Сначала пообедали, а потом совершили небольшую прогулку. Эзра ходил с трудом, опираясь на тяжелую палку и был очень слаб, но в присутствии миссис Эшли он просто расцветал. Они гуляли под руку по знакомым улицам, и на свежем воздухе бледность постепенно исчезала с лица Бриггса. Они даже немного поспорили, как это и раньше частенько случалось, но теперь Вера уступила пальму первенства собеседнику, и старый адвокат был очень доволен, что за ним осталось последнее слово.

Вера потянулась и зевнула. Ее охватывала истома, все мысли ее устремились к Флетчеру.

Господи, но ведь вторая часть сна была именно о нем: он гневался, сердился на нее.

Вера замерла на кровати, ее глаза были широко открыты, а мысли унеслись страшно далеко, к нему, в те неизвестные края, где он сейчас блуждал.

Тут она увидела письмо, лежащее на подушке. Миссис Эшли схватила его, дрожащими руками разломила печать. Почерк был незнакомым. Было видно, что писавший спешил, потому что сушил чернила песком, и на бумаге остались подтеки. Конечно, это не от Элизабет: девушка с трудом читала по слогам, а уж писать совсем не умела.

Вера достала из конверта сложенный листок и взглянула на подпись:

Флетчер, это был Флетчер.

Миссис Эшли заволновалась, как девушка, получившая первую в жизни любовную записку. Она прижала письмо к груди и только несколько минут спустя, успокоившись, принялась за чтение.

Записка была короткой и начиналась чисто по-английски, без приветствий и обращений:

«Вера, я уверен, что это письмо попадет прямо к тебе в руки; человек, который доставит его, заслуживает полного доверия. Сегодня вечером он проводит тебя в условленное место, известное нам обоим. Мы давно не были вместе — слишком давно. Нам надо многое сказать друг другу, и это очень срочно. Я буду ждать тебя в восемь часов. Не забывай…»

На этом месте, кажется, перо Флетчера замедлило свой бег, и чернила растеклись по странице.

«…что я люблю тебя. Флетчер».

Вера присела у окна, держа драгоценное письмо в руке, и слезы тихо полились у нее из глаз. Она плакала; напряжение, сковывавшее ее в последнее время, уходило прочь.

Флетчер наслаждался теплой ванной. После изнурительного галопа через лес он был совершенно обессилен, кожа расцарапана и покрыта синяками.

Конечно, если бы он сумел держать себя в узде, ничего этого не было бы. Никакой необходимости в бешеной гонке, которую он устроил, не было. Но теперь все позади.

Флетчер погрузился в воду… Он протер глаза и увидел Веру, неподвижно замершую у открытой двери. Сначала он не мог произнести ни слова, но затем сказал гораздо спокойнее, чем ожидал:

— Я думал, что успею принять ванну.

Вера отвела глаза.

— Мальчишка, которого ты за мной послал, знает такие переходы, что мы добрались очень быстро. А одна я заблудилась бы в них даже днем.

— Это Харри. Все-таки я не думал, что он доставит тебя так быстро.

— Я подожду тебя в прихожей.

— Нет, Вера, разве ты не видела меня всего, когда мы были вместе? Присядь, пожалуйста.

Он говорил так холодно, как будто злился. Но ведь она этого совсем не заслужила!

— Скажи мне, пожалуйста, чем ты занималась, с тех пор как мы расстались?

Вера покраснела и опустила голову. Она отодвинулась вместе со стулом в дальний угол комнаты и избегала смотреть в сторону ванны. Ее одолел неожиданный приступ скромности. Миссис Эшли прикрыла глаза руками и рассмеялась.

— Господи, Флетчер, я чувствую себя такой глупой и такой застенчивой!

Лейтенант рассмеялся в ответ, но не очень весело.

— Какой у тебя милый друг: разрешает пользоваться комнатой так часто…

Флетчер замолчал и принялся намыливать руки.

— Харри называет тебя мистером Айронсом, а никак не лейтенантом. Я, конечно, не стала его поправлять.

— За что я очень тебе признателен, — ответил Флетчер.

