Но перспектива просидеть здесь еще два часа, а потом отправиться на прием, который наверняка затянется до рассвета, вызывала у него все меньше воодушевления. Он посмотрел на Джастин и, поймав ее взгляд, улыбнулся. Ее игра на экране не шла ни в какое сравнение с тем актерским мастерством, которое она демонстрировала в эти минуты. Только близкие родственники знали, что ее жениху именно сегодня вздумалось объявить о разрыве помолвки. Майк от всего сердца сочувствовал ей, понимая, каким тяжелым ударом явилось для Джастин это известие, и именно потому ему не хватило духа отказаться поехать вместе с ней на просмотр. И если не считать мыслей об Эллин, единственным чувством, которое владело сейчас Майком, было восхищение самообладанием девушки, отважно представшей перед всем миром, хотя Виктор сказал, что поймет Джастин, если она решит остаться дома.
      Наконец пошли заключительные титры. Майк бросил взгляд на девушку и, увидев слезы на ее щеках, понял, что их вызвали не переживания героини фильма, а личная трагедия самой Джастин. Он с жалостью представил, каково ей будет на приеме, и уже не в первый раз почувствовал ненависть к мужчине, который причинил ей такие страдания. Он протянул ей платок. Джастин вытерла слезы и улыбнулась. Взоры всего мира вновь обратились на нее, и чувство собственного достоинства не позволило девушке выдать свои переживания. Она сделала вид, что растрогана восхищением, с которым публика восприняла фильм. Сидевший за три кресла от нее Линден Форсит, сыгравший главную мужскую роль, протянул руку и поднял Джастин на ноги, чтобы вместе с ней принять аплодисменты.
      Виктор Уоррен встал последним. Пока он раскланивался с друзьями и коллегами, Джастин повернулась к Майку и, придерживая рукой изящную бриллиантовую диадему, шепнула:
      – Потерпите, пока все это закончится, а потом, если можно, отвезите меня домой.
      Ее ясные зеленые глаза блестели от слез, но улыбка оставалась безупречной.
      – Да, разумеется, – отозвался Майк.
      В печальных глазах девушки на мгновение мелькнул лукавый огонек.
      – Люди наверняка заметят, что нас обоих не было на приеме, – сказала она. – Вас это не беспокоит?
      Майк улыбнулся и покачал головой.
      Уже пробило одиннадцать, когда лимузин доставил их к дому Джастин на Бель-Эйр. Убедившись в том, что она не собирается делать глупостей, Майк сел в автомобиль, который оставил у ее крыльца, и поехал в Беверли-Хиллз. Он понимал, что поступает неразумно и Эллин вряд ли простит его и пустит на порог, но не хотел пренебрегать даже самым ничтожным шансом. Если не получится, что ж, черт побери, он будет пытаться вновь и вновь, пока не добьется своего.
      Двадцать минут спустя он остановился у ворот и назвал охраннику номер нужной ему квартиры.
      Прошло немало времени, прежде чем Эллин ответила. Майк уже решил, что ее нет дома. Но потом охранник сказал что-то, секунду помолчал, прислушиваясь, и, положив трубку на рычаг, вышел из будки.
      – Извини, дружище, – промолвил он, – но леди велела не пускать тебя.
      Майк посмотрел на него, отвел глаза и вынул из бумажника десятидолларовую купюру.
      – Передай ей, что я буду ждать здесь до тех пор, пока она не согласится встретиться со мной.
      Охранник взглянул на деньги, взял их, пожал плечами, вернулся в будку и поднял трубку.
      – Леди говорит, – сообщил он, вернувшись через несколько минут, – что ее ответ окончательный и ты понапрасну теряешь время.
      Майк выпятил губу и кивнул.
      – Как я понимаю, вы не пропустите меня внутрь? – произнес он.
      Охранник покачал головой.
      – Не могу, дружище, – ответил он. – Вчера один парень пустил кого-то из кинозвезд, и все равно его уволили. Я не хочу терять работу.
