Человек может потратить только ограниченное количество энергии, а каждая единица труда может дать лишь ограниченный эффект. В противном случае человеческий труд имелся бы в изобилии; он не был бы редок и не считался бы средством для устранения беспокойства и в качестве такового не расходовался бы неэкономно.

В мире, где труд экономится только ввиду того, что его наличного количества недостаточно для достижения результата, относительно которого он может быть использован как средство, имеющийся запас труда будет равен всему количеству труда, которое способны затратить все люди вместе. В таком мире каждый будет стремиться работать до полного исчерпания своей кратковременной работоспособности. Время, которое не требуется на восстановление и возобновление работоспособности, израсходованной предшествующим трудом, будет полностью посвящено работе. Любое недоиспользование работоспособности будет считаться потерей. Выполняя больше работы, можно повысить свое благосостояние. Та часть имеющегося потенциала, которая остается неиспользованной, будет расцениваться как утрата благосостояния, которую нельзя компенсировать никаким соответствующим повышением благосостояния. Само понятие лени было бы неизвестно. Никто бы не думал: я мог бы сделать то-то и то-то, но это того не стоит; это не окупается; я лучше предпочту досуг. Каждый рассматривал бы всю свою работоспособность как запас фактора производства, который он стремился бы использовать полностью. Любая возможность малейшего увеличения благосостояния считалась бы достаточным стимулом для работы, если в данное мгновение не нашлось бы более выгодного использования данного количества труда.

В нашем мире положение вещей иное. Затраты труда считаются в тягость. Не работать считается более привлекательным, чем работать. Досуг при прочих равных условиях предпочитается тяжелому труду. Люди работают только в том случае, если ценят отдачу от труда выше, чем уменьшение удовлетворения, вызванного сокращением досуга. Работа подразумевает отрицательную полезность.

Психология и физиология могут попытаться дать этому объяснение. Праксиологии нет необходимости исследовать, получится у них это или нет. Исходными данными для праксиологии является то, что люди стремятся наслаждаться досугом и поэтому к своей способности производить результаты относятся иначе, чем к возможностям материальных факторов производства. Человек, учитывая затраты своего труда, изучает не только возможность применения этого количества труда для достижения более желаемой цели, но и в не меньшей степени следует: не будет ли лучше вообще воздержаться от дальнейших затрат труда. Мы можем отразить этот факт, назвав достижение досуга конечной целью целенаправленной деятельности или экономическим благом первого порядка. Применяя эту несколько изощренную терминологию, мы должны рассматривать досуг, подобно любому другому благу, с точки зрения предельной полезности. Мы должны сделать вывод, что первая единица досуга удовлетворяет более сильное желание, чем вторая, вторая – более сильное, чем третья, и т. д. Переворачивая это утверждение, мы получаем утверждение, что отрицательная полезность труда, ощущаемая работником, увеличивается в большей пропорции, чем величина затрат труда.

Однако праксиологии нет необходимости изучать вопрос, увеличивается ли отрицательная полезность труда пропорционально увеличению выполненного количества труда или в большей степени. (Представляет ли эта проблема важность для физиологии и психологии и могут ли эти науки прояснить ее – этот вопрос может быть оставлен без ответа.) В любом случае работник прекращает работу в тот момент, когда он более не считает полезность продолжения работы достаточной компенсацией за отрицательную полезность дополнительных затрат труда. Формируя эту оценку, он сопоставляет, если отвлечься от снижения выработки, вызванного увеличением усталости, каждую часть рабочего времени с таким же количеством продукта, что и в предыдущей части. Но полезность единиц выработки снижается в ходе увеличения вложенного труда и общего количества произведенного результата. Продукты предшествующих единиц рабочего времени предоставляются для удовлетворения более насущных нужд, чем продукты труда, вложенного позже. Удовлетворение этих менее насущных нужд может рассматриваться как недостаточное вознаграждение за дальнейшее продолжение работы, несмотря на то, что они сравниваются с такими же количествами физического выпуска.

Поэтому для праксиологической трактовки вопроса неважно, будет ли отрицательная полезность труда пропорциональна общим затратам труда или она увеличивается в большей степени, чем время, потраченное на работу. Так или иначе склонность к расходованию остающихся неиспользованными частей общего потенциала работоспособности уменьшается при прочих равных условиях с увеличением уже израсходованных частей. Происходит ли это снижение готовности работать дальше с более или менее быстрым ускорением всегда является вопросом экономических данных, а не вопросом категориальных принципов.