Она была загадкой, его милая Вера. Она никогда не предаст его, но в то же время она упорно продолжает то дело, которое может привести к гибели многих людей. Неужели она не осознает этого?

Он схватил мочалку и начал яростно тереть шею, плечи, живот, ноги. Казалось, он вкладывал в свои движения весь гнев, который хотел вылить на Веру.

Флетчер не страдал излишней скромностью. Он был солдатом и привык к походной жизни. Его не стесняло присутствие Веры, которую он знал лучше, чем какую-либо другую женщину. Тем не менее он не собирался произносить обвинительных речей в ванне!

Он должен был встретить ее стоя, в строгом костюме, с тем чтобы она поняла всю серьезность положения. Ведь то, что она совершила, — а Флетчер не сомневался, что переправка пуль — дело ее рук, — было не только очень опасным. Это была измена королю, не только его, но и ее. У них был один король и одна страна, несмотря на то, что она считала по-другому.

— Флетчер, я скучала без тебя.

«Ну, нет, Вера, погоди», — подумал он и снова взглянул на нее.

Миссис Эшли сидела как девочка, упершись локтями в колени и положив подбородок на ладони. Сегодня на ней было новое сногсшибательное платье, а ведь раньше она приходила в чем-то домашнем и незаметном. Теперь она смотрела на Флетчера открыто, без страха и смущения.

— Ты забыл потереть спину, — сказала Вера. — Позволь мне помочь.

Ну уж нет. Этого он не позволит! Ей не удастся отвлечь его от серьезного разговора. Он должен объяснить ей все, и сейчас, до того как поцелует ее. Потом у него просто не хватит на это духу.

— Пожалуйста, передай мне мочалку и подвинься вперед, дорогой.

Вера скинула плащ и высоко закатала рукава платья. Уголком глаза Флетчер наблюдал за ней и любовался чудесной формой рук, тонкими запястьями и нежными ладонями, ее кажущейся слабостью. Но он хорошо знал и ее силу.

— Вера, я…

— Тише, милый. Если ты будешь жаловаться, мне придется забить тебе уши мылом.

Вера смеялась так легко и беззаботно, что Флетчер начинал забывать о своем плане. А миссис Эшли не теряла времени даром. Она намылила мочалку и двумя руками растирала ему спину. Ее движения были сильными и ласковыми одновременно.

— Ты намочишь платье, Вера, — сказал Флетчер и подумал о том, как она умело сняла все его напряжение и заставила забыть о праведном гневе.

— Флетчер?

— Да, Вера, — он почти шептал, но она не ответила.

Стоя на коленях перед ванной, она нагнулась к нему, целуя шею, подбородок, щеку и наконец припала к его губам, ощутив привкус крови, — Флетчер поранился, когда спешил в Бостон. Мочалка упала в воду. Вера все еще мыльными руками ласкала плечи и грудь Флетчера, поглаживала его живот и, оторвавшись от губ, припала к нему.

— Вера, милая, — простонал Флетчер, — что ты делаешь со мной?

Правой рукой Флетчер прижал ее к себе, и Вера застыла неподвижно, чувствуя, как растет его желание. Потом он отпустил ее, крепко прижался к губам и, не прерывая поцелуя, встал во весь рост. Он осторожно расстегнул одну за другой все ее бесконечные застежки. Флетчер стоял неподвижно, глядя на свою возлюбленную. Как он мог забыть, что она — для него! Она была прекрасна, желанна и жаждала его любви, и он никогда, даже в приступе праведного гнева, не должен забывать об этом.

Он смотрел на красивое промокшее теперь платье, надетое специально для него. С огромной осторожностью он снял его, вслед за платьем упали на пол нижние юбки. И Вера осталась в тончайшей белоснежной рубашке, сквозь которую был отчетливо виден каждый изгиб ее тела. Флетчер осторожно спустил рубашку с плеч и сбросил ее вниз.

