Множественность лиц на стороне работодателя. Научно-практическое пособие

Между тем далеко не всякое лицо в силу своего возраста или состояния психики способно в достаточной мере понимать значение своих действий или руководить ими. Как же поступить объективному праву? Оно нашло следующий компромиссный выход из положения: лицо, не способное самостоятельно совершать юридические акты, не может быть участником определенных правоотношений и, соответственно, обладать субъективными правами, возникающими из этих правоотношений, однако такое лицо может становиться участником других правоотношений и обладателем соответствующих субъективных прав путем совершения от его имени и в его интересах юридически значимых действий другим лицом.

Подобная модель правового регулирования выгодна не только лицу, психически незрелому или неполноценному. Она выгодна и «полноправным» участникам правоотношений, поскольку снижает риск того, что они пострадают в результате взаимодействия с лицом, которое не в состоянии в полной мере отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, что влечет и невозможность несения им ответственности перед контрагентом. Однако указанная неспособность проявляется не только в правоотношениях, возникающих в результате совершения правомерных действий, но в правоотношениях деликтного характера. Следовательно, здесь также возникает необходимость защитить интересы потерпевшего, что достигается путем возложения ответственности на другое лицо – очевидно, что этим лицом должен быть по общему правилу тот субъект, который осуществляет постоянное «правовое сопровождение» жизнедеятельности «неполноценного» физического лица и надзор за ним, а именно его законный представитель.

Таким образом, мы приходим к появлению категории дееспособности в объективном праве. В гражданском законодательстве дееспособность определяется как способность своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (п. 1 ст. 21 ГК РФ).

Необходимо отметить, что это определение не является достаточно полным, поскольку охватывает только способность к совершению правомерных актов[96], а не способность нести самостоятельную имущественную ответственность, которая также, на наш взгляд, является элементом дееспособности.[97]

Теперь рассмотрим, как отсутствие у лица дееспособности отражается на субъектном составе относительного договорного правоотношения, в котором данное лицо участвует посредством действий своего представителя.

При этом мы будем исходить из целевого назначения категории дееспособности, которое состоит в том, чтобы, условно говоря, юридически запретить такое социальное взаимодействие, когда лицо должно соотносить свое поведение с поведением другого лица, однако не может этого делать надлежащим образом, поскольку не обладает волей и сознанием в необходимой мере.

Очевидно, что исполнение какой-либо юридической обязанности в относительном правоотношении требует указанного соотнесения. Следовательно, недееспособное лицо не может быть допущено к подобной форме социального взаимодействия. Таким образом, если субъект в правоотношении должен выполнять те или иные обязанности, то при отсутствии у лица дееспособности выполнение этих обязанностей необходимо возложить на его законного представителя. При этом действия представителя не могут считаться действиями самого представляемого, поскольку при их совершении имеет место волеизъявление представителя, которое с точки зрения закона никак не зависит от намерений и желаний представляемого, так как за последним не признается наличие юридически значимой воли. Именно поэтому Гражданский кодекс РФ предусматривает, что законный представитель недееспособного лица несет ответственность при совершении им сделок от имени представляемого – он отвечает за ненадлежащее выполнение своих обязанностей.[98]

Конструкция дееспособности, предполагающая невозможность исполнения недееспособным обязанностей в правоотношении, представляет собой юридическую абстракцию, которая, как и всякая абстракция, не может полностью совпадать с потребностями реальной жизни, особенно в сфере имущественного оборота. Покажем это на примере из гражданского права, который, однако, будет достаточно близок и к трудовому праву.

