Жизнь же Бутча и Кэссиди шла своим чередом. Колян сдал первую сессию, к всеобщему удивлению, весьма прилично. Кэссиди милостиво позволил ему жениться. Колян немало недоумевал, не зная как воспринять это: как рекомендацию, разрешение или приказ.
      В город все было спокойно, на миллион человек не набиралось даже случая пьяного дебоша. И не удивительно - не осталось, наверно, ни одного места, где бы не висел плакат: "Помни, ЭТИКА - закон твоей ЖИЗНИ!" С плаката, бесстрастно-пронизывающе смотрели льдистые глаза.
      Появляться в городе не было никакой необходимости и Бутч предложил переехать на зимнюю дачу, где побратимы и провели почти всю зиму. На ритме жизни переезд не отразился. Эта размеренная жизнь неофициальных хозяев города после недавних бурных событий казалась скучной. Кэссиди погрузился в сплин - что бы он ни делал: читал, смотрел видео, гулял, развлекался с девушками - все время повторял: "Скучно-то как, Господи! " Бутч тоже сник, целыми днями упражнялся в подземном тире, парился в сауне, играл сам с собой на бильярде. На ламентации Кэссиди он неизменно ответствовал: "Что, Феденька, репка?!"
      Колян, видя такое настроение, сначала было несколько оживился, но потом и сам как-то угас, и то бродил по дому безмолвной тенью, то объедался на кухне. Желание учиться у него пропало, а Бутч и Кэссиди перестали настаивать.
      Весна, необычно ранняя и теплая в этом году, вначале не принесла оживления. Лишь перед днем рождения Кэссиди друзья решили выбраться в город. Особых дел, впрочем, не было, все оставалось спокойным, хотя бы в силу смотрящих со всех углов плакатных глаз, поблекших за зиму, но все таких же грозных. Выехали поздним вечером, чтобы не привлекать излишнего внимания. Через опущенное стекло в машину врывался сладкий аромат цветения. Ехали быстро, Бутч иначе не умел; на участке, где дорога сужалась, зажатая двумя холмами, он все же слегка притормозил - впереди виднелся какой-то темный массивный силуэт. Удар, три почти синхронных вспышки, взрывы, снова вспышки и взрывы.
      В материализовавшейся тишине они вышли из остатков машины и пошли мимо полыхающих обломков самосвала, на ходу сбивая ладонями огонь с одежды. Справа и слева полоснули очереди, они шли на останавливаясь, под мат и крики ужаса нападавших. В метрах тридцати впереди была видна группа машин и суетящиеся вокруг нее вооруженные люди. Паника среди них достигла апогея, когда Бутч и Кэссиди подошли к ним поближе. В свете фар было видно бледное лицо "майора".
      - Подойдите-ка сюда, - негромко приказал Кэссиди и "майор" подошел на негнущихся ногах.
      - Вы что же, сами до этого додумались? - осведомился Бутч.
      - Поймите, - пролепетал Иван Антонович, - у меня был приказ уничтожить вас любой ценой. Чтоб воспрепятствовать дальнейшему подрыву авторитета власти.
      - Прелестно! Ты слышал, Бутч, их авторитет еще можно подорвать!
      Но Бутч, не слушая его, притянул "майора" за галстук и тихо , но внятно шептал, глядя прямо в глаза:
      - Что - думали так легко с нами, раздавить как тараканов решили? А ведь и тебя, подонка, и людей твоих, и начальников, и жен, и детей ваших можно просто в миг в порошок стереть... Не понимаете, видать, этого! И живете вы все, шушера, только потому, что руки до вас не доходят, да и незачем все это - новые придут, ничем вас не лучше...
      - А почему б вам самим... - Мокрый от пота "майор" пытался сохранить самообладание.
      - А зачем нам в вашем дерьме мараться? Мы и так выше любой власти.
      - Потому, что этика, милейший Иван Антонович, это закон не только жизни, но и смерти... Вам, надеюсь, понятно, чем это закончится в следующий раз?! Так и передайте по инстанциям, да и машину к утру новую подгоните. Такую же. И не позже полудня - у нас завтра уйма дел. А мы пока что в вашей поедем. Бывайте, ребята.
