Виктор Ляпин
      По-по-по
      (ПОЛЮБИЛ, ПОТЕРЯЛ, ПОВЕРИЛ)
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
      КОЛОКОЛЬНИКОВ
      АННА
      ПОПОЛУДНИНА
      РЕДАКТОР
      ДЕДУШКА
      КАРТИНА ПЕРВАЯ
      Холодные сумерки. На скамейке перед домом АННЫ, съежившись, сидит замерзший КОЛОКОЛЬНИКОВ.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Собачка, собачка! Иди сюда, собачка. Тоже замерзла? Где же эта старая идиотка? Куда запропастилась? Сколько раз ей можно говорить, чтобы сидела дома и носа не высовывала на улицу!
      Ах, ты кусаться? А вот я тебе сейчас? Заскулила? То-то у меня. Со мной, брат, шутки плохи. Я таких фокусов не люблю. Ну, иди сюда, иди. Дьявол, какой холод. Совсем промерз. Не хочешь? Презираешь? И ты туда же? Гордая. А когда первый раз звал, была не гордая. Ждала, небось, хлеба. Я тоже жду хлеба. И ничего. Не скулю. Пошла прочь отсюда, дрянь! Пошла прочь, говорю! Что глядишь? Я ничуть тебя не хуже. Придет эта старая карга и я отогреюсь у нее на кухне. А ты будешь так же скулить под окном.
      Глаза у тебя умные. Может быть, я вынесу тебе ночью кусок пирога. А теперь иди отсюда. Ты мне надоела. Слишком уж ты облезлая.
      С улицы появляется АННА.
      АННА. (Заметив КОЛОКОЛЬНИКОВА, испуганно останавливается) Эй, вы кто? Эй, послушайте, я сейчас позову соседей. Вы что тут делаете у моего дома? Уходите! У меня палка.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я хочу домой. Пустите меня домой. Мне пора пить чай. Мне надо съесть таблетку. У меня болит голова.
      АННА. Кто вы? Откуда вы взялись? Что вы такое говорите? Я вас первый раз вижу.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Скорее! Отопри дверь и принеси мне мои тапочки и шерстяные носки. Я совсем продрог. Сколько можно ждать? Где ты была?
      АННА. Вы сумасшедший? Идите к себе домой и командуйте там сколько угодно. Вы, наверное, пьяны, раз ничего не соображаете. Где вы живете? Я никогда прежде не видела вас на нашей улице.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Долго ты будешь меня мучить? Не видишь - мне плохо. Я устал. Ты сама уже выжила из ума. Немедленно дай мне ключ или я разобью тебе голову.
      АННА. Но-но. Не больно-то испугалась. Не думай, что я совсем развалина. С таким, как ты, я еще справлюсь. Видишь мою палку?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Ты совсем озверела. Когда ты сдохнешь или тебя посадят в тюрьму? Когда я вздохну спокойно?
      АННА. Послушайте, мне уже надоело. Я хочу пройти в дом. Уходите от моей двери. Я не обязана разговаривать с каждым чокнутым, которого подбросили под мою дверь.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я хочу домой. Я хочу в мой дом. Там тепло и там мой чай с сухарями. Там в чулане моя лежанка и сегодня я накроюсь кроме одеяла еще и пледом, чтобы согреться от этого ужасного холода. Как люди лежат в земле? Такой холод, такой страшный холод.
      АННА. Меня не интересуют ваши бредни. Ну-ка, ну-ка! Прочь, прочь! (Отталкивая КОЛОКОЛЬНИКОВА палкой, АННА пробирается в дом и захлопывает дверь)
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. (Оставшись один, растерянно глядит на закрытую дверь) Что ты сделала? Почему ты закрыла дверь?
      Снова появляется та же собака.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Она закрыла дверь. Мы с тобой остались на улице. Куда я пойду? Я уже не могу никуда идти. Ноги совсем не слушаются. Ты смеешься? Нет, мне показалось. Нельзя смеяться надо мной.
      Иди сюда. Хотя бы согреешь меня. Не хочешь? Что ж, дело твое. Ты уходишь? Тебе легче. Ты можешь ходить. Я остаюсь здесь. Если я замерзну, пусть эту старую ведьму отдадут под суд.
