Не посчитайте только, будто я осуждаю бизнес г-на К-ва или его нравственные принципы. Бизнес как бизнес. Принципы тоже - как бы сказать? не удивительные. Недавно весьма почтенный человек - народный артист! - в "Известиях" напечатал статью, развивая очень похожую идею, хотя и в других масштабах. Вот если бы, говорит, наше государство назначило бы нашей культуре щедрое содержание, то-то были бы счастливы оба, не то что нынче жалкие подачки в обмен на случайные ласки... Ей-Богу, инициатива безвестного астролога ничуть не предосудительней. На месте культуры - если ей так уж приспичило - я и обратился бы лучше к нему: вдруг по звездам отыщет ей покровителя побогаче, без военно-промышленных комплексов и не такого ревнивого.
      И все же, все же... Что-то не так. Эскалатор явно движется. Безграмотная безвкусица прокламации нашего звездочета нарочито и преднамеренно оскорбительна. Есть тексты, которые приемлемей выглядят на заборе, нацарапанные гвоздем, чем в полиграфическом исполнении. Презираете человечество - презирайте на здоровье, но зачем же расстегиваться в общественных местах? Тут дети ходят, Пушкина читают, и не все еще в булики посвящены. Или это-то вас и гложет?
      "- Шпага, сударь, есть честь! - крикнул было генерал, но только я его и слышал. Поднялся долгий и неистовый рев, бунт и гам, и лишь слышались нетерпеливые до истерики взвизги Авдотьи Игнатьевны.
      - Да поскорей же, поскорей! Ах, когда же мы начнем ничего не стыдиться!"
      Это опять "Бобок" Достоевского. Странно, правда?
      Но я упомянул о заборе. Последний замечательный текст из моей коллекции - подарок именно подзаборной прессы. Знаю, что читать ее - дурное дело, и все-таки иногда читаю (даже невзоровскую программу иногда смотрю): тайна злой воли меня занимает. Но атеистическому сознанию этот феномен, боюсь, не разгадать: не сводится данный фактор всемирной истории к тем или иным дефектам человеческого ума.
      Впрочем, статейка, о коей идет речь, представляет собой именно насмешку над умом, причем такую свирепую, что даже и Свифту не снилось ничего подобного. Поверьте - не шучу. Какие шутки на эскалаторе.
      Итак, в несчастном нашем городе издается листок под названием "Отечество". Вместе с другими точно такими же продается под забором у Гостиного двора и в пригородных электричках. Вышло четыре или пять номеров. И вот во втором - труд некоего Егора Щукина "Потомственные ниспровергатели".
      Вы, конечно, уже подумали, что это обычная юдофобская стряпня (чуть не забыл: редактор листка - Е. Щекатихин, полковник, знаток Талмуда, что и доказал статьями в газете "На страже Родины"). Так вот - ошибаетесь. Попали пальцем в небо. Ход мысли тут много изысканней.
      Предмет исследования - "Алфавитный список лиц, разыскиваемых циркулярами департамента полиции", разосланный по жандармским управлениям в 1910 году.
      В списке - пять с половиной тысяч человек. Среди них - подумать только - нашлись однофамильцы некоторых нынешних политиков и литераторов именно тех, кого Егор Щукин считает самыми опасными или вредными. Это позволяет ему выдвинуть такой тезис: "разрушительный характер деятельности однофамильцев хранится в веках!" Следуют доказательства:
      "Ну, судите сами. Балтянский Моисей Шлемович ниспровергал царизм ради Советов, а Болтянский Андрей Владимирович сотрясает обличительными речами Ленсовет. Болдырев Петр Тихонович приводил в негодование царскую охранку, а Болдырев Юрий Юрьевич разоблачает компартию..."
      Зловредных фамилий десятка полтора. Тут и Собчак, и Станкевич, и Старовойтова, и Калугин, и - почему-то - Лукьянов, и даже - хотите верьте, хотите нет - Лурье. (Ума не приложу, как это вышло. За что Лукьянову такая немилость, за что мне такая честь? И какие же мы с ним сотрясатели Вселенной?)
