1

– Простите, пожалуйста, что отнимаю у вас время, – сказал Михара, – я пришел, чтобы задать вам один вопрос. Не знаю, может быть, он покажется вам несколько странным…

– Что ж, такова ваша работа… Пожалуйста, прошу вас, – Ясуда пододвинул к нему лежавшие на столике сигареты. Сам тоже взял сигарету и протянул зажигалку Михаре.

Держится очень спокойно и свободно. На вид ему лет около сорока. Чуть вьющиеся волосы, пышущее здоровьем лицо. Глаза приветливые. Внешность преуспевающего дельца.

– Я побеспокоил вас, Ясуда-сан, по поводу самоубийства помощника начальника отдела министерства N Кэнити Саямы со своей возлюбленной… В газетах об Этом, может быть, вам приходилось читать.

Ясуда выпустил колечко дыма.

– Вот оно что… Конечно, известно. Я пользовался постоянной поддержкой Саямы-сана. Ведь я поставщик этого министерства.

Михара впервые узнал, что фирма "Ясуда сетэн" тоже является поставщиком министерства N. и отметил про себя этот факт.

– Да, очень жалко Саяму-сана. Такая нелепая смерть… Такой был скромный, приятный… Никогда и в голову не могло прийти, что такой человек может покончить самоубийством вместе со своей возлюбленной, – в голосе Ясуды звучало искреннее сожаление.

– Вот о нем я и хотел вас спросить. – Михара сунул руку в карман, раздумывая, вытащить или нет записную книжку. – Я слышал, что вы видели его на Токийском вокзале, когда он вместе с женщиной садился в поезд. Мне говорила об этом официантка из "Коюки", Яэко.

– Совершенно верно! – Ясуда пересел на диван, чуть наклонился вперед. Это было под вечер. Я ехал в Камакуру, и две официантки "Коюки" провожали меня. И вдруг на противоположной платформе я увидел Саяму-сана и 0-То-ки-сан, они собирались сесть в экспресс. Я показал их женщинам. Вот уж не представлял, что между ними была близость! Я еще подумал тогда, как все-таки тесен мир, – Ясуда немножко сощурился, очевидно, дым попал в глаза.

– Да-а, не знали мы тогда, что это их последний путь. Очень, очень жаль. Как видно, в любви тоже нельзя заходить слишком далеко.

Когда Ясуда улыбался, его глаза делались еще более приветливыми.

– А Саяма-сан не бывал в "Коюки"? – спросил Михара.

– По-моему, нет. Я сам часто бываю в этом ресторане, ну, понимаете, деловые встречи и все такое… А вот Саяму-сана не успел пригласить. Ведь если угостишь чиновника, разговоров потом не оберешься. Ха-ха… Я говорю это не потому, что вы из департамента полиции. Ведь и так министерство… горит… из-за этого самого дела о взяточничестве.

– Существует предположение, что Саяма покончил с собой, чтобы выгородить начальство. Возможно, О-Токи, любя его, решила разделить с ним смерть. Что вы об этом думаете?

– Вот уж не знаю! – Ясуда развел руками, словно говоря: "Это уж, мой дорогой, твоя область". – Единственно, что меня поражает во всей этой истории, – это близкие отношения Саямы-сана и девушки. Во всяком случае, никогда не замечал ничего подобного.

– А эту самую О-Токи вы хорошо знали?

– Ну, поскольку она была вроде как бы моей дежурной официанткой в "Коюки", то, конечно, хорошо знал. Но, так сказать, без нюансов. Только в пределах ресторана, а так – никаких отношений не поддерживал. Выходит, и знал и не знал. Действительно, ведь мне и в голову никогда не приходило, что Саяма-сан ее любовник.

Михара задал еще один вопрос, очень важный:

– А в Камакуре вы часто бываете? Ясуда улыбнулся.

– Бываю. У меня жена в Камакуре.

– Ваша супруга?

– Да. У нее больные легкие. Она давно живет там. Снимаю для нее отдельный домик, у храма Гокуракудзи. Она лечится. Ей прислуживает старушка. Я езжу туда примерно раз в неделю.

– Я вам очень сочувствую… – сказал Михара. В ответ Ясуда слегка поклонился, выражая благодарность. Михара лихорадочно думал, какие еще вопросы следовало бы задать. Но как будто спрашивать больше было не о чем.

