Пола ЛЬЮИС
      Дом на улице Чудес
      Перевод с английского А.Н. Сергеевой
      Анонс
      Джейми нелегко приходится в этой жизни.
      И вдруг кажется, будто всем ее невзгодам приходит конец: некто, пожелавший остаться неизвестным, оставляет молодой женщине в наследство дом. Правда, ставит при этом два странных условия: прожить в доме определенный срок.., и в течение этого срока выйти замуж. Вот тут-то Джейми и начинает подумывать о том, что рано обрадовалась неожиданному подарку, тем более когда выясняется, что в доме уже есть жилец...
      Пролог
      - Мистер Брейзил скоро примет вас, мисс Гарднер.
      - Спасибо, - прошептала Джейми.
      Она оглядела помещение, отчаянно чувствуя неуместность своего присутствия в нем. Купленный на распродаже костюм и поношенные туфли никак не сочетались с роскошными бархатными портьерами винно-красного цвета и лоснящейся кожей мягких дорогих диванов. Каждый предмет обстановки здесь говорил о достатке и прочном положении владельца.
      Джейми раньше никогда не приходилось бывать в офисе адвоката, и она вряд ли когда-нибудь оказалась бы здесь, если бы не билет на самолет, вложенный в заказное письмо. Само письмо сухо извещало мисс Джейми Гарднер о том, что анонимным завещателем на ее имя оставлено нечто вещественное, для получения которого надлежит явиться в адвокатскую контору "Брейзил и сын" в Белчертауне, штат Вайоминг, сегодня, девятнадцатого марта, ровно в полдень.
      - Не желаете ли кофе, мисс Гарднер? - Девушка в приемной изо всех сил старалась выглядеть дружелюбной, но в глазах ее сквозило плохо скрытое недоумение. Эта посетительница была не слишком-то похожа на других клиентов ее патрона. Вся ее одежда, будучи безукоризненно чистой и тщательно выглаженной, стоила, должно быть, не больше пятидесяти долларов - обычный гонорар за получасовую консультацию адвоката в большом городе.
      Джейми поймала краем глаза свое отражение в полированной поверхности чайного столика и поправила непослушный медно-рыжий локон, выбившийся из старательно уложенной утром прически. Она изо всех сил старалась сохранить вид независимый и исполненный достоинства.
      Не прошло еще и суток, как она рассталась со своими детьми, очаровательными двухлетними близнецами, но уже чувствовала, что внутри нее образовалась пустота, становящаяся с каждым мигом все больше.
      - Возникли какие-то проблемы? - поинтересовалась Джейми.
      Старинные настенные часы показывали уже почти половину первого. Бросив очередной взгляд на закрытую дверь кабинета, она вдруг рассердилась. Неужели нужно было лететь через полстраны для того, чтобы сидеть в приемной?
      Она уже жалела, что поддалась искушению приехать сюда ради какого-то дурацкого подарка, да еще неизвестно от кого. Что-то подсказало ей тогда, что эта поездка может стать началом совершенно нового этапа в ее жизни. Но теперь, утомленная полетом и долгим ожиданием, Джейми относилась к предчувствию куда более скептически.
      И все-таки продолжала сидеть в кресле, ничем не выказывая своего раздражения, потому что в глубине ее души еще теплилась надежда, что этот подарок окажется чем-то, что позволит ей дать своим детям то, о чем она так мечтала для них, - стабильность и обеспеченность.
      Маленький, но собственный дом вместо темноватой и тесной квартиры. Тихая улица, ведущая к парку, где дети могли бы вволю побегать.
      Новая швейная машинка - тогда Джейми могла бы брать больше заказов.
      Хватит делить шкуру неубитого медведя, одернула она себя. Нечего предаваться пустым мечтаниям, пока не стало ясно, что за подарок ее ждет, пусть даже до сих пор все оправдывало самые смелые надежды. Вложенный в письмо билет на самолет стоил несколько сотен долларов, а лимузин, присланный в аэропорт Рок-Спрингс, доставил скромные пожитки Джейми в лучший отель.