      – Ладно, – сказал Майк. – Где можно поставить машину, чтобы никому не мешать?
      Охранник махнул рукой в сторону стоянки у ворот:
      – Сиди там хоть всю ночь, но, судя по тому, как говорила леди, она вряд ли передумает.
      Майк включил задний ход.
      – Позвони ей и скажи, что я настроен серьезно и буду ждать до тех пор, пока она не согласится принять меня.
      Пролетали минуты, и теплая, напоенная ароматами ночь становилась все прохладнее. Майк вновь и вновь спрашивал себя, зачем он продолжает упорствовать. Он заранее знал, что у них с Эллин нет будущего, и менее всего ему хотелось опять заставить ее страдать. Может быть, ему хотелось объясниться с ней или хотя бы увидеть ее, обнять еще раз. А может быть, его удерживали тут какие-то иные, безотчетные и куда более опасные стремления. Майк твердо знал одно: он не откажется от своего слова и будет ждать, пока Эллин не впустит его или не выйдет сама.
      Он просидел в машине более часа, и наконец в окошко постучал охранник.
      – Леди только что звонила и спрашивала, здесь вы или уже уехали, – сообщил он, когда Майк опустил стекло.
      – Ты сказал, что я здесь?
      – Да, разумеется. – Майк промолчал, и охранник добавил: – Она сказала, что я могу вас впустить.
      Майк посмотрел ему в глаза. Охранник не отвел взгляд, и наконец на его симпатичном чернокожем лице появилась улыбка.
      – Ну, дружище, давай пять, – произнес он, протягивая руку.
      Майк со смехом шлепнул по его ладони и, повернув ключ, завел мотор.
      Несколько минут спустя он стоял в коридоре, дожидаясь, пока Эллин откроет дверь.
      Томиться пришлось недолго, и Майку было достаточно одного взгляда на нее, чтобы понять – под маской гнева и оскорбленного достоинства Эллин прячет искреннюю боль. Не задумываясь ни на секунду, он обнял ее.
      – Извини, – прошептал он. – Мне так жаль! Клянусь, я сделаю все, чтобы загладить свою вину. Не знаю как, но сделаю.
      Он еще крепче прижал ее к себе и поцеловал ее волосы.
      – Ты смотрела премьеру? – спросил он.
      Эллин кивнула.
      – Я все объясню, – сказал Майк.
      – Не нужно.
      – Нет, нужно, и я все тебе объясню.
      – О Господи! – Эллин рассмеялась и отвела взгляд. – Я чувствую себя такой дурой! Я понимаю, мы были вместе всего лишь раз… Извини, может быть, не следует этого говорить, но в последнее время у меня случилось так много всего, и… О Боже, прости, мне надо собраться с мыслями…
      – Все в порядке, – сказал Майк. Он прикоснулся губами ко лбу Эллин и, не отпуская ее от себя, повел в комнаты.
      На ней был толстый купальный халат, под которым виднелась тонкая хлопчатобумажная пижама. Волосы Эллин были схвачены на макушке, несколько прядей спускались на шею и окружали лицо, кремовая кожа которого сияла чистотой и здоровьем. К горлу Майка подступил ком; он подумал, что еще ни разу в жизни не видел такой прекрасной женщины – цвет лица и губ Эллин был столь же естественным, как ее нежный женственный запах.
      – Хочешь что-нибудь выпить? – спросила она. – Может быть…
      – Ничего не надо, – перебил Майк, беря ее за руку и усаживая на софу рядом с собой. Комнату освещали только полная луна и маленькая лампа в дальнем углу. – Ну как? Хорошо? – поинтересовался он, когда Эллин положила ноги ему на колени и опустила голову ему на плечо.
      – М-м-м… – отозвалась Эллин, глядя, как он переплетает ее пальцы со своими. – Расскажи о фильме. Тебе понравилось?
      – Да, – ответил Майк. – Но я предпочел бы поговорить о том, что случилось с тобой.
      – Имеешь в виду, кроме того, что ты не позвонил? – полушутя, полусерьезно спросила она.