      Напоследок смягчившийся Бутч заметил налетчикам в назидание:
      - Что, Феденька, репка?
      Кэссиди вяло отозвался из глубины салона:
      - Скучно-то как, Господи!
      На заднем бампере служебной "волги" в отраженном свете блеснула броская наклейка:
      "Помните, ЭТИКА - закон вашей ЖИЗНИ"
      И ниже, размашисто:
      "БУТЧ и КЭССИДИ".
      IX
      Лето неумолимо приближалось, а с ним надвигались и заботы. Все больше людей со всех концов страны приезжали просить помощи, обещая взамен любые блага. Идея широкого вмешательства, категорически отвергнутая ранее, теперь представлялась необычайно привлекательной. Только и было разговоров, что о тбилисских шашлыках, воронежских красавицах и ташкентском винограде. Хотелось экзотики и приключений, Колян ездил в командировки - выяснять обстановку. Известия от него поступали обнадеживающие. Особенно настойчиво приглашали в столицу и Бутч от предвкушения потирал руки.
      За день до отъезда Кэссиди бросил взгляд на календарь и с удивлением обнаружил, что сегодня ровно год со дня встречи с мужиком. Решили навестить благодетеля. Оделись скромно, но со вкусом, взяли пару ящиков пива, воблу и поехали на поиски. Долго искать не пришлось - мужик сидел на том же месте и с блаженно-придурковатой ухмылкой потягивал подсоленное разливное пиво. Дары он принял охотно, но без бурной радости.
      Присели рядом, выпили, закусили. После второй банки мужик будничным трезвым голосом произнес:
      - Ну что, хлопцы, спасибо вам.
      - Да нет, что ты, отец, это тебе спасибо...- Бутч невольно оглянулся на висевший за спиной плакат с призывом помнить об этике.
      - Хорошая, значитца, штуковина, - задумчиво констатировал мужик, - не подвела. Одно только плохо - экспериментальное изделие. Больше года, и дня не работает. Не тянет, и все тут...
      - Ты чего несешь, старый? - Почти ласково спросил Кэссиди.
      - Да ты глянь на браслет-то твой, - невозмутимо продолжал мужик. Поблек, небось, весь, пожух, на руке болтается, так? А теперь посмотри на мои, - мужик вытянул руки и из-под грязных манжет блеснули тугие волоски, то-то. А вы, небось, и не замечали... Цивилизация у нас, хлопцы, ничего себе, этика тоже закон жизни, да только чуток другая - выбираться из этой ситуевины вам придется самостоятельно.
      - Это как же? - У Бутча дрожали губы.
      - Ну, раз деньга есть, то тут и паспорт купить можно, хороший, как следует быть, и билет на самолет. Есть, в общем, варианты, да и день у вас еще в запасе. Так что бывайте здоровеньки, спасибо за испытания, может когда и встретимся... - И, сорвав со стены плакат, мужик завернул в него рыбину, сунул сверток в карман пиджака, в другой положил балку пива и ушел, насвистывая: "Капитан, капитан, улыбнитесь..."
      Что, Феденька, репка?!
      Скучно-то как, Господи...
      ...Разгоряченное людское скопище выдавливалось в узкие переулки, отходящие от "толкучки". Выделить кого-то было невозможно, взгляд скользил по лицам, не отдавая никому предпочтения. Выбрать можно было любого, вот хотя бы этих двух, влившихся назад в толпу и уже окончательно растворившихся в ней, так что и не различить. А можно выбрать и других, не так велика разница...
      ... Ветер срывал со стен грязные бинты плакатов...
      ЖИТИЕ РЕЦИДИВИСТОВ
      Часть вторая
      I
      Солнце падало на городок с яростью пикирующего бомбардировщика. А, впрочем, обычное лето на побережье: +40, стопроцентная, как запись в паспорте, влажность - до первого декабрьского дождика.
      Левант.
      Плоские беленые крыши.
      Белые стены.
      Вялые потные лица,
      Плавные движения, гортанная речь.
      Не спасают ни кондиционер, ни вентилятор,
      Убежище - дышащий прохладой блиндаж паба. Пусто. За стойкой хозяева медленно потягивают нагревающееся пиво.