Недееспособное лицо является гениальным музыкантом. К этому лицу и его представителю приходит директор концертного зала с предложением заключить договор, предметом которого будет исполнение недееспособным за вознаграждение ряда музыкальных партий в течение одного вечера в концертном зале. Договор будет заключен от имени недееспособного его представителем – здесь никаких трудностей не возникнет. Но как быть тогда, когда придет время выходить на сцену и играть? Ведь эти действия будут ни чем иным, как исполнением договорной обязанности. Однако недееспособный не может выполнять такую обязанность. Представитель же не сможет сделать это вместо него, поскольку договор такого рода требует исполнения именно определенным лицом, в данном случае – недееспособным.[99]

Необходимо также уточнить, что, хотя на недееспособное лицо и нельзя возложить исполнение «активной» обязанности, это не означает, что оно не будет нести вообще никакого обременения от участия в правоотношении. Обременение может выражаться в том, что представитель будет выполнять свои обязанности за счет имущества недееспособного.[100]

Итак, на основании изложенного можно сделать предварительный вывод о том, что в правоотношении с участием недееспособного лица субъектом обязанностей является представитель этого лица.

Теперь попытаемся определить, кто же является в правоотношении носителем соответствующих прав.

Статья 21 ГК РФ включает в дееспособность способность осуществлять гражданские права. Если быть последовательным, то недееспособное лицо не может осуществлять гражданские права. Однако в этом случае возникает вопрос: в чем смысл наделения этого лица правами, если оно не может само их осуществить? Не превращается ли правообладание в результате в пустую фикцию? Ответ на эти вопросы может состоять в том, что лицо может получить те или иные блага от осуществления права и в том случае, если его осуществляет не оно лично, а другое лицо от его имени. Например, при продаже имущества недееспособного лица полученные от этого денежные средства войдут в состав имущества данного лица, хотя правомочие[101] распоряжения осуществит его представитель. Однако бывают случаи, когда получить соответствующее благо можно только при личном осуществлении права. Самый наглядный пример – право пользования в арендных отношениях. Предположим, представитель заключает от имени недееспособного лица договор аренды рояля, чтобы недееспособный мог учиться на нем играть. Очевидно, что осуществлять право пользования этим имуществом будет само недееспособное лицо, а не его представитель – иначе не было бы смысла вообще заключать договор. Таким образом, существуют права, которые недееспособные, состоящие в правоотношении, могут осуществлять самостоятельно[102]. Но какие это права? Чем они отличаются от прав, которые недееспособные не могут самостоятельно осуществлять в правоотношениях?

Представляется, что все права, которые могут быть у условного субъекта в правоотношении, можно подразделить на три группы в зависимости от характера их осуществления. Первая группа – права, которые лицо может осуществлять своими действиями, без какого-либо активного поведения со стороны своего контрагента, последний должен либо воздерживаться от препятствования субъекту в осуществлении этих прав (например, при осуществлении права пользования имуществом), либо вообще никак не может оказать влияние на их осуществление (например, при осуществлении права отказаться от исполнения договора[103]). Вторая группа – это те права, которые представляют собой права требования совершения каких-либо действий другим лицом[104]. Третья группа – это права, которые условно можно назвать правами на получение блага как результата действий, совершенных другим лицом при исполнении своей юридической обязанности (что происходит, например, при возвращении должником вещи, полученной по договору ссуды). Возникает закономерный вопрос: в чем различие между правами второй и третьей группы, зачем вообще понадобилось их разделять? Ответ на этот вопрос напрямую связан с возможностью осуществления указанных прав недееспособным лицом.

Права первой группы могут быть подразделены на права, для осуществления которых не требуется дееспособности, и те, для осуществления которых требуется дееспособность. Примером права первого вида может послужить уже упоминавшееся право пользования имуществом, а примером права второго вида – право отказаться от исполнения договора.[105]

Права второй группы могут быть совершены только дееспособным лицом, так как для их нормального осуществления необходимо соотнесение своего поведения с поведением контрагента, что требует определенного уровня интеллектуальной и волевой зрелости.

