3. ОДИНОКИЕ ОСТРОВА

— Земля! — закричал вахтенный на носу корабля.

Люси беседовала на корме с Ринсом, но она тут же, громко топая, сбежала вниз по лесенке и помчалась туда. По дороге к ней присоединился Эдмунд, на баке они обнаружили Каспиана, Дриниэна и Рипичипа. Утро было довольно холодным, небо — бледным, а море — очень темным с небольшими белыми шапками пены на волнах; впереди, чуть вбок по правому борту, виднелся ближайший из Одиноких Островов — Фелимат, похожий на низкий зеленый холм посреди моря; за ним, вдалеке, просматривались серые склоны его брата, Доорна.

— Вот тот же старый Фелимат! Вот тот же Доорн! — воскликнула Люси, хлопая в ладоши. — О, Эдмунд, как давно мы с тобой их не видели!

— Я никогда не мог понять, почему они принадлежат Нарнии, — сказал Каспиан. — Их завоевал Светлейший Король Питер?

— О нет, — ответил Эдмунд. — Они принадлежали Нарнии еще до нас — в дни Белой Ведьмы.

(Кстати говоря, я никогда не слыхал о том, как эти острова оказались связанными с короной Нарнии. Если я когда-нибудь узнаю, и если это будет интересная история, я, может быть, опишу ее в какой-нибудь другой книге).

— Мы пристанем здесь, Сир? — спросил Дриниэн.

— Я думаю, что не имеет смысла высаживаться на Фелимате, — ответил Эдмунд. — В наши дни он был почти необитаемым и похоже, что это и сейчас так. В основном люди жили на Доорне, а некоторые на Авре — это третий остров, его еще не видно. На Фелимате только пасли овец.

— Тогда, я полагаю, мы должны обогнуть этот мыс, — сказал Дриниэн, — и высадиться на Доорне. придется грести.

— Мне жаль, что мы не пристанем к Фелимату, — сказала Люси. — Я бы снова хотела побродить там. Там было так пустынно — приятное уединение, повсюду трава, клевер, мягкий морской воздух…

— Мне бы тоже хотелось поразмять ноги, — сказал Каспиан, — А знаете что? Почему бы нам не добраться до берега в лодке? Затем мы могли бы отослать ее, пешком пройти через Фелимат, а «Рассветный Путник» подобрал бы нас на другой стороне.

Если бы Каспиан уже испытал все то, что довелось ему в дальнейшем пережить в этом путешествии, он не сделал бы такого предложения, однако в тот момент оно показалось заманчивым.

— Ой, давайте, — воскликнула Люси.

— Ты ведь поедешь с нами? — обратился Каспиан к Юстасу, который вошел на палубу с забинтованной рукой.

— Все что угодно, лишь бы убраться с этой проклятой лодки, — ответил тот.

— Проклятой? — спросил Дриниэн. — Что вы имеете в виду?

— В той цивилизованной стране, откуда я родом, — ответил Юстас, — корабли настолько велики, что, находясь на них, совершенно не ощущаешь качки.

— В таком случае можно с тем же успехом оставаться на берегу, — сказал Каспиан. — Попроси спустить шлюпку, Дриниэн.

Король, Мышь, двое Пэвенси и Юстас сели в лодку и направились к песчаному берегу Фелимата. Высадившись на пляже и глядя вслед шлюпке, они удивились, каким маленьким кажется «Рассветный Путник».

Люси была босиком, потому что, если вы помните, она скинула туфли, упав с рамы картины, но это не мешало идти по мягкому дерну. Даже несмотря на то, что поначалу им казалось, будто земля уходит из-под ног, как всегда бывает, если много времени провести на палубе, было чудесно снова оказаться на берегу, вдохнуть запахи земли и травы. Здесь было гораздо теплее, чем в море. Люси обнаружила, что очень приятно идти по песку босиком.

Пел жаворонок. Они направились вглубь острова и взобрались на невысокий, но довольно крутой холм. На вершине они оглянулись. «Рассветный Путник», ползущий на северо-запад, был похож на большое блестящее насекомое. Затем они спустились с гребня холма и потеряли корабль из виду.

Теперь перед ними раскинулся Доорн, отделенный от Фелимата проливом шириной в милю; слева, позади него, находился остров Авра. На Доорне был хорошо виден небольшой белый городок — Нерроухэвен.

— Здравствуйте! Это еще что? — вдруг воскликнул Эдмунд.

В зеленой долине, открывавшейся перед ними, под деревом сидели шесть-семь человек очень неприятного вида. Все они были вооружены.

