- Я все уже рассказала, - ответила Мариель, по-прежнему не сводя глаз с Дэвида, который вновь уселся на край ее стола.
      - Понятно, но, может быть, вы соизволите рассказать и мне?
      - Пенни, вас к Телефону! - крикнула со своего места Клотильда. Звонят с английской радиостанции.
      - Хорошо, я возьму трубку у себя в кабинете. - Не сумев-таки сдержать уничтожающий взгляд, предназначавшийся как Дэвиду, так и Мариель, Пенни прошла в свой кабинет и закрыла за собой дверь.
      Через несколько минут, сообщив собеседнику, что по вопросу размещения рекламы в новом журнале перезвонит позже, Пенни вернулась в офис и увидела, что Дэвид с Мариель склонились над макетом нового журнала. Их головы почти соприкасались.
      - А вот здесь, - рассказывала Мариель, - я думаю, будет хорошей идеей выделить несколько страниц для объявлений о продаже недвижимости. С фотографиями, как это делают в английских журналах, рассчитанных на землевладельцев.
      - Прекрасно! - похвалил Дэвид с явно одобрительной интонацией.
      Пенни бросила на Мариель недоуменный и в то же время гневный взгляд, поскольку Мариель только что процитировала идею, которую она сама, Пенни, высказала всего несколько дней назад.
      - А после страниц с объявлениями о продаже недвижимости, мне кажется, будет неплохо дать колонку о жизни во Франции, - продолжила Мариель. - Мне как раз удалось найти специалистов, француза и англичанина.
      Это будет не просто информация, а еще и советы экспертов.
      "Невероятно!" - подумала Пенни. Да как у нее хватает наглости выдавать эти идеи за свои! Ведь это именно она. Пенни, нашла специалистов благодаря любезности редактора "Утренней Ниццы".
      - Дэвид, - холодным тоном окликнула Пенни, - я думаю, нам надо вместе обсудить вопросы цены.
      - Разумеется, - бросил в ответ Дэвид, даже не повернув головы, - мы это сделаем. Зайду к вам сразу, как только мы с Мариель закончим.
      Кипя от ярости, Пенни вернулась в свой кабинет и уселась за стол, пытаясь выработать лучший способ поведения в сложившейся ситуации, позволяющий избежать мелочных склок.
      Прошло полчаса, но Дэвид так и не появился. Выйдя из кабинета в офис, Пенни обнаружила, что Дэвид надевает пальто.
      - Я думала, что мы обсудим некоторые цифры, - в раздражении бросила Пенни.
      - Простите, но у меня сейчас нет времени. - Дэвид состроил гримасу, взглянув на часы. - Дел полно, с людьми надо встретиться... Ну, вы же понимаете! Но если вы обе, леди, свободны сегодня вечером, то я приглашаю вас на ужин.
      - Вы хотите сказать, что так и уйдете? - воскликнула Пенни.
      Дэвид с удивлением посмотрел на нее. ;
      - А как бы вы хотели, чтобы я ушел? - Он усмехнулся.
      Провожая Дэвида взглядом. Пенни стиснула зубы, едва сдерживаясь, чтобы не сказать: "На костылях", - но все же пересилила себя и, круто повернувшись, захлопнула за собой дверь кабинета.
      Когда Дэвид в половине восьмого остановил автомобиль у отеля "Карлтон", чтобы забрать Пенни, Мариель уже по-хозяйски восседала на переднем сиденье черного "сааба" с откидным верхом. Пенни ничего не оставалось, как устроиться сзади. Когда Дэвид помогал ей забраться в машину, она дружелюбно поприветствовала его и Мариель, так как заранее дала себе слово ни за что не показывать им обоим, как сильно они ее раздражают.
      Поездка вглубь от прибрежной полосы, в расположенный на скале Гурдон ресторан, откуда, по описаниям, открывался живописный вид на ущелье Жорж-дю-Луп - его можно было бы увидеть, если бы не сгустившиеся сумерки, заняла более получаса. Все это время Пенни казалось, что даже в чистилище она чувствовала бы себя гораздо уютнее. До нее долетали только обрывки разговора Дэвида и Мариель, но было совершенно ясно, что говорили они не о делах. "И если Дэвид не перестанет, вместо того чтобы следить за дорогой, пялиться на ноги Мариель, мы все трое точно полетим в ущелье. Вероятно, назад будет лучше вернуться на такси".