      Перечислив нас и тем самым покончив с прямыми доказательствами, человек безупречной фамилии обращается к аргументам от противного: "А вот Лигачевых, Полозковых, Макашовых в розыскном списке нет. Это уж точно". Потом идет проверка аргументов от противного: "Нет и Ельциных. Зато есть Элъкина Фаня Фейга Осиповна, она же Шульц".
      Рабочая гипотеза звучит так: "сотрясатели Вселенной, ниспровергатели основ должны обладать определенным кругом фамилий". Теоретическое обоснование: "Удел некоторых ниспослан им свыше: ломать, крушить, ниспровергать и хаять". И, наконец, практический вывод: "Лишь один вопрос пора задать сверхтерпеливым россам: доколе позволять будем?"
      Вот эта фраза меня заинтриговала. Остальное - не очень. Мало ли какие у кого умственные способности. В конце концов, уши выше лба не растут. Но здесь он поднимает голову, наш мыслитель, и смотрит в упор, играя желваками. И мы с изумлением читаем в этом взгляде не тупую ярость фанатика - ничего похожего - злорадное торжество. Представился человеку случай сказать скверность на весь троллейбус, вот он и ликует, сохраняя - так слаще серьезную мину, и ликуют его дружки (без них - не осмелился бы). А чего стесняться в своем отечестве? Чего смотришь, сверхтерпеливый росс?
      Сказано же черным по белому: хорош терпеть! Враги разрушают отчизну. Чтобы ее спасти, надо с ними что-нибудь сделать. Как избавить страну от миллионов нежелательных сограждан с их детьми? Как добиться, чтобы остались только такие, чьи однофамильцы и предки все до единого при всех режимах служили в тайной полиции? Не догадался еще, сверхтерпеливый росс?
      Так наслаждаются, напоказ обнажая непристойное сознание - свободное от здравого смысла.
      Так одержимый безумием или корыстью обманщик ищет глупца, чтобы растлить, обратить в насильника. Да не потихоньку ищет, как бывало всегда, нет, во все горло кличет.
      И движется эскалатор - вниз, вниз, во тьму, где булики разминаются, хохоча.
      Февраль 1992
      ПРОТОКОЛЫ СИАМСКИХ БЛИЗНЕЦОВ
      Писательницу Нину Катерли обвинили печатно ни больше ни меньше как в намерении взорвать coбор Петропавловской крепости. Некто С. С. Болотов поместил такой доносик в некоей газетке "Националист".
      Вообще-то полагается к подобному обвинению, да еще из такого подземелья, отнестись примерно, как если бы птичка капнула на плащ. Но никто не знает будущего: а вдруг и мы рождены, чтоб Кафку сделать пылью? Одного ленинградского профессора в 37-м расстреляли как раз под таким предлогом, что он якобы задумал прорыть подземный ход от истфака Университета к Петропавловке или к Эрмитажу, не помню точно. Перед смертью еще и пытали: чтобы назвал сообщников.
      Являясь историческим пессимистом и к тому же имея привычку заступаться за моих друзей, я раздобыл упомянутый печатный орган и ознакомился с названным произведением. Прочитаю, - думал, - и опровергну клевету своим свидетельством. Прочитал - и руки опустились.
      "Они, эти человеконенавистники с мозгами пигмея, готовы сравнять с землей наш родной город только лишь потому, что свастика является своеобразной визитной карточкой его архитектурного облика. В частности, Нина Катерли в конфиденциальных беседах не раз заявляла, что лично готова нажать рычаг взрывного устройства, разрушившего бы Петропавловский собор, решетки которого в качестве декоративного элемента имеют свастику. В открытую эта литераторша подобное заявление сделать боится, так как понимает, что будет нести уголовную ответственность за последствия..." (?)