      Майк приподнял подбородок Эллин и посмотрел ей в глаза.
      – Прости меня, – шепнул он. – Я сделал большую глупость.
      – Ничего страшного, – дрогнувшим голосом ответила Эллин. – Теперь ты здесь.
      Майк завладел ее губами в нежном, ласковом поцелуе, и Эллин захлестнул поток чувств, которых она более не могла сдержать.
      Впоследствии Эллин не могла доподлинно вспомнить, с чего она начала. Она знала лишь, что рассказала ему все – о том, что отец не желает разговаривать с ней, о том, как она боится потерять работу в Эй-ти-ай, о фотографиях, которыми ее шантажировал Тед Фаргон, о Клее, который вчера пытался изнасиловать ее, о страхах, что он, Майк, не позвонил ей, потому что так легко сумел ее соблазнить.
      Последняя фраза вызвала у Майка улыбку, но потом он понял, что Эллин говорит серьезно, и, прикоснувшись кончиком пальца к ее губам, сказал:
      – Вовсе не легко, просто мы оба давно этого хотели, и ты прекрасно это знаешь.
      Сердце Эллин подпрыгнуло в груди. Майк крепче обнял ее, и она почувствовала, как ее охватывает жаркая истома. Майк запустил пальцы ей в волосы, Эллин подняла голову, ища его губы, и негромко застонала, когда он начал ее целовать.
      – Чем ты собираешься заняться в ближайшие пять дней? – произнес Майк, почти прикасаясь губами к ее рту.
      В глазах Эллин отразилось изумление. Увидев, как смотрит на нее Майк, она спросила:
      – А что?
      – Я хотел бы побыть с тобой, и если ты сумеешь выкроить несколько дней, я постараюсь сделать то же самое.
      Эллин отвела взгляд, потом вновь посмотрела на Майка и, покачав головой, заулыбалась.
      – Хорошо, – сказала она.
      Их губы слились в долгом поцелуе, потом Майк негромко обронил:
      – Надо разобраться с Фаргоном.
      Эллин смотрела на него широко распахнутыми глазами, не зная, что сказать.
      Майк чмокнул ее в нос.
      – У Инголла остались еще полароидные снимки? – поинтересовался он.
      Эллин покачала головой:
      – Не знаю. Я думала, он уничтожил их, но… не уверена.
      – Мы найдем способ выяснить.
      Эллин рассмеялась.
      – Как тебе это удается? – спросила она.
      – Что именно?
      – Делать все сложное простым.
      Майк пожал плечами.
      – Думаю, мне это удается потому, что жизнь по сути своей проста, – ответил он. – Трудности начинаются тогда, когда человек сам их создает.
      Эллин, нахмурившись, обдумала сказанное.
      – Мне бы не хотелось, чтобы между нами возникли сложности, – произнесла она, – но до сих пор без них не обходилось.
      Майк улыбнулся и, не говоря ни слова, вновь прильнул губами к ее рту. Целуя Эллин, он распахнул ее халат, расстегнул пижаму и, обнажив одну грудь, принялся ласкать ее рукой. Эллин задышала глубже, и они долго сидели так, время от времени поглядывая друг на друга и обмениваясь поцелуями.
      Наконец Майк поднялся на ноги и, продолжая обнимать Эллин, сказал:
      – Я хочу тебя, но если ты против…
      – Нет, – ответила она. – Ничуть.
      В глазах Майка блеснул лукавый огонек, и Эллин рассмеялась.
      – Я рада, что ты пришел, – добавила она, входя вместе с ним в спальню.
      – Я тоже, – пробормотал Майк и, поставив Эллин перед собой, стал раздевать ее.