– Простите, что отнял у вас столько времени, – сказал, поднимаясь, Михара. Ясуда тоже встал.

– Ну что вы! Жаль, что ничем не смог быть вам .полезен. Пожалуйста, если понадобится, заходите в любое время.

Ясуда приветливо улыбался. Его большие глаза слегка сузились, но сияли еще ласковей.

"Ясуда знает о четырех минутах, – думал Михара, выходя из конторы, – он постоянно ездит к жене в Камакуру и хорошо знает расписание. Во всяком случае, вполне вероятно, что он знает об этих четырех минутах".

2

Вернувшись в департамент, Михара побеседовал со своим начальником. Это даже нельзя было назвать докладом. Просто рассказ о четырех минутах. А заодно и о Тацуо Ясуде.

Инспектор оживился, что случалось с ним не очень часто.

– Оч-чень любопытно, очень! – Он побарабанил пальцами по столу. – Вот оно, оказывается, как бывает, а мы-то и не замечали.

Михара, поощренный такой заинтересованностью, вытащил из кармана свою схему. Инспектор Касаи взял ее и стал внимательно изучать.

– Н-да, все ясно. Молодец, что догадался! Михара промолчал и подумал, что его заслуга невелика. На это намекнул ему сыщик Торигаи из управления полиции Фукуоки.

– Весь вопрос в том, случайно или преднамеренно создал Ясуда четырехминутных очевидцев.

Как точно сказал инспектор: "четырехминутные очевидцы"!

Потом он еще раз выслушал разъяснения Михары, записал основные моменты:

1) Накануне Ясуда пригласил двух официанток обедать в "Кок-д'ор" подготовка к тому, чтобы вместе отправиться на Токийский вокзал.

2) Еще во время обеда он начал проявлять беспокойство и посматривать на часы.

3) Прибыл на платформу тринадцатого пути как раз в такое время, чтобы не пропустить этих четырех минут.

4) Именно Ясуда первый увидел, как Саяма и О-Токи садятся в экспресс "Асакадзэ", и обратил на это внимание двух официанток.

Окончив записывать, Касаи постучал карандашом по щеке, словно маленький школьник.

– Очень хорошо, – сказал он после небольшой паузы, – случайности тут быть не может. Преднамеренность совершенно очевидна.

У него заблестели глаза.

– Если так, то дело серьезное, – ответил Михара.

– Да, дело серьезное. Очень! – словно эхо, отозвался инспектор и прикрыл глаза. Потом встрепенулся, громко позвал одного из сыщиков. – Торговец фабричным оборудованием Тацуо Ясуда имеет деловые связи с министерством N.

Прошу проверить, насколько тесны эти связи.

Сыщик записал фамилию и ушел.

– А теперь, – инспектор еще раз пробежал глазами то, что набросал на бумаге, – если Ясуда действовал преднамеренно, то с какой целью?

Он закурил сигарету. Его мысль была ясна: если человек делает что-либо преднамеренно, значит, это ему выгодно по тем или иным причинам. Зачем нужны были Ясуде свидетели, видевшие, как Саяма и О-Токи садились в экспресс "Асакадзэ"?

– Ему нужны были третьи лица, так сказать, "посторонние очевидцы", подумав немного, сказал Михара.

– Третьи лица?

– Да, вероятно, обстоятельства складывались так, что свидетельства самого Ясуды было недостаточно.

– То есть ты хочешь сказать, что сам Ясуда в этом деле не мог быть таким третьим лицом?

– Так получается, – Михара посмотрел прямо в глаза инспектору, словно говоря: "А как же иначе!"

– Ладно, попробуем подвести итоги, – Касаи, очевидно, хотел еще раз проверить свои собственные мысли. – Саяма и О-Токи покончили с собой, как влюбленные. Это произошло недалеко от Хакаты. Они вдвоем уехали с Токийского вокзала. Ясуда видел их, когда они садились в поезд, и показал их двум женщинам. Таким образом, создал так называемых "посторонних очевидцев".

Странно, не правда ли?

Михара понял, на что намекает инспектор, – зачем нужны очевидцы, если двое влюбленных собираются покончить с собой? Если Ясуда не обычный случайный свидетель, то какую роль он сыграл в этом самоубийстве? Это было неясно.