      Надежда - вот что заставило ее проделать весь этот долгий путь из Хьюстона до этого городка, прижавшегося к подножию Скалистых гор. Россыпь маленьких, выкрашенных в белый цвет домиков за невысокими заборчиками, тщательно укрытые на зиму кусты в палисадниках, темные высокие ели, придающие кристально чистому воздуху ощутимый привкус хвои, - все это как будто сошло со страниц детской книжки.
      - Какие-то проблемы? - спросила она снова.
      - Нет, что вы. Мы просто ждем, пока соберутся все.
      - Пока соберутся все? - удивилась Джейми.
      До сих пор никто не говорил ей, что на встрече с адвокатом будет присутствовать кто-то еще.
      Секретарша неожиданно покраснела, как будто случайно проговорилась о том, что полагалось хранить в секрете, и, чтобы скрыть смущение, принялась перебирать бумаги на своем столе.
      К ее - и Джейми - немалому облегчению, дверь открылась И в приемную вошла женщина в распахнутой меховой шубке и темных очках.
      Ее длинная юбка из мягкой шерсти красиво облегала стройные бедра и даже на вид была гораздо теплее и уютнее, чем непритязательный костюм Джейми. Женщина двигалась с непередаваемой грацией и достоинством, ее роскошные волосы цвета меди рассыпались по темному меху шубки, словно экзотический палантин.
      В этих волосах, во всем облике новой посетительницы есть что-то ужасно знакомое, подумала Джейми, опытным глазом портнихи отметив, что ростом и фигурой женщина в точности походит на нее. Да и цвет волос был тот же самый - темно-рыжий с красноватым отливом.
      - Привет, я Патриция Фленаган. У меня... - начала вошедшая, но встретилась взглядом с Джейми и замерла на полуслове. Некоторое время она открывала и закрывала рот, не в силах произнести ни звука, затем медленно сняла темные очки, закрывавшие пол-лица.
      Джейми ощутила легкое головокружение. На мгновение ей показалось, что кресло под ней куда-то проваливается, и она испугалась, что упадет в обморок. Лицо ошеломленно глядевшей на нее женщины было как две капли воды похоже на то, которое Джейми видела каждое утро в зеркале. Макияж незнакомки был более ярким, даже вызывающим, кожа и волосы более ухоженными - и все же сходство было поразительным.
      Словно во сне Джейми поднялась из глубокого кресла и шагнула навстречу своей визави. Та в ответ метнулась к ней и схватила ее ладонь в свои.
      Некоторое время женщины смотрели друг на друга с выражением, которое делало ненужными всякие слова. Затем, будто очнувшись, незнакомка увлекла Джейми на широкий диван рядом со столиком, где уже дымился приготовленный секретаршей кофе. Там она одним движением избавилась от шубки и схватила чашку, не переставая с любопытством рассматривать Джейми.
      Джейми не удержалась от смешка, увидев, что женщина, назвавшаяся Патрицией, держит чашку точь-в-точь как она сама - большими и указательными пальцами обеих рук. Та перевела взгляд со своих рук на руки Джейми и тоже расхохоталась.
      - Ну что же, - сказала она, отсмеявшись, - если это не какой-то хитрый розыгрыш, то, полагаю, мы должны быть сестрами!
      Несмотря на легкий южный акцент и манеру говорить более быстро, голос Патриции по высоте и тембру тоже совпадал с голосом Джейми.
      - Тебе что-нибудь известно о нас? - взволнованно продолжила она. - Я знаю, что меня удочерили, когда мне было три года. Мне сказали, что мои родители погибли в автокатастрофе, но я никогда не слышала, чтобы у меня была сестра.
      - Получается, что ты знаешь даже больше, чем я, - грустно сказала Джейми. - Я прожила всю жизнь с тетей Лу, но она всегда отказывалась говорить со мной о родителях. Я даже не знаю, была ли она моей настоящей тетей.