 
      Следующие пять дней были самыми радостными и счастливыми в жизни Эллин. До сих пор она и не догадывалась, что можно так много смеяться, заниматься любовью такими разнообразными способами, чувствовать себя такой прекрасной и беззаботной. Они с Майком ни на секунду не выпускали друг друга из виду, чем бы ни занимались – гуляли ли по каньонам, отдыхали в ее квартире, катались по побережью. Они вели нескончаемые беседы, обсуждая все на свете – от экзистенциализма до экспрессионизма, от преступления до страсти, от чудес до самых обыденных вещей. Майк слушал, как Эллин разговаривает по телефону с матерью, и ей удалось уговорить его сказать в трубку «привет». Потом настал ее черед говорить с родными Майка – с тремя племянниками, сестрой и Клодой. Майк рассказал Эллин о том, как тяжело он переживает размолвку с Сэнди, девушкой из его конторы, которую уволил из-за того, что она влюбилась в него. Он признался, что соблазнил Сэнди, потому что его терзало желание переспать с ней, Эллин. Эллин от всей души посочувствовала девушке. Ей было нетрудно понять, какие мучения выпали на долю несчастной.
      Майк рассказал ей о договоре, который собирался заключить с австралийцем Марком Бергином, и о том, какое значение эта сделка может иметь для международного сотрудничества в области шоу-бизнеса. Эллин видела, как взволнован Майк этой перспективой, и отлично понимала его, ведь этот проект, если он осуществится, обещал стать самым крупным и престижным предприятием из всех, о которых ей доводилось слышать. Бергин уже довел свой взнос до шести миллионов фунтов, а нью-йоркский партнер Майка был готов предложить еще два миллиона. «Маккан и Уолш» планировала вложить три миллиона и, если удастся договориться с банками, добавить еще столько же. Оставалось найти четвертого партнера в Лос-Анджелесе, который пользовался бы непререкаемым авторитетом и которому доверяли бы трое остальных, так как обычной практикой Голливуда было скупать предприятия, а не вкладывать в них средства. Эллин очень хотелось войти в число участников проекта, она была уверена, что достанет деньги – если, конечно, первым делом избавится от Фаргона, – но понимала, что это предложение должно исходить от Майка, а тот старательно обходил молчанием их будущие отношения невзирая на возникшую между ними близость.
      Эллин откладывала этот разговор до последнего вечера, который они провели вместе в «Богемии», ресторане в стиле французского мюзик-холла, расположенном в Санта-Монике. На протяжении всего обеда Майк не сказал ни слова о том, когда они встретятся вновь, не упомянул даже о тех чувствах, которые их связывают, и это испугало и опечалило Эллин. В глубине души она была уверена, что минувшие пять дней значили для него ничуть не меньше, чем для нее самой, но сомневалась, что ей удастся заставить Майка признаться в этом. А даже если удастся, его признание вряд ли даст ответ на вопрос о том, как они будут жить дальше.
      Официант поставил на стол две чашки кофе и спросил, не желают ли гости завершить трапезу рюмкой спиртного. Майк посмотрел на Эллин, и та покачала головой.
      – Принесите счет, – велел Майк. Официант ушел, и он, взяв со стола чашку, посмотрел Эллин в глаза. – С тобой все в порядке?
      Эллин кивнула и, следуя его примеру, принялась за кофе.
      – Ты сегодня на редкость молчалива, – заметил Майк.
      Эллин взглянула на стол, отставила чашку и вновь подняла глаза на его освещенное огоньками свеч лицо.
      – Мне грустно оттого, что ты завтра уезжаешь, – сказала она.
      Майк тут же отвел взгляд, и сердце Эллин заныло от желания услышать, что он тоже будет по ней скучать.
      – Тебе было хорошо со мной? – спросила она.
      – Да, конечно, – ответил Майк.
      Эллин попыталась улыбнуться, однако улыбка не получилась. Она уже хотела открыть ему свои сокровенные желания, но не смогла.
      – Ты вернешь Сэнди в контору? – осведомилась она и, увидев, как нахмурился Майк, пояснила: – Девушку, которую ты уволил. Ты возьмешь ее на работу?
      Майк покачал головой.
      – Вряд ли, – сказал он. – Я дал Сэнди хорошие рекомендации, и ей не составит труда найти новое место.
