— Да что же с вами случилось? — спросила Джейн.

— Выгнали нас, вот что!

— Быть не может… то есть, они не имеют права…

— И Сесил так говорит. Нет, вы подумайте, Джейн! Смотрим мы утром из окна и видим грузовик прямо на клумбе, где розы, а из него вылезают настоящие каторжники с лопатами. В нашем собственном саду. Какой-то карлик в форменной фуражке говорит с Сесилом, а сам курит… у него висит на губе сигарета. И знаете, что он сказал? Что мы можем побыть в доме — не в саду, в доме! — до завтрашнего утра.

— Наверное… наверное, это ошибка…

— Сесил позвонил в колледж, но там никого не было. Мы звонили все утро, а они в это время срубили ваш любимый бук и все сливы. Если бы я так не злилась, я бы глаза выплакала. В общем, Сесил пошел к этому Бэзби, но толку не добился. Ах, конечно, недоразумение, но причем тут мы, езжайте в Беллбэри! Пока суд да дело, в доме уже просто нельзя было жить!

— Почему?

— Господи, что творилось! Грузовики, трактора, какой-то кран привезли… Никто не мог к нам пробиться. Молоко привезли в два, мяса так и не было, мясник позвонил, что пройти нельзя. Мы сами еле выбрались, чуть не час шли до моста. Как во сне, честное слово! Грохот страшный, все разрыли, на лугу какие-то будки… А народ! Истинные каторжники! Я и не знала, что в Англии есть такие рабочие. Ужас, ужас!.. — М-сс Димбл сняла шляпку и стала ею обмахиваться.

— Что же вы будете делать? — спросила Джейн.

— Бог его знает! — вздохнула м-сс Димбл. — Сесил звонил юристу, но тот сам растерян. Говорит, что в юридическом смысле у этого института какое-то особое положение. Насколько я поняла, за рекой вообще не будет домов. Что? Ох, совершеннейший ужас! Тополя вырубили, домики у церкви ломают. Бедняжка Айви плачет, вся пудра слезла, такой страшный вид! Мало ей горя, еще жить негде! Я и то рада, что выбралась живой. Люди какие-то странные… трое зашли в кухню, взять воды, так Марта чуть не рехнулась. Когда Сесил к ним вышел, я думала, они его побьют, нет, правда! Спасибо, полисмен их выгнал. Да, и полицейские кишат, тоже очень страшные, с дубинками, как в американских фильмах. Знаете, мы оба подумали: так и кажется, что немцы победили. А вот и чай! Как хорошо…

— Живите здесь, м-сс Димбл, — утешила ее Джейн. — Марк может ночевать в Брэктоне.

— О, Господи, — прошептала матушка Димбл, — слышать не могу про этот Брэктон! Конечно, ваш муж тут ни при чем… Но разлучать вас я не стану. Мы уже все решили, мы переедем в Сент-Энн.

— Вот оно что… — протянула Джейн, поневоле вспоминая свое недавнее паломничество.

— Ох ты, какая я свинья! — огорчилась м-сс Димбл. — Болтаю только о себе, а вам надо столько мне рассказать. Видели вы Грэйс? Понравилась она вам?

— Это мисс Айронвуд?

— Да.

— Видела. Понравилась ли — не знаю… Да не могу я ни о чем думать! Вы же истинная мученица.

— Нет, — возразила м-сс Димбл. — Я не мученица. Я просто старая, я сержусь, у меня болит голова, и я болтаю, чтобы себя утешить. У нас хоть деньги есть, а у Айви нет, ей не на что жить. Конечно, в нашем доме было хорошо, но ведь и печально. Кстати, я часто думаю, любят ли люди радоваться? Мы завели большой дом для детей, а я ни одного так и не родила… Наверное, слишком тосковала, пока Сесил не придет, жалела себя… Еще стала бы, как эта женщина у Ибсена, ну, с куклами. Вот Сесилу плохо, он очень любил, чтобы приходили студенты. Джейн, вы в третий раз зеваете. Да, пробудешь тридцать лет замужем, привыкаешь говорить одна. Мужчинам приятней читать, когда мы журчим. Ну вот! Вы опять зевнули…

Ночевать в одной комнате с матушкой Димбл было трудно: она молилась. Джейн просто не знала, куда смотреть, и не сразу заговорила, когда она встала с колен…

— …Вы не спите? — спросила среди ночи матушка Димбл.

