, чтобы ты приходил ко мне, Тони...
      Лучше я к тебе приду ровно в три.
      - Как хочешь.
      - И еще одно. Это будет последняя услуга, которую я тебе оказываю... Я не хочу тебя больше видеть.
      - Понятно.
      Он бросил трубку. Было семь часов вечера, еще не стемнело. Я снова уселся на софу перед столиком, на котором были разложены фотографии.
      Кое-какие мысли по поводу фотографий и роли Паулино в этом деле у меня были. Псих Соуса в последний момент переметнулся на другую сторону, с ним все более или менее ясно. Но какова роль Луисито Роблеса? Были и другие неясные вопросы. Я решил прекратить это бесполезное занятие и засунул фотографии вместе с негативами в ящик комода. Потом включил приемник и настроил на средние волны. Болеро в исполнении Эмилио Лаэра начнут передавать только в десять. Так что пришлось выключить. Щелчок приемника как бы подводил черту под еще одним прожитым днем. Через балконные двери в комнату стали медленно проникать тени. Они тихо кружили вокруг меня. Я прилег, окруженный этими тенями.
      Во сне я увидел Луисито Роблеса и Кристину. Наша рота проходила строевую подготовку в Учебном центре № 2 в Алкала-де-Энарес. Мы выполняли команды с точностью швейцарских часов. Я все видел как бы сверху, планируя над ротой. Вот я в строю, во мне на двадцать килограммов меньше веса, рядом шагают Луисито, Паулино, Ингаусти, Лоло, Ромеро... а вот и Кристина, она мне улыбается.
      Никого не удивляет, что вместе с нами в строю идет женщина. На плече у нее автомат, улыбка постепенно превращается в гримасу. Я шагаю рядом с Луисито Роблесом. Надо предупредить его, что Кристина позади нас, она готовится выстрелить.
      Я знал, что она будет стрелять. Сухие щелчки выстрелов прокатились эхом по плацу. На зеленой гимнастерке Луиса проступили красные пятна, они расплываются, расплываются. Я хотел предупредить его, но не смог произнести ни слова.
      Выстрелы продолжались.
      32
      Я подскочил на софе и сел. В дверь яростно колотили.
      Зажег свет и посмотрел на часы. Три часа утра.
      - Кто там? - крикнул я.
      - Открывай! - голос Рикардо Конде по прозвищу Дартаньян звучал сердито.
      Я встал весь в поту с привкусом машинного масла на языке и пошел открывать дверь.
      Рикардо рвал и метал.
      - Что ты тут делал? Я чуть дверь не вышиб.
      - Смотрел сон.
      На нем было элегантное пальто английского покроя с меховым воротником, кожаные перчатки, гладко выбритое лицо блестело. Расстегнув пальто, он медленно снял перчатки и сел, положив ногу на ногу.
      - Надеюсь, сон был приятным?
      - Нет.
      - Жаль, мне снятся только приятные сны.
      Я знал, кто ему снится. Только Мерседес. Он видел
      сны наяву, он их видел постоянно, днем и ночью. Не будь этих снов, он давно бы покончил с собой.
      - Я сварю кофе. Выпьешь что-нибудь?
      - Ты все еще держишь этот противный джин?
      - Он стал намного лучше, мне нравится.
      - Если у тебя нет ничего другого, я обойдусь без выпивки.
      - А кофе?
      - Давай.
      Я сварил на кухне кофе и поставил перед ним на столик, а сам встал под душ. Вода смыла последние воспоминания о том, как Кристина стреляла в Луиса. Они утекли в сточную трубу.
      Потом я побрился, надел старый, но хорошо сохранившийся коричневый пиджак и бежевую рубашку с черным галстуком в тон брюкам. Было еще не так холодно, чтобы надевать пальто, впрочем, пальто у меня все равно никогда не было. Я довольствовался плащом.
      - В доме четырнадцать этажей, много контор, остальное - меблированные квартиры разной площади, - голос его оставался совершенно бесстрастным, как будто он читал аннотацию к какому-то лекарству. - Твой друг Нельсон живет на одиннадцатом этаже, квартира "Е". - Он поднял голову от листка бумаги, на котором был нарисован план, и посмотрел на меня. - У него квартира в сто пятьдесят квадратных метров с двадцатиметровым балконом... Платит он за нее восемьдесят тысяч в месяц плюс двадцать тысяч за коммунальные услуги. Но есть одна проблема.