      - М-да, вляпались...
      - Не ной, знал бы, где упал, - перинку б подстелил.
      - Нет, ну надо же быть таким мудаком!
      - Не был бы мудаком - лежал бы сейчас на Третьем еврейском.
      - Это еще как посмотреть.
      - Да как ни смотри. Побаловались - и будя...
      - Зато как побаловались, Бутч!
      - Всю жизнь помнить буду.
      - А ты что, жалеешь, что ли?
      - Да что ты. Назад дороги нет, Кэссиди, ты сам знаешь.
      - Не войти в реку, не войти... Зато теперь мы знаем, на что способны. Этот паб и штука баксов на двоих. И того у многих нет. А уж пива - залейся.
      - Конечно, залейся - кроме нас, его никто не пьет.
      - Ну так уж не пьют.
      - Меньше, чем хотелось бы.
      - И на том спасибо.
      - Нельзя жить прошлым. Нет его. И не было никогда. И будущего нет. И никогда не будет.
      - А что тогда?
      - Паб, клиенты, должники, кредиторы. Пока не сдохнем.
      - Чем скорее - тем лучше.
      - Нет, ты предложи что-нибудь, ты так просто языком не шлепай.
      - Я и предлагаю - крюк, веревку и мыло. Если не нравится - одолжу у Вадика "беретту".
      - Куда это ты разогнался, Кэссиди?
      - А ты представь себе еще пять лет такой жизни. А десять? Что же ты молчишь, Бутч?
      - Репка, Феденька, репка.
      - Скучно-то как, Господи.
      Дверь приоткрылась, по залу прокатилась волна раскаленного воздуха, а в возникшую щель просочился испитой мужичонка. Несмотря на жару, он был одет в вечерний костюм, невероятно грязный и заношенный - пиджак на голое тело. На макушке - вылинявшая шапчонка с надписью "КиIв" и надтреснутым козырьком. Мужичок проковылял к стойке.
      Вежливо рыгнув в грязноватый кулак, он извлек из внутреннего кармана хорошо просушенную тараньку, хряпнул ею о никелированный угол и просительно осведомился:
      - Пивка не найдется, хозяева?
      - Пидар... - На выдохе просипел Бутч,
      - И это вместо "здрасьте". - мужик усмеxнулся. - А ведь культурные ребята. Были. До репатриации. Крепко укатали сивку Иудейские горки. Климат такой, правильно я говорю, а? Как же тут без пивка, сердешные?
      - Пидар... - голос Бутча не предвещал ничего хорошего.
      - Однообразно, хлопцы, ни ума, ни фантазии. А ведь без меня и вспомнить-то было бы нечего...
      - А знаешь ли, любезнейший, - медово улыбнулся Кэссиди, доставая из-под стойки бейсбольную биту, - что память дается человеку, чтобы сравнить то, кем он был, с тем, чем он стал?!
      - Натюрлих! Вильям Шекспир,
      - Да что мы с ним цацкаемся, Кэссиди, это же из-за него, козла гребучего, все прахом пошло...
      - Позволю тебе напомнить, что прахом все пошло из-за естественного износа изделия, а ваш покорный слуга, или, как вы изволили выразиться, козел гребучий, вас предупредил, чтоб вы смотаться успели.
      - А то что было бы?!
      - Ну, Коляна для начала за член подвесили...
      - ... Так тож Колян...
      - Да, я думаю, что вы бы так дешево не отделались, А в целом - все путем: выглядите - тьфу-тьфу-тьфу, даром, что колбаса индюшачья. Паб тоже, чтоб не сглазить, - денежку, небось, вывезли. А трудности абсорбции - с этим, ребята, к главе правительства.
      - Ты смотри, он еще прикалывается...
      - А что мне делать, когда я уже полчаса пива дожидаюсь. Прогорите с таким сервисом, хлопчики.
      - Твоими молитвами.
      - А что я? Я вам только добра желаю.
      - Расскажи это своей бабушке.