– Не знаю, но что-то тут есть.

– Разумеется, есть, – кивнул Касаи. – Когда проанализируешь факты, то все они указывают на преднамеренность действий Ясуды. Но цель, цель! Какова цель? Пока мы этого не знаем.

– Но если удастся точно установить, что действия были преднамеренными, мы докопаемся и до цели.

– Верно, – ответил инспектор. Они переглянулись, отлично понимая друг друга.

– А ты понимаешь, почему Ясуда издали показал официанткам отъезжающих, воспользовавшись этими четырьмя минутами? Ведь можно было пройти прямо на ту платформу, где стоял экспресс.

– Конечно, понимаю. Ведь с пятнадцатого пути отбывают поезда дальнего следования. Если бы Ясуда пошел прямо туда, это было бы неосторожно. Гораздо более естественно смотреть с платформы тринадцатого пути. Ведь он сказал, что едет в Камакуру. Все продумал.

Касаи улыбнулся соглашаясь.

– Да, кстати, наш сотрудник беседовал с проводником, который обслуживал экспресс "Асакадзэ" 14 января. Михара подался вперед.

– К сожалению, опрос ничего не дал. Проводник не помнит, пустовало ли какое-нибудь место. Говорит, давно было, запамятовал. Тупица этакий! Если бы он пошевелил мозгами, мы сразу узнали бы, где сошла О-Токи.

1

Когда Киити Михара утром пришел на службу, инспектор Касаи был уже там.

– Доброе утро.

– Доброе утро, – Касаи поднял голову. – Подойди-ка сюда на минуточку. Ну как, отдохнул хоть немного после командировки? – спросил он, отхлебывая чай из огромной чашки.

– Да. Ведь уже двое суток прошло. На бессонницу я не жалуюсь, за две ночи выспался, – смеясь, ответил Михара.

– Конечно, по всем правилам полагалось бы дать тебе на денек отпуск. Но потерпи, уж очень время горячее.

– Нет-нет, благодарю вас, я в отличной форме.

– Так вот, насчет Тацуо Ясуды, – инспектор перешел к делу. – Да ты присядь.

Михара сел напротив начальника.

– Проверка показала, что он довольно-таки основательно связан с министерством. Правда, количество его поставок не слишком велико, но что-то уж слишком благосклонен к нему заведующий сектором Есио Исида.

– Что?! ЕСИО Исида?!

Михара поразился: Исида – один из столпов министерства. Он возглавлял как раз тот отдел, который был замешан в деле о взяточничестве. В министерстве его считали умным, способным работником, однако негласная проверка показала, что Исида – человек подозрительный.

– Да, между ними очень интимные отношения. Интересные сведения.

Михара вспомнил вчерашнюю встречу с Тацуо Ясудой. Бесспорно, он человек с острым умом, это видно сразу. А глаза – о, эти приветливые глаза видят насквозь! Такой своего не упустит. Его самоуверенность действует на окружающих подавляюще. Михара вчера почувствовал, что он из тех, кого голыми руками не возьмешь. Подобному типу в самом деле ничего не стоит вкрасться в доверие к начальнику сектора вроде Есио Исиды.

– А не удалось ли выяснить, в каких отношениях был Ясуда с покойным Саямой?

– Я как раз об этом думал. Нет, здесь, кажется, нет ничего подозрительного, – ответил Касаи. – Конечно, какая-то связь существовала.

Саяма ведь был помощником начальника отдела и неплохо справлялся со своими обязанностями. Но проверка показала, что их отношения не шли дальше деловых.

Никаких данных о большей близости нет.

Касаи протянул Михаре пачку сигарет. Он взял одну, закурил.

– Ну что, попробуем копнуть Ясуду? – инспектор придвинулся к Михаре – так он делал всегда, когда испытывал к чему-либо особый интерес.

– По-моему, это необходимо. Во всяком случае, очень хочется, – ответил Михара, глядя в хитро поблескивавшие глаза начальника.

– Вопрос случайности и преднамеренности? – пошутил Касаи. У него, очевидно, было хорошее настроение.

– Здесь имела место преднамеренность и только преднамеренность. Эти четыре минуты были использованы преднамеренно. Слишком уж малое время для случайности.