Для прав же третьей группы воля и сознание лица никакого значения не имеют, поскольку для их осуществления вообще не требуется совершения осознанных активных действий управомоченным лицом (соотнесения поведения не нужно). Их «осуществление» нельзя даже назвать таковым в собственном смысле этого слова – эти права не осуществляют, а они осуществляются. Например, истекает срок договора ссуды, и к моменту его истечения ссудополучатель пришел к ссудодателю с вещью, желая ее вернуть. Ссудодателя не оказалось дома, и ссудополучатель передал вещь через порог квартиры малолетнему сыну ссудодателя. Очевидно, что право ссудодателя на получение обратно своей вещи осуществилось, хотя он никаких волевых усилий для этого не принимал, и даже может не знать об этом. Безусловно, далеко не всегда дела обстоят так благополучно, как описано в нашем гипотетическом примере. Ссудополучатель может не вернуть вещь ссудодателя, желая оставить ее у себя. В этом случае у ссудодателя при сохранении у него права из третьей группы возникнет право из второй группы – право требовать возвращения ему вещи.

В подавляющем большинстве случаев субъект прав из второй и третьей группы – одно и то же лицо. Но не в том случае, когда речь идет о недееспособном лице[106], поскольку, как мы уже установили, он не может обладать правами из второй группы. Субъектом права требования здесь будет его законный представитель. Однако законный представитель при заключении сделки от имени недееспособного не может быть субъектом права из третьей группы, поскольку субъектом получения выгод от исполнения контрагентом своих обязанностей будет подопечный. Таким образом, право требования совершения действий принадлежит законному представителю, а право получения блага – недееспособному лицу.

Следовательно, в правоотношении с участием недееспособного лица субъектом одних прав и в отдельных случаях имущественных обременений является недееспособный, а субъектом других прав и во всех случаях обязанностей является представитель недееспособного лица, т. е. мы имеем дело с «расщепленной» множественностью лиц. От «расщепленной» множественности лиц в договорах в пользу третьего лица она отличается, в частности, тем, что взаимодействие «активного» участника множественности (законного представителя) с контрагентом в правоотношении будет оказывать влияние и на отношения между участниками множественности[107], а также тем, что законный представитель будет состоять в правоотношении со специальным органом публичной власти – органом опеки и попечительства, который будет оказывать серьезное влияние на осуществление представителем своих прав и обязанностей в правоотношении.[108]

Здесь следует сделать серьезную оговорку. На наш взгляд, в том случае, если недееспособное лицо обладает только правом получения блага и не несет никаких имущественных обременений, о множественности лиц говорить не следует, но не в силу логической порочности предложенной конструкции, а в силу отсутствия в ней малейшего практического смысла, без чего любая юридическая конструкция превращается в юридическую химеру.[109]

Нетрудно заметить, что предложенный подход, по сути, отрицает дееспособность, а также обусловленные ею недееспособность и градации дееспособности. В самом деле, если мы признаем субъектом прав и обязанностей в правоотношении только тех, кто способен их осуществлять (в широком смысле слова), получается, что нет никаких дееспособных и недееспособных лиц: есть те, кто обладает определенными правами и обязанностями, и те, кто ими не обладает. Мы действительно придерживаемся такой позиции. Дееспособность представляет собой прием юридической техники – фикцию. Этот прием оказался настолько удачным и оправдавшим на практике свою полезность (по крайней мере, в сфере гражданского права), что мы ни в коей мере не желаем его (невозможного) исчезновения из законодательства. Тем не менее понять с помощью этой фикции отдельные юридические явления крайне затруднительно. А без понимания сути юридических явлений в праве невозможна ни научная работа, ни профессиональная практическая деятельность.

Дальнейшая разработка этой тематики потребует, помимо прочего, и пересмотр традиционных концепций правосубъектности, однако, будучи связанными форматом работы, мы не считаем возможным углубляться в эту тему.

Итак, на основании изложенного можно сделать вывод о том, что в синаллагматических правоотношениях теоретически возможно существование как «параллельной», так и «расщепленной» множественности лиц (или их обеих одновременно).

Примечания

1

Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. I. Общая часть / под ред. Е.Б. Хохлова. – СПб., 1996. – С. 77 (автор главы – Е.Б. Хохлов).

2

См.: Савиньи Ф.К. Обязательственное право: пер. с нем. В. Фукс, Н. Мандро. – СПб., 2004. – С. 133, 134, 137—146 и др.; Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. – М., 2003 (по изданию 1883 г.). – С. 208—211, 325—327, 500, 501; Покровский И.А. История римского права. – СПб., 1998 (по изданию 1917 г.). – С. 403—406; Римское частное право / под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. – М., 1994. – С. 263—268.