      Она думает, что, издеваясь надо мной, она может сделать мне больно. Чушь. Фантазия. Мне нельзя сделать больно.
      Кутаясь в пальто, садится на ступеньках перед домом.
      АННА осторожно приоткрывает дверь и смотрит на КОЛОКОЛЬНИКОВА.
      АННА. Вы еще здесь?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я всегда был здесь.
      АННА. Вы замерзнете. Ступеньки ледяные. Почему вы молчите? Вам плохо? Может быть, мне вызвать врача? Послушайте, как вас там? Вы не уйдете?
      ...Хорошо. Проходите в дом. Я вас хотя бы напою чаем. Но предупреждаю: если вы вор, у меня нечего брать. Я давно живу одна.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. (Ворчит, проходя мимо нее) Старая вешалка. Стоило устраивать этот дешевый спектакль?
      Тут где-то была еще собака. Увязалась за мной. Не хочешь завести собаку?
      АННА. Терпеть не могу собак. Если вы будете грубить, я выставлю вас за дверь.
      КАРТИНА ВТОРАЯ
      Комната Старухи. Входят КОЛОКОЛЬНИКОВ и АННА. КОЛОКОЛЬНИКОВ вальяжно садится на стул посреди комнаты.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Сними с меня сапоги и принеси горячей воды. У меня окоченели ноги.
      АННА. Почему я должна приносить вам воду?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Не смей мне перечить. Захвати еще полотенце. Протрешь мне ноги насухо. Так, как я люблю.
      АННА, ворча, уходит и приносит таз с горячей водой и полотенце. Она ставит таз и снимает со КОЛОКОЛЬНИКОВА сапоги.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ осторожно опускает ноги в воду, сначала морщась от боли. Но постепенно по лицу его расплывается блаженная улыбка.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Не ли у нас там чего-нибудь из старых запасов? А? Какого-нибудь рому или коньяку?
      АННА. Лучше я вызову машину "Скорой помощи" и заплачу, чтобы они отвезли вас туда, где действительно вас ждут.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Глупая женщина. Прекрати эти пустые разговоры! Пойди и приготовь мне, по крайней мере, горячего чаю с сухарями.
      АННА. Вот это еще, куда ни шло. А то выдумываете, бог знает что.
      Думаю, вам придется переночевать здесь. Все равно ни одна "Скорая" в нашу глушь в такое время не поедет. Где вам постелить?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я лягу только в свою кровать. И больше никуда. А ты, раз тебе взбрело в голову шутить, укладывайся, где хочешь.
      АННА. Пошлет же господь такого постояльца!
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Вода совсем остыла, старая развалина! Неси скорей горячую воду!
      АННА приносит еще один ковш горячей воды.
      АННА. Как вас хотя бы зовут? Неудобно все время тыкать да выкать.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Николай Петрович.
      АННА. А меня Вера Николаевна.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Совсем из ума выжила.
      Иди ко мне. Вот так. Садись около меня. Ну что ты? Разве так можно? (Гладит ее по голове) Успокойся. Я с тобой. Я рядом.
      Который сейчас час? Что там за окном, день или ночь? Стужа или слякоть? Мы вместе. И, значит, нам не страшны никакие завывания за окном.
      АННА. Я давно привыкла к своему одиночеству.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Вот, заладила. Говорю же тебе, я с тобой. Я научу тебя, как и зачем жить. Я открою тебе глаза. Только немного потерпи. Дай мне отогреться и придти в себя.
      АННА. Да, ладно, ночуйте, чего уж там.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я давно заметил, что ты стала все забывать. Ты не помнишь лиц, имен, биографий. Тебе крепко изменяют память и зрение. Ты стала беспомощной. Я всеми силами стараюсь тебе помочь. Хотя бы это ты понимаешь?
      АННА. Я не гоню вас. Бесчеловечно гнать в такую погоду человека на улицу. Только ведите себя прилично. Не позволяйте лишнего.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Погаси свет. Нет больше сил слушать твою ерунду. Надеюсь, завтра у тебя наступит просветление.
      АННА гасит свет и уходит. В темноте КОЛОКОЛЬНИКОВ встает, пробирается к серванту и начинает осторожно рыться в ящиках. Потом собирает в скатерть посуду.
      АННА включает свет.
