10

По пути в редакцию Соэда окончательно решил пока ничего не сообщать в газету об отставке Таки с поста директора-распорядителя Ассоциации по культурным связям с зарубежными странами, тем более что ассоциация это особого веса в общественной жизни страны не имела. Правда, сам Таки прежде занимал пост главного редактора их газеты, и в этом смысле сообщение о нем представляло бы некоторый интерес. И все же Соэда не намеревался сообщать о случившемся.

Прежде всего надо было выяснить, в каком отеле в Асама остановился Таки.

Соэда зашел в отдел связи и попросил вызвать на провод отделение газеты в городе Мацумото.

Через несколько минут зазвонил телефон и отчетливый голос сообщил, что Курода из отделения в Мацумото слушает.

— Прошу извинить, что навязываю вам лишнюю работу, — сказал Соэда. — Мне необходимо отыскать одного человека, который находится на курорте Асама.

— Это несложно! — ответил Курода. — Асама недалеко от нас, мы имеем с ними постоянную связь. В каком отеле он остановился?

— Названия отеля я не знаю. Буду вам крайне обязан, если вы сумеете это установить. Кстати, сколько там отелей?

— Думаю, не меньше тридцати. Правда, первоклассных значительно меньше. По-видимому, интересующий вас человек остановился в приличном отеле?

При обычных обстоятельствах, подумал Соэда, это было бы именно так. Но Таки фактически сбежал из Токио и мог специально остановиться в самом захудалом отеле — лишь бы его не отыскали.

— На этот вопрос ответить затрудняюсь, — сказал Соэда.

— Назовите хотя бы его фамилию.

У Соэды чуть не сорвалось с языка: Таки! Но в последний момент он удержался. Не исключено, что молодой сотрудник отделения слышал о бывшем главном редакторе, поэтому называть его фамилию было бы неудобно. К тому же у Соэды не вызывало сомнений, что Таки остановился в отеле под чужой фамилией.

— Думаю, он зарегистрировался не под своей фамилией, а под какой — не знаю. Может быть, вам удастся найти его по описанию.

На том конце провода наступило молчание.

— Алло, алло, я вас не слышу! — повысил голос Соэда.

— Попытаюсь найти, но, чтобы отыскать человека, не зная ни отеля, где он остановился, ни его фамилии, нужно хотя бы время.

— Сейчас я вам его опишу. — Соэда сообщил возраст Таки и подробно описал его внешность.

— Все понял. Скажите, если мне удастся найти этого человека, сообщить об этом непосредственно вам или что-нибудь передать ему?

— Прошу сразу же связаться со мной. Тот человек не должен даже подозревать, что его разыскивают.

— Понятно. Сделаю все, как вы сказали. О результате сразу же сообщу, — ответил Курода и повесил трубку.

Соэда возвратился к себе и стал с нетерпением ожидать звонка из Мацумото. Здесь же в комнате начальник отдела политической информации беседовал с посетителем. В свое время он был одним из любимых подчиненных Таки. Поэтому Соэда решил ему ничего не говорить. Он и звонил-то в Мацумото не по своему телефону, а из отдела связи, и не только потому, что оттуда было легче дозвониться, — он не хотел, чтобы начальник отдела услышал его просьбу.

Недавно начальник сделал ему замечание: мол, до него дошли слухи, будто Соэда собирает какие-то секретные материалы о дипломатии военного времени, и он, начальник, рекомендует Соэде прекратить это занятие. Замечание начальника последовало вскоре после встречи Соэды с Таки, и Соэда вполне резонно решил, что совет этот исходит от Таки.

Таки явно отказывался во время их встречи касаться подробностей смерти Кэнъитиро Ногами и совершенно недвусмысленно даже предостерег Соэду. Но видимо, этого ему показалось мало, он связался со своим бывшим подчиненным и попросил воздействовать на Соэду.

Через некоторое время в комнату поспешно вошел молодой сотрудник из отдела связи.

— У нас на проводе отделение в Мацумото, — сказал он.

Поднимаясь со стула, Соэда почувствовал на себе пристальный взгляд своего начальника.

Соэда взял трубку и сразу же услышал голос Куроды:

— Мне удалось найти отель, где остановился человек, внешность которого схожа с той, что описывали вы, хотя утверждать ничего не могу. Он снял номер шесть дней назад и живет в нем один.

