Тысяча и одна бомба

Кроме того, высокий широкоплечий сержант с безукоризненным блестящим пробором на белокурой голове выглядел совсем неплохо. А мощный квадратный подбородок вообще был довольно эффектен... Заявление Гарри о женитьбе произвело на Ли неизгладимое впечатление. Правда, он и раньше несколько раз обещал, но никогда еще не клялся. Ли сразу же припомнились кадры какого-то кинофильма: обручальные кольца на белом шелке коробочек, торжественное звучание органа, широкие ступени, спускавшиеся от дверей церкви к блестящему "кадиллаку". Впрочем, в фильме, кажется, стоял "бюик"... это было волшебно и прекрасно... - Милый,- шепнула девушка,- клянись еще раз перед богом, что не обманешь... - Чтоб мне сейчас провалиться!.. Широкая семейная кровать прежнего посла не провалилась. Благодаря этому Ли очутилась в кабинете фельдмаршала... Юрист Гинденбург недаром просидел в мрачноватом здании генерального штаба десятки лет. Не покидая чердака, он тем не менее был в курсе всех событий, отлично знал сплетни и слухи. А главное, научился достаточно точно предугадывать события. В дни смены режимов он всегда болел. И выздоравливал именно в тот день, когда кому-нибудь из военных чиновников требовался мелкий юридический совет... К делу об "Аиде" юрист подошел, как обычно, руководствуясь своим чутьем. Выяснив пожелания командующего, он подыскал подходящие аргументы, превратив эти пожелания в неоспоримую точку зрения. В душе Гинденбург оставался штатским. Эти военные умели лишь чертить стрелки на картах да шагать на парадах, а когда надо было поработать головой - всегда прибегали за ним. Юрист чувствовал себя уверенно. Его лишь несколько смущал чужой мундир с полковничьими погонами. Ордена непривычно позвякивали на груди, напоминая о высокой и ответственной миссии. Но личный помощник фельдмаршала, переодевшийся в цивильный костюм, приказал носить мундир до окончания переговоров, а потом отдать его в чистку... - Начинайте,- разрешил командующий и откинулся на спинку кресла. Он был доволен. По-видимому, больше не придется спорить с этим странным послом, понятия не имевшим о дипломатическом этикете, предпочитавшим грубые ясные выражения, подчас ставившие в тупик не только его самого, но даже и политического советника, который собаку съел на общении с дипломатами и прочими иностранцами. - Так вот, мужчины,- громко сказала Ли.- Придется вам отдать эту штуку. Ждать я не намерена. - Разумеется, мы могли бы немедленно возвратить бомбу ее законному владельцу,- поспешил Гинденбург, с удовольствием предчувствуя неминуемое поражение противной стороны,- если бы... если бы не одно небольшое обстоятельство... - Только одно? - Одно. Но, смею вас уверить, сударыня, чрезвычайно осложняющее дело. В нашем государстве неукоснительно соблюдаются законы. Так вот... - И у вас есть закон, который позволяет присваивать чужое? - бесцеремонно перебила Ли. Но хитроумный лейтенант только улыбнулся краешком губ. Он был не из тех, кого можно было так легко сбить. Юрист вежливо разъяснил: - Видите ли, сударыня, из истории мирового права вам, несомненно, известно, что такого закона нет и не было ни в одном цивилизованном государстве... - Вот это нам и нужно! - Насколько я понимаю, вам нужна "Аида"! - Совершенно верно! Она наша! - Не спорю, не спорю. Она ваша... Командующий насторожился. Что-то этот юрист слишком легко сдавал позиции. Но Гинденбург, выдержав эффектную паузу, выложил козырную карту. - Сударыня, она ваша, но не вся. Политический советник перестал рассматривать колени Ли и с не меньшим интересом уставился на юриста. Этот хитрый старикашка, кажется, придумал занятную штуку. - Да, не вся! - смачно повторил юрист.