— Не сплю, — ответила Джейн. — Я вас разбудила? Я кричала?

— Да, — сказала м-сс Димбл. — Вы кричали, что кого-то бьют по голове.

— Понимаете, я видела, как убивали старика. Он вел машину где-то за городом, доехал до развилки, свернул направо, а на дороге какие-то люди машут фонарем. Я не слышала, что они говорили, но он вышел из машины. Это не тот, который был раньше, без бороды, только с усами. И величавый такой, смелый, как рыцарь… Ему не понравилось, что говорят эти люди, он одного оттолкнул, другой хотел его ударить, но он не дался. Их трое, он один… Я читала о таких драках, но никогда не видела. Конечно, они его одолели, он упал, и они его долго били чем-то по голове. И еще проверили, жив ли он, совершенно спокойно! Свет очень странно падал, полосками… но я уже, наверное, просыпалась. Нет, спасибо, ничего. Конечно, это ужасно, но я не так испугалась, как в тот раз. Мне старика жалко.

— Вы сможете уснуть?

— Да, конечно. А как у вас голова, еще болит?

— Нет, спасибо, прошло. Спокойной ночи.

«Наверное, — думал Марк, — это и есть сумасшедший священник, о котором говорил Ящер». Совет должен был собраться в 10:30, и после завтрака пришлось гулять в саду, хотя там было и сыро, и холодно. Страйк подошел сам, и Марку не понравилась и потертая одежда, и грубые башмаки, и темное трагическое лицо. Не таких людей думал он тут встретить.

— Не надейтесь, — заговорил Страйк, — обойтись без насилия! Сопротивляться нам будут, но мы не испугаемся. Мы будем тверды. Многие скажут, что мы хотели смуты. Пускай! Мы не намерены охранять организованный грех, который зовется обществом.

— Вот я и говорю, — сказал Марк, — что мне вас понять трудно. Я именно хочу охранять общество. Какие еще могут быть цели? Конечно, вы стремитесь к чему-то высшему, нездешнему…

— Всем сердцем, всем разумом, всей душой, — перебил Страйк, — я ненавижу эти слова! Такими уловками мир сей, орудие и тело смерти, искажает и уродует простое учение Христа. Царство Божие придет сюда, на землю, и всякая тварь преклонится перед именем Христовым.

Марк легко прочитал бы юным студенткам лекцию об абортах или педерастах, но при этом имени он смутился, покраснел и так рассердился и на себя, и на Страйка, что покраснел еще больше. С ужасом вспоминая уроки закона Божьего, он пробормотал, что не разбирается в богословии.

— В богословии?! — гневно переспросил Страйк. — Это не богословие! Богословие — болтовня, обман, игрушка для богатых. Я нашел Господа не в лекционных залах, а в угольных шахтах и у гроба моей дочери. Помните мои слова: Царствие придет здесь, на земле, в Англии. Наука — его орудие, и оно непобедимо. Почему же, спросите вы?

— Потому что наука основана на опыте? — предположил Марк.

— Нет! — вскричал Страйк. — Потому что оно — в руке Божьей! Наука — орудие гнева, а не исцеления. Я не могу объяснить это так называемым христианам. Они слепы. Им мешают грязные клочья либерализма, гуманизма, гуманности. Мешают им и грехи, хотя грехи эти — лучшее, что в них есть. И вот, я один, я нищ, я немощен, я недостоин, но я — пророк, и других пророков нет! Господь явится в силе, и всюду, где сила — Его знамение. Даже самые слабые из тех, с кем я связал свою судьбу, не обольщаются жизнью, не жаждут мира, не держатся за человеческие ценности.

— Значит, — спросил Марк, — вы сотрудничаете с институтом?