      Ну что, скажите, тут опровергать? Конечно, даже самый пристрастный из наших правоохранителей не сумел бы уберечь С. С. Болотова (если только он существует) от судебного преследования за клевету и неминуемого штрафа; другое дело - что процесс затянулся бы года на три, а штраф не превысил бы пяти рублей, и так называемый С. С. Болотов это знает не хуже нас с вами и нисколько не боится. Ну, спросят его: когда это и где удостоила вас конфиденциальной беседой не знакомая с вами Нина Катерли? А он вместо ответа как забьется в судорогах: долой сионистское крючкотворство, даешь народный самосуд! Какая разница, кто с кем знаком, - по фамилии, что ли, нельзя определить, кто да кто родимую нашу свастику на дух не переносит; а русскому патриоту без свастики не прожить ни одной минуты, так и в газете напечатано черным по белому:
      "Наиболее распространенным и глубоко почитаемым символом, максимально выражающим арийскую ментальность, народную душу, военную традицию наших предков, является свастика".
      Суд, разумеется, тотчас отложит заседание, назначив как минимум четыре экспертизы: одну - чтобы установить родословную свастики, другую - для обследования решеток Петропавловского собора, третью - для изучения архитектурного облика старого Петербурга, четвертую - для объективной оценки антифашистского журнала "Барьер", в котором Нина Катерли сотрудничает, из-за чего "Националист" и возбудился до такой степени.
      Правовое же государство у нас. Униженных и оскорбленных просят не беспокоиться. Тем более что все так дорожает - кроме чести и жизни.
      Ну и пусть. Это даже к лучшему. То есть мало хорошего, конечно, что закон - тайга, медведь - прокурор, судьи назначены той еще компартией, а общество развивается под лозунгом: "Умри ты сегодня, а я завтра". Но раз уж так вышло - давайте оставим всех этих с. с. болотовых наедине с их совестью, какова бы она ни была.
      Впрочем, пока что она - в летаргии, судя по газетке. Ну и газетка, доложу я вам! Для интеллектуального меньшинства - объедение, должно быть.
      В одной статейке обличают о. Александра Меня: сомнительное, мол, у него православие (что о. Александра уже зарубили топором - об этом ни слова). В другой статейке извещают, что Дева Мария прижила Иисуса Христа в незаконной связи с каким-то греком Пандерой, - и это, мол, так славно: по крайней мере один из родителей Христа не был иудеем, а может статься - вот радость-то! что и "мать Христа была не еврейской" - так и написано! - "а сирийкой".
      ... Какой-то Доброслав заклинает вернуться к мудрости волхвов, к зрелому язычеству, поскольку "западная иудео-материалистическая цивилизация изжила себя"...
      Какой-то юноша - судя по портрету - типичный комсомольский вожак, но с чубчиком под Гитлера, - особенно свежие звуки издает:
      "Мы, русские, - трепещет искренний басок, - должны стать первыми из тех, кто за более чем 2000 лет верно ответит на "еврейский вопрос". Духом войны пропитано все человеческое существование. Борьба за жизнь всеохватывающая и выходит за земные пределы, сотрясая все вселенское пространство. Все слабое сбрасывается на обочину или в бездну небытия, а выживает и обретает достойную судьбу лишь принявший правила этой войны и воспитывающий непоколебимую волю к самоутверждению".
      21 год студенту - а уже все понимает! Романтик и шалун.
      "Русская нация должна быть красивым и благородным Хищником, а не жертвенным ягненком! Если же мы упустим свой шанс, то недалек будет тот день, когда имя Русского народа останется лишь на страницах прошедшей истории и надгробной плите, которую наверняка осквернят евреи и другие подлецы".
      Мне говорят: плюнуть и забыть. Все равно этот бред никто не читает - а кто читает, заболеет несварением мозга. Это же не газета - так - одноразовое бумажное знамя, опознавательный ярлык: не подходить! Тут копошатся наши, оттачивая клыки! Мне говорят: эти якобы печатные органы так нестойки в своей назойливо-бесстыжей наготе; от малейшего знака негодования или испуга угрожающе разбухают, зато равнодушная улыбка приводит к увяданию. Мне говорят: откупори шампанского бутылку, иль перечти "Женитьбу Фигаро".