Сердце Соэды радостно забилось. Безусловно, это Таки!

— Как называется отель?

— «Сугиною». Это приличный отель, хотя и не высшего класса.

— Под какой фамилией он зарегистрировался?

— Сэйити Ямасиро, пятидесяти пяти лет, служащий компании, постоянно проживает по адресу: город Иокогама, район Цуруми, квартал Н.

Соэда прибыл в Мацумото в половине первого.

Не заходя в отделение газеты, он сел на станции в такси и поехал прямо в Асама.

На фоне безоблачного осеннего неба четко выделялась горная цепь так называемых северных японских Альп, на многих вершинах сверкали снежные шапки. А внизу зеленели яблоневые сады, ветви деревьев сгибались под тяжестью зрелых плодов.

Горячие источники находились на склоне пологой горы, а сам городок вытянулся узкой полосой по обе стороны шоссе. Отель «Сугиною» был расположен в самой отдаленной части курорта, за ним сразу начинались горы.

Соэда остановил машину у подъезда и вошел в отель. К нему тут же кинулась служанка, предполагая, что он собирается снять номер, но Соэда направился к портье.

— У вас остановился господин Сэйити Ямасиро? — спросил он.

— Господин Ямасиро? Он уехал сегодня утром.

Какая неудача, огорчился Соэда. Во время вчерашнего разговора, когда он узнал, что Таки уже шесть дней живет в этой гостинице, у него мелькнула мысль на всякий случай попросить Куроду проследить, в каком направлении отправится Таки, если тот внезапно покинет отель. Теперь он сожалел, что этого не сделал.

— Он вернулся в Токио? — спросил Соэда.

— Господин Ямасиро не сказал, куда он направляется.

— В котором часу он выехал?

— Что-то около семи утра.

— Так рано? — Соэда взглянул на расписание поездов. В восемь часов тридцать минут из Мацумото на Синдзюку отправлялась электричка. По-видимому, Таки решил ехать на ней. — Видите ли, я корреспондент газеты, — сказал Соэда, вручая свою визитную карточку.

— Что-нибудь случилось? — спросил портье, и у него в глазах мелькнуло любопытство.

— Ничего особенного. Просто я разыскиваю этого человека. Скажите, во время пребывания у вас он не отправлял куда-нибудь писем?

— Как же, отправлял. Помню, ко мне приходила служанка за почтовыми марками для него.

Ошибки нет, решил Соэда, человек, зарегистрировавшийся под фамилией Сэйити Ямасиро, был не кто иной, как Таки. А письмо, которое он отправил, было адресовано Ассоциации по культурным связям с зарубежными странами и содержало в себе просьбу об отставке.

Соэда вынул из портмоне фотографию Таки и показал ее портье.

— Взгляните, это он? Фотография, правда, сделана давно, на ней он выглядит гораздо моложе, — сказал Соэда.

Портье взял в руки фотографию и стал внимательно ее разглядывать.

— Это он, — сказал портье, возвращая фотографию. — На всякий случай спросим еще у служанки, которая убирала его комнату.

— Да, тот самый господин. Только здесь он моложе, — подтвердила служанка.

— Скажите, он не звонил из отеля по телефону?

— Нет, и сам не звонил, и ему не звонили.

— И никто к нему не приходил?

— Гости как раз были.

— Гости? — заинтересовался Соэда.

— Да, прошлым вечером в отель зашли двое мужчин и сказали, что хотят видеть этого господина.

— Расскажите об этом подробней.

Почувствовав, что разговор затягивается, портье предложил Соэде пройти в небольшую комнату, расположенную сбоку от входа. Здесь, очевидно, происходила регистрация постояльцев. В углу стоял телевизор, стены были увешаны рекламными фотографиями.

— Простите, что доставляю вам беспокойство, — извинился Соэда.

Служанка присела на краешек стула и продолжала:

— Было около восьми вечера. Я как раз расставляла у входа гэта[5], когда появились двое мужчин. Оба рослые, стройные. Описав внешность господина, они спросили, не останавливался ли такой человек у нас.

— Как? Описали внешность, говорите? А фамилию не назвали?

— Нет. Сказали, будто он их друг, а в отеле, должно быть, остановился под чужой фамилией. Я сначала было засомневалась, но, раз люди специально пришли повидать знакомого, решила, что отказывать неприлично, и поднялась в его комнату.