      АННА. Я говорила, у меня ничего нет.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я почувствовал, что у тебя очередной припадок. Должен же я был хоть как-то защищаться, прежде чем окажусь на улице? В такие минуты бесполезно взывать к твоему разуму.
      АННА. Вам все равно ночью никуда не дойти. Только чашки перебьете. Положите все на место и ложитесь спать.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Хорошо. Но с одним условием. Ты больше не будешь делать вид, что видишь меня в первый раз.
      АННА. Мне все равно.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. И будешь называть меня Николай.
      АННА. Иди спать, Николай.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. ...Ты тоже иди спать, Вера.
      КАРТИНА ТРЕТЬЯ
      Утро следующего дня.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ сидит на постели. Прислушивается.
      Видно, как он напряжен. Внезапно в его глазах появляется панический ужас. Он прыгает на кровати и кричит.
      Входит АННА. Он замирает.
      АННА. Уже рассвело. Ночью шел дождь.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Ты приготовила завтрак?
      АННА. Конечно, милый.
      Ты в состоянии одеться?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Да. Я чувствую себя превосходно.
      Скажи горничной, чтобы приготовила мне одежду.
      АННА. Разве у нас есть горничная?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Это шутка. Знаешь, я вчера в очередной раз написал заявление в милицию на нашего сына. Донос на сына.
      АННА. У нас еще и сын...
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Да. И, причем, изрядный мерзавец.
      Доброе утро, дорогая.
      АННА. Доброе утро, дорогой.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Снег.
      АННА. Снег.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Ветрено.
      АННА. Ветрено.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. А зачем он ругает наше правительство?
      Да. Я не ангел. Я никогда не говорил, что я ангел. Я люблю писать доносы. Когда ты выходила за меня замуж, ты знала, за кого выходишь. Или тогда было другое время? Чушь. Время всегда одно.
      Что плохого в заявлениях в милицию? Почему ты так на меня смотришь? Что плохого в доносах? Это все романтизм, слюнтяйство, игры в героев. Плевать я хотел на ваших героев.
      Ты сама не лучше. Ты постарела. Кроме того, я борюсь с собой. Иногда я теперь хожу в церковь. Я сменил идеалы. Я их улучшил. Что ты от меня хочешь? Нельзя требовать всего и сразу.
      Слышишь за окном турецкую музыку? Нашествие турок. В нашем захолустье турецкая музыка. Распустились.
      АННА. Вот твой завтрак.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Что?
      АННА. Я говорю, с тобой все труднее и труднее.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Что?
      АННА. Иногда мне кажется, я совершила ошибку, пустив тебя в дом. Слишком уж ты неумелый.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Что?
      АННА. Если бы можно было начать жизнь заново, я бы предпочла того неуклюжего, очкастого паренька из соседнего класса, который сейчас, говорят, стал генеральным конструктором и живет в Калифорнии. Или мастера с хлебозавода.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Свобода слова. Свобода доносов. Что это за идиотская постановка вопроса? Что за показное безнаказанное благородство? Надоело. Не хочешь - пускай себе пулю в лоб. Ахинея. Сказка.
      Демократический режим. Недемократический режим. Тошнит. Реклама. Устроили себе развлечение. Какой-то Берег Слоновой Кости. А у меня бок болит. И зубы крошатся.
      Я всех люблю. Мне все равно. Плевать мне на всех. Один другого не лучше. Воры. Жиды. Христиане. Столько, сколько я вынес, никто не вынес. У меня вся совесть в гноящихся ранах. В струпьях. И ничего. Живу. Существую.
      Все вы лжете. Про смирение, про великодушие, про свободу. Лжецы. Палачи. Двурушники. Вам деньги за это платят, дышать позволяют - вы и лжете. Оболваниваете непосвященных. Моя бы воля, я бы вас высек.
      Я, может, тоже раньше был либералом. Наилиберальнейшим либералом. Либералиссимусом. А когда мою дочь (доченьку, Катюшу, дочурку) в моей же квартире на моих же глазах изнасиловали четверо дюжих молодцов за мои либеральные взгляды, я переменил свои убеждения.
      Они мне говорят: - Разве стоят такой жертвы твои убеждения? А я отвечаю: - Нет. Не стоят.