      А я по неосторожности перечитал роман Альбера Камю "Чума". Там, знаете, что написано?
      "... Кое-кто все еще надеялся, что эпидемия пойдет на спад и пощадит их самих и их близких. А следовательно, они пока еще считали, что никому ничем не обязаны. Чума в их глазах была не более чем непрошеной гостьей, которая как пришла, так и уйдет прочь. Они были напуганы, но не отчаялись, поскольку еще не наступил момент, когда чума предстанет перед ними как форма их собственного существования и когда они забудут ту жизнь, что вели до эпидемии. Короче, они находились в ожидании. Чума довольно-таки причудливым образом изменила их обычные взгляды на религию, как, впрочем, и на множество иных проблем, и это новое умонастроение было равно далеко и от безразличия, и от страстей, и лучше всего определялось словом "объективность"".
      Такие-то дела, граждане. Такие дела.
      На всякий случай - считаю долгом официально заявить: Нина Катерли не покушалась на Петропавловский собор. И, между прочим, всемирного еврейского заговора тоже не существует. Если бы существовал - я о нем знал бы. Проговорился бы кто-нибудь, или я сам как-нибудь проник бы в тайну за целую-то жизнь. Уверяю вас.
      Ужас в том, что всем это известно, и продавцам чумы - лучше всех. И что же?
      Сентябрь 1993
      ОГНИ БОЛЬШОГО ДОМА
      Все думаю: стоит ли разрушать Большой Дом - зловещее творение Ноя Троцкого на Литейном - этот собор, так сказать, Пляса-на-Крови?
      Разрушить до основания, вернее - вырвать с корнем, с подземными этажами - размолоть в щебень, вывезти и торжественно захоронить в безлюдной местности груду праха, впитавшего кровь, боль, унижение, отчаяние бесчисленных жертв, - да, это мечта заманчивая. Здание, где совершено столько злодейств, как бы излучает угрозу, а точнее - внушает страх. Это же не просто штаб-квартира преступной организации, погубившей значительную часть населения нашей страны. И даже не просто фабрика смерти, где главный конвейер хоть и простаивает пока, но вполне исправен... Наш Ноев ковчег архитектурный символ массового психоза, дирижируемого полицейским государством...
      Но разрушать символы - утеха дикарей. Большой Дом сияет огнями в потемках души каждого взрослого советского человека. На Литейном в декабрьских сумерках ужасен он в окрестной мгле, но уж лучше пусть возвышается там Большой Дом, чем призрак Большого Дома.
      Давайте устроим там самый поучительный в мире мемориал - Музей Большого террора. Пригласим лучших историков и дизайнеров. Какой для них откроется простор! Кабинеты, камеры, карцеры, расстрельные подвалы с красным асфальтовым полом. Столовая для начальников и костюмерная топтунов. Орудия пыток и канцелярские принадлежности. На стенах, на стендах, в специальных витринах - партийные постановления, газеты, плакаты, портреты сексотов и генсеков, картины и книги мастеров социалистического реализма, доносы, протоколы допросов, приговоры. Для советских вход бесплатный, для иностранцев - за огромные деньги.
      Давайте поспешим. Переоборудуем здание, пока оно еще только плачет по нас.
      Декабрь 1993
      ГОРОД В ОТСУТСТВИЕ АНГЕЛА
      Полгода не дожив до девяноста восьми - в одночасье - за рабочим столом - над корректурой словаря крылатых латинских выражений - умер Яков Маркович Боровский. Учитель множества ученых, гроссмейстер классической филологии, переводчик и толкователь бесчисленных античных текстов, один из основателей Римской академии живой латыни, всемирно известный автор стихотворений на латинском и древнегреческом... Последний деятель эры гуманизма. Праведник науки.