      К счастью, на этот раз все обошлось благополучно, и вскоре их уже провожали к расположенному возле гудящего пламенем камина столику ресторана "Орлиное гнездо".
      Вначале Пенни считала, что ресторан выбрала Мариель. Но почему тогда она точно не объяснила Дэвиду, как ехать, и, когда они наконец добрались до места, не представила его местным завсегдатаям? Наоборот, это Дэвид представил своих дам метрдотелю, встретившему его, как брата, с которым расстался в детстве. К большому удовольствию Пенни, когда Дэвид знакомил метрдотеля с Мариель, тот ошибочно назвал ее Марианной.
      Она, правда, совершенно не обиделась и даже воспользовалась этой ситуацией, чтобы положить Дэвиду руку на плечо, как бы успокаивая его, когда тот попытался исправить ошибку.
      Отрекомендовав фирменные блюда, метрдотель удалился, оставив карточку вин. Мариель тут же принялась изучать ее вместе с Дэвидом, отпуская при этом кокетливые замечания. Сделав наконец выбор, она откинулась на спинку кресла, а Дэвид повернулся к Пенни и поинтересовался, что она предпочитает на ужин.
      - Полностью полагаюсь на ваш выбор, - ответила Пенни, удивленная тем, что о ней вообще вспомнили.
      Увы, это был лишь мимолетный эпизод!.. Дэвид и Мариель продолжали общаться только между собой, а Пенни молчала, в душе мечтая найти такую фразу, которая поставила бы их обоих на место и вместе с тем не нанесла ущерба ее чувству собственного достоинства.
      В конце концов она решила для начала попытаться проглотить свою досаду вместе с сочным куском ягненка и, только покончив с этим, предложила обсудить волновавший ее вопрос: следует ли их новому журналу занять какую-либо политическую позицию?..
      - Ох, мы можем подождать с этим! - запротестовала Мариель, сморщив свой красивый маленький носик. - Мы так чудесно проводим время! Зачем все портить скучными разговорами о политике?
      Не обращая внимания на Мариель, Пенни вопросительно посмотрела на Дэвида.
      - В отношении Франции или Англии? - спросил он.
      Его темные глаза встретились с глазами Пенни. Казалось, они излучали такую силу, что Пенни с ужасом почувствовала, как съеживается.
      - Думаю, более разумно будет говорить о европейской политике, нашлась Пенни, но ей все же не удалось выдержать ровный тон, и голос ее дрогнул.
      Дэвид кивнул:
      - Разумеется. Правого или левого толка?
      Заметив, как рука Мариель тихонько скользнула под стол к бедру Дэвида, Пенни обуздала свой гнев и, решив отказаться от удовольствия говорить о политике, пока они ласкают друг друга, сказала:
      - Пожалуй, Мариель права. Оставим этот разговор для офиса.
      - Как угодно, - согласился Дэвид. Он либо не заметил руки Мариель, либо просто не подавал вида, спокойно наслаждаясь всем, что его окружало.
      - А чем вы занимались в Майами? - спросила Пенни, как только Дэвид снова повернулся к Мариель.
      Он пожал плечами.
      - Немного тем, немного этим. Вы когда-нибудь были в Майами?
      - Нет.
      А вот Мариель была, и Пенни снова выпала из разговора.
      Пенни не была уверена, действительно ли она испытывает настоящую злобу по отношению к Дэвиду, - может быть, она просто заранее постаралась настроить себя враждебно? Да и вообще сейчас все это меркло на фоне облегавшего фигуру платья Мариель, под которым явно просматривалось отсутствие нижнего белья. Соски торчали настолько вызывающе, что даже Пенни поймала себя на том, что изредка поглядывает на них. Отвернувшись, Пенни с равнодушным видом принялась разглядывать посетителей ресторана и различные безделушки на стенах, снова задавая себе вопрос: как же она будет справляться с такой ситуацией? Дэвид считается так называемым равным партнером, поэтому не следует позволять ему обращаться с собой, как с ничтожеством.