      А он молчит. Он и тогда молчал. Сейчас я думаю, что и без насильничания я бы отказался от своего либерализма. Ни к чему. Невыгодно. Шутовство все это. Забавы детства. Не так жизнь устроена. Что тут делать удивленные глаза?
      АННА. Ты говорил, у нас сын.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Сын. И дочь.
      АННА. У тебя усталый вид.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ смотрит на потолок.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. А если сейчас потолок рухнет?
      АННА. С чего ему рухнуть?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Просто так. Ни с чего. Раз - и рухнет. Сломаются бетонные плиты. Рабочие на заводе спьяну не тот бетон изготовили, бракованную арматуру заложили.
      Или крыша театра на партер упадет. Двадцать лет не ремонтировали.
      АННА. Чушь.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Тогда землетрясение. Карстовый провал. Земля разойдется под ногами, и мы провалимся в километровую огнедышащую пропасть.
      АННА. Ты пьешь свой кофе и пей спокойно.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Тогда самолет в наш дом врежется. Он в небе управление потерял. Пилоты тянули-тянули до земли, но ничего уже поделать не могут. Грохот. Скрежет. Пламя. Вопли. Стоны. А?
      АННА. Не порти мне аппетит.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. У меня кусок в горло не лезет. Говорят, больше шансов выжить, если ложишься на операционный стол натощак. Если, к примеру, сейчас катастрофа, то вот я выживу, а ты нет. Потому что ты съела уже три бутерброда с маслом, а я только два раза кофе отхлебнул.
      АННА. Ешь. Ничего такого не может произойти.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Хорошо. Со мной случится приступ. Я сойду с ума. Возьму кухонный нож и зарежу тебя за твою глупость и... и... и беспардонность.
      АННА. Нет.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Ты что, бессмертна?
      АННА. Пока я ем свой завтрак, я бессмертна. Ты опоздаешь на работу.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Почему ты так уверена?
      АННА. Потому что у меня есть вера. Я верую. Я верую в этот чай и в этот бутерброд. А ты занимаешься болтовней.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Это какой-то абсурд. Кошмар. Абсолютное игнорирование здравого смысла. А если у тебя в эту секунду тромб уже почти полностью закупорил вену?
      Как быстро мелькнула жизнь. (Рыдает) Плач и трепет, стоны и обмороки. Ничего не успел. Бежать, бежать! Куда?
      АННА. Ты дашь мне сегодня позавтракать или нет?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Но как же так? Неужели ты не слышишь, не чувствуешь, не понимаешь, какую чушь ты несешь? Где твой здравый смысл? Где твоя логика?
      АННА. Ты издеваешься надо мной?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Нет. Я прошу у тебя помощи. Жду совета.
      АННА. Заткнись. И ешь свой завтрак.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Хочешь, я расскажу тебе мое ночное видение? Мой сон?
      АННА. Отстань.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Вот тебе мое видение. Как пловец на спине, широко раскинув руки, я плыву-лечу по ночному морозному воздуху. Куда? К смерти? Что она, смерть? От блаженства и ужаса затекают лопатки и предплечья. Полет. Странный, невообразимый, непредсказуемый полет. Молчишь? Молчи.
      ...Что у нас сегодня - война или мир? Ты смотрела утренние новости?
      АННА. Не знаю.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Прекрасно. Отлично. Она не знает. И что мне теперь делать? Идти на работу или не идти? Какой костюм одевать? Темный или бежевый?
      АННА. Больше болтай - вообще останешься без места.
      Молчат. Пьют кофе.
      АННА. Я устала от этих военных сводок. От трупов, террактов, провокаторов, предателей.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Ничего не поделаешь. Надо защищаться. Надо убивать. Иначе убьют нас. Так было всегда.
      Хорошо, когда линия фронта проходит не по нашей улице. Хорошо наблюдать за успехами военных по телевизору.
      АННА. Все. Вот твой портфель. Выходи.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Прощай, дорогая. Надеюсь, вечером увидимся?
      Налей мне еще полчашечки! (Разваливается на стуле)
      Теперь представь, как я выхожу на улицу.