      – А как же ее работа в службе сопровождения? Не окажется ли она препятствием для нее? Я имею в виду: возьмут ли Сэнди на работу, если станет известно о ее прошлом?
      – В наши дни люди отличаются широтой взглядов, – ответил Майк.
      – Только не ты.
      – Я уже говорил тебе, что это был лишь повод избавиться от Сэнди, – откровенно признался Майк, – но никак не причина. Именно поэтому мне так стыдно. – Он вздохнул. – Что сделано, то сделано.
      Эллин промолчала, гадая, когда же она отважится заговорить о том, что волнует ее по-настоящему.
      – Ты уже решила, как быть с Эй-ти-ай? – произнес Майк.
      Сердце Эллин болезненно сжалось. Неужели Майк все же позовет ее в Лондон? Или он спросил, только чтобы поддержать разговор?
      – Если ты решишь уволиться оттуда, – продолжал Майк, – то скажи Фаргону, что мне известны факты из его биографии, которые он наверняка предпочтет сохранить в тайне, и если он не оставит тебя в покое, я задам ему перцу.
      Эллин улыбнулась и посмотрела на свою чашку.
      – Ты мой рыцарь, – негромко сказала она и, подняв глаза на Майка, спросила: – Как ты думаешь, мы еще встретимся?
      Не отрывая взгляда от лица Эллин, Майк потянулся к ней и, стиснув ее ладонь, опустил глаза.
      У Эллин заныло сердце. Молчание Майка был тем самым ответом, которого она больше всего опасалась. Она подумала, что вряд ли выдержит, если Майк выскажет свои мысли вслух.
      – Ты все еще любишь Мишель? – допытывалась она, по наитию догадываясь, кто ее соперница.
      Она тут же почувствовала, как напрягся Майк, хотя он не выпустил ее ладонь.
      – Все не так просто, – промолвил он и, оторвав взгляд от ее руки, продолжал: – Окажись все иначе… если бы я не… – Официант принес счет, и Майк умолк. Вынув из бумажника четыре двадцатидолларовые купюры, он положил их на стол. – Идем отсюда, – сказал он, поднимаясь из-за стола.
      – Нет, – ответила Эллин, даже не подумав двинуться с места.
      Майк вопросительно посмотрел на нее.
      – Я не могу, Майк, – пояснила Эллин, стараясь говорить бесстрастным голосом.
      Он вновь опустился в кресло.
      – Я не могу провести с тобой ночь, – продолжала Эллин. – Не могу, зная, что завтра ты уедешь и мы скорее всего никогда больше не встретимся. Если настала пора навсегда распрощаться, давай сделаем это здесь. Я вызову такси, отправлю твои вещи в отель…
      – Послушай, – перебил Майк, вновь беря ее за руку. – Минувшие пять дней так же дороги мне, как и тебе. Я замечательно провел время, нам обоим было хорошо, и если бы мы могли продолжать в том же духе, то поверь – я был бы только счастлив. Но ты живешь в Лос-Анджелесе, а я в Лондоне, и тут ничего нельзя изменить. Подумай сама, неужели ты готова удовольствоваться общением по телефону или короткими встречами в выходные? Разумеется, мы могли бы время от времени видеться в Нью-Йорке, но, что ни говори, долго такое продолжаться не может.
      – Как-то раз ты сказал, что для меня всегда найдется работа в Лондоне, – напомнила Эллин. В ее глазах сверкнул огонек оскорбленной гордости.
      – Но ты не пожелала принять мое предложение.
      – Ты ничего не предлагал.
      – Хорошо. Хочешь работать у меня?
      Эллин отвернулась.
      – Вот видишь, – мягко произнес Майк. – Ты не хочешь покидать Штаты, а я не хочу уезжать из Англии.
      – Дело не в географии, – сказала Эллин, – а в двух людях, которые нравятся друг другу и хотели бы проводить вместе больше времени. Во всяком случае, так хочет один из этих двух. А ты?
      Майк кивнул.