      Прошло еще несколько минут, в течение которых Пенни мужественно держала себя в руках. Дэвид и Мариель казались столь невосприимчивыми к ее неловкому положению и столь занятыми флиртом, что Пенни подумала, не произошло ли чего-нибудь этакого в атмосфере, от чего она стала просто невидимой. Соприкасаясь головами, Дэвид и Мариель что-то бормотали, смеялись, их пальцы переплетались, и Пенни почувствовала, как щеки у нее начинают заливаться румянцем. Однако ее решение оставалось твердым. Она не устроит, не должна позволить себе устроить сцену, которая может быть понята как сцена ревности. Пенни заметила, как пальцы Мариель скользнули по руке Дэвида и юркнули в рукав его плотного, цвета морской волны свитера. Вот Мариель подняла взгляд на его лицо, которое сейчас выглядело очень симпатично, потому что свет от пламени камина ложился на кожу теплым отблеском, и от этого улыбка Дэвида казалась невероятно белозубой. Пенни поймала себя на мысли, что все происходящее напоминает заговор против нее. Может, они нарочно пытаются выбить ее из колеи, заставить почувствовать свою ненужность, все бросить и вернуться в Лондон?
      Отведя взгляд в сторону. Пенни ощутила, как внутри поднимается волна негодования. Чтобы теперь заставить ее отказаться от журнала, потребуются более важные причины, чем их омерзительный флирт. Все уже сделанное было главным образом ее заслугой, так что они, черт побери, не получат почти готовую работу из ее рук.
      Подняв глаза на официанта, протягивавшего ей меню десерта, Пенни заметила едва уловимое сочувствие с его стороны, что было уже почти невыносимым. И все же, мягко улыбнувшись, она промолвила:
      - Cogito, ergo sum.
      - Что? - спросила Мариель, не отрывая глаз от меню.
      - Декарт, - пояснил Дэвид. От Пенни не ускользнуло, что в его взгляде, обращенном на нее, промелькнуло любопытство. - "Я мыслю, следовательно, я существую!" - перевел он.
      Похоже, Мариель не блистала интеллектом. Она явно не оценила ни слов Пенни, ни взгляда, который Дэвид устремил на нее. Вот и отлично!
      Пенни с высокомерным видом вернулась к изучению меню, сделала заказ и слишком поздно осознала, что десерт будет есть она одна. Этот факт в сочетании с тем, что Дэвид вновь переключил все внимание на Мариель, вернул Пенни ощущение реальности. Ну что ж, выходит, она и вправду просто почтенная толстая компаньонка, сопровождающая влюбленных.
      Однако пока Пенни ждала десерт, Дэвид начал предпринимать робкие попытки втянуть ее в разговор... Но стойкое сопротивление Пенни вынудило его сменить тон:
      - Эй, послушайте, вы всегда такая мрачная?
      Пенни бросила на Дэвида свирепый взгляд, который, как ей казалось, вполне выразил все ее чувства, но прежде чем она смогла найти достойный ответ, на нее неожиданно снизошло успокоение. Вызвано оно было, как ни странно, мыслью о том, что посетители ресторана наблюдают за ней с презрением.
      Закрыв глаза. Пенни погрузила ложку в шоколадный крем и уже готова была поднести ее ко рту, когда Дэвид спросил:
      - Вы ведь на самом деле не собираетесь это есть, не так ли?
      Пенни замерла, потом повернулась и посмотрела на Дэвида. В ее памяти промелькнула фраза о сексуально озабоченном борце сумо. Она опустила взгляд на тарелку и внезапно поняла, что вот-вот сорвется!
      - Нет, только не сейчас! - успела пробормотать Пенни, чувствуя, как гнев в одночасье растворяет все ее благие порывы.
      - Какой ужас! - давясь от смеха, подытожила Мариель, проследив, как Пенни швырнула содержимое тарелки в лицо Дэвиду. Похоже, она искренне наслаждалась происходящим.