– "Если удастся установить, что действия были преднамеренными, то можно докопаться и до их цели", – так, кажется, ты вчера сказал?

– Да, так.

– То есть Ясуде было мало видеть собственными глазами отъезжающих Саяму и О-Токи. Потребовались еще очевидцы. Все получилось очень естественно, слишком уж естественно для случайности. Так?

– Я думаю, так.

– Правильно. Я с тобой согласен. Что ж, берись за дело. Обдумай все хорошенько. Даю тебе полную свободу.

Михара смял сигарету о край пепельницы. Слегка поклонился.

– Есть. Не отступлюсь, пока не соберу всех доказательств.

Но инспектору, кажется, не хотелось сразу отпускать Михару.

– Ас какого конца думаешь начать? – спросил он как бы между прочим. Но тон его был серьезным.

– Сначала выясню, где был и что делал Ясуда в течение трех дней, 19, 20 и 21 января.

– В течение трех дней, значит. Гм, трупы самоубийц были обнаружены на Касийском взморье утром двадцать первого, следовательно, проверишь, что он делал в этот день и в течение двух предыдущих. Но, кажется, нужно два дня, чтобы покрыть расстояние от Токио до Кюсю и обратно.

– Да. Пожалуй, и двадцать второе число придется прихватить.

– Сколько времени идет обычный поезд от Токио до Ха-каты?

– Чуть больше двадцати часов. А экспресс типа "Асакадзэ" – семнадцать часов двадцать пять минут.

– Значит, только на дорогу требуется около сорока часов… – Инспектор задумался…

2

Михара снова сидел в приемной Ясуды. Девушка, подавшая чай и печенье, сказала, что Ясуда-сан сейчас говорит по телефону и просит его подождать. Он долго не появлялся. Михара разглядывал натюрморт, висевший на стене. "Однако деловые разговоры отнимают много времени", – подумал помощник инспектора. В этот момент в дверях появился Ясуда.

– Простите, заставил вас столько ждать! – сказал он, широко улыбаясь.

Как и вчера, Михара почувствовал, что этот человек его подавляет.

– Это вы простите, что так часто приходится вас беспокоить, – сказал он, приподнимаясь.

– Ну что вы! Жаль, что задержал вас. Разговаривал по телефону, – в глазах Ясуды появилось снисходительное выражение.

– Видно, дела у вас идут хорошо. От души рад.

– Благодарю. Но сейчас как раз был не деловой разговор. Звонил домой, в Камакуру.

– А-а, с супругой беседовали? – Михара вспомнил, что жена Ясуды живет в Камакуре.

– Нет, с женщиной, которая за ней ухаживает. В последнее время болезнь жены обострилась, а я не могу каждый день ездить в Камакуру. Вот и приходится по междугородному справляться о ее состоянии, – Ясуда продолжал вежливо улыбаться.

– Трудно вам приходится! Ясуда поклонился.

– Ясуда-сан, – Михара старался держаться как можно проще, – вот я сегодня опять к вам с вопросами.

– Я вас слушаю. – Делец был абсолютно спокоен, – Мне хотелось узнать… Правда, прошло уже много времени, и, может быть, вы не помните… Так вот, были ли вы в Токио с 20 по 22 января? Я спрашиваю это просто для сведения.

Ясуда засмеялся.

– Так я вам и поверю! Небось подозреваете меня в чем-нибудь?

– Ну что вы! Просто для сведения.

Михара сказал это умышленно, рассчитывая, что Ясуда тут же свяжет его вопрос с самоубийством Саямы. Однако лицо Ясуды оставалось непроницаемым.

– Двадцатого, гм… двадцатого… – Задумавшись, он прикрыл глаза, потом вынул из ящика стола маленькую записную книжку, полистал. – Ну да, правильно, 20 января я выехал по делам на Хоккайдо.

– На Хоккайдо?

– Да, в Саппоро у меня есть крупный покупатель, фирма "Футаба секан". Я ездил к ним. Пробыл на Хоккайдо два дня… – он снова заглянул в записную книжку, – и двадцать пятого вернулся в Токио.

Хоккайдо… Михара ничего не понимал. В обратную сторону от Кюсю.

– Рассказать вам подробней о поездке? – Ясуда улыбался, глядя прямо в лицо инспектору.