      Самое сложное в этом деле - правильно выбрать маршрут и ритм движения. Приноровиться к остальным. Не выбиваться из толпы. Иногда я слышу голоса собак и птиц. Собаки злобно обсуждают идиотов-водителей. Птицы избивают друг друга за куски хлеба возле помойных баков и воркуют о приближающейся осени. Но стараюсь сразу забыть о них, сконцентрировать внимание на главном. Мне нужно пройти три квартала.
      Есть смертельно опасные места. Например, этот перекресток. Каждый день здесь случаются происшествия с человеческими жертвами. Уже пострадало семьдесят процентов моих знакомых. Математические подсчеты не радуют.
      Закрыв глаза и прижав руки к сердцу и печени, я бросаюсь в водоворот машин и людей. Иногда я слышу голос.
      ГОЛОС. Левей. Беги. Тише. Стой. Жди. Ложись. Встань. Иди.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я всегда подчиняюсь беспрекословно. В этом мое спасение.
      Преодолев перекресток, я оглядываюсь назад и вижу корчащихся от боли несчастных, которым повезло меньше, чем мне. Но я ничем не могу помочь им. Толпа несет меня дальше.
      Я едва успеваю приноровиться и ухватиться за ручку двери нашей редакции. Здесь я могу отдышаться. Очередная Одиссея закончилась удачно. Слава богиням случая и судьбы.
      Я открываю дверь редакции и поднимаюсь в свой кабинет.
      РЕДАКТОР. Колокольников, вы опять опоздали. Зайдите ко мне.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Не пойду.
      РЕДАКТОР. Что? Что с вами, Николай Петрович? Что значит "не пойду"?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я не хочу с вами разговаривать. Я занят.
      РЕДАКТОР. Вы издеваетесь? Вы опоздали на два часа, сорвали задание, шлялись бог знает где. Вы что, "строгача" захотели?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Садитесь.
      У меня уважительная причина.
      РЕДАКТОР. (Садится) Да? Какая же?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. (Вынимает пистолет) Купил пистолет. По дешевке. С патронами. (Наводит пистолет на редактора)
      РЕДАКТОР. Что вы делаете?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Руку! Левую! (Вынимает наручники и приковывает редактора к батарее)
      РЕДАКТОР. Колокольников! Это даже не смешно. И что дальше?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. (АННЕ) Подай мне вот тот бутерброд.
      АННА. Зачем ты затеял эту потасовку? Тебя просто выгонят с работы.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Поздно, дорогая. Не надо было весь завтрак спорить со мной и раздражать меня.
      РЕДАКТОР. Хорошо, Николай Петрович! Я тоже был не прав. Я понимаю, у вас что-то случилось. Забудем все. Вернемся в реальный мир. Я вам гарантирую, что никогда не вспомню об этом инциденте.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Естественно, не вспомните.
      РЕДАКТОР. Почему?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Ну... потому.
      Кто сказал, что смерть - это плохо, что смерть - это наказание? Многие утверждают обратное.
      РЕДАКТОР. Я не понимаю. Я не понимаю ваших шуток.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Все случилось слишком неожиданно, не правда ли? У вас был строго регламентированный распорядок дня. Деловой ленч. Встреча с клиентами. Разрешите? (Вынимает из кармана начальника записную книжку) ...12.00. Налоговая инспекция. 13.30. Зубной врач. 15.00 Лиза. О! Лиза! Бедная Лиза.
      С улицы входит ПОПОЛУДНИНА. Она наливает себе кофе. Берет бутерброд, садится за соседний стол и начинает есть.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Тут, дамочка, находиться не положено. Тут редакция. Государственное учреждение.
      ПОПОЛУДНИНА. Я вам мешаю? (ПОПОЛУДНИНА спокойно смотрит в окно)
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Конечно, мешаете. Тут редакция, а не смотровая площадка. У нас рабочий день. Идите на улицу и смотрите там.
      ПОПОЛУДНИНА. Я скоро уйду.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Не местная? Откуда?
      ПОПОЛУДНИНА. Не знаю.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Как это "не знаю"? Любой человек все про себя знает.
      ПОПОЛУДНИНА. А я не знаю.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Давай-ка уходи отсюда. Нечего тут тебе делать. Не знает она. Сейчас в милицию позвоню, тогда сразу узнаешь.
      ПОПОЛУДНИНА. Я по делу. Я уже здесь была. Секретарша меня к вам направила.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Меня не интересует, когда ты здесь была, и кто тебя сюда направил. У нас совещание.