      - Боже мой, за что? - Дэвид с явным опозданием схватился за салфетку. - Я просто хотел сказать вам, что вы не сняли фольгу с ложки.
      Гневное выражение исчезло с лица Пенни, и она застыла, испытывая ужасный стыд.
      - Господи! Простите, - промямлила она, - я подумала...
      - Что вы подумали? - Дэвид рассмеялся, пытаясь замять неловкость и вытирая с лица липкий крем.
      - Ничего. Я просто.., я просто не правильно вас поняла, вот и все.
      Теперь все посетители ресторана действительно смотрели в их сторону, и когда Дэвид поднялся с кресла, надеясь с помощью метрдотеля хоть как-то очистить одежду, Пенни захотелось, чтобы орел, в чьем гнезде они ужинали, вернулся, схватил ее и унес куда-нибудь за тридевять земель. "Превосходно, - подумала она, - замечательно!
      Весь вечер вела себя удивительно сдержанно, а затем все испортила, запустив этим чертовым кремом ему в лицо.
      Теперь не хватает только исполнить что-нибудь на бис!"
      В Канны они возвращались почти при полном молчании, и только Дэвид иногда разражался вспышками неудержимого смеха. Пенни снова сидела на заднем сиденье, испытывая желание слизнуть с волос Дэвида небольшой кусочек крема, который тот не заметил. Этот остаток ее пира служил для Пенни отвратительным напоминанием о том, в каком идиотском свете она выставила себя и, что еще хуже, какой дурой она выглядела теперь в глазах Дэвида. Она не знала, почему так много думает об этом. Просто думала, и все.
      Когда они подъехали к отелю "Карлтон", у Пенни появилась мысль пригласить Дэвида в номер, чтобы выпить на прощание и попытаться загладить свою вину, но, подозревая, что у них с Мариель другие планы, она просто буркнула: "Спокойной ночи" - и принялась выбираться из автомобиля.
      - Кстати, - обратилась она к Дэвиду, который терпеливо стоял, держа дверцу распахнутой, - завтра я возвращаюсь в Лондон, поэтому хотела бы знать, где вас можно будет найти.., если понадобится.
      - Пока остановлюсь вон там. - Дэвид махнул рукой в сторону находившегося в нескольких кварталах отеля "Мартинес". - Друзья оставили мне ключи от своей квартиры, но почему-то не там, где мы договаривались. Потом я позвоню в отель и сообщу для вас свои координаты и номер телефона.
      - Хорошо. Еще раз спокойной ночи, и прошу простить за.., гм.., непонимание.
      - Забудем об этом. - Дэвид усмехнулся, сел в машину, и они с Мариель укатили.
      Входя в отель. Пенни представляла, как они сейчас обсуждают ее поведение. И тут она сама совершенно неожиданно рассмеялась: до нее наконец-то дошла комичность случившегося. После того как Дэвид так обращался с ней, этот ублюдок ничего другого и не заслужил. Подождите, она еще расскажет об этом своим друзьям в Лондоне! "Отличный повод хорошенько посмеяться", - решила Пенни, и настроение ее круто пошло вверх.
      Глава 4
      Эй, давай я тебе помогу!
      Пенни, протискивавшаяся в этот момент во входную дверь квартиры с огромной сумкой на каждом плече и чемоданом, который тащила по полу, подняла голову и вдруг увидела перед собой смеющееся лицо сестры.
      - Самми! - воскликнула она, бросая свой багаж и заключая сестру в объятия. - Когда ты приехала?
      - Вчера, - сообщила Самми, крепко обнимая Пенни. - Питер уехал кататься на лыжах со своим дружком, а мне разрешил остаться здесь.
      - Надолго? - Пенни отстранила сестру на расстояние вытянутых рук и внимательно, по-матерински осмотрела ее. - Выглядишь замечательно! похвалила она и снова принялась обниматься. - С трудом верится, что ты здесь.
      Глаза Самми засветились сестринской любовью, когда она заметила, как Пенни, перед тем как затащить свой чемодан в прихожую, еще раз бросила на нее критический взгляд.