      - Я думаю, проблем много. Какая из них тебя беспокоит?
      - Я изготовил пять комплектов ключей со всеми возможными вариациями, встречающимися в замках фирмы "Пассо". - Он откинул полу пальто и показал мне нашитые на подкладку карманы. Там же лежали разборные отвертки и другой инструмент. - Но за последние годы изготовление замков сильно шагнуло вперед. Тони... они изобретают каждый день новые комбинации, а я уже давно не у дел... Замки "пассо" очень надежные, французская фирма, их отмычки не берут.
      - И что же?
      - Нужно предусмотреть дополнительное время на возню с замком.
      - Ты лучший из всех, Рикардо. Если ты не откроешь дверь, никто не сможет ее открыть.
      Он улыбнулся, и я наконец понял, почему он согласился на эту работу. Не ради денег, не ради нее, и даже не потому, что я когда-то оказал услугу женщине, которую он любил. Он это сделал потому, что чувствовал себя старым, потрепанным жизнью, и ему необходимо было доказать самому себе, что он еще способен на нечто большее, чем обводить вокруг пальца простаков своими трюками с собакой.
      - Там есть охранник. Тони, - сказал он тихо.
      Я сел на софу.
      - Вот об этом я не подумал.
      - Я тоже... это жилой дом, а не банк, и все же... Люди заботятся о своей безопасности. Охранник обычно сидит в каморке портье. Мне он показался профессионалом, какая-нибудь специальная служба безопасности.
      - У меня есть "габилондо" образца 1938 года.
      - Я знаю, но это не лучший выход. Ты все еще мыслишь категориями полицейского. Постарайся встать на место обывателя.
      - Ты, кажется, что-то придумал. Выкладывай.
      Он поерзал в кресле
      - Замок в подъезде такой простой именно потому, что там сидит охранник.. Но я узнал, что на девятом этаже есть две скромные квартирки, где без лишней рекламы делают этакий "массаж" мужчинам...
      - Так-так, продолжай
      - Ну вот... там открыто всю ночь. Какие возражения у охранника может вызвать наше желание сделать себе подобный массажик? Он откроет дверь, мы ему дадим, как полагается, на чяй. и он нас проволит до лифта.
      - Надеюсь, ему не придет в голову проводить нас на массаж?
      - Будем надеяться.
      - Нас сегодня ждет веселая ночка, Рикардо.
      - Да, - ответил он.
      Казалось, это его радует.
      33
      Охранник оказался молодым человеком с худым бледным лицом и острым вздернутым носом. Он сидел в застекленной каморке. Мы постучали, он поднял голову и внимательно посмотрел на нас через дверное стекло.
      Потом медленно подошел, покачивая плечами, с гордостью демонстрируя свою хорошо отглаженную синюю форму. В нем чувствовалась та особая уверенность, которую дает оружие и право на его ношение. У дверей он остановился, вглядываясь в наши лица, положив руку на черную кобуру "габилондо" образца 1938 года, который выглядел поновее, чем мой.
      - Что вам нужно? - спросил он.
      Парадная дверь была застекленной. Мы не только услышали его вопрос, но и уловили сквозившие в нем нотки недоверия.
      Рикардо робко улыбнулся.
      - Нам на девятый этаж, - сказал он.
      Глаза охранника ощупали нас с головы до ног, потом он открыл левой рукой замок и распахнул дверь, которая слабо скрипнула. Правую руку он не снимал с кобуры.
      - Там закрыто.
      - О! - воскликнул Рикардо. - Разве? А мне говорили...
      - Закрыто.
      - Мы всего на несколько минут, - сказал я, вытаскивая из кармана две купюры по тысяче песет и протягивая ему.
      Какое-то мгновение он колебался, но потом решительно взял деньги, опасаясь, как бы они не исчезли, и спрятал в карман. Лицо его оставалось невозмутимым.