Она повернулась к нему обнаженная. Обнимая и целуя Веру, Флетчер поразился глубине охвативших его чувств. Чего еще он мог желать! Только видеть ее снова и снова, сжимать в своих объятиях, дарить ей любовь и принимать ее ответные дары. Слушать ее нежные слова, которые она придумывала только для него, молчать вместе, мечтая о следующих встречах.

Она не была для него только сосудом наслаждений, нет! Он любил ее так честно и чисто, так беззаветно, как только может любить мужчина.

Он поднял ее на руки, Вера была легка как пушинка.

— Вера, сердце мое…

И начал страстно целовать. Он так сильно любил ее, что, пожалуй, Вера никогда не сможет осознать этого до конца. Они любили друг друга в полной темноте. Им просто не хватало времени на поиски свечи.

Никогда раньше они не отдавались друг другу с такой яростной страстью. Возможно, разлука изменила их, а может быть, неосознанный страх перед пропастью, которая должна была вот-вот разверзнуться между ними, заставлял их еще крепче сжимать друг друга в объятиях. Но какой бы ни была причина, яростное желание Флетчера заставило Веру плакать от ярости, восторга и боли.

Флетчер тонул в объятиях своей возлюбленной не в силах насытиться ею, он хотел умереть вот так, не разнимая объятий.

— Я люблю тебя, Вера.

Вера приподнялась на локте и повернулась к нему улыбаясь. Ее грудь касалась его груди. Она проводила пальчиками по его волосам, по лбу. Она чувствовала его прикосновения к своей ладони. Он целовал ее запястья. Вера подняла руки и обхватила Флетчера, прижимая к себе.

— Флетчер, я люблю тебя… — сказала она. Он обнимал ее, целовал макушку, гладил золотистые волосы. Она была такой маленькой, нежной и беззащитной, что Флетчеру хотелось никогда больше не выпускать из своих рук, защищать ее и любить.

— Вера, — произнес он, зная заранее, что то, что он скажет, не будет принято. Но он не мог сдержаться и не хотел отступать. — Вера, я должен сделать…

— Ты должен?

— Нет, не должен. Я этого страстно желаю. Вера, я прошу тебя, стань моей женой!

— Ты хочешь жениться на мне?

— Да.

Вера тихо вздохнула. Сколько раз она сама мечтала об этом! Сколько раз в ее воображении разыгрывалась сцена, подобная той, что сейчас произошла наяву.

Но она уже не девочка и понимает пределы возможного. Это были только мечты. Им нет места в реальной жизни.

Вера отвернулась от Флетчера и села, обхватив руками колени. Смущенный Флетчер погладил ее волосы и положил руку на плечо.

— Флетчер, — сказала Вера, — я не могу.

— Почему, родная моя? — с болью спросил он. — Наша любовь выше всех тех событий, которые происходят за стенами этой комнаты.

Она грустно покачала головой.

— Пожалуйста…

— Но если ты забеременеешь от меня? Тогда тебе придется выйти за меня замуж. Так знай же, я не оставлю тебе выбора, я не дам тебе даже передохнуть…

— Пожалуй, об этом не надо говорить.

— Но почему? Неужели ты думаешь, что тебе известен промысел Господен?

— Нет, конечно, нет. Он всегда оставался тайной для меня. Но, Флетчер, любовь моя… я бесплодна.

Флетчеру показалось, что его ударили. Он почувствовал острую боль. Вере почудилось, что она слышит, как рушится их любовь. Она сжалась в комок и зарыдала.

У Флетчера слезы подступили к глазам. Он нежно обнял Веру и прижал к себе.

— Не надо, Вера. Мне нужна ты, ты, а не твои дети, только ты!

Она покачала головой, не переставая плакать.

— Ведь это ужасно, Флетчер, не иметь ребенка. Такой брак невозможен. Нет даже надежды. Что я смогу дать тебе? Что, кроме этого? — И Вера дотронулась рукой до кровати. — Слишком многое нас разъединяет, Флетчер. И это будет всегда.

Флетчер вздохнул и прижался щекой к ее волосам.

— Мы не враги, Вера.

Флетчер достал носовой платок и подал Вере. Она вытерла свое мокрое от слез лицо.