— Не говорите им, кто мы, — сказал Каспиан.

— Простите, Ваше Величество, но почему бы и нет? — спросил Рипичип, соизволивший ехать на плече Люси.

— Мне только сейчас пришло в голову, — ответил Каспиан, — что здесь никто уже давно не получал новостей из Нарнии. Может так случиться, что они еще не признают наше господство. В таком случае представляться Королем не совсем безопасно.

— При нас шпаги, Сир, — напомнил Рипичип.

— Да, Рип, я знаю, — ответил Каспиан. — Но если будет нужно завоевывать снова все три острова, я бы предпочел вернуться сюда с гораздо большей армией.

К этому моменту они уже довольно близко подошли к незнакомцам, один из которых, высокий темноволосый человек, крикнул:

— Доброго утра вам.

— И вам тоже доброго утра, — ответил Каспиан, — Есть ли еще губернатор на Одиноких Островах?

— Конечно есть, — сказал человек. — Губернатор Гумпас. Его Превосходительство в Нерроухэвене. Однако останьтесь, выпейте с нами.

Каспиан поблагодарил его, хотя ни ему, ни другим не понравился вид новых знакомых. Все сели. Но едва они успели поднести кубки к губам, как темноволосый кивнул своим товарищам, и, в мгновение ока, все пятеро путешественников оказались охвачены сильными руками. После минутной борьбы, в которой преимущество было на стороне противника, друзей разоружили и связали им руки за спиной — всем, кроме Рипичипа, который извивался и яростно кусался.

— Осторожнее с этим зверем, Тэкс, — сказал Предводитель. — Не покалечь его. Не удивлюсь, если он принесет большую прибыль, чем все они.

— Трус! Негодяй! — пищал Рипичип. — Верните мне мою шпагу и освободите лапы, если не боитесь.

— Ого! — присвистнул работорговец (ибо им этот тип и являлся). — Он умеет говорить! Вот уж никогда бы не подумал. Провалиться мне на этом месте, если теперь я его отдам меньше, чем за пару сотен крэссентов.

Калормэнский крэссент — основная монета, имеющая хождение в этих местах, стоит примерно треть фута.

— Так вот вы кто такой! — воскликнул Каспиан. — Похититель и работорговец. Вы, я полагаю, этим гордитесь?

— Ну ладно, ладно, — отмахнулся работорговец. — Не читайте мне нотации. Чем спокойнее вы к этому отнесетесь, тем приятнее для всех, ясно вам? Я это не ради удовольствия делаю. Надо же мне, как и другим, зарабатывать на жизнь?

— Куда вы нас отвезете? — с трудом выговорила Люси.

— Туда, в Нерроухэвен, — ответил работорговец. — Там завтра базарный день.

— А там есть британский консул? — спросил Юстас.

— Кто-кто?

Но задолго до того, как Юстасу надоело объяснять ему это, работорговец сказал просто: «Ладно, хватит с меня этого вздора. Мышь — хорошая добыча, но этот, кого угодно до смерти заговорит. Пошли, ребята».

Затем четырех пленников связали вместе, без особой жестокости, но надежно, и заставили спускаться на берег. Рипичипа несли. Он перестал кусаться под угрозой, что ему завяжут пасть, но зато говорил уж все, что думал, и Люси только удивлялась, как можно вынести то, что Мышь говорила работорговцу. Но работорговец совершенно не возражал, а только приговаривал: «Давай, давай», — когда Рипичип останавливался перевести дух, и время от времени добавлял: «Это просто настоящий спектакль», или «Чтоб мне провалиться! Я почти готов поверить, что он понимает, что говорит!» или «Это кто-нибудь из вас так его выдрессировал?»

Рипичипа это привело в такую ярость, что в конце концов он попытался разом высказать все, что думает, но чуть не задохнулся и замолчал.

Спустившись на берег, откуда был виден Доорн, они оказались рядом с маленькой деревушкой. На песке они заметили баркас, а чуть подальше, в море — грязный потрепанный корабль.

— Ну, мелюзга, — сказал работорговец, — теперь давайте без глупостей, и тогда вам не придется плакать. Лезьте все в лодку.

В эту минуту бородатый мужчина благообразной наружности вышел из одного из домов, похоже, что это был трактир, и спросил:

— Ну что, Паг, ты опять со своим товаром?

Работорговец, которого, видимо, звали Паг, поклонился очень низко и льстиво произнес:

— Да, Ваша Светлость, пожалуйста, выбирайте.

