К девяти часам Теда и Юнис в гостиной Бэббитов окружил целый синклит, включая мистера и миссис Джордж Бэббит, мистера и миссис Говард Литтлфилд, мистера и миссис Кеннет Эскетт, мистера и миссис Генри Т.Томпсон, а также Тинку Бэббит — единственного члена инквизиционной коллегии, который был очень доволен.

Вся комната была полна взволнованных голосов:

— В их возрасте…

— Надо аннулировать…

— В жизни не слыхала про такое…

— Оба виноваты…

— Главное, чтоб не попало в газеты!..

— Отправить в школу…

— Надо что-то предпринять и, по-моему…

— Отодрать бы их по старинке!

Больше всех возмущалась Верона:

— Тед! Ты обязан понять, тебе надо внушить, насколько это серьезно, и нечего стоять как пень с дурацкой улыбкой на лице!

Он возмутился:

— Фу-ты пропасть! Рона! Да ты сама только что вышла замуж!

— Это совершенно другое дело!

— Я думаю! Меня и Юни не надо было тащить на аркане, чтобы заставить поцеловаться!

— Эй, молодой человек, брось дерзить! — приказал старый Генри Томпсон. — Послушай-ка меня!

— Послушай дедушку! — сказала Верона.

— Да, послушай, что скажет дедушка! — подхватила миссис Бэббит.

— Тед, послушай мистера Томпсона! — поддержал и Говард Литтлфилд.

— Да слушаю я, слушаю, черт меня дери! — завопил Тед. — Только лучше бы вы меня послушали! Надоело мне быть трупом на этом вскрытии! Если вам непременно хочется кого-нибудь угробить, идите и бейте пастора, который нас обвенчал. Содрал пять долларов, а у меня в кармане всего было шесть долларов и два цента! И перестаньте на нас орать, хватит!

И вдруг новый голос, внушительный и громкий, перекрыл всех. Заговорил сам Бэббит.

— Да, что-то слишком много советчиков собралось! Рона, замолчи! Мы с Говардом сами сумеем отчитать, кого надо. Тед, пойдем в столовую, мы обо всем поговорим.

В столовой, плотно закрыв двери, Бэббит подошел к сыну, положил ему обе руки на плечи:

— Ты, в общем, прав. Слишком много они все болтают. Скажи мне, старина, что ты собираешься делать?

— Да неужто… Папка, неужели ты будешь говорить со мной по-человечески?

— Видишь ли… Помнишь, ты однажды назвал нас «мужчины семейства Бэббитов» и сказал, что нам надо держаться друг друга! Этого-то я и хочу. Разумеется, это дело серьезное. При теперешнем положении вещей, когда у молодого парня не так уж много шансов устроиться, я не очень-то одобряю ранние браки. Но лучше Юнис я для тебя девушки не знаю, да и Литтлфилд может считать себя счастливым, что ему достался в зятья Бэббит! Но что ты собираешься делать? Конечно, если бы ты продолжал учиться в университете, а когда кончишь…

— Папа, я больше не могу! Может быть, для других университет — штука хорошая. Может, и я сам туда захочу когда-нибудь вернуться. Но сейчас я мечтаю об одном — заняться техникой. Наверно, из меня выйдет неплохой изобретатель. Уже сейчас один человек готов взять меня к себе на завод и платить двадцать долларов в неделю!

— Ну что ж… — Бэббит прошелся по комнате, медлительный, грузный, словно сразу постаревший. — Мне всегда хотелось, чтобы ты получил университетский диплом… — Он в раздумье еще раз прошелся из угла в угол. — Но сам-то я никогда… только, ради Христа, не повторяй это при матери, не то она выдерет у меня последние волосы… сам я за всю жизнь не сделал ничего так, как мне хотелось. Не знаю — достиг ли я чего-нибудь, вернее, просто жил, как жилось. Думаю, что из каждых возможных ста футов я прошел от силы четверть дюйма. Может быть, ты пойдешь дальше. Не знаю. Но в душе я, откровенно говоря, радуюсь, что ты твердо знал, чего тебе нужно, и своего добился. Теперь они все будут пытаться запугать тебя, утихомирить. А ты пошли их к черту! Я — за тебя. Поступай на завод, если хочешь. Не бойся всех этих родственников! И всего Зенита не бойся! А главное — не бойся самого себя, как я боялся. Ступай, дружище! Весь мир — твой!

И, обняв друг друга за плечи, мужчины семейства Бэббитов прошагали в гостиную и предстали пред лицом грозно надвинувшихся на них родичей.