— Флетчер, послушай меня. Если я выйду за тебя замуж, то для своих друзей я стану предательницей. А ведь они доверяют мне. Я думала, ты понимаешь это.

Он долго молчал. В тишине комнаты раздавались только Верины всхлипывания. Он знал, что в словах его единственной, его любимой Веры много правды. Однако Флетчер считал, что это не вся правда. Разве их любовь не заслуживала того, чтобы быть выше всего? Или он был слишком романтичен?

— Не двигайся, моя родная. Позволь мне побыть с тобой, Он обнял ее, его ласки становились все более чувственными, но Вера оставалась неподвижной.

Да, она любила Флетчера больше, чем Уильяма, да простит ее Господь.

— Вера, — шепнул ей на ушко Флетчер.

— Да?

— Но мы останемся любовниками? Мы будем продолжать наши встречи?

Вера повернулась к нему и приподнялась на руке.

— Флетчер, это так ужасно, что нам приходится прятаться, как будто мы воры. И наши встречи опасны. Но твоя любовь стоит того, чтобы ради нее рисковать.

— И ты думаешь, мы можем продолжать жить, как прежде?

— Конечно.

— И ты любишь меня? — продолжал Флетчер.

— Ты это знаешь, нет необходимости спрашивать еще раз. Это несправедливо! — воскликнула Вера.

— Нет, я думаю, что нет, — сказал Флетчер. Он протянул руку к бюро, нашел там свечу и зажег ее. — Я хочу посмотреть на тебя.

Он заглянул ей в лицо. Вера не ожидала встретить в его глазах боль и отчаяние.

— Я должен спросить тебя кое о чем. Я должен был сделать это с самого начала, но ты отвлекла меня, — он попробовал рассмеяться. — Я хочу только, чтобы ты мне сказала «да» или «нет», и мы больше не будем возвращаться к этому вопросу.

Вера попробовала пальчиком расправить суровую морщину, которая вдруг пересекала лоб Флетчера, когда он сердился. Но Айронс осторожно удержал ее руку. Холодность и сдержанность жеста заставили Веру сжаться и укрыться простыней.

— Я согласна, — ответила она, не раздумывая. Флетчер надел коричневые поношенные и совсем не похожие на офицерские бриджи и сел на край кровати. В мерцающем свете свечи он видел, что глаза Веры стали огромными и испуганными.

— Я слышал, — сказал Айронс, — что пули были тайно вывезены из Бостона женщинами. Они придумали очень остроумный способ транспортировки, и у них был хороший предлог: им хотелось посетить дамский клуб.

Вера понимала, что нужно было расспросить Флетчера, откуда у него эта информация, но она не решалась.

— Я снова спрашиваю: «да» или «нет»? Это все, чего я от тебя жду. Скажи, ты участвовала в подрывной деятельности?

Вера почувствовала прилив ярости. Нет, лгать она не будет. Во всяком случае, сейчас! Она утвердительно кивнула, и Флетчер вздохнул в ответ.

— И второй вопрос, — продолжал он. — Это была твоя идея?

Этот вопрос был гораздо опаснее. Вера взглянула прямо в глаза Айронсу: они были холодными и отчужденными.

Если она промолчит, это будет не в ее пользу.

— Да, — ответила Вера.

Флетчер стоял со свечой в руке, глядя на женщину, сидящую в постели, только что такую близкую, а сейчас вызывающе дерзкую.

— Вера, во имя Господа, почему ты солгала мне? — с гневом спросил он. — Ты сказала: «Поезжай и убедись сам!» И это было в тот самый день!

Вера покачала головой, чувство ужасной вины смешалось в ее душе со злобой.

— Да, — сказала она тихо.

— В чем дело, я почти не слышу тебя? — Он смотрел на нее холодно. Казалось, между ними выросла стена.

Вера подняла голову и с отчаянием ответила:

— Да, я так сказала.

Она не решилась объяснить, что чувство вины преследовало ее все эти дни. Она была упрямой женщиной.

— Вера, — произнес он тихим голосом, — почему вы так глупо себя ведете?

— Глупо? — Она покраснела и вскинула голову:

— Что значит глупо? Ведь мы выиграли!