      Вообще-то в нашем веке и тем более в нашей стране провести столько времени на свободе, с утра до вечера занимаясь исключительно любимым делом, - чистая жизнь, мгновенная смерть, - счастливый жребий.
      И если загробное существование - не сказка, и справедливость - не пустой звук, то вполне вероятно, что в данную минуту Яков Маркович беседует, например, с Плутархом о стихах, допустим, Горация, - и жалеть надо, скорее, провожающих на перроне под мокрой метелью. Кто знает - осталось ли в Петербурге достаточно праведников, чтобы город уцелел?
      Библиотека Боровского завещана Античному кабинету - и это хороший предлог перейти к новости отрадной. На Васильевском острове создано независимое Общество содействия развитию классической филологии. У него даже есть комната в Первой санкт-петербургской классической гимназии. Самый настоящий Античный кабинет: научная библиотека на всех европейских языках, древних и новых; семинары и конференции; контакты с иностранными университетами; специальный журнал; альманах "Древний мир и мы", - словом, все как у людей. Правда, журнал и альманах - пока еще мечта, - но и мечта какая человеческая!
      Как бы хотелось продолжать в том же духе и еще хоть немного поговорить о высоком и прекрасном. Но для этого следовало во вторник пойти в дом Державина на Фонтанке: там был вечер Н. А. Львова (помните - архитектор, композитор, поэт). Очень уютное, должно быть, получилось бы времяпрепровождение: Львов был едва ли не гений, а дом Державина - волшебное место, и притом иногда кажется из наших дней, что в позапрошлом веке образованные люди только и делали, что влюблялись под клавесин. Ну вот, а я вместо всего этого отправился в Дом журналиста на организационное собрание Антифашистского союза. Как-то совестно было не явиться.
      Сверх всякого ожидания, народу набилось - человек сорок пять. Одних писателей я насчитал пятнадцать. Не так уж это и удивительно - европейский же город. Пять миллионов жителей.
      И взамен клавесинной музыки послушал я сообщение о том, какими ресурсами располагают в европейском городе организации фашистского толка. Никаких особенных неожиданностей. Кто же сомневается, что все у них в избытке - деньги, оружие, боевики, сочувственный интерес молодежи (наверное, не всей - а много и не надо); вся советская история работала на них, и все нынешние обстоятельства им благоприятствуют.
      Что собираются противопоставить им сорок пять не очень-то молодых мужчин и женщин? Что вообще может возразить пуле - мишень?
      "Антифашистский союз ставит только одну практическую цель - не допускать прихода к власти сил тоталитаризма в России. Эта цель будет достигнута противодействием распространению фашизма и коммунизма всеми конституционными методами активной пропаганды в соответствии с международными соглашениями".
      Что тут скажешь? Это, без сомнения, правильный путь. Единственно верный. Если идти по нему, никуда не сворачивая - и, главное, не нарушая международных соглашений, - можно уверенно надеяться, что лет через шестьсот - а то и через шестьдесят - общественное мнение в России скажет фашизму громкое, дружное: "Нет!"
      Немножко жаль, что не раньше. Вот журнал "Молодая гвардия" в аккурат к октябрьским событиям прошлого года напечатал "Протоколы сионских мудрецов" роковую, зловещую книгу. Без нее Гитлер не так легко свел бы с ума Германию. Растлить другие цивилизованные страны оказалось трудней - в частности, потому, что году так в 1934-м в городе Берне состоялся суд над шайкой негодяев, тиснувших "Протоколы" в Швейцарии. Изучив книгу и заслушав многочисленных экспертов и свидетелей, суд признал "Протоколы" непристойным сочинением, пропагандистской фальшивкой. Отчеты о процессе, продолжавшемся года два, публиковались во всех газетах мира - кроме германских и советских. И наваждение прошло.
      Поступок "Молодой гвардии" дал, казалось бы, повод провести подобный судебный процесс в России. Двое интеллигентов (интересно, сколько их у нас всего?) даже обратились с таким предложением в прокуратуру. Не тут-то было. В четверг на этой неделе получили по рукам.