— Сколько ты хочешь за этого мальчугана? — указал тот на Каспиана.

— Ах, — воскликнул Паг, — я знал, что Ваша Светлость выберет, что получше. Я ведь не обманываю Вашу Светлость, не предлагаю Вам ничего второсортного. Этот мальчик… ну, я сам к нему привязался. Просто как-то полюбил его. Я настолько мягкосердечен, что не следовало мне вообще браться за это ремесло. Тем не менее, для такого покупателя, как Ваша Светлость…

— Назови мне свою цену, ты, падаль, — грозно оборвал его Лорд. — Не думаешь ли ты, что я хочу слушать весь твой вздор об этой грязной торговле?

— Три сотни крэссентов, Ваша Светлость, из уважения к Вашей Светлости, но никому другому…

— Я даю тебе сто пятьдесят.

— О, пожалуйста, делайте с нами все, что хотите, только не разлучайте нас, — взмолилась Люси. — Вы не знаете… — Но тут она замолчала, увидев, что Каспиан даже сейчас не хочет быть узнанным.

— Итак, сто пятьдесят, — заключил Лорд. — Что до Вас, милая барышня, мне жаль, но я не могу выкупить всех. Отвяжи моего мальчика, Паг. И смотри

— обращайся с остальными хорошо, пока они в твоих руках, иначе это тебе так просто не пройдет.

— Ну, вот! — возопил Паг. — Да вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-нибудь лучше меня обращался со своим товаром? Ну? Да я обращаюсь с ними, как с собственными детьми.

— Это весьма похоже на правду, — мрачно ответил бородач.

И вот настала ужасная минута. Каспиана связали, и новый хозяин произнес:

— Иди сюда, мой мальчик.

Люси разрыдалась, а Эдмунд очень побледнел. Однако Каспиан, обернувшись, сказал им:

— Не печальтесь. Я уверен, что в конце концов все будет в порядке. Пока.

— Ну, малышка, — сказал Паг, — не хнычь, а не то завтра тебя на рынке и показать стыдно будет. Будь умницей, и тогда тебе не придется ни о чем плакать, ясно?

Их отвезли в лодке на корабль и отвели вниз, в вытянутое, довольно темное помещение, не очень-то чистое, где они обнаружили множество других несчастных пленников: ибо Паг, конечно, же был пиратом и только что вернулся из плавания между островами, где он ловил всех, кто попадался под руку. Дети не встретили никого из Нарнии: большинство пленников было из Галмы и Тарабинтии. И они уселись на солому, гадая, что происходит сейчас с Каспианом, и пытаясь заставить Юстаса прекратить обвинять всех, кроме себя, во всех их несчастьях.

А Каспиан проводил время более интересно. Человек, купивший его, провел мальчика узеньким переулком между двумя домиками и вывел на открытое пространство за деревней. Там он повернулся и посмотрел на него.

— Не надо меня бояться, мальчик, — сказал он. — Я не причиню тебе зла. Я купил тебя потому, что ты напомнил мне одного человека.

— Могу ли я узнать, кого именно, Милорд? — спросил Каспиан.

— Ты напоминаешь мне моего повелителя, Каспиана, Короля Нарнии.

Тогда Каспиан решил поставить все на карту.

— Милорд, — сказал он, — я и есть Ваш повелитель. Я — Каспиан, Король Нарнии.

— Это очень смелое заявление, — ответил тот. — Откуда мне знать, правда это или нет?

— Во-первых, мое лицо, — сказал Каспиан. — Во-вторых, я с семи попыток могу угадать, кто Вы. Вы один из тех семи лордов, которых мой дядя Мираз послал в море, и на поиски которых я и отправился — Аргоз, Берн, Октазиэн, Растимар, Мавраморн или… — я забыл остальных. Наконец, если Ваша Светлость даст мне книгу, я докажу в честном поединке, с кем угодно, что я Каспиан, сын Каспиана, законный Король Нарнии, Властелин Кер Перавел и император Одиноких Островов.

— Клянусь небом! — воскликнул Лорд, — это голос и слова его отца. Мой сеньор… Ваше Величество… — И тут же, в поле, он опустился на колени и поцеловал руку Короля.

— Деньги, потраченные Вашей Светлостью на выкуп Нашей персоны, будут возмещены из Нашей казны, — сказал Каспиан.

— Ну, положим, они еще не в кошельке у Пага, Сир, — улыбнулся Лорд Берн, ибо это был именно он. — И, надеюсь, никогда там и не будут. Я сотни раз просил Его Превосходительство Губернатора положить конец этой гнусной торговле людьми.