- Три пятых ваши, а две пятых наши. По закону. Ли молчала, силясь попять юридическую тонкость, о которой говорил увешанный орденами военный. - Я позволю, сударыня, разъяснить вам несколько подробнее,-продолжал Гинденбург.-Хотя, я уверен, вы уже догадались, о чем идет речь. Я не сомневаюсь, вы отлично знаете, что еще во времена короля Генриха Ра-колова был принят вердикт, по которому одна пятая находки, обнаруженной кем-либо на территории нашего государства, принадлежит казне. Таким образом, "Аида", найденная на нашей территории, на одну пятую принадлежит нам. "Закон есть закон... Гарри печально вздохнул. Ему явно не нравился оборот дела. Ночью из-за океана пришла еще одна шифровка, требовавшая немедленного возвращения "Аиды". С утра настроение было испорчено. Но размышлять было некогда. Ли перешла в наступление. - Ваш раковый король имеет в виду, наверное, кол-басу! - заявила советница посла.- Как женщина, я могу допустить, что кто-то на дороге находит кусок колбасы. Отрезает, как говорится в вашем законе, пятую часть и отдает королю. Остальное съедает сам,.. - Нет, сударыня, не съедает, а возвращает законному владельцу,- пояснил юрист. - Ну, в таком случае, какой же смысл вообще возиться с колбасой? Часть королю, остальное хозяину, А себе что? - Я не сказал еще, что вторая пятая принадлежит нашедшему... Ли подумала, поправила на коленях юбку, отчего Гарри вздрогнул и снова вздохнул: лучше бы она ее не поправляла... - Значит, так,- уточнила девушка,- часть королю, часть себе, а остаток хозяину. Раз этот... как его, Генрих ваш - король, наверное, он умный мужчина. Дурака в королях держать не будут. Как же он не подумал, что пока будешь возиться с колбасой да еще искать потерявшего, она протухнет? Гинденбург озадаченно захлопал глазами, но быстро пришел в себя: - Сударыня, мы несколько уклонились. Король Генрих Раколов имел в виду не колбасу, а вообще любую находку, понятие обобщенное, абстрактное... - В первый раз слышу об абстрактной колбасе. Видимо, вкусная штука, но я хотела бы видеть, как этот ваш Генрих будет отрезать от водородной бомбы одну пятую часть! - Это невозможно! Король, о котором мы говорим, умер мною веков назад! Ли возмущенно всплеснула руками: - Послушайте, мужчины! Так чего же мы болтаем напрасно, если этот парень сыграл в ящик, когда еще не было ни бомб, ни холодильников для колбасы? - Но закон-то остался! - возразил Гинденбург и вытер лоб платком. Впервые за многолетнюю практику ему приходилось вести спор таким образом. Эта красивая женщина еще ни разу не вспомнила ни одного положения международного права, не сослалась ни на один договор, но уже успела запутать вопрос какой-то вымышленной колбасой. Гинденбург вдруг ясно представил аппетитный бутерброд с аккуратно нарезанными кружками колбасы, густо намазанными горчицей и прикрытыми ломтиками огурца... - Кому нужен ваш закон, если "Аида" взорвется? - спросила Ли, обращаясь к фельдмаршалу. - А почему она взорвется? - отозвался командующий. - Она обязательно взорвется, если вы начнете отрезать от нее одну пятую часть! - Две пятых! - тотчас вставил Гинденбург. - Уже две пятых! - не выдержал Пулькин. - А как же! Одна пятая по закону принадлежит казне, другими словами государству. А вторая пятая - нашедшему, то есть нашим вооруженным силам. Они нашли... Гарри встал и застегнул пиджак на все пуговицы. - Вот что, господа! Официально, как чрезвычайный и полномочный, предупреждаю - не вздумайте ковыряться в бомбе! Все гайки пронумерованы! Достаточно развинтить не в том порядке - произойдет взрыв. Существует шифр. Я его не знаю... Командующий и политический советник переглянулись. Долговязый франт поспешно вышел из кабинета. Через несколько минут в части, продолжавшие заниматься безуспешными поисками "Аиды", была направлена радиограмма с совершенно категорическим приказом: "Гаек не крутить!.."