      - Потрясающе! - воскликнула Патриция. - Мы с тобой просто обязаны оказаться сестрами. Я даже уверена, что мы с тобой не просто сестры, а двойняшки. Ты можешь звать меня Пат. А тебя как зовут?
      - Джейми. Джейми Гарднер.
      Она с неудовольствием отметила, что ее голос дрожит, и постаралась взять себя в руки.
      - Мистер Брейзил ждет вас, - объявила секретарша.
      Она провела обеих посетительниц через приемную и открыла высокие двери, ведущие в кабинет.
      Мистер Брейзил оказался высоким седовласым мужчиной с твердым взглядом и властными манерами. Глубокие морщины выдавали его солидный возраст, но движения были по-молодому легкими. Он быстро поднялся навстречу Джейми и Пат, несколько мгновений разглядывал обеих в явном замешательстве, затем, спохватившись, радушно пригласил их сесть в кресла перед письменным столом мореного дуба.
      - Прошу меня простить за невежливость, леди, но вы так похожи, - сказал он, в свою очередь опускаясь в кресло. - Вы носите разные фамилии, и я даже не предполагал... - адвокат уткнулся в бумаги и зашелестел ими, затем снова внимательно посмотрел сначала на одну, потом на другую посетительницу, - что вы двойняшки, - заключил он наконец. - Вы когда-нибудь раньше встречались друг с другом?
      Джейми и Пат одновременно покачали головами.
      - В таком случае прошу простить меня еще раз. Наверное, мне следовало бы предупредить вас заранее... - Мистер Брейзил откашлялся и продолжил уже официальным тоном:
      - Как вам должно быть известно из полученного письма, я пригласил вас сюда, чтобы исполнить поручение, данное мне моим клиентом, и огласить условия получения вами оставленного им на имя каждой из вас особого дара...
      - Кто ваш клиент? - перебила его Пат.
      Джейми уже заметила, что ее сестра куда более порывистая и нетерпеливая, чем она сама.
      К тому же Пат явно чувствовала себя уверенно в роскошном офисе.
      - Я не имею права сообщить вам его имя.
      Мне поручено лишь прочитать вам письмо, которое, возможно, многое объяснит.
      Адвокат достал из кожаной папки исписанный лист бумаги.
      - Дорогие Патриция и Джейми, - начал он хорошо поставленным баритоном. - Много лет назад я допустил по отношению к вашей матери ошибку, которая теперь очень тяготит меня. К сожалению, у меня нет возможности исправить последствия этой ошибки в отпущенный мне на этом свете срок. Тем не менее я приложу все усилия для того, чтобы вы получили компенсацию после моей смерти. После гибели вашей матери обстоятельства разлучили вас, но вы попали в хорошие семьи, так что моя совесть спокойна. Я оставляю каждой из вас подарок, который вы сможете получить при соблюдении определенных условий. Я постарался, чтобы подарки отвечали вашим самым насущным потребностям, и надеюсь, что они принесут вам счастье. Мой поверенный мистер Брейзил сообщит вам о сути каждого подарка и условиях их получения. Надеюсь, что в Последний день этот поступок мне зачтется. - - О какой ошибке он пишет? - спросила Джейми, не в силах сдержать любопытства. Ей страшно хотелось узнать хоть что-нибудь о событиях, приведших к такому ошеломляющему повороту в ее жизни.
      - Боюсь, что кроме условий получения подарков мне больше нечего вам сообщить, - огорчил ее адвокат.
      - И что же это за условия? - скептически поинтересовалась Пат. - Если они окажутся чересчур сложными, может быть, не стоило и затевать весь этот разговор о подарках?
      - Во-первых, чтобы получить право постоянного владения оставленной вам собственностью, вы должны прожить в Белчертауне по меньшей мере год... - Тут мистер Брейзил замялся и, чтобы скрыть смущение, прочистил горло. - И вы должны выйти замуж в течение этого года, - закончил он.
      Джейми уставилась на него, не веря своим ушам. Все это походило на чей-то глупый розыгрыш. Но адвокат выглядел совершенно серьезным.
