Девушка-регистратор ее успокоила: все врачи прошли стажировку в Китае и получили соответствующие сертификаты.
— После курса лечения вы станете есть заметно меньше и при этом не будете испытывать никакого дискомфорта, — заверила она Ксюшу. — Правда, для достижения нужного эффекта необходимо сделать не менее восьми процедур.
Ксения прикинула: если один сеанс стоит пятьсот рублей, то весь курс выльется в достаточно приличную сумму. Но с другой стороны, примерно половину этого она тратит в месяц на конфеты, торты и прочие сладости. Если иглоукалывание отобьет к ним охоту, то получается очень выгодная сделка!
Ксюша ощутила эффект от иглоукалывания после первого же сеанса. Правда, он оказался довольно необычным: организм настойчиво требовал… чипсов. Причем раньше подруга не испытывала к ним особой любви. Ксюша решила, что это какое-то побочное действие процедуры и оно скоро пройдет. Не прошло. Каждая клеточка организма словно взбунтовалась и кричала: «Хочу чипсов! Хочу чипсов!»
Ксюша была озадачена: вообще-то эскулапы обещали обратный эффект. Но голод не тетка: девушка зашла в магазин и купила большой пакет «Эстреллы». И съела его прямо на улице. Потом вернулась в магазин и купила уже три пакета, два из которых ей удалось донести до дома.
Через полчаса, когда закончился последний кусочек хрустящего картофеля, Ксюша почувствовала, что приступ дикого голода отступил. Она подвела итог дня: потрачено пятьсот рублей и приобретено две тысячи калорий. Что эквивалентно тонкому золотому браслету (по стоимости) и килограммовому торту с целой россыпью сливочных розочек (по калорийности). Есть ли во всем этом смысл?
После второго сеанса иглоукалывания Ксюша опасливо прислушивалась к собственным ощущениям. Вроде бы ничего, никаких особенных гастрономических желаний. И даже есть совсем не хочется. Неужели победа?
Но она рано радовалась. Острый приступ голода возник, когда подруга проходила мимо «Макдоналдса». Опять же раньше она не замечала за собой пристрастия к фаст-фуду.
«Неужели я хочу гамбургер? Эту отвратительную холестериновую котлету?» — с изумлением спросила себя Ксюша.
«Ага! — с готовностью откликнулся организм. — А еще двойной чизбургер и филе-о-фиш!»
Заказав все это, Ксюша устроилась за шатким столиком и принялась жадно пожирать котлеты. Она расправлялась с едой так стремительно, что молодая пара, сидевшая рядом с ней, опасливо подвинула к себе свои подносы.
«Боже, до чего я дошла! — ужасалась Ксюша. — Что же будет дальше?»
«А дальше — два биг-мака и большую кока-колу!» — отозвался организм.
Придя в клинику на третий сеанс, она рассказала медсестре о своих приступах обжорства. Та равнодушно ответила:
— Ну, может быть, промахнулись немного, не в то место укололи. Ничего, сейчас кольнем по-другому.
И кольнули. Сразу же после процедуры Ксения почувствовала приступ чесотки в левой пятке. С каждой минутой он усиливался, становясь почти болезненным. В метро Ксюша не вытерпела, сняла с левой ноги сапог и с наслаждением почесалась. А поскольку зуд не проходил, девушка так и осталась сидеть в одном сапоге, периодически почесывая пятку. Сначала пассажиры настороженно следили за ее действиями, потом начали переходить в другие вагоны. И то верно: у сумасшедших бесплатный проезд в общественном транспорте, так что нарваться на больного шизофренией в метро — пара пустяков. А уж что ему в голову придет: свою пятку почесать или вцепиться в горло соседа — это как кому повезет.
Пятка перестала чесаться лишь к утру. Когда забрезжил рассвет, измученная Ксюша наконец провалилась в тяжелый сон. А проснувшись, приняла решение: больше никакого иглоукалывания. Еще не известно, куда эскулапы в следующий раз «промахнутся».
Таким образом, результат иглотерапии: два прибавленных килограмма.
— Наверное, лучше вообще ничего не делать. По крайней мере потолстеешь бесплатно, — заключила Ксения.
— Нет, мы должны бороться! — с непонятно откуда взявшимся энтузиазмом заспорила я. — Будем пробовать разные способы и найдем действительно эффективный!