      – Так что же мешает нам встречаться в выходные и во время отпуска в Нью-Йорке? – допытывалась Эллин. – Неужели мы должны забыть все, что между нами было, только потому, что в настоящий момент не видим иного выхода? Никому не дано знать, что сулит будущее, и я готова использовать каждую возможность, если, конечно, ты не признаешься, что до сих пор влюблен в Мишель. Думаю, причина твоего упрямства именно в этом.
      – Если я сейчас и влюблен в кого-нибудь, – отозвался Майк, – то только в тебя.
      Эллин уже хотела что-то сказать, но от внезапно нахлынувшего восторга у нее перехватило дыхание.
      – Ты серьезно? – прошептала она.
      – Да, и ты прекрасно об этом знаешь, – сказал Майк. – Ты все время была рядом со мной и не могла этого не заметить.
      Эллин посмотрела на него широко распахнутыми глазами, потом с усилием сглотнула и сказала:
      – Стало быть, ты знаешь, что и я в тебя влюблена? Ты ведь все время был рядом со мной.
      Майк усмехнулся.
      – Я бы сказал, что ты втрескалась в меня по уши, – отозвался он. – Но влюблена ли – об этом мы узнаем, когда ты переедешь в Лондон.
      Сердце Эллин замерло.
      – Я могу ответить тем же, – заметила она, – и сказать, что поверю в твои чувства, когда ты переедешь в Лос-Анджелес.
      Майк вскинул брови, но ничего не сказал. Он поднялся на ноги и встал сбоку от Эллин, давая понять, что им пора уходить.
      – Что будем делать дальше? – произнесла Эллин, когда Майк вывел на дорогу ее отремонтированный «понтиак» и повел машину в сторону Беверли-Хиллз.
      Майк изумленно посмотрел на нее.
      – Что ты имеешь в виду? – осторожно спросил он.
      – Давай слетаем в Лас-Вегас и поженимся.
      – Господи! – воскликнул Майк, уворачиваясь от встречной машины. – Ты серьезно?
      – Нет, – весело ответила Эллин. – Я пошутила.
      Майк вел машину, не отрывая глаз от дороги.
      – Ты говорила серьезно, – заявил он, сворачивая на дорожку, ведущую в жилой комплекс, где находилась квартира Эллин.
      – Ничего подобного, – возразила она. – Просто когда я спросила, что мы будем делать дальше, ты посмотрел на меня с таким подозрением, что мне не хотелось тебя разочаровывать. На самом деле я собиралась узнать, когда мы встретимся вновь. Надеюсь, ты понял, что я не намерена расставаться с тобой, хотя и не претендую на твою руку и сердце.
      – Я буду скучать по тебе, Эллин, – с улыбкой произнес Майк, паркуя машину на стоянке.
      – Если бы ты знал, как я счастлива услышать это! – отозвалась она.
      Майк заглушил мотор, и они рука об руку поднялись по лестнице.
      – Как насчет выходных через неделю в Нью-Йорке? – спросил Майк, когда они остановились у дверей квартиры.
      Эллин округлила глаза:
      – Так скоро?
      – Двадцать пятого у меня совещание по поводу международного проекта, – ответил Майк.
      – Неужели? – проворковала Эллин, обвивая руками его шею, и Майк прислонился спиной к стене.
      – М-м-м… – отозвался он.
      Эллин поцеловала его в губы.
      – В таком случае мне придется позаботиться о том, чтобы оказаться в Нью-Йорке в нужный день, – сказала она и вошла вместе с Майком в квартиру.
      У нее почему-то возникло твердое убеждение, что этот проект тем или иным образом разрешит их личные трудности.
      – Скажи мне одну вещь, – попросила она чуть позже, когда они, выпив по рюмке, сидели на залитой лунным светом веранде. – Ты действительно собирался уехать завтра в Англию с намерением никогда больше не встречаться со мной?
      Она сидела на полу у ног Майка и ждала ответа, положив подбородок ему на колено. Майк задумался, лукаво посматривая на нее сверху вниз.
      – Это навсегда останется тайной, – ответил он наконец.

Глава 19