      Тогда она бросила вопросительный взгляд на сестру. Пат выглядела возмущенной, но Джейми каким-то шестым чувством поняла, что та перепугана.
      - А подарки? - спросила она, справившись наконец с волнением. - Что они собой представляют?
      - Это должно быть что-то совершенно потрясающее, чтобы мы согласились на такие условия, - добавила Пат, глядя на адвоката с вызовом.
      Тот наградил ее неодобрительным взглядом, снова открыл папку и пошелестел бумагами, а затем назвал каждой ее подарок...
      1
      Даже теперь, через столько лет, он спал очень чутко, как будто ожидал, что кто-то неслышно проскользнет в спальню и приставит к его виску пистолет.
      Даже в Белчертауне, штат Вайоминг, где о подобных вещах никто и не слыхивал.
      Он лежал в темноте и, не открывая глаз, с мучительным напряжением прислушивался, стараясь определить, что за неясный шум разбудил его. Каждый мускул его тела был готов к немедленной реакции. Но кругом царила полнейшая тишина. Зеленоватая светящаяся стрелка на часах показывала четвертый час ночи.
      Наконец он позволил себе расслабиться, убедив себя, что услышанный им звук не был ни скрежетом тормозов остановившейся около дома машины, ни скрипом калитки, давно нуждавшейся в смазке, - словом, ни одним из тех хорошо знакомых ему звуков, которые могли таить в себе опасность. Он ненавидел это время суток более всего за то, что контроль дисциплинированного рассудка над мыслями ослабевал именно по ночам и он ничего не мог с этим поделать.
      Тогда приходили воспоминания.
      Привычным усилием воли он заставил себя вернуться к действительности и уже вновь начал погружаться в мягкую сонную одурь, когда звук повторился.
      Тихий хруст гравия на дорожке под чьими-то осторожными шагами. Чуть слышный скрип расшатавшейся доски на второй ступеньке крыльца.
      Когда послышался негромкий скрежет ключа в замке, он уже был на ногах и одним легким движением оказался у окна.
      На подъездной дорожке стоял грузовичок.
      Возможно, это воры, выбравшие именно сегодняшнюю ночь для того, чтобы обчистить его квартиру.
      Ну что же, они будут здорово разочарованы.
      Он никогда не гнался за вещами. Его квартирка была обставлена по-спартански просто. Ни телевизора, ни магнитофона, только старенький радиоприемник.
      Было ли так всегда? Сейчас он уже с трудом вспоминал о подобных мелочах. Перед его внутренним взором мелькнула картинка: Беатрис, его жена, стоит перед витриной роскошного универмага и, оглянувшись на него, хохочет над головокружительными цифрами на ценниках. Она хохочет, но в глубине ее глаз скрывается тоска.
      Он тряхнул головой, отгоняя воспоминание. В его глазах зажегся недобрый огонек, не суливший ночным посетителям ничего хорошего. Быстро и неслышно он спустился по лестнице к черному ходу. Крупный мужчина, он двигался по темному дому на удивление легко и бесшумно.
      Приоткрыв заднюю дверь лишь настолько, чтобы можно было протиснуться, но не дав ей заскрипеть, он выскользнул из дома и крадучись двинулся вдоль стены, желая застать воришек врасплох. В его мозгу уже сложился план действий, простой и эффективный. Густые кусты, высаженные так, чтобы скрыть происходящее в доме от любопытных глаз соседей, делали его сейчас невидимым и для ночных визитеров.
      Это позволяло ему подобраться совсем близко к крыльцу и отрезать злоумышленникам путь к отступлению. У них не будет никаких шансов проскользнуть мимо него. Почти никаких.
      Они явно выбрали неподходящий дом для ограбления.
      Дом Глена Джордана, лейтенанта полиции...
      Бывшего лейтенанта полиции.