— Лорд Берн, — сказал Каспиан, — мы должны поговорить о положении этих Островов. Но прежде, Ваша Светлость, я хочу знать Вашу историю.

— Коротко говоря, Сир, — сказал Берн, — я приплыл сюда с шестью товарищами, а полюбив девушку с этих островов, понял, что хватит с меня моря. Возвращаться в Нарнию не имело никакого смысла, пока бразды правления были в руках дяди Вашего Величества. Я женился и с тех пор так и живу здесь.

— А что представляет из себя этот губернатор, этот Гумпас? Признает ли он еще Короля Нарнии своим повелителем?

— На словах, да. Все делается именем Короля. Но ему не очень-то понравится, если он обнаружит, что сюда прибыл настоящий, живой Король Нарнии собственной персоной. И если бы Ваше Величество предстали перед ним без оружия, он бы не стал отрицать своей вассальной зависимости, но сделал бы вид, что не верит Вам. Жизнь Вашей милости была бы в опасности. Какое сопровождение у Вашего Величества в этих водах?

— Вон мой корабль как раз огибает мыс, — сказал Каспиан. — Если дойдет до драки, у нас примерно тридцать мечей. Может, подвести сюда корабль, напасть на Пага и освободить моих друзей, которых он держит в плену?

— Я бы не советовал, — ответил Берн. — Как только начнется сражение, из Нерроухэвена выйдут два-три корабля на помощь Пагу. Ваше Величество должно действовать, притворившись, что силы более велики, чем на самом деле. Кроме того, имя Короля должно вызвать трепет. Нельзя дело доводить до открытой битвы. У Гумпаса цыплячье сердце, и его можно просто запугать.

Поговорив еще немного, Каспиан и Берн спустились на берег к западу от деревни, и там Каспиан протрубил в свой рог. Это не был великий волшебный рог Нарнии, Рог Королевы Сьюзен: его он оставил дома своему регенту Трампкину, чтобы тот воспользовался им, если какое-нибудь несчастье постигнет их страну в отсутствие Короля. Дриниэн, ожидавший сигнала, сразу же узнал звук королевского рога, и «Рассветный Путник» начал приближаться берегу. Затем спустили лодку, и через несколько минут Каспиан и Лорд Берн были уже на борту и рассказывали Дриниэну о случившемся. Он, как и Каспиан, тут же захотел подойти вплотную к кораблю работорговца и взять его на абордаж, но Берн выдвинул прежнее возражение.

— Направляйтесь прямо по этому проливу, капитан, — сказал Берн, — и затем вокруг Доорна, к Авре, где находятся мои собственные земли. Но прежде поднимите королевское знамя, вывесите все щиты и пошлите на мачту столько человек, сколько сможете. Когда корабль будет на расстоянии пяти полетов стрелы отсюда, и слева по борту вы увидите открытое море, подайте несколько сигналов.

— Сигналов? Но кому? — удивился Дриниэн.

— Ну как же, всем остальным кораблям, которых у вас нет, но пусть Гумпас думает, что они у вас есть.

— Ага, я понял, — сказал Дриниэн, потирая руки. — И они прочтут наши сигналы. Что я должен написать? Всему флоту обогнуть Авру с юга и собраться в?..

— В Бернстеде, — ответил Лорд Берн. — Это будет очень правдоподобно. Ведь если бы у нас были еще какие-нибудь корабли, их путь нельзя было бы проследить из Нерроухэвена.

Каспиану было очень жаль друзей, томившихся в плену на корабле Пага, но, тем не менее, остаток дня он провел очень приятно. Ранним вечером, так как им всем пришлось грести, оставив по правому борту северо-восточную оконечность Доорна и обогнув по левому борту мыс Авры, они вошли в удобную гавань на южном берегу Авры, где прекрасные земли Берна доходили до самой воды. Все люди Берна, многие из которых еще работали в поле, были свободными. Это было счастливое и процветающее владение.

Все сошли на берег и пировали по-королевски в доме с низкой крышей, стоявшем над заливом. Берн, его милая жена и веселые дочери устроили путникам роскошное угощение. Но после наступления темноты Берн послал гонца передать приказ о некоторых приготовлениях, каких именно, он не сказал, на следующий день.