      ПОПОЛУДНИНА. Да-да.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Делать тебе тут нечего.
      ПОПОЛУДНИНА. Я только на прохожих погляжу.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Настырная баба. Что мне тебя, силой выпроваживать?
      ПОПОЛУДНИНА. Вас зовут Николай Петрович Колокольников.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Интересно.
      ПОПОЛУДНИНА. Всю свою жизнь вы прожили мрачно. А сейчас вообще сошли с рельсов.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. У меня есть жена. У меня есть семья. У меня есть любимая работа.
      ПОПОЛУДНИНА. Все это не существенно.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. А что существенно?
      ПОПОЛУДНИНА. Паршивый кофе. Пожалуй, я действительно пойду. (Редактору) Вы что-то хотите сказать?
      РЕДАКТОР. Нет, ничего. Вам показалось.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. А какое у вас ко мне дело?
      ПОПОЛУДНИНА. Хотела вам предложить руку и сердце.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. У вас есть жилье?
      ПОПОЛУДНИНА. Неважно. Не имеет значения. Вы слишком много сил тратите на пустяки.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Вы некрасивы, неопрятны, не в моем вкусе. Кроме того, у меня уже есть одна старуха.
      ПОПОЛУДНИНА. Вы же не подбираете попутчиков в вагоне себе по вкусу. Кто попал, с тем и едете. Так тренируется душа.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Моя первая жена будет очень сильно переживать.
      ПОПОЛУДНИНА. Так ли уж?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Как никак добытчик в доме. Совместные привычки.
      ПОПОЛУДНИНА. Если хотите, можете взять ее с собой.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Куда?
      ПОПОЛУДНИНА. Обсудим.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Странно. Чистейшей воды авантюра. Хоть как вас зовут? Мне, например, нравится имя Елена.
      ПОПОЛУДНИНА. Елена.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. А с ним что делать? Отпустить? Взять с собой?
      ПОПОЛУДНИНА. Взять с собой.
      РЕДАКТОР. Я не хочу.
      ПОПОЛУДНИНА. У вас, Глеб Борисович, нет выбора.
      РЕДАКТОР. Я совершенно лишний в вашей компании. Со мной одни хлопоты. Я могу подписать любые бумаги, что буду хранить молчание.
      ПОПОЛУДНИНА. Нет. Нет, без вас будет скучно. Вы необходимы, как последний, яркий мазок на уже законченной картине.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Плывем. Куда ж нам плыть?..
      Пауза. РЕДАКТОР и ПОПОЛУДНИНА исчезают.
      АННА. Это все?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я просто хотел объяснить тебе, как я живу. Мучительно сознавать, что тебя не понимают даже в собственном доме.
      Я рассказал о себе правду.
      АННА. В твоем рассказе чего-то не хватает.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Финала?.. Разве ты не знаешь финал?
      АННА. Я не верю своим глазам. Я не верю газетам. Я не верю ни чьим словам. Я просто доживаю свой век.
      Мне так же легко тебя выгнать, как и оставить здесь. Что ты ищешь?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Плетку или ремень.
      АННА. Я так привыкла к одиночеству. Много лет назад у меня была семья. Были дети. Был муж. Я ходила на работу, готовила еду, любила мужа каждую ночь в горячей постели. Потом все растаяло.
      Это странно. Временами они ходят вокруг моего дома. Безмолвные. Такие же одинокие. Они пытаются со мной заговорить. Но я уже не понимаю их языка. Я стала черствой и бесполезной. Милые, они так же не могут найти меня. Как и я их. Что это? Почему так устроена жизнь? Вот, был человек, приносил тебе радость, согревал тебя своим теплом. И вдруг налетает буря. И все. Или он уходит в полной тишине. С чем я осталась? Воспоминания изменяют мне. Слезы холодны. Стены этого дома рушатся и приходят в негодность.
      Ты можешь что-нибудь изменить?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ молчит.
      АННА. Почему ты молчишь?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Закрой глаза.
      АННА. Что?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я уже пытался это сделать. Все не так сложно. Просто мы привыкли сразу сдаваться, плыть по течению до конечной станции. Я научу тебя. Я знаю, ты сможешь.