Подруга скептически хмыкнула и стала собираться домой. Я пошла провожать ее до метро. По дороге Ксюша неожиданно остановилась и сказала:
— Я знаю, почему мы не можем похудеть. У нас нет настоящего стимула. На самом деле нас устраивает, что мы такие толстые. Нам это выгодно.
— Как это — выгодно? — поразилась я. — И в чем же, например, моя выгода?
— Насчет твоей не знаю. А про себя я уже думала. Мне кажется, что полнота служит мне оправданием. Причем сразу нескольких вещей. Во-первых, поиск работы. Сейчас мне кажется, что я не могу найти приличное место, потому что я толстая. А вдруг на самом деле причина в другом? Может быть, я плохой специалист, не умею общаться с людьми и вообще тупая…
— Никакая ты не тупая, — запротестовала я.
— Аналогично в отношениях с мужчинами, — продолжала подруга. — Я убеждаю себя, что они меня в упор не видят, потому что я не соответствую модному идеалу. А вдруг я отталкиваю их своим скверным характером, занудством и еще бог знает чем? Ведь, согласись, мне было бы гораздо тяжелее признать, что я не интересна мужчинам как человек. Тогда мне пришлось бы слишком много в себе менять. А так — я же еще выгляжу белой и пушистой. Типа: «Ну что вы хотите от этих кобелей, которые падки только на соблазнительную попку?»
Слова Ксении поразили меня в самое сердце. Господи, да ведь только что в супермаркете я сама себе доказывала, почему в этом жестоком мире проще и спокойнее оставаться толстой! Как же я раньше не поняла, что мой лишний вес — это очень удобный повод не смотреть правде в глаза? Особенно в отношении Руслана Супроткина. Мне-то казалось, что капитан милиции, так похожий на актера Шона Коннери, до сих пор не воспылал ко мне страстью исключительно из-за моих габаритов. А вдруг?.. Нет, об этом даже страшно подумать!
— И что же нам тогда делать? — в ужасе спросила я. — Получается, что мы обречены?
— Не знаю, — хмуро ответила Ксюша.
Жизнь — полосатая штука. Вот только некоторым почему-то всегда достаются исключительно темные полосы. Сначала я втравила Алку Переверзеву в кучу неприятностей. А теперь еще выясняется, что я никогда не похудею. Борьба с лишним весом бессмысленна, потому что придется сражаться с самой собой. А у человека нет более сильного противника.
Глава 10
Йес-с-с!
Все-таки я гениальный сыщик. Теперь я знаю о Бабиченко все. Нет, каков жулик! А я-то, наивная, еще жалела его и обвиняла мадам Копейкину во всех смертных грехах. А на самом деле именно Аркадий Васильевич, такой милый и понимающий, был мозговым центром этого квартирного мошенничества.
Узнать правду мне помог случай. Но ведь нужно было оказаться в нужное время в нужном месте! Я сидела за своим столом в «Метраже» и пыталась незаметно для окружающих набрать статью на компьютере. В конце концов, никто пока еще не снимал с меня журналистских обязанностей. Но мне пришлось отвлечься: по мою душу пришла клиентка. Ею оказалась элегантная дама пенсионного возраста в горжетке из цельной лисы.
— Я хочу продать квартиру с отсрочкой заселения, — сказала она. — А где Аркадий Васильевич? Я с ним уже беседовала по этому поводу.
— Теперь я за него, — хмуро ответила я. Честно говоря, в мои планы не входило надолго задерживаться в агентстве. А тем более продавать кому-либо квартиры. Но конспирация есть конспирация.
Дама отчего-то занервничала, окинула меня изучающим взглядом и перешла на шепот:
— Ну, тогда, я думаю, вы в курсе всех нюансов сделки?
— Конечно, в курсе, — тоже прошептала я ей. В конце концов, чем меньше людей будут знать, что у меня есть потенциальная клиентка, тем проще будет скрыть ее наличие. Возможно, еще удастся сплавить даму в другое агентство недвижимости.
Так мы с ней и шептались, как две школьницы на скучном уроке.
— Мое имя — Изабелла Юрьевна Милявская, — представилась дама.
— А я Люся Лютикова.
— Скажу честно: сначала я не согласилась на это предложение, — продолжала клиентка. — Можно даже сказать, с негодованием его отвергла. Знаете, мы были так воспитаны — все обществу, ничего себе. Но сейчас настали другие времена. Неспокойно стало жить. Куда исчезают бюджетные деньги? Что будет с моей пенсией через несколько лет? Она и сегодня-то крошечная. В сложившихся обстоятельствах я не вижу другого выхода. Я должна защищать свое благосостояние.