      Закрыв входную дверь, он обратился ко мне:
      - Подождите минуточку.
      В стеклянной каморке он снял трубку стоявшего на столе черного телефона. Было видно, как он шевелит губами, разговаривая с кем-то.
      На полу в вестибюле лежал зеленый палас, по обеим сторонам от двери стояли гарнитуры мягкой мебели - софа и два кресла, обитые черной тканью, на которые, возможно, никто никогда не садился. Над ними висело несколько картин, отмеченных печатью серийного производства. На одной был изображен тирольский домик, на другой - буря на море. Напротив дверей висела еще одна картина, изображавшая крестьян на телеге. Крестьяне выглядели очень веселыми.
      Три ступеньки вели к застекленной каморке портье, позади нее виднелся длинный коридор с лифтами и панелями почтовых ящиков, похожих на урны в крематории.
      Охранник закончил разговор, повесил трубку и снова подошел к нам.
      - Вас ждут, - сказал он и провел рукой по губам. - Они уже закрыли, но вас примут. В другой раз приходите пораньше.
      - Обязательно, - ответил Рикардо, - большое спасибо.
      - Первый лифт, - показал охранник рукой. - Остальные уже не работают.
      - Спасибо, - снова сказал Рикардо.
      Охранник повернулся и пошел к себе в каморку. Мы направились к лифту, открыли дверь и вошли внутрь. Он следил через стекло за каждым нашим шагом.
      Рикардо нажал на девятый этаж, и лифт бесшумно заскользил вверх.
      - Не нравится мне этот тип, - сказал он.
      Мне он тоже не нравился, но я промолчал.
      Лифт остановился с мягким урчанием, мы вышли на тихую лестничную площадку. Пол здесь тоже был покрыт зеленым паласом. Двери квартир, расположенных по обе стороны лифта, напоминали бодрствующих часовых.
      Одна из дверей приоткрылась. Появилось лицо, обрамленное светлыми завитыми кудряшками, и раздался шепот:
      - Сюда, только потише.
      Открывший дверь тип был в голубом шелковом халатике, оставлявшем открытыми розовые ноги без волос, похожие на окорок. Лицо у него было настолько гладким, почти без выпуклостей, что напоминало поверхность перстня, украшенного белыми камешками ровных зубов.
      В небольшом холле, погруженном в полутьму, пахло сгущенным молоком и пирожными. На полулежал белый ковер, в углу стоял низкий столик с журналами и два кресла. На стенах висели литографии, изображавшие лежащих на мягких подушках мужчин. Все они были голыми и волосатыми.
      - Извините за столь поздний визит, - сказал Рикардо, - но нам сказали, что у вас в это время еще открыто.
      Тип в голубом халатике еще шире улыбнулся, демонстрируя великолепные зубы.
      - Ничего страшного, я мало сплю.
      - Прекрасно, - сказал я.
      - Итак... - Он прижал руки к груди. - Вы ведь у нас раньше не бывали?
      - Нет, - ответил Рикардо. - Нам вас порекомендовал Рамирес из "Агремана".
      Блондин в голубом халатике поднял брови.
      - Он такой забавный, - ввернул я.
      - Ах, да! Рамирес! Как же, как же.
      - Мы немножко выпили для храбрости и вот решились, - продолжал Рикардо. - Нам бы хотелось... - он оглянулся, - нам бы хотелось попробовать "четверку"...
      Никогда не пробовали.
      - Никогда, - подтвердил я.
      - "Четверку" в это время?..
      - Если мы сейчас не решимся, то в другой раз и подавно.
      - Ну пожалуйста, - настаивал Рикардо.
      - Видите ли... это дорого стоит... У нас не забегаловка... Сюда приходят только очень, очень близкие друзья, вы меня понимаете?
      - Как жаль! - воскликнул я и вытащил из кармана пачку фальшивых купюр, собственность Рикардо. Пересчитав деньги, я сказал: - Здесь всего пятьдесят тысяч.
      Этого хватит?
      Голубой халатик широко открыл глаза и еще сильнее прижал ручки к груди.
      - Хорошо... конечно, этого вполне достаточно, конечно. О чем разговор. - Он посмотрел на меня. - Как тебя звать?