– С удовольствием послушаю, – Михара вытащил из кармана блокнот и карандаш.

– Итак. Двадцатого выехал из Токио, в девятнадцать часов пятнадцать минут, с вокзала Уэно, экспрессом "Товада".

– Простите, вы поехали один?

– Да. Обычно по делам я всегда езжу один.

– Спасибо. Продолжайте, пожалуйста.

– На следующее утро, в девять часов десять минут, приехал в Аомори. Этот поезд подается прямо на пароход, курсирующий между Аомори и Хакодатэ, говорил Ясуда, время от времени заглядывая в записную книжку. – В четырнадцать часов двадцать минут был уже в Хакодатэ. Дальше состав соединяют с экспрессом "Маримо". Он отправляется в 14.50. В Саппоро прибыл в 20.34. На станции меня встретил Каваниси-сан, служащий фирмы "Футаба секай".

В гостинице "Марусо" для меня был заказан номер. Там я и остановился. Это было вечером двадцать первого. Двадцать второе и двадцать третье провел в Саппоро, а двадцать четвертого выехал обратно и двадцать пятого вернулся в Токио.

Михара все записал.

– Ну как, пригодятся вам эти сведения? – пряча записную книжку и продолжая улыбаться, спросил Ясуда.

– Спасибо большое, вы все очень подробно рассказали, – уклончиво ответил Михара и тоже слегка улыбнулся.

– Да, у вас тоже не легкий хлеб. Оказывается, приходится проверять всевозможные вещи.

Это было сказано спокойно, но Михара уловил легкую иронию.

– Не обижайтесь, пожалуйста. Это я ведь так, для очистки совести спрашиваю.

– Ну что вы, я нисколько не обижаюсь. Всегда к вашим услугам.

– Простите, снова оторвал вас от работы…

Ясуда проводил Михару до выхода. Спокойный и самоуверенный, как всегда.

По дороге в департамент полиции Михара зашел в кафетерий на Юракуте. Как обычно, заказал чашку кофе. Вытащил записную книжку, составил небольшую табличку;

20 января. Токио. С вокзала Уэно экспрессом "Товада" в 19.15 отбыл в Аомори. В Аомори приехал 21 января в 9.09. Далее пароходом до Хакодатэ.

Прибыл в 14.20. Из Хакодатэ экспрессом "Маримо" до Саппоро. Прибыл в 20.34 (на вокзале его встретил служащий фирмы). Остановился в гостинице "Марусо".

Пробыл в Саппоро с вечера 21 по 24-е. 24-го выехал в Токио. Прибыл в Токио 25 января.

Пока Михара изучал свою таблицу, официантка, подававшая кофе, заглянула через его плечо.

– О, Михара-сан, собираетесь на Хоккайдо?

– Да, как будто собираюсь… – усмехнулся Михара.

– Как здорово! Недавно были на Кюсю, а теперь на Хоккайдо. То на запад, то на север – как птица, – с завистью сказала официантка.

И действительно, арена событий протянулась от одного конца Японии до другого.

3

Вернувшись на работу, Михара подробно доложил обо всем начальнику. Тот принялся изучать таблицу.

– Так-так… – Касаи слушал очень внимательно. – Да, удивил… Хоккайдо и Кюсю – совершенно противоположные концы!

– Кажется, мы потерпели небольшое фиаско, – Михара уже начал сомневаться в собственной версии.

– Ты думаешь, он говорит правду? – сказал инспектор, подперев щеку рукой.

– Ясуда – человек умный. Он не станет врать, если мы можем его проверить.

– И все же необходимо проверить.

– Разумеется. Попросим управление полиции Саппоро опросить служащего фирмы "Футаба секай", который, по словам Ясуды, встретил его на вокзале.

– Да, распорядись, пожалуйста.

Михара было поднялся, но Касаи остановил его:

– Погоди минуточку. Ясуда женат?

– Да. Но жена больна легкими и живет в Камакуре.

– Да-да, вчера ты говорил.

– Как раз сегодня, когда я был у него, он звонил туда, справлялся о ее здоровье. Ей, кажется, стало хуже.

– Значит, в Токио он живет один?

В Токио Ясуда жил один, в районе Асакэя. У него были две прислуги.