      "Сообщаю, что по факту публикации "Протоколов сионских мудрецов" в журнале "Молодая гвардия" (№ 10, 1993 г.) Кировской межрайонной прокуратурой г. Москвы проведена проверка и вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела на основании п. 2 ст. 5 УПК РСФСР, то есть за отсутствием в действиях состава преступления.
      Оснований для отмены принятого решения не имеется.
      Начальник отдела по надзору за исполнением законов о международных отношениях.
      Л. Н Садовников"
      Так что лет шестьдесят придется потерпеть. Или шестьсот. Но зато через шестьсот эту прокуратуру родная КПСС не узнает. А до тех пор - слабонервных просят не беспокоиться.
      Но ведь и нельзя сказать, что наблюдается сколько-нибудь заметное беспокойство. Страна, похоже, освоилась с мыслью, что придется пройти еще и фашизмом - как выразился бы Герцен.
      Я соскользнул на тему, всем надоевшую. Гораздо лучше было бы рассказать, какая замечательная вещь - "Полет" Гайто Газданова. Лично для меня самое важное событие прошедшей недели - что наконец дошли руки до журнала "Дружба народов", где этот роман.
      Но что поделать? Бывает, знаете, такое небо, такая игра лучей... Погода слякотная. У Гостиного двора торгуют почему-то оренбургской газетой с заголовками типа "Слава патриотам-черносотенцам!". На столе анонимное письмо, сегодня полученное: неизвестный доброжелатель в последний раз предупреждает, что если не перестану марать страницы газет и засорять эфир подвесят "вниз тыквой". А по телевизору, по радио - все знай просят друг у друга денег. Просто какой-то хор нищих. Особенно армия страдает: буквально не на что содержать самую большую в мире коллекцию генералов и бомб. И культура тоже стонет. Мастеров культуры тоже ведь многие тысячи. Им на собрания антифашистов ходить недосуг. Каждый хочет помочь народу по-настоящему - поставить, например, на театре "Чайку" с настоящим прудом, и чтобы в нем плескались золотые рыбки - но без спонсоров и дотаций разве что-либо путное сочинишь? В лучшем случае - "Реквием" какой-нибудь, или "Чевенгур", или "Архипелаг ГУЛАГ".
      Короче - скучно как-то.
      Очень недостает ангела над Петропавловским собором. Веселый был ангел, стремительный. Скорей бы, что ли, вернули его на место. Взгляни, так сказать, на дом свой, ангел!
      Март 1994
      РИМСКИЙ ПАПА И АБСУРД
      Общественная жизнь бездарна, как репортажи из ЮАР: пробегают, приплясывая, толпы полуголых, а на следующей картинке трупы - а кто кого убил и за что, неизвестно и вроде бы не важно.
      Была бы Россия, как в девятнадцатом веке, отсталая страна, - легче было бы приписать происходящему какой-то смысл.
      Но мы убежали от цивилизации далеко в сторону, каким-то чудом очнулись на краю бездны. Продолжать движение - повернуть назад - замереть на месте равно нелепо, и смертельно опасно, и до смерти противно.
      Маркс что-то такое красивое толковал о прыжке из царства необходимости в царство свободы. Мы осуществили другой - не знаю чей - проект: нынешнему поколению советских людей довелось жить в Абсурде. Этот наш опыт, не сомневаюсь, еще как пригодится человечеству. И это утешает.
      Наверное, и у нас все как-нибудь, когда-нибудь обойдется. Проблема, собственно говоря, только в том, что недостает взрослых. Где ж их взять: школа, вуз, комсомол, армия - и печать, радио, телевидение - и литература и кино под руководством КПСС и ГБ столько десятилетий отучали нас жить своим умом.
      Вот и некому теперь решать нетривиальные задачи.