      - Хуан, - ответил я. - Но ты можешь звать меня Хуанито.
      - Хуанито Вальдеррама, - заявил Рикардо. - Вот как его зовут.
      - Ах, какое красивое имя! Меня зовут Игнасио. А твоего друга? - Он указал на Рикардо.
      - Деограсиас, - ответил тот. - Но для тебя просто Део, а я тебя буду звать Начо.
      - Ах, как вы мне нравитесь! Мы будем большими друзьями!
      Он взял деньги длинной белой рукой, похожей на крыло гусыни, и с ловкостью кассира пересчитал их.
      - Все точно, Начо?
      - Да, все прекрасно... проходите. Может, выпьете что-нибудь?
      - Послушай, Начо, ты не мог бы предупредить этого противного парня внизу, что мы немного задержимся у тебя... часика на два, а?
      - Но Гаспар никогда не возражает... Он бывает немного невежлив с незнакомыми людьми, теперь у вас не будет проблем.
      - В любом случае позвони ему, пожалуйста. Считай, что это мой каприз.
      Начо поморщился, но все же снял трубку внутреннего телефона, висевшего у входа.
      - Гаспар? Это я, Игнасио... Нет, нет, все в порядке...
      ты был слишком строг с нашими друзьями... Ну что ты, я не обижаюсь, дурачок... Послушай, они у нас задержатся подольше... не знаю точно... Он вопросительно посмотрел на меня.
      - Часа два... не больше, - сказал я.
      - Подольше... да, часа два... Я тебе позвоню, и ты зайдешь... Конечно, конечно, дурачок.
      Игнасио повесил трубку и посмотрел на нас. Потом вильнул задом, как если бы на нем был не короткий халат, а длинная юбка, и танцующей походкой, зажав в кулаке деньги, направился в глубь коридора.
      - Пошли в спальню.
      Я догнал его раньше, чем он вошел в полуосвещенную комнату, в центре которой стояла большая кровать, покрытая белым атласным одеялом.
      - С тобой кто-нибудь живет?
      В глазах его мелькнуло удивление и легкий испуг, который он тут же погасил.
      - Мой друг, но...
      - Нельзя ли его тоже пригласить? Так будет интереснее...
      - Моего друга? Нет... нет, милый... Он спит, и, кроме того, он не любит... Я очень ревнив... Ну вот, устраивайтесь поудобнее. Туалет там. Он показал дверь, на ручке которой висела табличка WC. - Я сейчас... принесу только шампанское.
      - Эта квартира имеет ход в соседнюю?
      - Послушай, Хуанито, ты...
      - Как туда пройти?
      На этот раз в его глазах появился настоящий испуг, я бы даже сказал страх. Сигнал тревоги.
      - Через... эту спальню. Зачем тебе?
      В спальне было полутемно. Я огляделся. В глубине виднелась красная портьера, за ней вполне могла быть дверь.
      - Сюда?
      - Да... но...
      - Извини, пожалуйста, лично против тебя я ничего не имею.
      - Я не... понимаю...
      Одной рукой я прижал его к стенке, другой нанес короткий удар чуть повыше правого виска. Не могу сказать, что при этом я себя хорошо чувствовал, гордиться было нечем.
      Он так и не успел крикнуть. Сразу же стал оседать, сползая по стенке. Голубой халатик распахнулся. Под ним ничего не было. Худое, вялое тело, как у большого ребенка.
      - Ну и любитель ты поговорить! - сказал Рикардо, опускаясь на колени, чтобы связать его. - Надеюсь, ты его не слишком сильно?
      - Думаю, что нет.
      Он вынул из кармана пальто широкий лейкопластырь и веревку.
      - Поторопись, -сказал он и начал резать лейкопластырь. - Займись вторым.
      Я вытащил пачку купюр, которую Начо зажал в правом кулаке, взял лежавшие сверху пять тысяч и положил ему в карман халата. Деньги были влажными от пота.
      Дружок блондина в голубом халатике, огромный, как кит, толстый и бородатый, спал в белой пижаме с вышитой на груди монограммой. Он решил, что мы воры, а я не стал его разубеждать, просто притащил в коридор, где нас ждал Рикардо. Толстяк даже не пикнул, безмолвно позволив себя связать и заклеить рот.