      14
      Командующий думал долго. Он понимал, какими колоссальными неприятностями грозит провал операции. Но в случае выигрыша... Советник, будто читая мысли на расстоянии, негромко сказал: - Риск - благородное дело... И командующий решился. Встал, выпятил подбородок, коротко приказал: - Ко мне Седьмого. За работу взялась разведка... Через двенадцать часов шесть минут после разговора с командующим агент Седьмой с двумя нулями вынул из нагрудного кармашка сногсшибательного пиджака белоснежный платок, быстро огляделся, достал ампулу, раздавил ее в платке и, стараясь не испачкать лакированные туфли, пошел по траве к полицейскому вертолету, опустившемуся в нескольких шагах от шоссе. Полицейский, сидевший в кабине, удивленно оторвался от бутылки с кефиром. Сказать он ничего не успел. Седьмой молча сунул ему в нос платок. Полицейский хрюкнул и мгновенно заснул. Бутылка вывалилась у него из рук и покатилась по траве, оставляя на яркой зелени белые жирные пятна. "Улики!"-молнией мелькнула мысль в голове у Седьмого. Схватив бутылку, он аккуратно поставил ее и прикрыл горлышко пробкой из фольги, валявшейся неподалеку. Затем вытащил полицейского из кабины вертолета и положил его рядом с бутылкой... ...Конструктор "Аиды" жил на уединенной ферме близ полигона. Он любил тишину. Кроме того, он любил стихи Гёте, любил по утрам кормить лебедей, картинно плававших по лужице искусственного озерка, любил в хорошую погоду бродить по окрестным тропинкам. Бродил он один. А в полусотне метров, прячась за деревьями, сгибаясь за кустами, следовала охрана. Никто не смел помешать гениальным замыслам, навещавшим конструктора в эти часы... Появление полицейского вертолета, летевшего на небольшой высоте, никого не удивило. Окрестности фермы и полигон бдительно охранялись. Воздушные патрули бы-ли не в диковинку. Седьмой - два нуля, не отрываясь от штурвала машины, внимательно осматривал лесную опушку и чистенькие строения фермы. Заметив блестящую лысину и группу охранников, ходивших поодаль, Седьмой лихим виражом развернул вертолет, пролетел над скучающими детективами и ловко опустился в двух шагах от конструктора. Сунуть его в широкую дверь кабины для атлетически сложенного агента было сущим пустяком. Сухие конструкторские ножки, обтянутые полосатыми брючками, стремительно мелькнули в воздухе и скрылись в пузатом брюхе вертолета. Охрана опомнилась, когда машина уже набирала высоту. - Не стрелять! - заверещал старший детектив.- К телефонам! Агенты рысью помчались к ферме. Но телефоны не работали. Седьмой был предусмотрительным парнем. Недаром он по три раза просмотрел каждый фильм о расторопном Джеймсе Бонде. Сверху ему было отлично видно, как из ворот фермы на предельной скорости, чуть ли не опрокидываясь на поворотах, вырвались два "шевроле". - Пусть ребята прокатятся,- беззлобно сказал он, оборачиваясь к лежавшему на полу кабины конструктору.- Зажирели они у вас, профессор... - Сколько хотите? - недовольно буркнул конструктор, не глядя па тайного агента. - Ну что вы, проф! - обиженно ответил Седьмой.- Я же не какой-нибудь самодеятельный гангстер! Я же профессионал со стажем и высшим образованием! К чему, мне деньги? - На кого работаете? - спросил конструктор, удобнее устраиваясь на полу. Он пристально осмотрел агента. Седьмой - два нуля не ответил. Сделав небольшой круг над фермой, он мягко посадил вертолет. - Пока ваши ребята вернутся, мы можем спокойно поговорить,- предложил он, открывая дверь кабины.- Прошу вас, проф! - Вас же тут схватят,-удивился конструктор, выбираясь из вертолета.