— Так-так, — пробормотал Соэда.

— Господин очень удивился и некоторое время стоял в раздумье. Потом, видно на что-то решившись, сказал, что он сам к ним спустится. И тут же сошел вниз.

— Они встретились как знакомые?

— Нет. У нашего господина было такое лицо, словно он видит их впервые. А те повели себя так, будто они с ним знакомы, — вежливо поклонились и сказали, что хотели бы с ним поговорить у него в номере. Наш господин повел их к себе.

— Ну, а что было потом?

— Потом я принесла им чай, но в номер вошла не сразу, остановилась у дверей, потому что из номера доносились резкие голоса.

— ?

— Не знаю, удобно ли говорить об этом, но мне показалось, что они о чем-то спорили. Вот я и остановилась, но потом все же, постучав, открыла дверь. Все сразу же замолчали и, пока я разливала чай, только и ждали, когда я уберусь из номера.

— Вы не слышали, о чем они спорили, когда стояли в коридоре?

— Говорили все больше гости. Но я ведь недолго пробыла за дверью. В общем, они ругали нашего господина за то, что он, мол, не имел права по своей воле бежать сюда.

Соэда слушал внимательно, стараясь не пропустить ни одного слова. Странно, думал он, почему эти двое назвали приезд сюда Таки бегством. Значит, они связаны с ним какими-то особыми отношениями. И в то же время у Таки, по словам служанки, было такое лицо, будто он видит их впервые.

— Что было дальше? — спросил Соэда.

— Не знаю. Я только поняла, что мне надо побыстрее убираться из комнаты, и я ушла.

— А как долго эти двое оставались у вашего постояльца?

— Думаю, не больше получаса. Потом они спустились вниз и ушли.

— Ваш постоялец спустился вместе с ними?

— Да, он проводил их до выхода.

— Как он себя вел?

— Обыкновенно. Как-все люди, провожающие гостей. Только они все время молчали. И когда прощались, ничего не сказали друг другу. Да, — будто что-то вспомнив, добавила служанка, — у нашего постояльца, когда он их провожал, было все-таки какое-то странное лицо…

— Как это понять?

— Оно было бледное-бледное. Должно быть, его что-то очень расстроило, и, проводив гостей, он сразу же поднялся к себе.

— После этого вы его не видели?

— Видела, когда пошла прибрать комнату и приготовить постель.

— Что он делал?

— Сидел в кресле, глядел в окно и о чем-то думал.

Из рассказа служанки можно было понять, что посещение незваных гостей расстроило Таки. Кто же это был? Соэда терялся в догадках. Они тоже, выходит, не знали, что Таки остановился в гостинице под фамилией Сэйити Ямасиро. Однако все же они дознались, что Таки находится в Асама.

— Через некоторое время, — добавила служанка, — постоялец позвонил вниз и сообщил, что завтра утром уезжает.

— До этого он не упоминал об отъезде?

— Нет, мы рассчитывали, что он пробудет еще несколько дней. Ведь он говорил, что собирается некоторое время здесь отдохнуть. Сегодня утром, когда я подала ему завтрак, он все так же был молчалив, о чем-то думал и едва притронулся к еде.

— У него все время было такое настроение?

— Нет, он был спокоен, много, правда, читал, но всегда, когда я заходила в номер, заговаривал со мной, расспрашивал о здешних местах, о нашем отеле. Вот я сразу и заметила, что у него после прихода гостей вдруг испортилось настроение.

— Перед отъездом он не просил вас принести ему расписание поездов?

— Нет, может быть, у него было свое.

— Пожалуй. Но если он покинул отель в семь тридцать, значит, хотел успеть на поезд, уходящий из Мацумото в восемь тридцать. Скажите, тот, кто уезжает отсюда в Токио, пользуется этим поездом?

— Нет. Это поезд почтовый, он идет медленно. Обычно все едут экспрессом, который уходит в девять тридцать.

Соэда поблагодарил служанку и, решив, что здесь ему больше делать нечего, вернулся на станцию.

Вначале он хотел описать кассиру внешность Таки я спросить, не запомнил ли он, куда тот взял билет. Но потом отказался от своего намерения: вряд ли кассир ему что-либо скажет, слишком оживленно в то утро было на станции.