      Остывший за ночь цемент дорожки холодил его босые ступни, мокрые листья кустов касались плеча. Густой предрассветный туман лип к телу, оседал влажными каплями на обнаженной груди и спине - торопясь выйти из дома, Глен не успел одеться и был в одних шортах. Но он не замечал холода, сосредоточившись на своей цели. Осторожно обогнув угол дома, он подкрался почти вплотную к крыльцу, невидимый и неслышный в сумраке майской ночи, и принялся наблюдать.
      На фоне светлых крашеных досок крыльца можно было различить темную фигуру, склонившуюся над дверным замком. Туман скрадывал детали, оставляя лишь контур. Пришелец оказался невысоким и напоминал худенького мальчишку в ковбойской шляпе. Вряд ли такой мог быть опасен бывшему полицейскому.
      Глен почувствовал, что его гнев начинает остывать. Незнакомец снова подергал за ручку, но то ли он был неопытным взломщиком, то ли расшатанный замок заело, дверь не поддавалась его усилиям.
      Самым правильным сейчас было бы, не поднимая шума, вернуться в дом и вызвать полицию.
      Все могло быть кончено за десять минут, и он провел бы остаток ночи с сержантом Симпсоном, вспоминая за чашкой кофе забавные случаи из своей практики. Что угодно, лишь бы не возвращаться одному в пустой дом, не подниматься по темной лестнице обратно в спальню, где он снова оказался бы во власти воспоминаний.
      Да, самым правильным было бы вызвать полицию, но Глен уже знал, что не сделает этого.
      Вместо того чтобы вернуться в дом, он вышел из укрытия и в два прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от крыльца.
      В голове его мелькнула мысль, что нужно было прихватить с собой оружие - служебный револьвер или хотя бы палку. Вероятность того, что человек, пытающийся проникнуть в чужой дом в самый глухой час ночи, окажется вооружен, была достаточно велика. У грабителя вполне мог оказаться пистолет или нож, могущий доставить даже опытному бойцу несколько неприятных минут.
      Его ум работал с той холодной отточенной ясностью и быстротой, которые давно стали частью его натуры. И сейчас рассудок подсказал ему единственно верное решение. Пусть у него нет под рукой оружия, но что мешает ему вести себя так, будто оно у него есть.
      Впрочем, это было непросто, учитывая, что он стоял в одних шортах.
      Глен положил руку на перила лестницы и громко и четко произнес:
      - Поднимите руки вверх, чтобы я мог их видеть. Затем медленно повернитесь и не делайте лишних движений!
      Фигура на крыльце дернулась и замерла.
      - Вы меня слышали. Поднимите руки вверх!
      - Я не могу... - Должно быть, от страха голос ночного визитера сорвался на фальцет.
      - Вот как? - угрожающе произнес Глен. - Лучше бы вам сделать это. И сейчас же!
      - Но я могу уронить ребенка. - Теперь в голосе грабителя звучали боль и отчаяние.
      Ребенка?!
      Глен в одно мгновение оказался на крыльце и, схватив темную фигуру за плечо, резко развернул лицом к себе.
      Женщина!
      Даже две женщины, потому что старшая держала на руках маленькую, совсем крошку, и обе смотрели на него с откровенным ужасом. Две пары широко открытых глаз, светло-зеленых, с золотистыми искорками.
      Глен убрал руку с плеча женщины, в растерянности запустил пальцы в шевелюру и негромко выругался. В тот же момент его пронзила резкая боль в голени. Женщина изо всей силы пнула его ногой и метнулась в сторону.
      Правило номер один, напомнил он себе, морщась от боли. Никогда не отводи взгляда.
      Неожиданно женщина закричала:
      - На помощь! Пожар!
      Не задумываясь, он бросился к ней и зажал ей рот ладонью. Она отчаянно извивалась, пытаясь освободиться, но ребенок на руках мешал ей, так что Глену удавалось удерживать ее без особого труда. Ему совсем не хотелось перебудить соседей, тем более что ситуация складывалась двусмысленная.
      Женщина была довольно привлекательна.
      Ковбойская шляпа свалилась с ее головы, и рыжие кудри рассыпались по плечам, обрамляя милое, хотя и несколько узковатое лицо с высокими скулами. Ее лицо оказалось так близко к лицу Глена, что он ощутил тепло ее дыхания и разглядел на ее носу россыпь бледных веснушек.