      Мы отволокли их в спальню и уложили рядом на кровати. Рикардо действительно был крупным специалистом.
      Он протянул веревку от столбиков в изголовье кровати и связал их, чтобы они не могли двигаться. Я вынул из кобуры, заткнутой за пояс, свой "габилондо" и поднес ко лбу типа в голубом халатике. Глаза у него готовы были выскочить из орбит.
      В заключение Рикардо наложил им на глаза повязку, намотав сверху для надежности пластырь.
      - Слушайте внимательно, - сказал я, - если вы будете вести себя как послушные дети и не будете двигаться, с вами ничего не случится. Если же вы попытаетесь вести себя плохо, вам обоим крышка. Поняли? Кивните головками.
      Оба яростно затрясли головами.
      - Прекрасно, будьте паиньками. Мы вернемся через час.
      В дверях Рикардо обернулся, посмотрел на лежавших на кровати дружков и улыбнулся во весь рот.
      - Смотри, Тони, какая работа. Ни один хирург не сделал бы лучше.
      34
      Рикардо стоял на коленях перед дверью. Его ловкие костлявые пальцы пытались повернуть ключ. Я светил ему маленьким фонариком в форме карандаша. Мы оба были похожи на служителей какого-то странного культа.
      Ключ заело.
      Он что-то тихо пробурчал себе под нос, вытащил ключ и взял второй из четырех, лежавших рядом с ним на полу.
      Ключи были тонкие, длинные, с неким подобием лопатки на конце. Он поднес новый ключ к глазам и стал медленно его вращать, внимательно разглядывая.
      Потом мягким и нежным движением пальцев пощупал замок так деликатно, будто боялся разбудить спящую богиню, и вставил ключ в отверстие. Прошептал нечто нечленораздельное, дотронулся пальцами до ключа и начал его медленно поворачивать то вправо, то влево, пока он полностью не вошел в замок. Потом повернул вправо, и я услышал щелчок. Повернул еще раз, и дверь открылась.
      Рикардо встал. Пот ручьями катился у него по лбу, но выглядел он моложе, чем обычно, как будто кожа на лице разгладилась и стала эластичной.
      Я поднял ключи с пола и подал ему, не говоря ни слова. Он положил их во внутренний карман пальто, не отрывая взгляда от двери.
      Я прошептал:
      - Хорошая работа.
      - Замок "Дорадо Пассо" с двойной блокировкой, - пробормотал он. Великолепный замок. Впервые вижу такой.
      - Фотоаппарат, - шепнул я ему на ухо. - Пошли.
      Он вынул аппарат из кармана, автомат "чинон" со встроенной вспышкой, размером чуть больше пачки сигарет.
      В правой руке у меня был пистолет, в левой фонарь. Я толкнул дверь, и мы вошли.
      Было абсолютно темно. Постепенно глаза стали привыкать к темноте и различать контуры предметов.
      Квартира была большой. Слабый свет с улицы, проникавший через балкон, в глубине комнаты напротив очерчивал темные пятна мебели. Я зажег фонарь и прикрыл его рукой.
      Мы пересекли холл и направились к раздвижной стеклянной двери, которая оказалась открытой. Блеклый свет фонарика вырвал из темноты стол, уставленный грязной посудой и остатками еды, рюмками и пустыми бутылками. Еще одна дверь, тоже открытая, вела из столовой в другую комнату.
      Внезапно оттуда послышался громкий храп, который постепенно стал нарастать, достиг высшей точки и рассыпался, превратившись в звуки, похожие на бульканье грязной воды. Я погасил фонарик и застыл, но ничего не произошло. Храп снова перешел в басовый регистр.
      Взяв Рикардо за локоть, я подтолкнул его туда, где по моим расчетам должна была находиться спальня. Сам я тоже двинулся вперед, осторожно переставляя ноги и ориентируясь по храпу. Рука нащупала стену. Где дверь?
      Справа или слева? Где-то рядом была спальня. Чувствовался едкий запах пота и плохо проветриваемого помещения, типичный запах стойла.