      Закрой глаза. (АННА закрывает глаза) Раскинь руки. Дыши свободно. Забудь, что ты старая рухлядь. Забудь, что ты все проиграла. Ты легче пуха. Ты чище света. Ты моя любовь. Лети. Я приказываю тебе: лети! Отрывайся от черной земли! Теперь, или никогда. Другого шанса у нас уже не будет.
      АННА раскидывает руки и уже готова оторваться от сцены.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Хорошо?
      АННА. Блаженство. Я схожу с ума.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Пытайся, пытайся. Тужься. Надо рожать себя каждую секунду.
      АННА. А вы?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я страхующий. Как в цирке.
      Я сделаю из тебя акробатку! Я сделаю из тебя акробатку!
      АННА внезапно приходит в себя.
      АННА. (Снова садится на стул и подозрительно смотрит на КОЛОКОЛЬНИКОВА) Зачем вы все это? Кто вы?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Сегодня человек, завтра зверь, вчера облако. Как все мы. Не надо думать, что все так неизменно. Почему ты решила, что подлинная ты это старуха, сидящая на стуле, которая глядит сейчас на меня злыми и подозрительными глазами?
      Не хочешь? Отлично. Я отправляюсь прогуляться. Ты со мной?
      АННА. Нет. Я останусь.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Ты любишь меня?
      АННА. ...Да. Но меня гложет страх.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Любовь и есть страх.
      Что ты боишься потерять? Нам осталось уже совсем немного. Утром ты просыпаешься, идешь встречать молочницу, завтракаешь, прибираешься в доме, сидишь у окна. Так проходит день, месяц, годы, жизнь. В ожидании. Чего? Кого?
      Все, что будет дальше, известно. Душе, милая, иногда полезно прогуляться. Надо приучаться к другому. Попробуй себя преодолеть. Хотя бы в шутку. Что ждать-то? Разве ты не знаешь финала?
      Появляется РЕДАКТОР и целует АННЕ руку.
      РЕДАКТОР. (Доверительно) Странный субъект этот ваш Колокольников. На работу не ходит. Состарился как-то уж очень быстро. Живет с вами, не поймешь как. Гражданским браком, что ли?
      Чем он вообще занимается? Алхимик плешивый! Он и на работе отличался. Чуть не уследишь, дашь слабину - глядь, уже устроил какие-нибудь соревнования!
      АННА. Откуда вы взялись, батюшка?
      РЕДАКТОР. Из щелей выполз. С лучами света. Шучу.
      Какая вам разница? Лучше беседуйте со мной.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Вот, я тебе сейчас побеседую! Ишь, бестия! Испугал старушку. Кыш! Брысь! Не то взвоешь у меня!
      РЕДАКТОР. Ну, и оставайтесь тут одни. Как будто у меня другого дела нет, как за вами подглядывать.
      Редактор исчезает.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Вредный тип. Безыдейный.
      Ну, давай, голубушка, продолжим.
      АННА. Я не хочу.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. А ты через "не хочу". Не отчаивайся. Чем же еще заниматься, как не летать? Не чай же все время пить?
      АННА. Оставили бы вы меня, Николай Петрович! Помру ведь от страха.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Ну? И что?
      Серафимы не поют? Прислушайся.
      АННА. Не поют.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Так чего же тебе? Не мрачности хочу я, а чистого света, живой жизни. Дурочка.
      Будешь подниматься, голову пригибай, а то шею сломаешь. Сколько можно, как трамвай, по одним и тем же рельсам ходить? Сверни чуть в сторону, оглядись. Может, понравится?
      Лети!
      АННА. Не могу!.. Господи, страшно!
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Лети, говорю, дура, а то сзади шило воткну! Отрывайся!
      АННА отрывается от сцены и летит по воздуху.
      АННА. А-а-а-а!.. Люди добрые!.. А-а-а-а!..
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Легкая кость! Легкая кость! Молодушка!
      Внезапно сцену окатывает чернота. Когда зажигается свет, КОЛОКОЛЬНИКОВ и АННА сидят на стульях.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. "Приход". Пиши: "Приход: 932 рубля". Копейки можешь не указывать. Деньги всегда нужно считать и расписывать по статьям. Тогда в доме будет порядок. Далее. "Расход". Пиши: "Расход". Странно. Я целый день никого не вижу за окном. Соседи не высовывают своего носа из дома. А мне казалось, что на улице сегодня прекрасная погода.