Флетчер не верил своим ушам!

Кровь стучала в висках. Что заставило ее так действовать и говорить! Ни закон, ни порядок, ни вера не существовали для нее.

— Как ты осмелилась это сделать, идиотка? Ты понятия не имеешь о последствиях того, что ты и твои приятели натворили! Так просто, не правда ли? Но ты и представить себе не можешь, какой вред все это принесет! Ты думала, что будет, когда я узнаю обо всем? Мне-то что теперь прикажешь делать?

Вера встала с кровати, укутавшись в простыню. На этот раз острый язычок подвел ее. Она не могла найти ответ.

— Прошу тебя, поступай так, как считаешь нужным, — с трудом выдавила она. — Если хочешь, арестуй меня. Ты говорил, что британские офицеры не начнут боевых действий до тех пор, пока не получат какой-то бумаги. Что же касается ареста — я готова. Я выполнила свой долг перед народом.

— Послушай, Вера. Я не хочу больше слышать этих высокопарных слов. Они бессмысленны. У вас нет единства.

Вера не ответила ему. Она не собиралась называть имена своих вождей.

— И если я хоть что-то понимаю, твое положение очень сомнительно. Теперь мой долг проследить за тем, чтобы ордера на арест были подписаны и приказы исполнены. Ведь этого ты хотела больше всего.

Вера никогда раньше не слышала у него такого голоса, Флетчер больше не контролировал себя. Миссис Эшли отвернулась от лейтенанта.

— Немедленно повернись ко мне лицом! Я не допущу такого обращения! Ни от кого!

Вера в спешке собирала с пола свою одежду.

— Я не Ваш солдат и не обязана подчиняться Вашим приказам. Идите к черту, лейтенант!

— Проклинаешь меня? Но не ты ли час назад клялась мне в любви? Не ты ли еще недавно стонала в моих объятиях?

Вера начала быстро одеваться, неистово натягивая на себя одежду. В ее глазах была злость.

— Ублюдок! — закричала она, натягивая юбку.

— Ах ты ублюдок! Ты же знал обо всем, когда я входила сюда! И ты позволил мне унизить и опозорить себя! Как ты мог держать меня в своих объятиях, когда знал, что у тебя уже приготовлены эти страшные обвинения!

— Это не обвинения, это правда! Ты согласилась со всем, что я тебе сказал.

— Правда! — Вера выхватила и поняла только одно слово из того, что он сказал. — Правда! Но ведь ты лгал мне. Ты говорил, что эти комнаты принадлежат твоему приятелю! Ну, и как часто ты их используешь? А для других женщин — тоже? Ты — гнусный шпион! И мы не враги, нет! Мы с тобой одного поля ягоды.

Она наконец замолчала, и слезы потекли по ее щекам. Слова, которые она не собиралась произносить, до сих пор звучали у нее в ушах. Вера не могла поверить, что так оскорбила его. Вера подошла к лейтенанту, но он отступил назад. И лишь теперь она поняла: между ними все кончено. Ощущение счастья ушло навсегда.

— О, Флетчер! — прошептала Вера и закрыла лицо руками.

Что она наделала с ним, с собой? К чему все это может привести? У них больше нет будущего! Слова, которые они бросили в лицо друг другу, не забываются…

— Вера…

— Нет, Флетчер. Мне нужно идти. Где мой плащ?

Вера нашла его в прихожей, где сбросила, когда увидела Флетчера. Она вспомнила его слова: «Вера, не надо, не делай этого!», и залилась слезами.

— Я зайду к тебе.

— Нет, нет, — она покачала головой, не глядя на него.

Вера накинула плащ и выскользнула в дверь, закрыв лицо руками.

Флетчер остался один. Он тяжело опустился на стул рядом с кроватью и смотрел, как она уходит, ни разу не повернувшись к нему. Флетчер заметил, что плечи ее содрогались от сдерживаемых рыданий, но он не остановил Веру.

Лейтенант погасил свечу и остался в полутемной комнате, еще хранившей аромат Вериных духов.

Больше не осталось ничего.