      Вглядываясь в темноту, я тщетно пытался обнаружить Рикардо или, по крайней мере, услышать какой-нибудь шорох. Отодвинувшись от стенки на несколько шагов, я стал искать дверь на ощупь. Дартаньян как сквозь землю провалился.
      Внезапно позади меня вспыхнул свет. Рикардо нашел выключатель и теперь щелкал аппаратом, стоя в дверях спальни.
      - Иди скорее сюда. Тони, - прошептал он, - Тут есть на что посмотреть!
      Два высоких окна были затянуты шторами из красного бархата, во всю ширину комнаты тянулся бело-красный шкаф, у другой стены стоял туалетный столик с овальным зеркалом, рядом телевизор с приставкой. Потолок был облицован зеркалом, в нем отражалась круглая кровать немыслимых размеров.
      На кровати лежали двое мужчин и одна женщина. Все были обнажены. Одним из мужчин был Нельсон. Яркий свет никого из них не разбудил.
      Второй мужчина, худой, мускулистый, смуглый, лежал лицом вниз в ногах кровати. Его левая рука бессильно свисала, правой он прикрывал голову. На плече виднелась татуировка "Portugal nao e pequeno" [Португалия - не маленькая страна (порт.)].
      Нельсон лежал на спине, широко раскинув ноги. Он оказался намного толще и грузнее, чем на фотографии, которую мне показывал Драпер. Грудь у него была совсем как у женщины, складки живота свисали на детородный орган длиной не менее двадцати пяти сантиметров с толстыми, переплетенными, как корни деревьев, венами, прикрепленный кожаными ремешками к бедрам. Это был резиновый протез, имитировавший член снежного человека.
      Голова его свалилась набок, рот был открыт, он казался мертвым. При каждом выдохе изо рта у него вытекала какая-то белесая кашица, падавшая на подбородок и грудь.
      У женщины были светлые крашеные волосы, закрывавшие лицо. Это она так храпела. В молодости, много лет назад, она, наверное, была красива. Теперь тело ее было дряблым, кожа - увядшей, форма груди явно достигалась с помощью силиконовых инъекций.
      Пока Рикардо щелкал аппаратом, я осматривал комнату. На полу валялись вперемешку мужская и женская одежда, бутылки из-под дорогого шампанского. На тумбочке около кровати сверкал серебряный поднос, иа нем лежали две маленькие лопаточки, тоже серебряные. Остатки белого порошка прилипли к подносу и напоминали помет морских свинок.
      - Они еще долго не проснутся, слишком сильно набрались, да и кокаина приняли немало.
      - Убери волосы у нее с лица. Тони, я уже кончаю. Кто бы мог подумать, что все окажется так просто.
      Я засунул пистолет за пояс и подошел к кровати. Простыни были такими грязными и мокрыми, будто их долго полоскали в свином корыте. Повсюду виднелись следы рвоты и срыгнутой пищи.
      Я убрал волосы с ее лица и почувствовал, как в голове у меня что-то щелкнуло. Лицо женщины было намного красивее тела. Высокие скулы, гладкая кожа - результат искусных косметических операций, тонкий, красиво очерченный рот. Я ее видел раньше. Но где?
      - Отойди, - сказал Рикардо. - Последний снимок.
      Я поднял голову. Смуглый мускулистый мужчина, лежавший в ногах, сделал резкое движение и скатился на пол.
      Я отскочил в сторону и, выхватив свой "габилондо", закричал:
      - Не двигаться!
      Он что-то искал в куче наваленной на полу одежды, но, услышав мой окрик, замер. Я подошел поближе и сразу же узнал его.
      - Одно движение, и, клянусь, я убью тебя, Соуса.
      Рикардо вынул пленку из аппарата и спрятал ее в карман пальто.
      - Что случилось? Кто этот тип? - спросил он. - Пошли отсюда.
      - Подожди, тут один мой старый знакомый, не правда ли, Соуса? - Я пошевелил пистолетом. - Подними руки, давай пошевеливайся, да повыше.
      - Я не собираюсь оказывать сопротивление, - ответил Португалец вялым голосом. - Спокойно.