Соэда стал разглядывать расписание поездов, и неожиданно ему пришла в голову мысль, что Таки мог и не поехать в Токио. В десять часов пять минут отходил поезд в Нагано. Правда, для того чтобы попасть на него, незачем было в семь тридцать уезжать из отеля, но, с другой стороны, он мог выехать пораньше из опасения нового визита тех двоих. Кроме того, дорога на Нагано пересекается с другой на Хокурику. Не исключено, что Таки мог там сделать пересадку и поехать в другом направлении. Это тем более вероятно, что он и из Токио пытался ускользнуть незаметно.

По-видимому, именно здесь, на станции, он раздумывал, какое направление ему избрать.

Соэда окинул взглядом станцию и, заметив поблизости туристское бюро, направился туда. В туристском бюро, стены которого украшали рекламные фотографии гор, сидели двое.

— Не приходил ли к вам сегодня часов около восьми-девяти этот господин? — обратился к ним Соэда, показывая фотографию Таки. — Правда, теперь он выглядит старше.

— Заходил, заходил! — воскликнул один, разглядывая фотографию.

Соэда удовлетворенно подумал, что ход мыслей у него оказался правильный.

— Он с вами советовался насчет маршрута?

— Да, интересовался каким-нибудь тихим курортом с горячими источниками.

— Здесь же, в провинции Синсю?

— Да. Мы показали ему карту и порекомендовали несколько мест.

— На каком же он остановился?

— На Татэсине.

— Татэсине? — Соэде был знаком этот высокогорный курорт. — Он и отель выбрал?

— Нет. Да там всего-то четыре отеля — выбор небольшой.

Соэда поблагодарил и вышел.

Значит, Таки выехал все же поездом восемь тридцать. В десять пятнадцать, он уже был на станции Тино и, наверно, сейчас отдыхает в одном из тихих отелей курорта Татэсины.

Соэда направился к кассе и не колеблясь взял билет до Тино.

Он сел в, поезд, отправлявшийся в тринадцать сорок.

Кто же те двое, высокие и стройные мужчины? Соэда и в вагоне не переставал думать о них. Почему они спорили с Таки? Наверно, как и я, они не знали, где и под каким именем он остановился, и, вероятно, обошли не один отель, прежде чем его найти. Таки их видел впервые, и их визит явился для него полной неожиданностью. Независимо от предмета их спора можно предположить, что для Таки это были нежеланные гости, даже служанка это заметила.

Отсюда напрашивался вывод, что неожиданное бегство Таки в Асама и визит к нему двух незнакомцев имеют определенную связь. Причем Таки сразу после их визита улизнул из Асама. Но не в Токио, а на глухой курорт Татэсину.

По-видимому, он почувствовал нависшую над ним опасность. Пожалуй, и из Токио он скрылся в страхе перед той же опасностью. Не исключено, что опасность эта возникла в связи с его просьбой к Кумико позировать художнику Сасадзиме. Но тогда получается, что и смерть Сасадзимы, и бегство Таки каким-то образом связаны с Кумико. Конечно, не непосредственно с ней, а, скорее, с ее отцом. Значит, кто-то угрожает Таки… Но почему? Вот какая цепочка различных предположений возникла в голове у Соэды, пока он ехал в поезде.

Поезд прибыл на станцию Каэсунэ. Здесь садилось много пассажиров, возвращавшихся с горячих источников. До Тино оставалось десять минут езды. Поезд тронулся, дорога круто пошла вверх.

11

На площади перед станцией Тино стояло несколько автобусов, но все они совершали рейсы на Камисуву. Соэда спросил о времени отправления автобуса на Татэсину, ему ответили, что этот автобус отходит через час. Соэда решил не дожидаться автобуса и взял такси.

Машина миновала Тино и помчались в сторону гор. Они проехали несколько поселков, и везде шоссе было в прекрасном состоянии. Дело в том, что в летние месяцы сюда, спасаясь от жары, приезжает на отдых много жителей больших городов.

Через час машина миновала отметку тысяча двести метров над уровнем моря. Тут березы и другие лиственные деревья уже сбросили листву, хотя внизу золотая осень еще была в самом разгаре.

Справа блеснуло озеро, затем машина въехали в рощу, среди которой местами проглядывали красные и синие черепичные крыши. Отсюда долина внизу казалась игрушечной.