      Самми была на пять лет моложе сестры и, как и Пенни, обладала настолько жизнерадостным характером, что почти могла сойти за подростка. При росте сто семьдесят пять Самми выглядела очень худой, почти костлявой. Ее волосы не в пример Пенни были очень красивыми: темные и длинные, они спускались гораздо ниже плеч. И только василькового цвета глаза обеих сестер совершенно одинаково излучали ум и задорный юмор.
      - Так что там у тебя с новой работой, о которой говорил Питер? спросила Самми, испытывая радостное возбуждение и следуя за Пенни по узкому темному коридору в просторную гостиную, которую в хорошую погоду буквально заливало солнце. - Он сказал, что это во Франции, что-то связанное с новым журналом.
      - Налей мне чашку чая, а я тебе все расскажу, - пообещала Пенни, сбрасывая пальто и нажимая кнопку прослушивания автоответчика. - И не думай, что тебе не влетит за этот фортель с Касабланкой, - крикнула она вслед сестре, - я ничего не забыла!
      Через полчаса, выслушав свыше десятка сообщений и ответив на самые срочные звонки. Пенни, плюхнувшись на софу, с удовольствием смотрела на сияющее личико сестры. Она обожала Самми, как никого на свете, - всегда обожала, с самого ее рождения. Отец, любивший младшую дочь ничуть не меньше, умер, когда Самми едва исполнилось одиннадцать, и теперь, после смерти матери, Пенни старалась заменить сестренке их обоих.
      Самми была непослушным, зачастую неуправляемым ребенком, и Пенни никак не удавалось исправить ее. Возможно, все было бы по-другому, живи Самми вместе с ней, но после окончания школы сестра проводила все время в путешествиях по миру, попадая при этом в различные пикантные ситуации чаще, чем маркиз Бландфорд. А обязанностью Пенни было постоянно вытаскивать ее из этих переделок.
      Вскоре обе сестры, уже заливаясь смехом, обсуждали самую забавную часть всей этой истории, которая так недавно довела Пенни чуть не до слез. Правда, временами Пенни все же испускала протяжные вздохи, признавая свое поведение по-детски глупым, что уж никак не соответствовало ее представлению об умном, талантливом редакторе нового журнала, ставившем своей целью потрясти южную Францию.
      - Хотела бы я увидеть лицо этого Дэвида в самый кульминационный момент! - Самми рассмеялась и поджала под себя ноги. - Так что он сказал?
      - Можешь себе представить, он все обратил в шутку! - Пенни поморщилась. - Этот ублюдок на самом деле посчитал ситуацию очень забавной, а мне стало только еще хуже, как будто я клоун или что-то в этом роде. Все-таки рассмеявшись. Пенни помотала головой. - Как теперь убедить человека, которому я швырнула в лицо шоколадный крем, что меня надо воспринимать серьезно? Ладно, что-нибудь придумаем. Кстати, можешь забыть обо всех своих ближайших планах, потому что ты поедешь со мной.
      Личико Самми просияло.
      - Я? - воскликнула она с недоверием.
      - Да, ты. У меня есть для тебя подходящая работа, если тебя это интересует, и подожди, ты еще не видела дом, в котором мы будем жить. Это просто сказка.
      - Ох, Пенни Мун, я так люблю тебя! - Самми прыгнула Пенни на колени и обняла ее. - Я как раз думала о том, чем бы заняться в дальнейшем, и пришла к выводу, что мне пора начать работать. Кстати, что это за работа?
      Пенни усмехнулась:
      - "Страдания и муки". Раздел с объявлениями о розыске пропавших родных, просьбами о помощи и т, п. Я хочу, чтобы ты занималась этим разделом, ну и кое-чем другим.
      - Ты шутишь? - вскричала Самми. - У меня будет своя колонка?
      - Да, своя колонка, - подтвердила Пенни. - Разумеется, сначала сделаешь пробный материал, но мы же обе понимаем, что с этим ты справишься, даже стоя на голове. Просто мне надо, чтобы твой пробный материал одобрила Мариель.
      - Почему, если ты главный редактор?