3

Варшавский К.М. Трудовое право СССР. – Л., 1924. – С. 61.

4

Александров Н.Г. Трудовое правоотношение. – М., 2006. – С. 169—171, 209—211.

5

Александров Н.Г. Указ. соч. – С. 209—218.

6

См., в частности: Хохлов Е.Б. Заключение и изменение трудового договора // Законы России. – 2007. – № 4. – С. 18, 19.

7

Нормы этого перечня, относящиеся к солидарной множественности, перечислены С.В. Сарбашем в его работе «Обязательства множественностью лиц и особенности их исполнения» (Сарбаш С.В. Обязательства множественностью лиц и особенности их исполнения. – М., 2004. – С. 33, 34).

8

Гражданское право: учебник: В 3 т. – 6-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007. – Т. 1. – С. 624 (автор главы – М.В. Кротов). Нетрудно заметить, что это определение не совсем точно: одновременное обращение с требованием или производство исполнения отсутствует в таком виде множественности, как субсидиарные обязательства.

9

Подробный анализ всех существующих критериев классификации обязательств с множественностью лиц выходит за рамки настоящей работы (по поводу иных критериев см., в частности: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: в 3 т. – Т. 1. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (издание третье, переработанное и дополненное) / под ред. Т. Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. – М., 2007. – Комментарий к ст. 322 (автор комментария – Г.Д. Отнюкова).

10

Гражданское право: учебник: В 3 т. – 6-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007. – Т. 1. – С. 624 (автор главы – М.В. Кротов).

11

Иоффе О.С. Советское гражданское право. – Л., 1958. – С. 413. Представляется, что исключение составляют отрицательные обязательства – в них множественности на стороне должника быть не может (по поводу невозможности пассивной множественности в солидарных отрицательных обязательствах см.: Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 76).

12

За исключением обязательств, связанных с предпринимательской деятельностью, о чем будет указано ниже.

13

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 16, 17.

14

Там же. – С. 17.

15

Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. – Ч. 2. – М., 1997. – С. 108, 109.

16

Сарбаш. С.В. Указ. соч. – С. 7, 8.

17

Лавров Д.Г. Денежные обязательства в российском гражданском праве. – СПб., 2001. – С. 37. По поводу взаимно связанных и взаимно обусловленных обязательств в двустороннем договоре см. также: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. – М., 1950. – С. 132—137 (автор главы – И.Б. Новицкий).

18

В данном случае мы не рассматриваем отрицательные обязательства.

19

Т.Л. Левшина указывает, что подразделение вещей на делимые и неделимые проводится в зависимости от их естественных свойств, обусловливающих возможность физического раздела вещи на части, каждая из которых сохраняет способность служить той цели, которой служила неразделенная вещь; при этом судебная практика признает неделимыми и такие вещи, раздел которых в натуре хотя и возможен без изменения назначения, но в значительной степени снижает художественную или материальную ценность вещи (специальная библиотека, коллекция и т. п.) (Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный). – 3-е изд., испр., доп. и перераб. / под ред. О.Н. Садикова. – М., 2005. – С. 377, 378).

20

Мы полагаем, что не исключено существование и смешанных солидарных обязательств.

21

Сарбаш С. В. Указ. соч. – С. 32, 33.

22

Римскому праву были известны кумулятивные солидарные обязательства, возникающие при совершении несколькими лицами отдельных видов деликтов (убийство раба, кража). В них ответственность носила штрафной характер, т. е. полное исполнение одним из должников не освобождало других от ответственности (см. по этому поводу, например: Римское частное право / под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. – М., 1994. – С. 262, 263).

23

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 57.

24

Гражданское право России. Общая часть: курс лекций / отв. ред. О.Н. Садиков. – М., 2001. – С. 604 (автор главы – М.И. Брагинский).