Отрицательная полезность, присваиваемая труду, объясняет, почему по ходу человеческой истории, рука об руку с поступательным увеличением физической производительности труда, вызванного технологическими усовершенствованиями и более обильным применением капитала, в целом развивается тенденция сокращения рабочего времени. В число удовольствий, которыми может наслаждаться цивилизованный человек в большей степени, чем его менее цивилизованный предок, входит также и большая продолжительность досуга. В этом смысле можно дать ответ на вопрос, часто задаваемый философами и филантропами: делает ли экономический прогресс людей счастливее? Если бы производительность труда была ниже, чем она есть в сегодняшнем капиталистическом мире, человек был бы вынужден или более усердно трудиться, или отказаться от многих удовольствий. Устанавливая этот факт, экономисты не утверждают, что единственным средством достижения счастья является наслаждение большим материальным комфортом, жизнью в роскоши или большим досугом. Они просто признают истину, что люди в состоянии лучше обеспечить себя тем, в чем, по их мнению, они нуждаются.

Фундаментальное положение праксиологии, согласно которому люди предпочитают то, что приносит им большее удовлетворение, тому, что приносит им меньшее удовлетворение, и они ценят вещи на основе их полезности, не нуждается в исправлении или дополнении дополнительным утверждением относительно отрицательной полезности труда. Эти теоремы уже включают в себя утверждение, что труд предпочитается досугу только в том случае, если результат труда желанен больше, чем наслаждение досугом.

Уникальное место, занимаемое трудом как фактором производства в нашем мире, определяется его неспецифическим характером. Все природные первичные факторы производства, т. е. все природные предметы и силы, которые человек может использовать для повышения своего благосостояния, имеют специфические возможности и достоинства. Существуют цели, для достижения которых они подходят больше, цели, которым они соответствуют меньше, и цели, которым они никак не соответствуют. А человеческий труд и подходит, и необходим для реализации любого мыслимого процесса и способа производства.

Но, разумеется, недопустимо рассматривать человеческий труд вообще как таковой. Игнорирование разницы между людьми и их способностью к труду является серьезной ошибкой. Работа, которую способен выполнять определенный индивид, может соответствовать одним целям больше, другим меньше или вообще не соответствовать никаким иным целям. Одним из недостатков экономической теории классической школы как раз и являлось то, что они не уделяли этому достаточно внимания и не принимали в расчет при построении теорий ценности, цен и заработной платы. Люди экономят не труд вообще, а конкретный вид данного труда. Заработная плата выплачивается не за затраты труда, а за достигнутые трудом результаты, которые сильно различаются по качеству и количеству. Производство каждого конкретного продукта требует использования рабочих, способных выполнять соответствующий конкретный вид труда. Нелепо оправдывать невнимание к данному вопросу ссылкой на то, что якобы основная часть спроса и предложения труда представляет собой неквалифицированный простой труд, который может выполняться любым здоровым человеком, и что квалифицированный труд, труд людей с определенными врожденными способностями и специальной подготовкой, в целом является исключением. Нет нужды выяснять, соответствовало ли это условиям отдаленного прошлого или даже в первобытных племенах неодинаковость врожденных и приобретенных способностей к работе была основным фактором экономии труда. Изучая цивилизованные народы, недопустимо игнорировать различия в качестве предоставляемого труда. Разные люди имеют способности к разной работе, поскольку люди рождаются неодинаковыми, а навыки и опыт, приобретаемые ими по ходу жизни, дифференцируют их способности еще больше.

Говоря о неспецифическом характере человеческого труда, мы не утверждаем, что весь человеческий труд обладает одинаковым качеством. Этим мы хотим лишь сказать, что разнообразие видов труда, требующегося для производства разных товаров, больше, чем разнообразие врожденных способностей людей. (Акцентируя это, мы не касаемся творческой деятельности гения; работа гения находится вне сферы обычной человеческой деятельности и как подарок судьбы является человечеству внезапно[⁶См. с. 131–133.]. Кроме того, мы игнорируем институциональные барьеры, препятствующие некоторым группам людей заниматься определенными видами профессиональной деятельности и получать необходимое образование.) Врожденное неравенство индивидов не нарушает зоологического единообразия и однородности человеческого вида до такой степени, чтобы делить запас труда на изолированные секторы. Таким образом, потенциальный запас труда, имеющийся для выполнения каждого вида работы, превосходит действительные потребности в таком труде. Запас любого вида специализированного труда может быть увеличен путем отвлечения работников от других работ и их обучения. Ни в одной отрасли производства нехватка людей, способных выполнять специальные задания, не ограничивает постоянно количество удовлетворения потребности. Недостаток специалистов может возникать только в краткосрочном периоде. В долгосрочном периоде он может быть устранен путем обучения тех, кто демонстрирует врожденные способности к необходимому труду.