- Дело, видно, серьезное, если так рискуете... - Серьезное, проф. Но риска не больше, чем всегда. Вряд ли ваши олухи догадаются, что мы вернулись. Ну, а если мы не договоримся, я всегда успею пустить вам пулю в живот. А там видно будет... - Почему именно в живот? - забеспокоился профессор, прикрывая щупленькой ладошкой область пупка. - В этом сезоне модно именно в живот,- пояснил Седьмой.- Так куда пойдем? - Пойдем к озеру,- сказал конструктор и взял Седьмого под руку.- Только по-деловому, без стрельбы. Не пе-реношу, когда в меня стреляют... Профессор и агент неспешно направились по песчаной дорожке, спускавшейся к водоему. - Проф, вы знаете, что произошло с "Аидой"? - спросил Седьмой, когда они уселись на скамейку, стоявшую почти у самой воды. - Ах, вот оно что! -понимающе протянул конструк-тор.- Вы добрались до гаек? - Так точно, проф! Нашим нужен шифр. Худенький, согнутый старостью конструктор встал и, заложив руки за спину, взволнованно заходил у скамейки. - С ума сойти! В "Аиде" сто мегатонн! - Знаем. Проф, вспомните, где ваша родина. Вспомните невинную зелень буковых лесов, вспомните священную белизну кирхи, стоящей над рекой... - Не будьте мальчишкой! - раздраженно оборвал конструктор.- На родине я не был четверть века, а деньги мне платят здесь! И не малые!.. - Совсем забыл! - Седьмой - два нуля начал ощупывать карманы своего элегантного пиджака.- Неужели я посеял в Стамбуле! Понимаете, проф, по дороге сюда я завернул в Стамбул, Там есть у меня одна хорошенькая дев... Агент запнулся. Он нашел, что искал. В его руках по-явился увесистый пакет. - Проф, здесь фото вашего родного городка и чек на сумму... - Идиот! Мне не нужны деньги! - Прелестно! - Седьмой разорвал обертку пакета.--С вашего разрешения чек я оставляю на память себе, а вам, пожалуйста, фотографии... Конструктор взял снимки и отошел к деревцу, стоявшему шагах в десяти от скамейки. Он начал задумчиво теребить одну из веток. Агент, улыбаясь, спокойно следил за ним. - Вы напрасно улыбаетесь, молодой человек! Я думаю, отправить вас на тот свет или сообщить шифр. - Лучше шифр, К тому же, проф, вы забыли, что я вооружен. - Щенок! Достаточно мне посильней дернуть эту ветку, и ты взлетишь на воздух вместе со скамейкой! Учти, это уже третья скамейка! Две сработали безотказно... Седьмой - два нуля весь напрягся, приготовившись неожиданно вскочить. - Сидеть смирно! - прикрикнул конструктор.- Забыл, с кем имеешь дело! Обе стороны задумались. Первым молчанье нарушил Седьмой. - Проф, говорят, у вас полно мозгов. Если вы меня подорвете, наши не получат шифр. Но они все равно развинтят гайки. Вы же знаете наших. Вы подорвете меня, они подорвут всех... - Вот это меня и останавливает,- ответил конструктор, отпустив наконец ветку.- Черт с тобой. Запоминай - три тысячи семьсот одиннадцать. На фланце имеется две гайки, пронумерованные единицей, сначала отвернуть ту, которая помечена звездочкой. Понял? - Три тысячи семьсот одиннадцать,- повторил агент.- Тройка, семерка, туз... - И пусть сообщат, как сработали предохранители... - Слушаюсь, проф! - Седьмой встал со скамейки, подошел к ученому и протянул руку:-Я знал, что мы поймем друг друга. В воздухе, словно вспугнутые галки, кружили самолеты, вертолеты. - Большую шумиху подняли ваши ребята,- разведчик показал на небо.- Но никакой фантазии. Ни один дурак не додумался вернуться сюда... - Хватит болтать! - приказал профессор,- Запомни, пусть сообщат, как сработали предохранители... Ладно скроенный Седьмой с двумя нулями приветливо махнул рукой на прощанье и скрылся в кустах...