Ближайшим и наиболее посещаемым курортом здесь был Такиною, и Соэда решил в первую очередь заглянуть туда. Если это ничего не даст, он намеревался тут переночевать, а утром продолжить поиски. Еще выше в горах виднелись, частные дачи и пансионаты различных компаний.

Соэда остановил машину перед солидным трехэтажным отелем. Предполагая, что и здесь Таки снял номер на вымышленное имя, Соэда сразу же показал служанке его фотокарточку.

— Да, этот господин живет в нашем отеле, — ответила она, испуганно глядя на Соэду — служанка, очевидно, решила, что он из полиции.

— Я из газеты, — успокоил ее Соэда, протягивая визитную карточку. — Хотел бы повидаться с этим господином.

— К сожалению, его сейчас нет в номере. Он пошел прогуляться.

Соэда поглядел в окно. Высокогорное плато, насколько хватал глаз, было безлюдным.

— В каком направлении он пошел? — спросил Соэда.

— Должно быть, повыше, туда, к частным дачам. Вот по этой дороге. — Служанка указала пальцем на узкую тропинку.

— В таком случае я тоже прогуляюсь, — сказал Соэда. — Если встречусь с ним, мы вернемся вместе.

Он сдал на хранение свой чемодан и вышел.

За перекинутым через реку мостом тропинка поворачивала в сторону и сразу же круто уходила вверх. Трава уже пожелтела, и жухлые стебли горных цветов колыхались на ветру. Вскоре Соэда вышел на обширную площадь, где расположилось несколько закусочных и была оборудована спортивная площадка. По-видимому, все это действовало только в летний сезон, а сейчас закусочные были закрыты и площадка пустовала.

По пути Соэде пока встретился лишь один мужчина, вероятно хозяин одной из дач, да двое туристов с рюкзаками. Соэда время от времени оглядывался вокруг, надеясь увидеть Таки. Он дошел до чайной, расположенной уже довольно высоко. Отсюда тропинка раздваивалась. Соэда заглянул в чайную, посетителей там не было.

— Куда ведет эта дорожка? — спросил Соэда у хозяйки чайной, указывая на тропинку, уходящую вправо.

— Через гору Татэсина к станции Такано, — ответила хозяйка.

— К Такано?

— Да, прямо к станции, где можно сесть на поезд, который идет на Коморо.

— Путь неблизкий.

— Еще бы! Даже если рано утром выйти, туда только к вечеру доберешься. Ведь через гору надо перевалить.

Соэда решил, что вряд ли Таки избрал этот путь, и пошел налево. Тропинка привела его к частным дачам. Вдалеке просматривались уже контуры горы Киригаминэ, а далеко внизу еще были видны дома города Тино.

Здесь было уже холодно, под ногами шуршали опавшие листья, и с треском лопались коробочки с созревшими семенами. Соэда полной грудью вдыхал бодрящий холодный воздух.

Нигде ни звука, ни человеческого голоса. На частных дачах, и на пансионатах висели замки. Озеро казалось отсюда маленьким белым кружочком. Признаки приближающейся зимы окрасили лесистые горы в желтый и коричневый тона.

Соэда поднялся на перевал и увидел, что снизу ему навстречу идет мужчина — очевидно, местный житель: он был в широких рабочих шароварах и тащил на спине большую корзину.

— С хорошей погодой вас, — приветствовал он Соэду, решив, что тот из дачников.

Соэда остановился и спросил, не встречался ли ему на пути мужчина, и он описал внешность Таки.

— Он идет по этой дороге, я его встретил недавно.

Соэда ускорил шаг.

Вскоре он нагнал шедшего впереди Таки. Таки не обращал на него внимания, пока Соэда не приблизился к нему вплотную. Увидев наконец Соэду, он буквально оторопел.

— Здравствуйте, господин Таки. — Соэда приветливо улыбнулся.

Таки не сразу ответил на приветствие — настолько неожиданной для него была эта встреча.

— А ведь непросто было вас найти, — сказал Соэда.

— Ты меня разыскивал? — В первую минуту Таки еще надеялся, что встреча произошла случайно, теперь он на это уже не рассчитывал.

— Я думал, что вы отправились в Айама, но там вас не оказалось, и я вынужден был приехать сюда.

Таки молча двинулся вперед. Его лицо слегка побледнело. Соэда последовал за ним. Вскоре они добрались до белее широкой дороги и пошли рядом.