      - Потому, что не желаю дополнительных проблем к тем, которые она и так мне создает. - Пенни притворно зевнула.
      - А что она за человек?
      - Внешне просто потрясающая. Поначалу я не могла взять в толк, как случилось, что у нее такие натянутые отношения с парижскими журналистами. Но за эти две недели Мариель сама дала мне понять, почему до сих пор прозябает на Лазурном берегу.
      - И почему?
      - Потому, - задумчиво произнесла Пенни. - На самом деле не такого уж она великого ума. Наверняка сама о себе она так не думает, но на мой взгляд - просто обыкновенная посредственность в плане интеллекта, а ее статьи... глаза Пенни сверкнули: она наконец-то решилась высказать свои затаенные мысли, но, чтобы слишком уж не набрасываться на Мариель, выбрала самое мягкое определение:
      - довольно средние. А то, как она вешалась на Дэвида!.. Откровенно старалась вбить клин между нами. Из этого я только еще раз поняла, что она не слишком умна.
      - Сгораю от нетерпения познакомиться с ней! - насмешливо заметила Самми. - А как насчет Дэвида? Что он за человек?
      - Ох, Господи, - простонала Пенни, - не спрашивай меня о нем! Типичный самовлюбленный плейбой, но с таким обаянием... Оно просто выпирает из него, словно джем. И почему меня должно волновать, как он будет ко мне относиться, если пока что Дэвид не принял абсолютно никакого участия в работе журнала... Да, я говорила тебе, что он крестник Сильвии? Что ж, и ведет себя как ее крестник. Сильвия заверила меня, что мы будем обладать равной властью, а он уже корчит из себя владельца журнала. И еще эта Мариель подыгрывает ему.
      - Значит, пока он изображает из себя наблюдателя, так? - Самми усмехнулась.
      - Да он и есть наблюдатель! - отрезала Пенни.
      - А сколько ему лет?
      Пенни пожала плечами:
      - Кто его знает... От тридцати пяти до сорока.
      Самми пристально посмотрела на сестру.
      - И ты уверена, что он тебе не нравится? - спросила она.
      Пенни чуть было не рявкнула в ответ, но сумела сдержаться. Такой слишком горячий протест даже ей самой показался подозрительным.
      - Совершенно уверена, - спокойным тоном сказала она.
      Самми засмеялась.
      - Уверена! - с возмущением повторила Пенни. - Я всегда говорила тебе, что моментально чувствую, когда мужчина в моем вкусе.
      - И как ты это определяешь?
      - Чутьем, разумеется.
      Самми кивнула с понимающим видом:
      - Ага, как в случае с тем, ну, как его звали? С тем трансвеститом.
      - Он не был трансвеститом! - огрызнулась Пенни. - Просто ему нравилось носить женское нижнее белье. И я никогда не любила его.
      - Однако ты говорила, что влюблена в Грэма, - напомнила Самми. - В Грэма, имевшего жену, троих детей, двух любовниц и собаку, к которой был настолько привязан, что вряд ли расстался бы с ней даже ради того, чтобы избавиться от соседства жены.
      - Это тоже была не любовь, а безрассудное увлечение, - немного раздраженно поправила сестру Пенни. - Все мы имеем право совершать ошибки.
      - Тогда что ты скажешь насчет Дона? - поинтересовалась Самми, склонив голову набок. - Того самого европейского политического обозревателя Си-эн-эн?
      - С Доном все было в порядке!
      - Я не думаю, - возразила Самми. - Ты даже собиралась за него замуж, не так ли?
      - Он сделал мне предложение, а я ответила отказом. Две недели размышляла, прежде чем отказать, и в конце концов сказала "нет", поскольку поняла, что он мне не подходит.
      Самми удивленно вскинула брови.
      - Это звучит не слишком убедительно, - безжалостно констатировала она. - Ладно, а что произошло с Декланом? Или ты продолжаешь с ним встречаться?
      - Мы расстались перед самым моим отъездом во Францию. Как-нибудь расскажу тебе подробности, но теперь я твердо знаю: Деклан не для меня. Точно так же, как и Дэвид Виллерз не для меня. Пусть его охмуряет Мариель.