25

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 93. Представляется, что в том случае, если солидарный кредитор предъявил требование о частичном исполнении, должник может исполнить требование в полном объеме другим кредиторам, нивелировав тем самым, частичное требование первого кредитора. Иной подход к решению этого вопроса приводил бы к превращению солидарного обязательства в кумулятивное солидарное обязательство либо в долевое обязательство, что не вытекает из смысла закона, или чересчур стеснял бы должника, лишая его возможности воспользоваться одним из основных преимуществ солидарности (исполнение одному как всем).

26

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 5. С.В. Сарбаш в цитируемой работе (с. 82, 83) со ссылкой на Д.И. Мейера (Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. – Ч. 2. – М., 1997 (по изданию 1902 г.). – С. 110 (в сноске 1)) указывает на возможность существования такого специфического вида солидарного обязательства (не известного современному российскому позитивному праву и юридической литературе), как солидарные обязательства с альтернативой – суть их заключается в том, что кредитор может обратиться к любому из обязанных лиц, но, обратившись к одному, он не вправе обращаться к остальным лицам в случае безуспешности требования. Представляется, что эта конструкция не просто близка к корреальным обязательствам (о чем пишет С.В. Сарбаш), а практически аналогична им.

27

Там же. – С. 101, 102.

28

Там же. – С. 35.

29

По мнению С.В. Сарбаша, к которому мы присоединяемся, при частичном исполнении одним из должников действуют те же правила, что и при полном исполнении (см.: Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 71). Следует уточнить, что положение подп. 2 п. 2 ст. 325 ГК РФ (падение неуплаченной доли и на того содолжника, который исполнил первоначальное обязательство) имеет в виду только случаи невозможности исполнения одним из содолжников, а не отказ его от исполнения (см.: Там же. – С. 70. – Сноска 2). В то же время мы не можем согласиться с С.В. Сарбашем относительно его утверждения о том, что при отказе одного из содолжников регрессного обязательства от исполнения, кредитор может для защиты своих интересов перераспределить доли (Там же. – С. 70). Из закона это не вытекает.

30

Если в первоначальном обязательстве было более двух должников.

31

Возможна ситуация, когда иные правила вытекают из самой сути отношений, сложившихся между должниками. Например, в случае солидарной ответственности поручителя и должника перед кредитором должник, исполнивший обязательство, не может предъявить никаких требований к поручителю, поскольку он осуществил погашение своего собственного долга (см.: Иоффе О.С. Общее учение об обязательствах // Иоффе О.С. Избранные труды: В 4 т. – Т. III. Обязательственное право. – СПб., 2004 (по изданию 1975 г.). – С. 120). В случае же исполнения обязательства поручителем к нему переходит право требования кредитора к должнику в силу закона – положения ст. 325 ГК РФ здесь не применяются (см.: Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 81, 82).

32

Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 1 / отв. ред. А.П. Сергеев. – М., 2009. – С. 888 (автор главы – А.А. Павлов).

33

Если в первоначальном обязательстве было более двух кредиторов.

34

Сарбаш С. В. Указ. соч. – С. 101.

35

Голевинский С.В. О происхождении и делении обязательств. – Варшава, 1872. – С. 228; Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 101.

36

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 84, 85.

37

Сарбаш С.В. Там же. – С. 26.

38

Там же. – С. 30. В литературе встречаются возражения против возможности существования субсидиарных обязательств как разновидности обязательств с множественностью лиц в принципе (Гражданское право. Часть первая: учебник / под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. – М., 2002. – С. 416, 417 (автор главы А.И. Масляев). Критику указанных возражений см.: Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 23—25.

39

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 25, 30 и 31. В принципе, при таком подходе не исключена возможность и смешанной субсидиарности – достаточно лишь предусмотреть в предложенном С.В. Сарбашем обязательстве фигуру субсидиарного должника.

40

Нам К. Ответственность за нарушение обязательств: теория и законодательство // Хозяйство и право. – 1997. – № 4 (243). – С. 135.

41

Здесь и далее в словосочетаниях «законом или договором» под термином «закон» будут пониматься не только федеральные законы, но иные нормативные правовые акты, исходящие от органов государственной власти.

