Я вызвал сумасшедшую тревогу, яростные споры, дискуссии, симпозиумы, конференции, сенсации и снова смерть, смерть, смерть… Гибли люди, а мне удавалось ускользнуть, умирали люди, а я выживал. Не умрет ли и этот доктор по дороге в свой кабинет прежде, чем вытащит меня отсюда?

– За минуту до включения аппарата мы отсоединим один из контактов. После того как проснетесь, вы должны смотреть на мир его взглядом. Будьте внимательны… его взглядом. Пока я вне всякого подозрения. Любая ваша ошибка погубит нас обоих. И не только нас. В этой больнице еще есть люди, которые могут пострадать. И которые принимают участие в организации вашего побега. А когда мы вытащим вас отсюда, вы будете нам очень нужны. И он, ваш Рихард. Тогда уже никто не посмеет утверждать, что все это выдумка сумасшедшего. Мы будем бороться до конца, докажем с помощью фактов, документов. С вашей помощью. Понимаете?

Понимаю. Или пытаюсь понять. А Рихард?

– Поздно? – Я показал на него взглядом.

– Его мозг – как чистый экран, – печально покачал головой доктор Гольбайн. – Нарушены все связи. Сохранены только инстинкты. Он заново начал воспринимать мир. Вряд ли он когда-нибудь начнет говорить. У него стерта вся его предыдущая жизнь. Ничего не могу обещать.

И он пострадал из-за меня. Из-за меня?

– Рихард? – позвал я.

– Он реагирует на ваш голос, но не на имя, – грустно улыбнулся доктор.

– И на это свое лицо, которое он уже видел в зеркале. Запомните его взгляд, запомните его. А теперь нам нужно возвращаться. Скоро придет сестра делать вам укол. Не сопротивляйтесь. И не бойтесь. Я вам обещаю…

Даже слушать было страшно.

Но я не мог не надеяться. Не мог не верить.

– А когда я выйду отсюда, – заикаясь, спросил я, – и когда все будет кончено и запретят эти эксперименты, я смогу работать с вами в вашем направлении вместе с ними, с моими… братьями, клонингами, которые, если… когда-нибудь…

Доктор Гольбайн дружески потрепал мое плечо.

– Конечно, молодой человек. Перед вами широкое поле деятельности. Синтезирован искусственный ген, созданы матрицы для синтеза, выделен вирус, который является источником энзима, а сам энзим получен в чистом виде в стране, куда мы вас отправим и там вы займетесь генной инженерией, онкологией. Вы хорошо знаете капризные энзимы, и молекулярные основы иммунитета, и структуру вирусов. Но прежде должна удачно пройти эта ночь.

Должна пройти эта ночь. Эта ночь тянулась, разорванная на бесконечно долгие секунды, за время которых я прошел всю свою сознательную жизнь до той минуты, когда я пошел за Зибелем, а он не оглянулся. А начиная с того дня я шел к смерти и не боялся, теперь мне оставалась эта ночь. И после того как я пережил столько других ночей, после того как я выскользнул из стольких ловушек, из рук стольких людей, превративших технику в средство подчинения и угрозы, в моей душе уже не было места страху. Разве я мог бояться после смерти старика, спрятавшегося в лесу, чтобы спокойно дожить свои последние дни, после смерти девушки, которая остановила своим телом машину, после смерти журналиста, застреленного, чтобы он не рассказал об ужасных записках Зибеля, после смерти парня, сброшенного с лесов на строительстве, после смерти ученого, который выслушал меня внимательно и должен был встретиться с кем-то еще, разве мог я бояться сейчас, когда правда уже дошла до людей, до таких людей, как милый доктор Гольбайн с грустной улыбкой, который готов пожертвовать собственной жизнью, только чтобы вытащить меня отсюда.

Когда-нибудь я расскажу обо всех них.

Только бы прошла эта ночь…

Но даже если доктор Гольбайн не сможет вытащить меня отсюда и эта ночь будет для меня последней, даже если мне придется еще сто лет смотреть на мир пустым взглядом Рихарда, я не имею права роптать на судьбу, я выполнил свой долг…

Шаги в коридоре… Затихли перед дверью мой комнаты.

Слышится дыхание медсестры.

Я встал…