      Мужик отхлебнул пива, закурил извлеченный из-за уха чинарик и пригорюнился:
      - Не выйдет, хлопчики. Бабушка-то моя нетерпелива была - страсть, от нетерпеливости перепонки и склеила. А я к вам с делом ведь пришел...
      - Не, Бутч, точно придется его этике поучить.
      - Эх, молодо-зелено. Ты что же, думаешь, я к тебе, мудаку, без защиты явился? Да и то - местечко здесь неспокойное, все ножичком поковырять пытаются. Зря. Мы-то ведь тоже, чай, не в носу ковыряем...
      - Ладно, выкладывай, раз пришел.
      - Дело у меня, пацаны, обычное, знакомое, можно сказать. - Мужик покопошился в недрах пиджака и вытащил два перстня - один вроде как с александритом, другой - с сапфиром, - Одна естетика дорогого стоит. Художественная вещь.
      Бутч и Кэссиди смотрели не отрываясь,
      - Система обычная, но со значительными усовершенствованиями. Заряд рассчитан не на время, а на интенсивность использования. Ну и увеличен, конечно. В стационарном состоянии сохраняется неограниченно долгое время, вместе с тем обеспечивая полную защиту владельца. Для активных же преобразований - как обычно, соединяют дуали. Применять, если с умом, хватит на 8-10 ваших лет. При разрядке кристаллы обесцвечиваются.
      - Да, хороша штучка, - завороженно пробормотал Бутч.
      - Дело для вас знакомое, никаких проблем не возникнет. А в этом-то климате просто вещица необходимая!
      - Где угодно - только не здесь, - быстро вставил Кэссиди.
      - Это почему еще?!
      - По кочану!
      - А как же историческая родина, зов предков и прочая?
      - Не хочу - и все тут, вот такое я говно.
      - Да уж, знамо дело. Ну, на нет и суда нет. А где же полигонить будете?
      - Там же, где и раньше.
      - Ностальгия, говоришь. Ладно, как хотите, я ведь как лучше...
      - Видали мы твое лучше.
      - И еще - компенсацию давай!
      - Да вы чего, ребята?
      - За моральный ущерб. Етика, старик, дело тонкое.
      - И во сколько вы свои нюансы оцениваете?
      - Скажем - двести тонн "зелени": на первое время хватит.
      - Вот и славно. По рукам?!
      - Сначала перстни и деньги.
      - Разве я вас обманывал?
      - Еще чего не хватало - Три руки легли одна на другую. Мужик поковырялся в кармане брюк и начал вытаскивать деньги, слюнявя купюры и шевеля губами, Бутч повесил табличку "3акрыто". Кэссиди разливал пиво в три кружки.
      Солнце поспешно завалилось за горизонт под натиском юрких сумерек. На улицах стало людней и шумней.
      II
      Поеживаяcь от вечерней свежести, к стойке таможенного контроля подошли двое.
      - Ишь ты, - только и сказал чиновник и сдвинул фуражку на затылок.
      Тот, что был пониже, - коренастый блондин, одетый с иголочки: итальянский костюм, английские ботинки, вылитый "Неккерман" - рукой, затянутой в лайковую перчатку, предъявил паспорт.
      - Сандэнс Бутч, - отрывисто представился он и приподнял темные очки. На офицера глянули глаза цвета "небо над Иудеей на третий день xамсина".
      Второй был не менее экзотичен: лоб его был выбрит до висков, зато на затылке темные, с сединой волосы были собраны в косицу. Бородка еще более удлиняла несколько вытянутое лицо. Облачен он был в тропический "плантаторский" костюм цвета хаки, в одной руке был зажат стэк, вторая держала пробковый шлем. Передвинув сигарету в угол рта, он сообщил:
      - Меня зовут Кид Кэссиди, - и также предъявил паспорт, - Прошу вас, милейший, побыстрее.
      - Да, мля, а то у нас еще дел по горло, - грубо заметил Бутч - Ксивы полный звездец.
      - Знаешь ли, Бутч, - Кэссиди элегантно стряхнул пепел в консервную банку, - нас, кажется, подзабыли.
      - Ничо, скоро вспомнят, - пообещал Бутч с выражением лица, не сулившим склеротикам ничего xорошего.