      Он поднял руки, напомнившие мне змей, завороженных звуками флейты заклинателя.
      - Тебе платят за подобного рода услуги. Соуса?
      - У меня с ними нет ничего общего, - спокойно ответил он, не отводя хитрых глазок от дула пистолета. - Я здесь всего лишь гость, недавно познакомились.
      - Ты мне должен еще кое-что объяснить, Соуса. Паулино ничего уже не смог мне сказать. Когда я его увидел, он был не в состоянии много говорить. Избитый до полусмерти, он пытался ползком выбраться из вашего любовного гнездышка. Ты вел двойную игру, подлец.
      - Я тебе все объясню. - Он улыбнулся. - Не стреляй, а? Пожалуйста, не надо стрелять.
      - Пошли... - Рикардо стоял в дверях и ждал меня. - Нам нужно идти. Тони... Они могут проснуться...
      Он не договорил. Сначала я услышал шевеление на кровати у меня за спиной, а потом страшный, звериный вой.
      Я обернулся.
      Женщина обнимала Нельсона и пыталась натянуть на себя простыню. Толстяк смотрел на нас выпученными глазами, не понимая толком, что происходит.
      - Берегись, Тони, - крикнул Рикардо.
      Я увидел руку Соусы, сжимавшую пистолет. Он нашел его в куче одежды и сейчас целился в меня. Сработал рефлекс. Я дважды нажал на курок, и Соуса упал на спину, раскинув руки. Звуки выстрелов сотрясли комнату.
      Внезапно наступила полная тишина, как будто мы очутились на дне моря.
      Псих Соуса все еще сжимал свой вальтер, который я однажды видел в квартире у Ванессы. Больше он ему не понадобится. Одна пуля прошила верхнюю губу, и рот его стал намного больше. Казалось, он смеется. Вторая пуля пробила левую ключицу и попала в легкое.
      Я ощутил сладковатый запах человеческой крови.
      - Кто-нибудь еще живет на этом этаже? - спросил я женщину.
      Она отрицательно покачала головой.
      - А внизу?
      - Не знаю, там... кажется, конторы.
      - Чего мы ждем. Тони? Пошли отсюда. - Рикардо потянул меня за рукав.
      - Мы с вами раньше не встречались?
      Женщина прикусила нижнюю губу и снова покачала головой.
      Я сделал несколько шагов по комнате с пистолетом в руке, старательно обходя лужу крови, растекавшуюся по ковру. Дойдя до туалетного столика, я стал рассеянно перебирать флаконы духов, дезодоранты и баночки кремов. Рядом стояли в рамках фотографии.
      - Вы здесь живете? - снова спросил я женщину, не оборачиваясь.
      Она не сразу ответила. Я взял в руки одну фотографию. Это был семейный снимок, сделанный на лоне природы. Все казались очень счастливыми и смотрели в объектив улыбаясь.
      - Да, - тихо ответила она. - Я здесь живу.
      Фотография меня заинтересовала, и я стал внимательно ее рассматривать. Узнал Нельсона и женщину, лежавшую с ним в постели, а также двух других женщин.
      Все три женщины были очень похожи. Рядом с ними сидел Луис Роблес.
      Стекло я разбил о край тумбочки, а фотографию вынул из рамки и спрятал во внутренний карман пиджака.
      Потом рассмеялся и посмотрел на себя в зеркало. Подбородок и щеки были синими от пробившейся щетины. Мне бы следовало побриться. Глаза были красными.
      - Идиот, - сказал я своему отражению в зеркале. - Ты кретин. Тони.
      Рикардо кашлянул.
      - Оставайся, если хочешь, я смываюсь.
      Сделав жест рукой, я попросил Рикардо подождать еще минуту и приблизился к кровати. Женщина прижалась к Нельсону. Нет, она не искала у него защиты. Она его защищала.
      - Что... вы намерены сделать? Ради бога... - взмолилась она. Я остановился у края кровати и внимательно посмотрел на нее. - Скажите сеньору Драперу, что я завтра же зайду к нему, и мы обговорим все вопросы, связанные с долгами... не надо ничего предпринимать. - Она еще крепче обняла Нельсона.