— Что привело тебя ко мне? — Таки пришел в себя и спрашивал уже своим обычным голосом. На его лице появилось то самое выражение, которое смутило Соэду еще во время их первой встречи в Токио. Таки сразу же дал понять, что его совершенно не интересует, как Соэде удалось его найти.

— Говорят, вы отказались от своего поста в ассоциации? — Соэда без лишних слов, приступил к делу, понимая, что Таки некуда от него скрыться — не то что в Токио, где он просто мог сказать: извините, я занят!

— Да, я подал в отставку, — признался Таки.

— Не согласитесь ли вы объяснить причины, побудившие вас к столь неожиданному решению?

— Послушай, — возвысил голос Таки. — Ты что, собираешься из этого сделать сенсацию? Неужели отказ такой персоны, как я, работать в ассоциации — столь важное событие, что оно заставило корреспондента солидной газеты повсюду меня разыскивать? — Таки перешел в наступление. В его словах, как и во взгляде, появилась та самая откровенная ирония, которая запомнилась Соэде еще с прошлой их встречи в Токио.

— Представьте, заставило, — ответил Соэда.

— Ну что же, тогда послушаем.

— Вы, господин Таки, с самого начала с большим энтузиазмом взялись за работу в ассоциации и много сделали для расширения ее деятельности. И вдруг без всякого предупреждения, не посоветовавшись с другими руководителями ассоциации, подаете в отставку. И как! Просто пишете письмо с какого-то курорта. Разве это не сенсация?! Могу сказать, что руководство газеты разделяет это недоумение, иначе зачем же ему было посылать меня в такую даль.

Тут Соэда явно покривил душой. Никто его не посылал — он просто взял отпуск. Пусть этот обман вскроется в дальнейшем, все равно! Он чувствовал, что в данной ситуации иначе поступить нельзя.

Таки продолжал молча идти вперед.

— Никакой особенной важной причины для отставки нет, — наконец глухо выдавил он из себя. — Просто устал и решил немного отдохнуть. Только и всего.

— Но, господин Таки, — поспешил возразить Соэда. — В этом случае вы должны были посоветоваться с членами правления. Не в вашем характере решать такие вопросы единолично. Это воспринято так, будто заявление об отставке вы швырнули в лицо ассоциации.

На лице Таки появилось выражение беспокойства.

— Послушай, неужели все так считают? — спросил он.

— Все не все, но многие. Объясните по крайней мере, что заставило вас подать в отставку.

— Просто устал — и ничего более, — упорствовал Таки. — Что касается способа… Ну, это, если понадобится, я смогу объяснить руководству ассоциации.

— Значит, господин Таки, вы почувствовали себя уставшим?

— Да, я уже сказал об этом.

— И других причин нет?

— Нет.

— И никаких разногласий у вас с руководством ассоциации не было?

— Не было и не могло быть, — твердо заявил Таки.

— Что ж, так и запишем.

— Пожалуйста, прошу вас.

Удивительно, Таки впервые говорит с ним таким вежливым тоном. Более того, в выражении его лица появилась какая-то беззащитность. Видимо, здесь в отличие от Токио нас сблизила сама обстановка, подумал Соэда.

— Благодарю вас, господин Таки. Покончим с этим. Позвольте теперь спросить вас о другом.

— Что еще?

— Вы были знакомы с художником Сасадзимой? — Соэда сбоку взглянул на Таки. Выражение лица у Таки стало напряженным.

— Конечно, — глухо сказал Таки.

— А вам известно, что он умер? Это случилось вскоре после вашего отъезда.

Дорога сделала поворот. Они начали спускаться вниз.

— Известно. Еще в Асама я прочитал об этом в газете, — тихо сказал Таки.

— Вас это огорчило?

— Еще бы, ведь он был моим другом.

— Предполагают, что он покончил жизнь самоубийством. В полиции еще не сложилось окончательное мнения по этому делу. Нет ли у вас каких-либо предположений или догадок на этот счет, ведь вы были близким другом Сасадзимы?

Таки резким движением сунул руку в карман в поисках сигарет и, вытащив одну, долго щелкал зажигалкой, хотя погода была совершенно безветренная.

— Никаких, — резко ответил Таки. — Да и откуда я мог что-либо знать? Я ведь давно не встречался с Сасадзимой.