— Сотрудничаю?! — возмутился Страйк. — Сотрудничает ли горшечник с глиной?! Сотрудничал ли Господь с Киром?! Я использую их. Да, и они используют меня, мы — орудия друг для друга. Это и вас касается, молодой человек. Выбора нет, назад не уйти, вы положили руку на плуг. Отсюда не уходят. Всякий, кто попытается, погибнет в пустыне. Вопрос лишь в том, рады вы или не рады. Вопрос лишь в том, подвергнетесь ли вы суду или вступите в права наследства. Да, это правда — святые унаследуют землю — здесь, у нас, очень скоро! Разве вы не знаете, что мы, и только мы будем судить ангелов? — Страйк понизил голос. — Мертвые воскресают. Вечная жизнь началась. Вы это увидите сами, молодой человек!

— Двадцать минут одиннадцатого, — сказал Марк. — Нам не пора?

Страйк не ответил, но повернул к дому. Чтобы не возвращаться к прежней теме, Марк заговорил о том, что и впрямь его заботило:

— Я бумажник потерял. Денег там мало, фунта три, но письма, то-се… В общем, неприятно. Что мне делать?

— Скажите слуге, — ответил Страйк.

Заседание уже началось, вел его сам Уизер, но шло оно вяло, и Марк скоро догадался, что настоящие дела вершатся не здесь. Собственно, он и не думал, что сразу попадет в святая святых, или хотя бы в избранный круг. Однако он надеялся, что ему не придется слушать, как переливают из пустого в порожнее на призрачных заседаниях. Речь шла о работах в Эджстоу. По-видимому, институт одержал над кем-то победу и мог теперь спокойно сломать норманскую церковку. Марк не интересовался архитектурой и слушал вполуха. Но к концу Уизер приберег важную весть. Он был уверен, что присутствующие уже все знают («И почему они всегда так говорят?» — подумал Марк), но считал своим печальным долгом сообщить о трагической гибели профессора Хинджеста. Насколько можно было понять из туманного рассказа Уизера, Ящера нашли у машины, часа в четыре утра, недалеко от Поттерс-Лейн. Скончался он несколькими часами раньше. Уизер сообщил, что институтская полиция уже связалась со Скотланд-Ярдом, и предложил выразить благодарность мисс Хардкастл. Раздались пристойные аплодисменты. Тогда Уизер предложил почтить память погибшего минутой молчания.

Все встали. Минута тянулась долго; кто-то кашлял, кто-то громко дышал, а из-под равнодушных личин выглядывал страх, как выглядывают из леса птицы и зверьки, когда кончится пикник, и каждый старался убедить себя, что ничуть не испуган и не думает о смерти.

Потом все задвигались, загудели и разошлись, кто куда.

Утром Джейн было легче, чем обычно, потому что вместе с ней хлопотала м-сс Димбл. Марк нередко помогал ей, но именно из-за этого они чаще всего и ссорились, ибо он считал (хотя и не всегда говорил), что незачем столько суетиться. А м-сс Димбл хлопотала с ней в лад. День был солнечный, и когда они сели завтракать, Джейн совсем повеселела.

М-сс Димбл хотелось узнать, что же было в Сент-Энн, и поедет ли Джейн туда снова. На первый вопрос Джейн ответила уклончиво, и гостья приставать не стала, а на второй сказала, что не хочет беспокоить мисс Айронвуд. Все это глупости, теперь ей лучше. Говорила она, глядя на часы и удивляясь, где же м-сс Мэггс.

— Да, Айви к вам ходить не будет, — сказала м-сс Димбл. — Я думала, вы поймете. Ей ведь негде жить.

— Вон оно что!.. — рассеянно протянула Джейн. — Куда же она денется?

— В Сент-Энн.

— К друзьям?

— В усадьбу, как и мы.

— Работать там будет?

— Ну… да, конечно, работать.

М-сс Димбл ушла часам к одиннадцати. Прежде, чем отправиться «к Грэйс», она собиралась пообедать в городе вместе с мужем. Джейн проводила ее до Маркет-стрит и почти сразу встретила Кэрри.

— Слышали новости, м-сс Стэддок? — осведомился он еще значительней и доверительней, чем обычно.

— Нет, а что? — проронила Джейн. Она считала его надутым болваном и удивлялась, как он может нравиться Марку. Но когда он заговорил, лицо у нее стало именно таким, как он хотел. Он сообщил ей, что ночью убили профессора Хинджеста. Тело нашли у машины, голова проломлена. Ехал Хинджест из Беллбэри в Эджстоу. Сейчас Кэрри бежал к ректору, чтобы это обсудить, а только что был в полиции. Убийством он явно завладел и теперь лопался от важности. В другое время Джейн посмеялась бы, но тут убежала от него поскорей и заскочила в кафе, чтобы присесть и выпить кофе.