      АННА. Будний день. Что же без повода гулять?
      Послушайте, Николай Петрович. Разве что-то изменилось в наших отношениях?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Не знаю.
      АННА. Я обычная русская женщина. Моя жилплощадь стоит каких-то жалких несколько тысяч рублей.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Ну, убивают и за меньшие деньги.
      АННА. К тому же, она давно завещана детскому дому.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Тронут. Ценю.
      АННА. Зачем вы пришли?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Я пришел, потому что вы меня ждали, вы меня звали, вы взывали ко мне.
      АННА. Разве к вам?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. А разве нет?
      АННА. ...Милый мой, тогда вот что.
      Я хочу родить. Именно с этого начались мои разногласия с соседями. Они теперь презирают меня. Молочница перестала ходить в мой дом. Выходя на улицу, я слышу злобные насмешки и злорадный шепот мне вслед.
      Я не хочу умирать бесплодной. Я хочу родить.
      (Оглядывается) ...Где вы?
      КОЛОКОЛЬНИКОВА уже нет. АННА садится на стул и берет в руки вязанье.
      АННА. Что это было? Кто он? Зачем приходил?
      Наверное, молочница подослала. Мстит. Зловредная баба. Она может.
      Ну и что, что я перестала брать у нее молоко? Я давно замечала, что оно кислит.
      И вот теперь начинается. Она, пожалуй, и соседок подговорит. И пойдут ко мне незваные гости. Один за другим, один за другим.
      Впрочем, на приятеля молочницы он вовсе не похож. Интеллигентен, тактичен. Много говорил о том, как я ему дорога. Приятный мужчина. Придет ли он еще? Нужно прибраться. Привести себя в порядок. Господи, я так и хожу в ночной сорочке! Растеряха! Что он подумает? (АННА мечется по комнате, останавливается)
      Что у меня было в жизни? Работа. Мозоли. Ссоры. Побои. Редкие праздники. Несколько мужчин, которые больше мучили, чем приносили радость. И вот я теперь одна. Стара. Глупа. Жду.
      Я уже прожила почти всю свою жизнь. Вырастили свой сад. Пришло время собирать плоды. Где они? Где сад? Где вся моя жизнь? Растаяла. Растворилась. Ушла, как вода в песок. Без следа. Словно меня никогда не было. Не было жгучих слез, метаний, долгих и страстных ночей.
      Я никогда не существовала. Это был сон. Разве нет?
      Чего я хочу теперь? Знать, что со мной будет дальше. Я имею на это право. Я была примерной домохозяйкой. Я не разбавляла, как эта гнусная молочница, молоко водой и не разносила по домам залежалый товар. Я мало грешила. Я не изменяла своим мужчинам и своим убеждениям. Я никогда не лезла в политику и копила каждую копейку. Что теперь? Ответьте мне, что теперь?
      Говорят, вера и любовь способны что-то сохранить, оставить нас живыми. Вера. И любовь. Я любила. И верила. Но все равно ничего не осталось. Помилуйте меня, помилуйте меня. За что вы со мной так поступаете? Я же не игрушка, которой можно поиграть и бросить.
      КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ. ПУТЕШЕСТВИЕ.
      Стук в дверь. АННА радостно идет открывать. На пороге КОЛОКОЛЬНИКОВ и ПОПОЛУДНИНА.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Проходи, Елена. Вот здесь я живу.
      ПОПОЛУДНИНА. Миленькая квартирка.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Ну, старуха, накрывай на стол. У нас сегодня праздник.
      АННА. Никакого у нас нет праздника.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. А я говорю - праздник. Мы тебе, радость моя, белую грудь разрежем, сердце вынем и отправимся в райское путешествие.
      АННА. Что вы такое, боже мой, говорите?
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. Должна же ты присматриваться к новым местам! Не вечно тебе здесь пыль протирать!
      АННА. Я никуда не хочу.
      КОЛОКОЛЬНИКОВ. А тебя, милочка, никто и спрашивать не станет. Пришли сроки - собирайся. Радоваться должна! Новое, неизведанное, яркое! Вы со мной согласны, гражданка Пополуднина?