На лице Таки появилось холодное, неприступное выражение. Вопросы Соэды, по-видимому, были ему неприятны.

— В обстоятельствах смерти художника есть много странного, — сказал Соэда.

— Странного? Что именно? — насторожился Таки.

— Сасадзима замышлял создать большое полотно. В связи с этим он обратился к одной девушке с просьбой позировать ему в течение трех дней. И вот что странно: как раз на эти дни он отпустил домой прислугу. А казалось бы, напротив, она особенно была бы ему нужна в дни сеансов — приготовить обед или подать чай. Почему он специально попросил ее не приходить?

Они подошли к чайной, от которой дорога уже вела прямо к отелю.

— Но это не все. Случилось и вовсе необъяснимое, — продолжал Соэда. — Художник сделал восемь набросков лица этой девушки. После его смерти выяснилось, что все наброски исчезли. Остался лишь один. Можно предположить, что художник их уничтожил, но я лично думаю, что он не решился бы на такой шаг, поскольку сразу проникся симпатией к позировавшей ему девушке и работал с большим увлечением. Но если художник наброски не уничтожил, значит, их кто-то украл. Странно, не правда ли? Кому понадобилось их красть?

Соэда специально не назвал имени Кумико Ногами.

— Эта девушка позировала по моей рекомендации. Но неужели все рисунки исчезли? — удивился Таки.

— Да… Простите, вы сказали, что эту девушку рекомендовали вы?

— Она из знакомой мне семьи. Сасадзима как-то мне позвонил и попросил найти ему кого-нибудь для позирования. Я порекомендовал ему эту девушку, — сказал Таки.

Тем временем они миновали лиственничную рощу. Над широким плато плыли облака, отбрасывая на землю причудливые тени.

— Вот, значит, как все произошло, — протянул Соэда, делая вид, будто слышит об этом впервые. — Простите, а эта девушка знакома вам по службе?

— Нет, она дочь моего старого друга.

— Значит, Сасадзима тоже был с ним знаком?

— Он давно умер, и Сасадзима его не знал.

— Ах, умер?

— Послушай, какое все это имеет отношение к смерти Сасадзимы? — возмутился Таки, повысив голос.

— Очевидно, никакого, но мне почему-то не нравится эта история с исчезновением рисунков.

— Не советую тебе влезать в это дело, — сердито сказал Таки. — Не стоит копаться в том, что тебя не касается. Сасадзима был моим другом, и я не потерплю, чтобы он стал объектом твоего профессионального любопытства. Тем более нет необходимости доискиваться чего-либо в личных делах человека, которого уже нет на свете. Это, на-конец, неприлично. — Впервые за время разговора в словах Таки отчетливо зазвучали нотки протеста.

— Газета всегда стремится установить истину. Безусловно, за рамки приличия не следует выходить, однако наша работа заключается именно в том, чтобы не оставлять чего-либо невыясненным. Впрочем, я, кажется, объясняю азбучные истины человеку, сведущему в газетном деле во сто крат больше.

— Мог бы и не объяснять! Видишь ли, — начал Таки более мягко, — в жизни каждого человека бывают такие обстоятельства, о которых ему не хотелось бы ставить в известность других. Живой человек еще может оправдаться, а мертвый лишается и этой возможности.

— Что вы хотите этим сказать? — не отступал Соэда.

— Послушай, Соэда. — Таки впервые за время их вынужденной прогулки взглянул ему в лицо. — В этом мире немало бывает сложных положений, когда человек совершает такое, в чем он не склонен признаться даже перед смертью… В моей жизни тоже случалось многое, о чем не каждому расскажешь — по крайней мере в данный момент.

— Значит… когда-нибудь…

— Когда-нибудь… — Таки не мог сдержать тяжелого вздоха. — Может быть, перед смертью.

— Перед смертью?.. — Соэда невольно посмотрел на Таки. Лицо его спутника освещала странная улыбка.

— Не беспокойся, пока я не думаю умирать. И еще. — Таки поднял кверху палец. — Я сейчас гуляю по удивительно красивой местности, каждой клеточкой ощущаю прелесть жизни и, поверь, пика на тот свет не собираюсь. Жаль, что ты потерял столько времени на меня, но разговора у нас не получилось. И забудь обо всем, что я здесь говорил.