      Все разговоры о культуре у нас оканчиваются припевом: "Подайте милостыню ей!" Кое-кто подает: Джордж Сорос больше всех. Принц Уэльский вот обнадежил. Странно, что Папа Римский пока остается в тени. А мог бы спасти, например, "Библиотеку поэта" - издание ценное, гордость нашего города и страны. Александр Кушнер - главный редактор "Библиотеки поэта" - почему-то забыл о Папе Римском и обратился за помощью к петербургскому мэру. До сих пор удивляется, что не получил ответа.
      А что тут удивительного? Мэр сам, наверное, с утра до вечера выпрашивает у разных толстосумов под благовидными предлогами подачки на то, на се, на содержание больниц, библиотек, музеев...
      Каждый день какое-нибудь значительное лицо угрожающе напоминает по телевизору, что если хотя бы на время, хотя бы отчасти сократить производство бомб, танков, ядовитых газов, колючей проволоки, - возникнет ужасающая безработица, потому что почти ничего другого почти никто у нас не делает и делать не умеет.
      Рассуждение внушительное. Ну а если производство прекратить - но все зарплаты, и премии, и льготы оставить, как есть? Тогда безработица превратится просто в безделье, - с бездельем, есть надежда, многие смирятся, - зато сколько энергетических и сырьевых ресурсов будет спасено, сколько высвободится емкостей, мощностей...
      Ведь это уму непостижимо, сколько понадобилось человекостолетий квалифицированного труда, чтобы создать хотя бы тот склад бомб, что сгорел на прошлой неделе. Неужели кто-то отказался бы получать достойное жалованье просто за то, чтобы не делать этих бомб? Многие найдут чем заняться в освободившееся время, - ну а начальники пусть поскучают.
      Вообще, тратить четверть (якобы четверть) бюджета только на то, чтобы убивать полторы тысячи (якобы полторы тысячи) новобранцев ежегодно, немножко нерасчетливо, нам не по средствам, вы не находите?
      Может быть, генералы и адмиралы, полковники и подполковники, майоры и другие военачальники согласятся получать подобающее довольствие, никем не командуя, не убивая наших детей? О, разумеется, дело не в нас и не в детях, но ведь какая выйдет экономия для государства! Насколько дешевле заплатить актерам неустойку, чем снимать скверный фильм. А кому нравится это кино пусть помолчит хоть о культуре.
      Если А. С. Кушнер напишет Папе Римскому, что "Библиотека поэта" погибает, Иоанн Павел II, в отличие от А. А. Собчака, ответит обязательно. Быть может, и денег даст. Но боюсь, что деньги эти по дороге пропадут, вернее, превратятся в колючую проволоку и ядовитый газ. Как и следует по законам абсурда.
      Но ничего. Все будет хорошо. Как только переделаем тормоз - в двигатель. Но это задача нетривиальная.
      Май 1994
      ОДИССЕЙ В АРХИПЕЛАГЕ
      Возвращение Солженицына - событие многозначительное, примерно как бегство Толстого из Ясной Поляны. Всей жизнью Александр Исаевич доказал, что не знает страха, и новый подвиг не удивительней прежних, - но, пожалуй, потрудней.
      "Ибо Сам Иисус свидетельствовал, что пророк не имеет чести в своем отечестве". (Иоан.: 4, 44)
      Государство, изгнавшее Солженицына, представляло собою великий, могучий, нерушимый союз насилия и лжи. Слишком тесный союз, чересчур страстный. Ложь до такой степени положилась на насилие, что позволила себе, обнаглев, сделаться совсем неправдоподобной. А насилие прониклось доверием к собственной лжи, то есть впало в маразм. И своим единственным врагом вообразило правду. И с шумом и яростью обрушило на нее всю сверхдержавную мощь...
      И вот Одиссей - пространством, так сказать, и временем полный - опять причаливает к острову, по которому мечется, выворачивая деревья и расшвыривая скалы, ослепленный, безумный Циклоп.