4. ЧТО ДЕЛАЛ КЭСПИЭН В НЭРРОУХЭВЕНЕ

На следующее утро Лорд Берн рано поднял своих гостей и после завтрака попросил, чтобы Каспиан отдал приказ своим людям надеть боевые доспехи. «И, самое главное», — добавил он, — «пусть все будет начищено до блеска, как будто это утро первой битвы в великой войне между благородными королями, на которую смотрит весь мир». Так и сделали, а затем на трех лодках Каспиан со своими людьми и Берн с некоторыми из своих двинулись в Нерроухэвен. Флаг короля развевался на носу его лодки, и с ним был его трубач.

Когда они добрались до пристани в Нерроухэвене, Каспиан обнаружил, что встречать их собралось множество людей.

— Об этом-то я и посылал вчера вечером сообщение, — сказал Берн. — Все они — мои друзья, честные люди.

Как только Каспиан ступил на берег, в толпе раздались крики: «Ура! Нарния! Нарния! Да^ здравствует Король!» В тоже самое мгновение, также благодаря посланцам Берна, во многих частях города начали звонить в колокола. Тогда Каспиан приказал поднять свое знамя и трубить в трубы. Солдаты с суровыми лицами обнажили шпаги и торжественно промаршировали по улице, да так, что улица задрожала. Утро было солнечным, и на их броню невозможно было долго смотреть, так ее блеск слепил глаза.

Вначале их приветствовали только те, кого предупредил посланец Берна, кто знал, что происходит, и хотел, чтобы это произошло. Потом к ним присоединились дети, которым понравилось это зрелище, ведь подобные процессии они видели очень редко. Затем их поддержали школьники, тоже любившие процессии и надеявшиеся, что среди всеобщей суматохи о занятиях в школе в этот день будет забыто. Затем все старухи повысовывали головы из дверей и окон и начали переговариваться друг с другом и кричать «ура» королю, ибо что значит какой-то губернатор в сравнении с Королем. По этой же причине, а также потому, что Каспиан, Дриниэн и вся свита были так красивы, к ним присоединились и все молодые женщины. А мужчины подошли посмотреть, на что глазеют женщины. Итак, к тому моменту, когда Каспиан добрался до ворот замка, почти весь город бурлил и шумел; и Гумпас, сидевший в замке и копавшийся, путаясь, во всевозможных счетах, анкетах, правилах и регламентах, услышал этот шум.

У ворот замка трубач Каспиана затрубил и крикнул: «Отворите королю Нарнии, прибывшему навестить своего верного и любимого слугу, губернатора Одиноких Островов». Надо отметить, что в эти дни на островах все делалось очень небрежно и неряшливо. Открылась только небольшая калитка, и из нее, держа в руках заржавевшую пику, вышел взъерошенный тип в грязной старой шляпе вместо шлема. Он заморгал, увидев перед собой сверкающие на солнце латы.

— Немте-вть-хосттво, — пробормотал он, что должно было означать: «Вы не можете видеть Его Превосходительство». Никаких встреч без предварительной записи кроме, как между девятью и десятью утра вторую субботу каждого месяца.

— Обнажи голову перед Нарнией, ты, собака, — прогремел Лорд Берн и слегка ударил его рукой в латной перчатке. От удара шляпа слетела у стража с головы.

— Эй! Это еще за что? — начал стражник, но никто на него не обратил внимания. Двое из людей Каспиана прошли через калитку и, после некоторой борьбы с засовами и болтами, так как все было ржавым, нараспашку открыли ворота. Король и его свита вступили во двор замка. Там слонялось несколько человек из стражи губернатора, еще несколько, большинство из них вытирали рты, спотыкаясь, поспешно вышли из разных дверей. Хотя их доспехи были в удивительном состоянии, эти люди смогли бы драться, если бы у них был предводитель или если бы они знали, что происходит. Посему это был опасный момент. Каспиан не дал им времени на раздумья.

— Где капитан? — спросил он.

— Я капитан, более или менее, если вы понимаете, что имею в виду, — вяло отозвался молодой человек довольно щегольского вида, вообще без доспехов.

— Мы хотим, сказал Каспиан, — чтобы Наше королевское посещение территории Одиноких Островов явилось, если это возможно, поводом для радости, а не для ужаса для Наших верноподданных. Только поэтому я ничего не скажу Вам о состоянии оружия и доспехов Ваших людей. Сейчас я Вас прощаю. Прикажите открыть бочку с вином, чтобы Ваши люди могли выпить за Наше здоровье. Однако завтра в полдень я хочу видеть их здесь, во дворе этого замка, похожими на рыцарей при оружии, а не на бродяг. Проследите за этим, иначе Вы заслужите Наше крайнее неудовольствие.