      ...Из драгоценностей были задекларированы только два перстня...
      Впрочем, как выяснилось, память отшибло не у всех - на выходе из морвокзала их ожидал Иван Антонович. В генеральской форме он выглядел весьма импозантно.
      - Ба, знакомые все лица. Смотри-ка, Бутч, сколько лет, сколько зим! Товарищ генерал...
      - Гусь свинье не товарищ, - огрызнулся Бутч и поправил узел галстука. Но Ивана Антоновича этим было не пронять - улыбнувшись, он пригласил гостей в служебный лимузин. Беседу продолжили здесь же, в одном из портовых офисов.
      - Снова за старое?! Мы же договаривались...
      - О чем вы, мон женераль? Времена меняются, куда уж нам деваться...
      - Но уговор дороже денег
      - Подотритесь этим уговором, - Бутч сплюнул на пол. - Нам его навязали, когда мы были слабы. Это время прошло - продемонстрировать?
      - Надолго ли?
      - Навсегда! Вы, кажется, забыли, с кем имеете дело?
      - Зачем же так, Бутч? Генерал нам сейчас расскажет, каких убедительных успехов он добился на ниве охраны правопорядка после нас с тобой. Со звездочками все в порядке, а вот как оно на практике - интересно было бы узнать... Неужели все еще убивают, грабят, насилуют? Ай-яй-яй, родимые пятна социализма - но мы-то теперь не при чем, Иван Антонович?
      - А если вам визы аннулировать и в 24 часа в ваши палестины?!
      - Ты меня Родиной не пугай, как когда-то говорили. Но нужна ли эта конфронтация в век всепобеждающего консенсуса?! Мы ведь можем быть друг другу полезны, у нас, знаете, сколько идей - на все ваше управление хватит. И у меня такое чувство, что мы поладим - и чем раньше, тем лучше.
      - Знаю я ваши идеи - они хороши, пока работают, а потом...
      - И на старуху бывает неряха. Мы скорбим о Николя. Но теперь все будет на совсем другом уровне, скажи, Бутч.
      - Чего там - солидный имидж, европейские традиции, американские масштабы и еврейские штучки - специально для потребителя. Вся проблема в том, что вам, генерал, лучше согласиться - вы ведь нас не первый день знаете...
      Они вышли на улицу под утро. Перламутровые глыбы тумана поддерживали в вышине бронзовую фигуру Герцога. Казалось, он благословляет сделку.
      III
      Несмотря на все старания, без шума не обошлось. В первое же утро побратимы приобрели новенький "мерседес", а вечером стали хозяевами просторного особняка на Французском бульваре. Еще через два дня, когда слухи почти улеглись, в вечерней газете появилось объявление:
      "ДИНАМИЧНОЙ ФИРМЕ ТРЕБУЕТСЯ МЕНЕДЖЕР! "
      ПОДХОДЯЩЕМУ - ОТЛИЧНЫЕ УСЛОВИЯ"
      Далее следовали номера телефонов и подпись: С.Бутч и К.Кэссиди.
      ... Проводив сотого претендента, Бутч плюхнулся в кресло и брызнул в стакан содовой из сифона:
      - Не надо было подписываться - ты смотри, кто пришел: жлоб на хаме и быдлом погоняет.
      - Что поделаешь - Колянов имидж, на могилку его, что ли, съездить.
      - Ишь, расчувствовался. Сначала поквитаемся за него.
      Кэссиди закурил:
      - Деграданс... А не перейти ли нам на веранду, Бутч? Или в ресторан махнем, девочек покадрим?
      - Уйми зуд, маньяк. Первым делом испортим самолеты.
      Веранда вплывала в сумерки, как субмарина, возвращающаяся в родную гавань.
      - Слышь, Бутч, там, в кустах, кто-то шевелится.
      - Н-да, шизуха косит наши ряды, а вроде и не пили. Кот это.
      - Странно, никогда не видел котов с диктофонами и камерами, - с этими словами Кэссиди хлестнул стеком по кусту.
      - Эй, полегче, так и глаз выбить недолго, - из куста выбрался невысокий аккуратный паренек неопределенной внешности и возраста. О таких говорят: "Маленькая собака - до старости щенок", но тут и с породой не все было ясно.