      Лет двадцать тому назад никто - ни генеральный секретарь в Кремле, ни заключенный в карцере - никто не сомневался, что правда - опасней и дороже самого радиоактивного какого-нибудь плутония. Что Кащеева смерть - на кончике пера. Что стоит Народу прочитать Книгу, в которой сказана вся Правда... Но предположение казалось так очевидно невероятным - просто незачем было и додумывать эту мысль.
      Солженицын написал большую часть Правды. Ее прочли интеллигенты, потом иностранцы, в конце концов и секретари - чтобы было о чем говорить с иностранцами, - а народ удовольствовался косноязычным пересказом и, утомленный, погрузился в мыльную оперу. Свобода, как обнаружилось, тем хороша, что богатые тоже плачут.
      В мире, где правда - ценность не единственная, даже не главная; где только злая воля уверена в себе, а слабые умы отдаются ей со сладострастием, - что делать Солженицыну? Что сделают с ним?
      Его любит вымирающая группа людей - вышеупомянутых так называемых интеллигентов, - но это чувство, увы, не взаимно.
      Его мечтает пленить иная, процветающая группа, - но, по-моему, он скорей умрет, чем допустит назвать своим именем новый ГУЛАГ.
      Какое одиночество, какие опасности, какие соблазны!
      Но, как известно, Солженицын - поистине необыкновенный человек. Непреклонная решимость воплощена в его сказочной судьбе. Целеустремленный, в полном смысле слова целесообразный характер, не истративший зря ни минуты биографического времени. Централизованное планирование и производительность труда, какие не снились советскому якобы социалистическому государству то-то Александр Исаевич его и превозмог.
      Кроме того, не подлежит сомнению, что он - любимец богов.
      Вот почему его возвращение вселяет какую-то безрассудную надежду.
      Тут что-то похожее на историю про Юлия Цезаря: как он переправлялся через бурную реку, и волны заливали лодку, и перевозчик совсем было струсил, а Цезарь его вразумил - дескать, не бойся, ведь с тобою - счастье Цезаря.
      Солженицын поднимается на борт нашего корабля. Хочется верить, что это предзнаменование хорошее.
      Май 1994
      БЕЗ СУЩЕСТВЕННЫХ ОСАДКОВ
      Строго говоря, итог недели - погром на Смоленском кладбище. Четыреста или больше разрушенных и оскверненных памятников. Кретин неутомим, а мрамор хрупок. Только подумаешь, что в городе водятся гуманоиды, склонные к столь подлым забавам... Тоска.
      Главное - хоть бы кто содрогнулся от ужаса. Вот, кажется, случай, когда церковь - ни одна - не может промолчать. Я еще понимаю - хоть и тягостно мне это понимание, - отчего митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский не осудил апрельский погром на еврейском кладбище. Но теперь-то поруганы могилы православные...
      И давайте прекратим стенать об упадке культуры. Это смешно после постановления, принятого в четверг при закрытых дверях в Совете нашей Федерации: увеличить военные расходы до 55 триллионов рублей. Не знаю, половина это государственного бюджета или больше половины - или все-таки меньше; не знаю точно, во сколько раз эта сумма превышает все предполагаемые затраты на здравоохранение, образование, науку... Знаю одно: страна страдает военно-промышленным комплексом в такой острой, запущенной форме, что недалека от самоубийства. Не глупо ли горевать о каких-то памятниках, тем более - кладбищенских? Вот покорим планету - всю превратим в обелиск над вечным огнем.
      Надеюсь, что ошибаюсь. Президенту, вероятно, видней, а президента кошмары как будто не беспокоят. Знай себе сочиняет на посту, и вышла претолстая книга. Для полного сходства с каким-нибудь титаном Возрождения и Малой земли недостает литературной премии, - но тут у Б. Н., скажем прямо, шансы слабые. Премию на этой неделе Союз писателей России Проханова и Бондарева, если не ошибаюсь, выделил кому-то из сербских предводителей. Должно быть - за крупный вклад в дело мира.