Михара отправил длинную телеграмму в управление полиции Саппоро. Ответ придет завтра или послезавтра. Но он ничего не изменит, смешно было заподозрить Ясуду в такой глупой лжи. Михара начал нервничать. Тоненькая ниточка ускользала. И вдруг возникла новая мысль. Действительно ли жена Ясуды лечится в Камакуре? Конечно, трудно допустить, что она имеет какое-то отношение к этому делу. Но мысль о четырех минутах навязчиво возвращалась снова и снова. Ясуда узнал о них потому, что часто ездил к больной жене в Камакуру. А может быть, там не жена, а кто-то другой? То, что он побывал на Хоккайдо, безусловно, подтвердится: ведь Ясуда знает, что полиция опросит свидетелей. А вот в отношении больной жены он мог подумать, что вряд ли это станут проверять.

Инспектор куда-то вышел. Михара положил ему на стол записку, всего лишь два слова: "В Камакуру". И вышел из департамента. Если поехать прямо сейчас, пожалуй, поздно вечером удастся вернуться.

В знаменитой кондитерской у Токийского вокзала он купил коробку пирожных.

На всякий случай. Вдруг понадобится в качестве подарка больной? Прошел на платформу, на тринадцатом пути как раз стояла электричка. Пятнадцатый путь не просматривался – на четырнадцатом был состав.

Михара снова и снова мысленно возвращался к четырем минутам. Ясуда ведь мог предположить, что им заинтересуется полиция, и на этот случай подготовил двух свидетелей-официанток.

Электричка тронулась. До Камакуры примерно час езды. Михара уже почти жалел, что ввязался в эту историю. Обыкновенное самоубийство влюбленных. К тому же Ясуда в ночь с двадцатого на двадцать первое был в пути на Хоккайдо.

Кюсю и Хоккайдо, Хоккайдо и Кюсю – никак их не свяжешь.

Прибыв на станцию Камакура, сел в трамвай на Эносима. Он сошел на остановке Гокуракудзи. Точного адреса он не узнал, но разыскать будет не трудно – здесь в узкой, похожей на ущелье долине находился всего лишь один небольшой поселок.

Михара направился прямо в полицейский участок, предъявил свои документы и спросил, проживает ли здесь некий Ясуда.

– А-а, это у которого больная жена… – сказал полицейский.

Михару охватило разочарование. Жена существует. И действительно больная.

Но уж если приехал, что же делать! С коробкой пирожных он пошел в ту сторону, куда указал полицейский.

1

Дом стоял у подножья пологого склона, в стороне от трамвайной линии.

Большинство участков здесь были окружены живой бамбуковой изгородью. Дом Ясуды, небольшой, аккуратный, одноэтажный, стоял в глубине сада и казался созданным для спокойного лечения больной. Вдали поблескивала синяя полоска моря.

Михара позвонил. В глубине, за дверью, послышалось жужжанье звонка. Он начал часто дышать, сердце забилось. Визит будет трудным. Дверь открыла пожилая женщина, лет за пятьдесят.

– Я из Токио, Киити Михара. Знакомый Ясуды-сана. Сегодня был в ваших краях и вот зашел проведать оку-сан.

Выслушав, старуха с низким поклоном исчезла в глубине дома. Очень скоро вернулась и, снова кланяясь, сказала:

– Прошу вас, пройдите, пожалуйста.

Михару провели в большую комнату. Стеклянные двери выходят на юг. В них льется поток света. В глубине, комнаты – тень. Недалеко от двери стояла сверкающая белизной постель.

Женщина лет тридцати двух – тридцати трех, приподнявшись на постели, ждала гостя. Старуха накинула ей на плечи черное, с алым рисунком хаори[8]. В этой одежде она выглядела очень изысканно. Светлая кожа, волосы собраны на затылке в легкий пучок, губы слегка подкрашены, на скорую руку, по случаю прихода гостя.

– Простите за внезапное вторжение, – сказал Михара. – Меня зовут Киити Михара, в Токио я имею счастье быть знакомым с Ясудой-саном. Конечно, это дерзость с моей стороны, но вот, с вашего позволения, зашел вас проведать.

Не мог же он протянуть ей свою визитную карточку с надписью "Департамент полиции"!