      Но особенно его поразили глаза. Большие, чуть раскосые, того непередаваемого светло-зеленого оттенка, какой иногда принимает море ранним утром. Золотистые искорки в глазах незнакомки напоминали игру солнечных лучей на водной глади. Ему доводилось видеть такое море лишь однажды, много лет назад.
      И в этих невероятных глазах стояли слезы.
      Глен снова выругался. Женщина дернулась, и девочка, испуганно глядевшая на мать, скривилась и разразилась громким плачем. Ее голос, отдаваясь эхом в тумане, казался особенно резким, и Глен невольно оглянулся на окна соседского дома. Свет в них не горел. Очевидно, шум пока никого не побеспокоил. Тем не менее его следовало прекратить.
      - Обещайте, что не будете кричать и звать на помощь, тогда я отпущу вас, - предложил он, внутренне усмехаясь. Надо же, что выдумала: пожар!
      Должно быть, совсем потеряла голову от страха.
      Женщина кивнула.
      Глен ослабил хватку, но в любую минуту был готов вновь лишить ее возможности закричать, если бы такая мысль пришла ей на ум. Женщина отодвинулась от него, насколько это было возможно на узком крыльце. Спиной она прижалась к входной двери, руки защитным жестом продолжали обнимать плачущую малышку. Только сейчас Глен разглядел, что девочка не была такой уж крошечной. На вид ей можно было дать года два, и она выглядела достаточно крепкой и здоровой для своего возраста. Слезы прочертили две влажные дорожки на ее хорошенькой запыленной мордашке.
      - Держись от нас подальше, ты, извращенец!
      - Извращенец? - Глен подумал, что ослышался. - Это я извращенец?
      - Кто еще будет прятаться в кустах, почти раздетый, и пугать беззащитных женщин, когда они возвращаются домой? По-моему, это и называется "извращенец".
      Домой? Глен воззрился на незнакомку, потрясенный до глубины души. Домой?!
      Ее голос дрожал, но глаза горели решимостью защищаться до конца. Она была хрупкой, должно быть, фунтов на восемьдесят легче его, но наверняка, не раздумывая, бросилась бы на него с кулаками, вздумай он подойти хоть чуточку ближе.
      Женщина нервно облизнула губы, оглядываясь по сторонам в поисках спасения.
      Глен скрестил руки на груди.
      - Вообще-то до сих пор считалось, что это мой дом. Я принял вас за грабителя.
      Ее рот приоткрылся от удивления, а глаза подозрительно сузились. Нетрудно было догадаться, о чем она думает: эти извращенцы дьявольски хитры. Но вместе с тем она уже начала испытывать некоторое смущение от возможной ошибки.
      Никогда еще Глена Джордана так не оскорбляли. Он - извращенец? Не могла же она серьезно так считать. Но и на сумасшедшую эта женщина не походила. Она выглядела полностью измотанной, но совершенно нормальной.
      Она пристально рассматривала его еще несколько мгновений, затем вздохнула с некоторым облегчением.
      - О Боже, простите меня. Я, должно быть, действительно ошиблась. Я так устала, и...
      Неожиданно женщина всхлипнула, и по ее щекам потекли слезы. Она дрожала, то ли от пережитого страха, то ли от холода. В мае в Скалистых горах ночи бывают прохладными, а ее легкий кожаный пиджачок вряд ли мог служить надежной защитой от ночной сырости.
      Только истерики ему не хватало! Глен органически не выносил плачущих женщин и никогда не знал, как себя с ними вести.
      Девочка заревела еще громче, увидев слезы на глазах матери. Та закусила губу, расправила плечи и высоко подняла подбородок, стараясь сохранить достоинство.
      - Вы можете указать мне мотель где-нибудь поблизости?
      - Могу, даже два. Но вряд ли вы найдете там свободное место.