      - Да, похоже, нас ждут веселенькие времена, - заметила Самми. - Но ты с этим справишься, тем более имея в моем лице по крайней мере одного надежного бойца.
      Итак, когда мы едем?
      - Хороший вопрос! - заметила Пенни, почесав затылок. - Договор об аренде дома вступает в силу через две недели, то есть с понедельника; так что, пожалуй, сможем поехать в выходные накануне. У меня будет достаточно времени, чтобы уладить здесь все вопросы, встретиться с Сильвией и попрощаться с остальными. Кстати, Питер сказал, когда вернется?
      - Сказал, что скоро.
      - Ладно, Питер - это не проблема. Он давно хотел поселить сюда Ларри, но стеснялся. Между прочим, я ужасно хочу есть. Как ты смотришь на то, чтобы выбраться куда-нибудь на ранний ужин?
      - Прекрасная идея! - оживилась Самми, вскакивая с софы. - А куда мы пойдем?
      - Как насчет "Кантин" в Челси-Хабор? Это сейчас одно из самых популярных мест.
      Самми вытаращила глаза.
      - Перед твоим приездом я как раз читала о "Кантин".
      Оказывается, столик там надо заказывать за несколько недель.., а сегодня субботний вечер.
      - Со мной не пропадешь, крошка, - заверила Пенни, подмигнув сестре, и сняла трубку телефона. Через пару минут столик уже был заказан, и Пенни не без огорчения вспомнила, что теперь она будет жить во Франции, где у нее нет таких обширных связей, как в Лондоне. Эта мысль несколько ухудшила ее настроение, а Самми только подлила масла в огонь, предложив:
      - Как ты думаешь, может быть, нам перед отъездом во Францию стоит завернуть на север и побывать на могиле родителей?
      Пенни отвернулась, испытывая знакомую боль в сердце и чувство собственной вины. После похорон матери она так ни разу и не посетила кладбище. И в этот раз опять не успеет.
      - Ты не расстраивайся, - почувствовав неладное, Самми принялась успокаивать ее, - мы можем и не ездить.
      Просто у меня мелькнула такая мысль.
      - Я послала деньги мистеру Диллеру, чтобы он менял цветы на могиле каждую неделю, - робко промолвила Пенни.
      - Да не кори ты себя! - Самми обняла сестру за плечи. - В конце концов на самом деле наша мама не в могиле, а здесь, с нами.
      Пенни улыбнулась и сглотнула комок, подступивший к горлу.
      - Правильно, она здесь! Я всегда узнаю ее в тебе, потому что ты такая же легкомысленная и такая же замечательная.
      ***
      До отъезда во Францию Пенни надо было переделать массу дел, поэтому в течение последующих двух недель она почти не виделась с Самми. Пенни догадывалась, что Самми самостоятельно съездила на север Англии и теперь последние дни перед отъездом проводила со своими друзьями.
      Сильвия с удовольствием выслушала все новые идеи, которые родились у Пенни за время короткого пребывания во Франции, и так искренне смеялась над рассказом о начале их знакомства с Дэвидом, что Пенни на мгновение даже зауважала собственную персону, сама точно не зная, за что. В отношении Мариель Сильвия была сдержаннее и посоветовала не конфликтовать с ней, поскольку Пенни предстояло работать там, где Мариель чувствовала себя очень уверенно. Было бы крайне неразумным превращать в своего врага человека, который, безусловно, мог быть очень полезен.
      Увидев примерную смету расходов, составленную лично Пенни, Сильвия притворно ужаснулась, но уже через несколько дней бюджет нового журнала был увеличен на двадцать процентов. Возросла и сумма, выделяемая Пенни на оплату жилья.
      Хотя у Пенни было слишком мало времени для раздумий, ее несколько изумляли та свобода и полная самостоятельность, которые были ей предоставлены. По правде говоря, весь проект начинался в атмосфере такой нереальности, что Пенни ощущала себя скорее игроком, участвующим в беспроигрышной игре, чем журналисткой, которой предстоит рисковать, как саперу на минном поле, что было бы вполне нормальным при создании нового журнала. Мало того: уютно в новой роли Пенни ощущала себя, как ни странно, только тогда, когда Сильвия или Иоланда объявляли некоторые ее идеи неработоспособными.