– Благодарю вас! О, мой муж, наверно, пользуется вашим покровительством, благодарю вас!

Жена Ясуды была красива. Большие глаза, тонко очерченный прямой нос. Щеки утратили полноту, но в общем болезнь не портила ее. Легкая бледность, чистый, высокий лоб, интеллектуальное лицо.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Михара. Его вопрос был неискренним, и ему стало не по себе.

– Спасибо. Болезнь затяжная, поэтому я не надеюсь на внезапное выздоровление, – слегка улыбнулась женщина.

– Ну что вы! Теперь становится теплее, я думаю, это для вас полезно. Так приятно после нынешней холодной зимы.

– Здесь, – щурясь от солнца, сказала жена Ясуды, – зимой на три градуса теплее, чем в Токио. Хотя недавно были холода. Только вот за последнее время, слава богу, потеплело.

Она посмотрела на Михару снизу вверх. Красивые ясные глаза. По-видимому, она сама знала действие своего лучистого взгляда.

– Простите, пожалуйста, вы помогаете мужу в его делах?

– Да, что-то в этом роде… – Михара замялся. Он чувствовал себя скверно.

Придется потом как-то оправдываться перед Ясудой.

– О, наверное, он доставляет вам много хлопот…

– Ну что вы, наоборот! К сожалению, это я причиняю ему хлопоты. – Лоб Михары покрылся капельками пота. Он поспешил переменить тему разговора. – А Ясуда-сан часто вас навещает?

Больная ответила со спокойной улыбкой:

– Вы, наверное, знаете, что он очень занятой человек, но все же раз в неделю он обязательно приезжает ко мне. Все совпадало с тем, что говорил Ясуда.

– Ну, для делового человека хорошо, когда он занят, хотя вам, оку-сан, без него, конечно, трудно.

Разговаривая, Михара незаметно оглядывал комнату. Возле постели стопка книг. На самом верху литературный журнал. Какой-то переводной роман.

Названий не видно. Было немного странно, что больная читает серьезную, а не развлекательную литературу.

Старуха подала чай. Михара заторопился:

– Еще раз простите за внезапное вторжение. От души желаю вам скорейшего выздоровления.

Жена Ясуды быстро взглянула на Михару своими ясными глазами с чуть голубоватыми белками.

– Благодарю вас за любезность. Спасибо.

Когда он передал подарок, она немного приподнялась на постели и учтиво поклонилась. Только теперь Михара заметил, какие у нее худенькие плечи.

Старуха проводила его до парадного. Надевая туфли, Михара, как бы между прочим, спросил:

– А кто домашний врач госпожи?

– Доктор Хасэгава, директор больницы, что напротив Большого Будды[9], – с готовностью ответила служанка.

2

У Большого Будды Михара сошел с трамвая. Больницу Хасэгавы он нашел быстро. Михара подал свою визитную карточку.

Директор был полный человек с багровым лицом и аккуратно причесанными седыми волосами. Он положил на стол визитную карточку Михары и сел против него.

– Я хотел узнать, как протекает болезнь супруги Ясуды-сана.

Директор больницы снова пробежал глазами визитную карточку посетителя, потом взглянул на него:

– Ваш вопрос связан с делами государственной службы?

– Да, в некотором роде.

– Речь идет о так называемой тайне пациента?

– Нет, меня не интересует то, что обычно скрывается от посторонних.

Просто я хотел узнать, каково общее состояние больной.

Директор кивнул и приказал медсестре принести историю болезни жены Ясуды.

– Болезнь – туберкулез легких. Точнее – множественный очаговый туберкулез, очень затяжной и трудно поддающийся лечению процесс. Она страдает этим уже около трех лет, и, если говорить прямо, на полное выздоровление нет почти никаких надежд. Я предупредил об этом Ясуду-сана.

Поддерживаем ее постоянными инъекциями. Новые препараты.

– Следовательно, она все время проводит в постели?

– Вернее, то встанет, то опять сляжет.

– В таком состоянии она совсем не выходит из дому? – спросил Михара.

– Нет, на прогулки может выходить. У нее родственники в Югаваре[10]. Иногда она ездит туда с ночевкой. Отдыхает день или два. Это ей разрешено, ответил директор.

– И вы, доктор, каждый день бываете у нее с визитом?