42

Разумеется, это не исключает возможности установления субсидиарности не в ответственности, а в долге.

43

Если из самой сути отношений, сложившихся между должниками, не вытекают иные правила.

44

Хотя в данной статье речь идет о субсидиарной ответственности, ее можно распространить по аналогии и на иные субсидиарные обязательства. Необходимо отметить, что М.В. Кротовым высказана точка зрения, согласно которой субсидиарный должник, как правило, не имеет регрессного требования к основному должнику (см.: Гражданское право: учебник: В 3 т. – 6-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007. – Т. 1. – С. 626), однако обоснования своей позиции он в указанной работе не приводит (видимо, в силу формата работы).

45

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). – М., 1995 г. – С. 275.

46

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 18. С.В. Сарбаш усматривает наличие таких обязательств и в действующем законодательстве – в ст. 325 ГК РФ (Там же. – С. 68). Следует отметить, что, хотя обязательство, возникающее между должником, исполнившим обязанность перед солидарным кредитором, и остальными должниками, действительно является долевым обязательством с пропорциональным ручательством, между ним и обязательством, предлагаемым Г.Ф. Шершеневичем, существует различие – в обязательстве, вытекающем из ст. 325 ГК РФ, неисполненное одним из должников распределяется не между оставшимися должниками, а между должниками и кредитором (должником, исполнившим солидарную обязанность).

47

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 32.

48

По аналогии с рассмотренными выше активными субсидиарно-долевыми обязательствами могут быть образованы и активные субсидиарно-солидарные обязательства.

49

Синайский В.И. Русское гражданское право. – М., 2002. – С. 303.

50

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 38.

51

С.В. Сарбаш в других частях своей работы сам указывает на то, что нельзя смешивать долг и ответственность (см.: Там же. – С. 26, 56).

Другую точку зрения относительно соотношения долга и ответственности см., в частности: Агарков М.М. К вопросу о договорной ответственности // Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. – Т. II. – М., 2002 (по изданию 1945 г.). – С. 60, 61; Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый гражданский кодекс РСФСР. – Л.,1965. – С. 231 (автор главы – О.С. Иоффе); Бекленищева И.В. Гражданско-правовой договор. Классическая традиция и современные тенденции. – М., 2006. – С. 154.

52

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 104, 105. Следует заметить, что это не совсем так: обязательство, образуемое при одном из вариантов отступления от правил ст. 321 ГК РФ о равенстве долей (когда кредитор может потребовать от одного или нескольких должников исполнения в полном объеме, а от оставшихся должников лишь в определенных долях), которое, как можно судить, С.В. Сарбаш сам относит к солидарно-долевой множественности (Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 17), к случаям двусторонней множественности не относится.

53

Долевое обязательство может возникать и между кредиторами в обычном солидарном обязательстве после получения исполнения, однако никому не приходит в голову на этом основании называть последнее солидарно-долевым обязательством.

54

Например, в случае, если кредитор может потребовать исполнения обязательства от любого из должников в полном объеме.

55

Например, в первом варианте ассиметричной солидарно-долевой множественности С.В. Сарбаша.

56

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 8—10. С этим утверждением мы не можем согласиться безоговорочно. Безусловно, все перечисленные случаи нельзя отождествлять с той конструкцией множественности лиц, которая существует в действующем законодательстве и общепринятых доктринальных представлениях. Представляется, эта конструкция не единственно возможная (об этом подробнее см. §3 настоящей главы).

57

Безусловно, тема множественности лиц в гражданско-правовых обязательствах неизмеримо обширнее, чем рассмотренные здесь вопросы (в частности, применительно к солидарной множественности нами не затронуты вопросы вексельной солидарности, возражений должников при солидарной множественности, влияния на солидарные обязательства иных, помимо зачета, оснований прекращения, уступка права требования при активной солидарности). Однако мы ставили своей задачей лишь дать общее представление о существующих в отечественном гражданском праве подходах к данной теме, а не детально рассмотреть ее.