      Пенни вообще с трудом представляла себя в роли босса, поскольку не была убеждена, что обладает всеми необходимыми для этого качествами, но и не собиралась идти на попятную. Она уже слишком глубоко влезла в это дело и даже начала прикипать душой к своему новому журналу. Да и что было сомневаться, если Сильвия безгранично верила в нее, а в самые сокровенные моменты сама Пенни также была уверена, что справится?
      В течение суматошной недели перед отъездом Пенни приняла участие в радиопередаче "Звоните - отвечаем", составила литературный обзор для журнала "Тайм-аут" и привела в порядок материалы прошлых интервью. Она постоянно пыталась собрать своих друзей и коллег на прощальную вечеринку. Но, как это обычно бывает у лондонцев, их свободное время было расписано на несколько недель вперед, и если кто-то мог выбраться к Пенни в один день, то остальные - только в другой.
      С приближением отъезда Пенни все больше нервничала, а невозможность собрать вместе друзей и коллег заставляла ее испытывать жуткое чувство, как будто все они - это уже прошлое. Пенни и сама давно привыкла к тому, что все ее свободное время было заранее расписано, и все же ей как-то удавалось выкроить час-другой в случае чрезвычайных обстоятельств. А свой отъезд Пенни, конечно, считала обстоятельством чрезвычайным. Ей предоставлялся последний шанс разослать приглашения и заручиться обещаниями друзей и коллег поддерживать связь или навещать ее.
      Однако в день перед отъездом ее поджидал неожиданный сюрприз. Собственно, в том, что Сильвия пригласила Пенни поужинать "У Моссимана" и даже прислала за ней машину, не было ничего необычного. И лишь когда водитель остановил автомобиль у ресторана. Пенни стала догадываться, что Сильвия что-то затеяла. Так оно и оказалось.
      Сильвия специально выбрала этот ночной клуб в Вест-Энде. Казалось, там присутствовали все, с кем Пенни была знакома или у кого когда-либо брала интервью. В клубе было полно журналистов, фотографов, а также всевозможных знаменитостей: политиков, спортсменов, удачливых предпринимателей, целителей, дизайнеров, писателей, владельцев ресторанов, обозревателей, астрологов и наконец просто эксцентричных личностей. Все они собрались здесь, чтобы пожелать Пенни удачи и заверить, что будут жутко скучать без нее. Пенни была так ошеломлена, что могла только удивляться и радоваться, узнавая одно лицо за другим.
      Танцы и веселье продолжались всю ночь. Когда были выпиты все запасы шампанского, перешли на вино и подчистую подмели все закуски. Сильвия произнесла речь, от которой многие прослезились, а Иоланда подарила Пенни золотую ручку от "Картье", еженедельник в красном кожаном переплете с золотым тиснением из магазина "Смайдсонс" на Бонд-стрит и забавную карикатуру, изображавшую Пенни в берете, с ожерельем из луковиц на шее и кипой скандальных газет и судебных дел в руках.
      В конце вечеринки, когда Пенни, с глазами, полными слез, переходила из одних объятий в другие, ей ужасно захотелось, чтобы Сильвия выбрала для работы в новом журнале не ее, а кого-нибудь другого. Мысль о том, что она надолго расстается со всеми, кто собрался здесь, внезапно стала почти невыносимой. Пенни уже не казалась себе игроком, играющим в беспроигрышную игру; совсем наоборот, у нее появилось ощущение, будто ее отправляют прямиком за решетку.
      Это ощущение преследовало Пенни весь следующий день, когда они с Самми сели в самолет и, благополучно приземлившись в аэропорту Ниццы, обнаружили, что там облачно, холодно и дует мистраль. Пожалуй, только изумленные и радостные возгласы Самми, которые та издавала на протяжении всего пути от аэропорта до виллы, удержали Пенни от того, чтобы не вернуться ближайшим рейсом в Лондон.