Труд является самым редким из всех первичных средств производства, потому что он в этом ограниченном смысле является неспецифическим и потому что любой вид производства требует затрат труда. Таким образом, редкость остальных первичных средств производства, т. е. данных природой нечеловеческих средств производства, предстает перед действующим человеком в виде редкости тех материальных средств производства, использование которых требует хотя бы малейших затрат труда[⁷Разумеется, некоторые природные ресурсы настолько редки, что используются полностью.]. Именно наличный запас труда определяет, в какой мере силы природы во всем своем многообразии будут использованы для удовлетворения нужд.

Если запас труда, который люди могут и готовы применить, увеличивается, то увеличивается и производство. Труд не может оставаться неиспользованным вследствие бесполезности для дальнейшего повышения степени удовлетворенности нужды. Изолированный экономически самодостаточный человек всегда имеет возможность улучшения условий своего существования путем приложения дополнительного количества труда. На рынке труда в рыночном обществе всегда существуют покупатели на любой предлагаемый запас труда. Изобилие и избыток будут существовать только в отдельных секторах рынка труда; это приведет к выталкиванию труда в другие сегменты и расширению производства в других областях экономической системы. С другой стороны, увеличение количества имеющейся земли при прочих равных условиях приведет к увеличению производства лишь в том случае, если дополнительная земля более плодородна, чем уже возделываемая маржинальная земля[⁸В условиях свободной подвижности труда было бы расточительным улучшать неплодородную землю, если бы освоенная область не была достаточно плодородной, чтобы компенсировать полные затраты на эту операцию.]. То же самое действительно и для накопленного материального оснащения будущего производства. Полезность капитальных благ также зависит от наличного запаса труда. Было бы расточительным использовать возможности существующих мощностей, если необходимый для этого труд может быть применен для удовлетворения более насущных нужд.

Полнота использования комплиментарных факторов производства определяется наличием самого редкого из них. Давайте предположим, что производство одной единицы р требует затрат семи единиц а и трех единиц b и что ни а, ни b не могут быть использованы ни в каком другом производстве, кроме производства р. Если имеется 49а и 2000b, то произвести можно не более 7р. Наличный запас а определяет степень использования b. Только а считается экономическим благом; и только за а люди готовы платить; полная цена р учитывает семь единиц а. C другой стороны, b не является экономическим благом и его цена не учитывается. Определенное количество b остается неиспользованным.

Мы можем попытаться представить мир, в котором все материальные факторы производства используются настолько полно, что нет возможности занять всех людей или занять всех людей в той мере, в какой они готовы работать. В таком мире труд имеется в изобилии; увеличение запаса труда не обеспечит никакого приращения общего количества продукции. Если мы предположим, что все люди имеют одинаковую работоспособность и прилежание, и не будем обращать внимание на отрицательную полезность труда, то труд в таком мире не будет экономическим благом. Если бы этот мир был социалистическим сообществом, то прирост численности населения считался бы увеличением незанятых потребителей. Если бы он был рыночным обществом, то ставки заработной платы не были бы достаточными, чтобы предотвратить голод. Ищущие работу люди были бы готовы работать за любую оплату, какой бы низкой она ни была, даже если она была бы недостаточной для сохранения их жизни. Они были бы счастливы еще ненадолго отсрочить смерть от голода.

Нет необходимости останавливаться на парадоксах этой гипотезы и обсуждать проблемы подобного мира. Наш мир другой. Труд более редок, чем материальные факторы производства. На этом этапе мы не рассматриваем проблему оптимального населения. Мы изучаем проблему существования материальных факторов производства, оставшихся неиспользованными вследствие того, что требующийся труд необходим для удовлетворения более насущных нужд. В нашем мире существует не избыток, а дефицит рабочей силы, и часть материальных факторов производства, т. е. земля, месторождения полезных ископаемых и даже заводы и оборудование, остается неиспользованной.

Эту ситуацию можно изменить таким увеличением населения, чтобы все материальные факторы, требуемые для производства продовольствия, необходимого в строгом смысле слова для поддержания человеческой жизни, использовались бы полностью. Но пока это не так, ее нельзя изменить совершенствованием технологических методов производства. Замена менее эффективных методов производства более эффективными не сделает труд избыточным, если существуют материальные факторы, использование которых способно повысить благосостояние человека. Наоборот, она увеличит выпуск и в связи с этим количество потребительских благ. “Трудосберегающие” механизмы увеличивают объем предложения. Они не являются причиной “технологической безработицы”[⁹См. с. 721–731.].

Любой продукт – результат применения и труда, и материальных факторов. Человек экономит и труд, и материальные факторы.