      - Слыхали ли вы, юноша, о праве частной собственности? - мрачно полюбопытствовал Бутч. - От наказания это, впрочем, не освободит.
      - Тысяча извинений, я репортер из "Нового обозрения", меня зовут Дима Штейнбоков и я всего-навсего хотел поинтересоваться, как идет отбор менеджеров в вашу уважаемую фирму.
      - Я где-то читал, Кид, что хороший журналист - это мертвый журналист, у него даже труп хорошо пахнет.
      - Ну что ты, Сан. Посмотри на него - зачем такого убивать? Вчиним иск этому "0борзению" тысяч так на сто "зеленых", а там они сами его прикончат и не будут совать нос не в свои дела.
      - Значит, отобрать вам никого не удалось. Следует ли из этого, что продолжения операции "Этика" не последует?
      - Экий ты начитанный, паренек. Где учился?
      - В политехе.
      - Какой выпуск?
      - Семьдесят седьмого.
      - Так ты Клена знаешь?
      - Ну еще бы.
      - А Бронфенбреннера?
      - Вместе на пиво ходили.
      - А в СТЭМе ты бывал?
      - Было дело.
      - И в "Лире"?
      - Как-то раз даже с Кашнером вместе пели.
      - Чем занимался после института?
      - На яхте плавал, работал в "Главюжгипросинтезтресте".
      - Это на Титова угол Савицкой?
      - Точно.
      - А я там тоже - на Голикова угол Ватутина...
      - Ладно, Кэссиди, оставим воспоминания на потом. Как ты в газете оказался?
      - Жить-то надо, вот и оказался.
      - Дело ясное, что дело темное. Расскажи-ка лучше, почему это мы тебя не знаем - и жили рядом, и учились почти вместе, и знакомые общие - а тебя что-то не припоминаем?!
      - Уж простите, но это вроде не моя проблема.
      - А вот тут ты глубоко заблуждаешься, но и то лишь до тех пор...
      - А знаешь, Бутч, он мне нравится.
      - В плане?
      - Как менеджер. Такой нам и нужен: чтобы и интеллигентен в меру, и чтоб все про всех знал, а все про него - ничего.
      - В этом что-то есть. Эй, новобранец, притащи "шампунь" из холодильника - обмоем праздничек.
      - Это какой еще?
      - А такой, что с завтрашнего дня ты работаешь у нас. Менеджером. Милости просим к девяти часам и не опаздывать - яйца оторву.
      Зашипело. Чокнулись.
      - Будьмо.
      - Димыч, а что ты слыхал о Коляне?
      IV
      Как поэтически выразился Бутч, "нива сильно заросла сорняками". За время отсутствия побратимов на месте выкорчеванных когда-то группировок выросли новые, укрепились, распустили корни и кроны - вроде всегда так и было. И все эдакое, экзотическое: ассирийцы, китайцы, эвенки. Местных в "бизнесе" почти не осталось, а новые любопытством не отличались, так что о Бутче и Кэссиди ничего не слыхали.
      Услышать им пришлось, и не далее как в день Знаний, 1-го сентября. Димыч начал объезжать все известные ему конторы часов в восемь утра на специально выделенном по такому случаю "мерседесе". Бронежилет под костюмом комически полнил его, первоклассники прыскали в кулачки, поглядывая на невозмутимого и потного дядю.
      Димыч обошел все офисы, вручил одинаковые бледно-розовые конверты, собрал расписки о вручении и вернулся на виллу "Эден" (так окрестили дом побратимы) лишь в четыре. Пройдя сквозь дом, он не раздеваясь плюхнулся в бассейн.
      - Упарился, милый? - участливо спросил Кэссиди. - А это ведь только посевная, это еще даже не цветочки, не говоря уж о ягодкаx.
      Кэссиди расположился в шезлонге. Рядом на столике - вино, фрукты, сигаретница. Сладкий дымок таял в вечереющем воздухе - Бутч лениво обмахивался свежей вечерней газетой. В ней на первой странице было воспроизведено содержание письма, которое разносил Димыч, и - в рамочке обращение к жителям города. Бутч вновь вчитался в жирные строки:
      "Уважаемые господа!