Дама быстро зыркнула на меня, проверяя мою реакцию.
— Да-да, я вас понимаю, — скорбно закивала я. Я бы тоже, наверное, защищала свое благосостояние, будь оно у меня. А жить в Москве действительно неспокойно, кто бы спорил. Каждый день мирные граждане рискуют стать жертвами убийства, грабежа или мошенничества.
— Скажите, а медицинскую справку вы мне сами сделаете? А то у меня есть знакомый психиатр, он мог бы помочь…
Я с опаской уставилась на клиентку. При чем тут психиатр? Она что, душевнобольная?
— Мне кажется, лучше все-таки обращаться к знакомым, — посоветовала я. — Сами знаете, какие у нас врачи.
— Да-да, — горячо подхватила дама, — не будем выносить сор из избы. Дело все-таки не совсем… обычное, что ли. Но вы ведь гарантируете, что меня не привлекут к уголовной ответственности? И что квартира при любых обстоятельствах останется моей?
Тут у меня в голове что-то щелкнуло. До меня наконец-то стали доходить все эти намеки. Матерь Божья! Да ведь мы сейчас обсуждаем план какой-то квартирной аферы! Вот только детали ее мне, увы, не известны. А интересно было бы узнать! Я напустила на себя самый проникновенный вид и вкрадчиво произнесла:
— Изабелла Юрьевна, не могли бы вы рассказать мне вашу ситуацию? Честно говоря, Аркадий Васильевич не дал мне никаких подробностей. А в нашем деле любая мелочь важна.
— Ну, конечно, дорогая. Надеюсь, вы разрешите мне вас так называть?
Умная женщина, расставаясь с мужчиной, обирает его до нитки. У Изабеллы Юрьевны Милявской судьба сложилась иначе: каждый муж при разводе оттяпывал у нее свой кусок пирога. Первый, виолончелист весьма средних способностей, отсудил себе двухэтажную дачу под Зеленоградом. Второму, математику, изучавшему вероятностные модели, отошел автомобиль «Волга» белого цвета. Третий муж, молодой повеса без определенных занятий, получил в качестве отступного за развод половину квартиры.
О потере дачи Изабелла Юрьевна не очень-то жалела: она не любила жить на природе. Машина ее и вовсе не интересовала, с ней было столько хлопот: мыть, ремонтировать, проходить техосмотр. А вот о бывшей квартире женщина вспоминала часто и, случалось, со слезами на глазах. Из добротной кирпичной «двушки» на Новослободской улице ей пришлось перебраться в однокомнатное панельное чудовище, расположенное в 15 минутах ходьбы от метро «Медведково».
Изабелла Юрьевна все бы отдала, лишь бы вернуться в центр столицы, где рукой подать до театров и кипит настоящая жизнь. Но проблема заключалась в том, что отдать ей было нечего. Все, что у нее осталось, — это пенсия. Достаточно большая, если смотреть по стране в целом, но совершенно мизерная, если попытаться прожить на нее в Москве. Особенно если учесть, что Изабелла Юрьевна привыкла жить на широкую ногу.
Когда-то Изабелла Юрьевна была певицей, играла в Театре оперетты. Правда, до ведущих партий она так и не доросла, довольствовалась третьесортными ролями: «Кушать подано», зато в вокальном исполнении. Однако данное обстоятельство никак не мешало ей зарабатывать на стороне. Изабелла Юрьевна регулярно отправлялась с гастролями по стране.
Конечно, в турне не значились такие крупные города, как Ленинград, Киев или Куйбышев. В ее списке фигурировали главным образом Мелитополь, Жмеринка и поселок городского типа «Вперед, к заре коммунизма!». И концерты были не сольные, а состояли из нескольких выступающих. Обычно Изабелла Юрьевна шла между фокусником и чревовещателем. Душераздирающим голосом, больше похожим на блеяние бешеной козы, она пела арии из оперетт. Те немногочисленные слушатели, которые имели хоть какое-то отношение к музыке, приходили в легкое замешательство. Большинству же все было по барабану. Билеты на концерт бесплатно выдавал профком, в буфете продавали коньяк и бутерброды с колбасой (жуткий дефицит по тем временам), — в общем, народу было не до завываний столичной дамы.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.