      Похоже, это ее не удивило. Странная женщина, подумал Глен и, поддавшись неожиданному любопытству, спросил:
      - Почему "пожар"?
      - Что, простите?
      - Почему вы кричали "пожар"? Разве извращенцы боятся огня? Вроде как вампиры не выносят солнечного света, да?
      Незнакомка нервно хихикнула.
      - Я где-то читала, что большинство людей предпочитают не слышать, когда женщина зовет на помощь. А вот на пожар все люди реагируют одинаково.
      Она явно не местная, решил Глен. Такая тактика выживания характерна для женщины из большого города. Но какой у нее голос! Низкий, чуть хрипловатый, его не назовешь сладким, как, впрочем, и ее лицо. И все же она удивительно привлекательна.
      - Так что же случилось со здешними мотелями? - спросила женщина. - За последние пятьдесят миль нам не попалось ни одного, на котором не висел бы знак "Мест нет". Я думала, нам так и придется ехать всю ночь.
      Она вытерла слезы со своих щек и нагнулась, чтобы проделать то же самое с дочерью. Эта нехитрая процедура возымела поистине волшебное действие. Девочка тотчас же прекратила плакать, тряхнула головой, чтобы откинуть с глаз светлую спутанную челку, и искоса взглянула на Глена. Должно быть, впечатление было неутешительным, потому что малышка снова уткнулась личиком в материнское плечо и захныкала.
      - Здесь неподалеку, в горах, строят термальный курорт, так что город забит рабочими. Вряд ли вы где-нибудь сможете найти комнату на эту ночь.
      Не считая его дома. Три большие спальни - две внизу и одна наверху. Достаточно места, чтобы устроить две семьи - как раз для этого дом и был предназначен изначально. Но полгода назад, с разрешения владельца, Глен превратил кухню второго этажа в свой кабинет.
      Не делай этого, предостерег он себя, уже зная, что сделает. Глен чувствовал себя обязанным как-то помочь этой женщине и ее ребенку, уже потому, что это так сильно напугал обеих.
      И еще потому, что совсем не хотел, чтобы детский плач на его крыльце разбудил соседей.
      - Послушайте, может быть, вы лучше войдете в дом?
      Глен повернул дверную ручку. Заперто. Непрестанное хныканье девочки настолько раздражало, что он еле сдержался, чтобы не пнуть дверь ногой со всей силы.
      - Не стоит, - ответила она со вновь вспыхнувшим подозрением. - Мы сейчас же уезжаем.
      С нами действительно все в порядке. Просто я очень устала, проведя целый день за рулем, и, должно быть, перепутала адрес.
      Она сделала шаг, чтобы спуститься с крыльца, но лестница была слишком узкой, чтобы можно было пройти, не коснувшись Глена. Легкий румянец выступил на щеках женщины, и Глен неожиданно вспомнил, что почти не одет.
      - Подождите здесь, - произнес он с интонацией человека, которого лучше принимать всерьез, даже когда он стоит перед вами в одних шортах и босиком.
      Женщина все еще была напугана. Должно быть, в глубине души она продолжала считать, что даже если этот парень и не извращенец, подкарауливающий по кустам беззащитных женщин, то он вполне может оказаться единственным в Белчертауне маньяком-потрошителем.
      - Я полицейский, - вынужден был признаться Глен, чтобы успокоить ее. Правда, в отставке.
      Впрочем, о его профессии и так было нетрудно догадаться. Поведение, поза, твердый взгляд голубых глаз, даже короткая стрижка были настолько типичны, что говорили сами за себя.
      Женщина заглянула в его глаза, затем кивнула. Глен посторонился, и она одним движением проскользнула мимо него и оказалась на дорожке. Он провожал ее взглядом, пока за ней не захлопнулась дверца кабины грузовичка.
      Потом он услышал, как мотор захрипел, но не завелся.
      Слава Богу, это уже не моя проблема, подумал Глен. Он снова обошел дом кругом и через заднюю дверь вернулся в прихожую. Больше всего ему хотелось подняться в спальню и снова лечь в постель, но вместо этого он стоял в темноте и прислушивался, надеясь услышать шум мотора.