      Считаем своим долгом сообщить вам, что с 1 сентября с.г. общество взаимного страхования с неограниченной ответственностью "Бутч и Кэссиди" открывает свое представительство. В связи с этим мы уведомляем вас, что деятельность ваших организаций будет приостановлена тем или иным способом. Вам предоставляется 72 часа для свертывания текущих операций и эвакуации.
      Мы выражаем искреннюю надежду, что эта назревшая мера будет воспринята вами с пониманием и не повлечет за собой ненужных инцидентов.
      С наилучшими пожеланиями,
      Сандэнс Бутч, Кид Кэссиди".
      Бутч довольно усмехнулся и стал перечитывать второе объявление:
      "К жителям города!
      Дорогие сограждане! Мы надеемся, что все вы помните период становления нашей фирмы, ее акцию "Этика", всю нашу деятельность, направленную на обеспечение достойной и безопасной жизни всем тем, кто ее заслуживает.
      К сожалению, мы вынуждены были прервать ряд намеченных программ в связи с расширением зон влияния нашей фирмы на Ближнем Востоке.
      Сегодня мы можем с радостью заявить:
      МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ!
      С радостью, но в то же время и с грустью, ибо состояние общественной жизни, которое мы застали после полуторалетнего отсутствия, вызывает лишь жалость. Но мы не намерены сидеть, сложа руки. Уже в ближайшие дни вы сможете убедиться, что Бутч и Кэссиди держат слово, как и прежде.
      С надеждой на сотрудничество..."
      Бутч отбросил газету:
      - Как ты думаешь, Кид, когда все начнется?
      - Сначала они не поверят. Потом пошлют парочку "торпед" прощупать обстановку. К концу третьего дня они предпримут нечто вроде "мятежа отчаяния"...
      - А что мне теперь делать? - поинтересовался переодевшийся Дима.
      - Искать здание под офис, подбирать кадры и - беречь себя!
      Кэссиди оказался прав. Не успели истечь первые 24 часа, как три боевика пытались обстрелять "Эден" из гранатомета и автоматов. Опознать их не удалось - тела обуглились до того, что при малейшем прикосновении рассыпались в пепел. Впрочем, машина, на которой они приехали, принадлежала армянской группировке - этими сведениями любезно поделился Иван Антонович.
      С другой стороны, полуоплавленное оружие было китайского производства.
      Противоречие разрешил Бутч в присущей ему манере - обе группировки, и армянская, и китайская были ликвидированы еще до рассвета, Иван Антонович повторял в восторге:
      - Я слыхал, что можно найти человека по фотографии, но вот что можно его по фотографии еще и потерять!
      Побочных эффектов практически не было, если не считать нервного шока у любовницы одного из армян, превратившегося в мешок из крови, мяса и костей прямо в ее объятияx.
      Утром Димыч побывал в мэрии; с ним были предупредительны вплоть до готовности освободить здание. Здраво рассудив, что в этом пока нет необходимости, он деликатно отказался и попросил бывший Дворец учащегося, в свое время отошедший к нарьян-марской группе, переоформить на общество.
      - Так ведь они еще не выехали?! - недопоняла чиновница.
      - Не выехали, так их вывезут, - мягко улыбнулся Димыч и оказался прав.
      Гордые нарьян-марцы попытались обстрелять его машину в 12:40. А в 12:41 с ними было покончено, и только багровые пузыри лопались в воздухе еще минут десять.
      День прошел спокойно и закончился в непривычно притихшей "Семирамиде". Кэссиди был в ударе, читал стихи, Бутч выбирал девочек на вечер, Димыч докладывал об итогах дня. Бутч поинтересовался, какую выбрать Димычу. Тот смутился. Бутч посуровел:
      - Ты что, "голубь"?!
      - Да что вы, Сан.
      - То-то же. Смотри - яйца раздавлю, тогда хоть к лесбиянкам иди. Какую берешь?
      - Ну... xоть вот эту.
      - Губа не дура. Схвачено.