Хинджеста она видела один раз, но Марк говорил ей, что он сварлив и горд. Страшно было другое: теперь она знала, что «история со снами» не кончилась, а только начинается. Одной ей этого не вынести, она сойдет с ума. Значит, снова идти к мисс Айронвуд? Но ведь это заведет ее еще дальше, во тьму… Ей же так мало надо — чтобы ее оставили в покое! Нет, что же это творится? По всем законам ее жизни такого не может, просто НЕ МОЖЕТ быть!..

Коссер — веснушчатый человек с черными усиками — подошел к Марку после заседания.

— У нас с вами есть работка, — сказал он. — Надо составить отчет о Кьюр Харди.

Марку полегчало. Но Коссер не понравился ему еще вчера, и он с достоинством спросил:

— Значит ли это, что меня зачисляют в ваш отдел?

— То-то и оно, — ответил Коссер.

— Дело в том, — продолжал Марк, — что ни вы, ни ваш начальник не проявили особого пыла. Я не хотел бы навязываться. Если на то пошло, я вообще могу уехать, если институт во мне не заинтересован…

— Ладно, — прервал его Коссер, — не будем говорить здесь. Пошли наверх.

Беседовали они в холле, и Марк увидел, что к ним идет сам ИО. «Может, сразу и спросим его и все оформим?» — предложил было он, но Уизер внезапно свернул в сторону. Он что-то мычал, был погружен в раздумья, и Марк понял, что ему не до разговоров. Несомненно, так считал и Коссер, и они с Марком прошли на третий этаж, в какой-то кабинет.

— Так вот, имеется деревушка, — сказал Коссер, когда они уселись. — Эта земля, у леса, — чистая топь. Не пойму, чего нас туда понесло. В общем, план такой: реку отводим, через Эджстоу она течь не будет. Вот, глядите. К северу, в десяти милях, местечко Шиллингбридж. Отсюда пойдет канал — вон туда, к востоку, где голубая линия, к старому руслу.

— Университет вряд ли согласится, — возразил Марк. — Что будет с Эджстоу без реки?

— Университет мы уломали, — успокоил его Коссер. И вообще, это не наше с вами дело. Нам важно, что канал пройдет прямо через деревушку. Теперь смотрите. Она вот в этой долинке. Э? Были там? Еще лучше! Я этих мест не знаю. С юга ставим плотину, образуется водохранилище. Эджстоу понадобится вода — как-никак, он станет второй столицей.

— А что же с деревушкой?

— Полный порядок. Строим новую, современную, за четыре мили. Назовем ее Уизер Харди. Вот тут, у железной дороги.

— Видите ли, начнется большой шум. Эту деревню все знают. Пейзаж, старинные дома, богадельня ХVI века, норманская церковь…

— Вот именно. Тут-то мы с вами и нужны. Составим отчетик. Завтра съездим, поглядим, но писать можно и сейчас, дело известное. Если там пейзаж и старина, значит — условия антисанитарные. Подчеркнем. Потом — население… Как пить дать, там живут самые отсталые слои — мелкие рантье и сельскохозяйственные рабочие.

— Да, рантье — вредный элемент, — согласился Марк. — А вот насчет сельскохозяйственных рабочих можно и поспорить.

— Институт их не одобряет. В планируемом обществе они — большая обуза. Кроме того, они отсталы. В общем, наше дело маленькое — установить факты.

Марк немного помолчал.

— Это нетрудно, — сказал он наконец. — Но я бы хотел сперва разобраться в МОЕМ положении. Может, мне зайти к Стилу? Нельзя же без его ведома начинать работу в его отделе.

— Я бы не шел, — проронил Коссер.

— Почему?

— Ну, во-первых, Стил ничего вам не сделает, если вас поддерживает ИО. Вообще, лучше к нему не лезть. Работайте себе потихоньку, и он к вам привыкнет. И еще… — Коссер тоже помолчал. — Между нами, в этом отделе скоро многое изменится.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.