      Ничего.
      Глен подошел к парадной двери и чуть сдвинул занавеску на стекле. Машина продолжала стоять около дома. До его слуха снова донесся скрежет стартера.
      - Черт, - бормотал он, поднимаясь в спальню и нащупывая в темноте джинсы. - Вот черт!
      Эта женщина выглядела хрупкой и уязвимой, несмотря на храброе поведение и решительно поднятый подбородок. Он должен был предоставить ей самой выпутываться из собственных проблем - и не мог. Она слишком легко оделась для такой холодной ночи, да и малышка тоже могла замерзнуть.
      Через несколько минут, уже полностью одетый, Глен включил свет на крыльце и распахнул дверь. Она может войти, если захочет.
      Но она не вошла.
      Упрямая. Очень красивая и очень упрямая, вздохнул Глен и выглянул за дверь.
      Туман уже достаточно поднялся, чтобы можно было различить машину и того, кто сидел в кабине. Женщина обхватила руль обеими руками и уперлась в него лбом. Похоже, она плакала.
      Вся ее поза выражала отчаяние и полнейшую безнадежность. Но она не собиралась просить его о помощи. Только не его, извращенца.
      Вздохнув, Глен принялся натягивать ботинки. Служить и защищать. Много лет назад он принес эту клятву, и сейчас, неважно, в отставке или нет, продолжал следовать данному слову. Это вошло в его кровь и оставалось частью его натуры даже теперь, после пережитой им трагедии.
      Эта мысль принесла Глену облегчение. Он не может оставить эту женщину и ее ребенка на улице.
      Женщина не смотрела по сторонам и заметила его, только когда он постучал в стекло.
      Похоже, карьера отважного спасителя заблудших девиц ему не грозила, потому что он снова перепугал ее.
      Она приоткрыла окно, так что образовалась узкая щель.
      - Да?
      - Хотите, чтобы я кому-нибудь позвонил? У вас есть страховка на машину? Сейчас слишком холодно, чтобы торчать на улице.
      Старые привычки не умирают. На машине были техасские номера. Из-за щитка торчал парковочный талон с надписью "Хьюстон". Да, он оказался прав: эта женщина из большого города.
      И сейчас она находилась очень далеко от дома.
      - Все будет в порядке, - отозвалась незнакомка, стараясь придать себе независимый и гордый вид. - У нас дома такая погода считается жарой.
      - Ну да, - протянул Глен, глядя, как дрожат ее плечи. - Я и смотрю. Девочка, должно быть, тоже замерзла?
      Несколько мгновений она размышляла, потом бросила на него испытующий взгляд.
      - Вы действительно офицер полиции?
      - Я был им.
      - И можете показать мне значок?
      - У меня его нет. Я больше не служу.
      - Почему вас уволили?
      Почему она считает, что я обязан отчитываться перед ней? - раздраженно подумал Глен и одновременно с удивлением отметил, что впервые за много лет испытывает хоть какое-то живое чувство. Хоть что-то, кроме боли.
      - Леди, - сказал он, - вы хотите, чтобы я на коленях умолял вас войти в мой дом?
      Несколько секунд - и замок щелкнул, открываясь. Видимо, бывший полицейский еще не утратил умения заставлять людей слушаться его.
      Женщина выбралась из машины и, подняв девочку на руки, повернулась к нему.
      - Вы не могли бы отнести ее, - чуть смущенно попросила она. - Мне одной не справиться.
      А полчаса назад прекрасно справлялась, хмыкнул про себя Глен, принимая на руки крошечное тельце в то время, как женщина снова склонилась над чем-то в кабине грузовика. Когда она выпрямилась, на руках у нее был ребенок. Еще один.
      - Сколько же у вас детей? - поинтересовался Глен, настороженно глядя на машину.
      - Не волнуйтесь, всего двое, - отозвалась она чуть насмешливо. - Я не собираюсь превращать ваш дом в детскую площадку, даже на одну ночь.