      День второй прошел также без приключений. Димыч ездил отбирать будущих страхагентов - объявление было опубликовано еще первого числа. Избранных им, за редким исключением, Бутч и Кэссиди утвердили. Димычу за усердие был вручен отличительный знак главного менеджера. Золотой треугольничек, обрамляющий сделанный из сапфира глаз, больше напоминал орден, причем масонский, что Димыч не преминул заметить. Кэссиди в ответ разразился пространной и не вполне трезвой речью о целях масонства и близости их устремлениям общества взаимного страxования. Бутч с трудом унял его.
      Противник, судя по всему, в это время объединялся и, объединившись, утром третьего дня захватил два детских сада и три школы. Дети были объявлены заложниками и могли быть обменены только на головы Бутча, Кэссиди и - желательно - Димыча. Администрация заседала вместе с военными. Иван Антонович пытался убедить всех, что ситуация под контролем, будучи сам в этом не вполне уверен. Кризис исчерпался часам к десяти, причем - вместе с виновниками, от которых не осталось даже отпечатков пальцев на оружии.
      В мэрии был дан торжественный обед, командующий округом пытался облобызать Кэссиди - в одном из детских садов был его внук. Бутч раздавал интервью и визитные карточки. Димыч крутился в кулуарах и заслужил комплимент подвыпившего Ивана Антоновича: "Шустрый парень, хоть и масон". К вечеру, протрезвевшие и посерьезневшие, они собрались на вилле и подвели итоги: город был так же чист, как и два года назад, известные силы уничтожены. Неизвестные затаились.
      - Не все нам штурмовать, надо и профилактикой заниматься, - заключил Кэссиди.
      На том и порешили.
      V
      Утро 4-го сентября встретило горожан плакатами. Глаз в равностороннем треугольнике пристально взирал на них со всех стен. Объяснение последовало в утренних газетах и занимало всю первую страницу:
      "Дорогие сограждане!
      Как видите, первое наше обещание выполнено.
      К сожалению, не удалось избежать нескольких печальных инцидентов, объяснимых лишь низкой культурой подонков, воспользовавшихся вашим гостеприимством.
      Но мы не остановимся на достигнутом. Безопасная и достойная жизнь не начинается вдруг. Она начинается с ПРОФИЛАКТИКИ.
      Наше общество взаимного страхования заключило договор с мэрией об обязательном всеобщем страховании жителей города. В соответствии с ним, каждый житель города уплачивает сумму, определяемую, как процент от месячного дохода, в качестве страхового взноса. Страховой полис обеспечивает покрытие ущерба от каких-либо насильственных действий или посягательств на собственность.
      Размеры страхового взноса:
      Для предпринимателей и лиц с доходом выше среднего - 15%.
      Для лиц со средним доходом - 10%.
      Для малообеспеченных, несовершеннолетних и пенсионеров (в процентах от средней зарплаты) - 3%.
      Страховая программа действует только на территории города.
      Гости города также могут застраховаться при страховой ставке в 20% от эквивалента среднемесячного дохода.
      Правильность определения величины взноса будет контролироваться служащими общества.
      Каждый застрахованный, в той или иной форме способствующий инспекции общества в выявлении правонарушений, будет премирован в соответствии со степенью участия.
      Мы призываем вас к бдительности и взаимной предупредительности!
      Часть доходов, полученных обществом в процессе страхования, будет направлена на улучшение социальной сферы.
      С надеждой на сотрудничество,
      С.Бутч и К.Кэссиди".
      Вечером собрались на веранде. Димыч был бледен и явно возбужден. Бутч внимательно изучал сводку по городу, Кэссиди выдыхал сладкий дымок в стремительно темнеющее небо.
      - Ты чем-то озабочен, Димыч? Открой душу, не стесняйся.
      - Кид, последнее обращение...
      - Правда, стиль недурен? Коротко и деловито. Ты согласен?
      - Не в этом дело. Это же призыв к стукачеству! Что же, назад, в восемьдесят четвертый, в тридцать седьмой?
      - Ай-яй-яй, какие мы нежные! А ты как думал эту толпу контролировать молитвами, одноразовым террором? Рано ты про Коляна забыл, рано.