      15
      Суперспецмены Джо и Джон за тридцать лет совместной работы ссорились в третий раз. В первый раз они повздорили в 1941 году - нападение японцев на Пирл-Харбор оказалось более чем неожиданным и еще более успешным. Во второй раз, в 1945 году, дело чуть не дошло до драки. Заключая Потсдамские соглашения, пришлось идти на серьезные уступки. Надо было решить, кто из них двоих был виноват в том, что русские дошли до Эльбы. Или, быть может, русские вообще не посчитались с их мнением? Вопрос так и остался открытым... Дело "Аиды" привело к третьему столкновению. Если бы не тучный шеф разведки, испуганно метавшийся между суперспецменами, Джо и Джон вцепились бы друг в друга. - Вы с ума сошли, ребята! - хрипел шеф, не давая им сблизиться.- Сейчас, когда вся нация должна быть единой... - Плевать я хотел на нацию! - сипел Джо, примериваясь, чтобы стукнуть Джона в нос.- Я предупреждал этого старого осла! - Это я тебе говорил, плешивый слон! - орал в ответ Джон и тыкал кулаком навстречу противнику. Бесшумный секретарь неслышно вошел в комнату, испуганно покрутил глазами и тихо произнес: - Господин председатель промышленной ассоциации просит приехать... Несмотря на шум, который подняли квалифицированные старики, секретаря тотчас услышали. Тяжело дыша, руководители разведки прекратили свалку. - Что? - прохрипел Джо, машинально поправляя галстук. - Господин секретарь промышленной ассоциации просит приехать,-повторил секретарь, стараясь незаметно придвинуться к двери. Шеф разведки сразу осел, обмяк. Он стал похож на надувную резиновую игрушку, из которой внезапно выпустили воздух. Уголки его рта опустились. -- Меня выкинут точно,- жалобно сказал шеф.- Но, ребята, у вас тоже рыльце в пушку. Кто был за патрульные полеты?.. Всю дорогу первые лица ЦУР молчали. За зелеными пуленепробиваемыми стеклами автомобиля мелькали оживленные улицы центра. Мимо проносились яркие, словно конфетные обертки, витрины, облепленные газетами и журналами киоски, комфортабельные будки полицейских. Но скоро они сменились строгими скучными окнами деловых небоскребов. Небоскребы становились все выше, за окнами лимузина заметно темнело. Казалось, машина все глубже забиралась в мрачный дремучий лес, живущий по своим таинственным законам... Наконец, автомобиль мягко остановился у скромного подъезда. Водитель быстро открыл дверцу, сановные разведчики нехотя вылезли на тротуар... Зал, в который они вошли, внушал беспрекословное по-виновение. Тусклые величаво холодные стены серого мрамора высоко вверху упирались в скучный белый потолок. Огромная медная люстра, переливаясь старинными хрустальными подвесками, отражалась в темном зеркале паркета. У камина, прикрытого кованой чугунной решеткой, одиноко стоял обычный стул. Разведчики почтительно остановились в нескольких шагах от него. Минут через пять тоскливого ожидания где-то в глубине здания басовито пробили часы. Затем послышались нетвердые шаркающие шаги. В зал вошел, опираясь на трость, какой-то необыкновенно старый, весь светивший-ся изнутри человек. На прозрачной пергаментной коже лица живыми и невероятно колючими оставались глаза. Шеф разведки поспешил навстречу председателю ассоциации и, подобострастно взяв его под руку, повел к стулу. - Каким ты был, таким остался,- шамкнул старик.- Обожаю подхалимов... Он добрался до стула, тяжело опустился на него и подвинул ноги к камину. - Ну что - пора в отставку? - спросил старик, непонятно к кому обращаясь.Подведем итоги. "Аида" у них. Шифр у них. Вскроют. Изучат. Сырье есть. Через год-другой начнут массовое производство. Значит, через пару лет они станут самостоятельными... Старик замолчал, пожевал губами, будто собираясь с мыслями. - К черту блоки, союзы, пакты, а следовательно, заказы... Старик пожевал своими узкими синеватыми губами,, кольнул суперспецменов глазами, перевел взгляд на шефа, старавшегося казаться спокойным. - Ну, хорошо. С этого спрос маленький. Ему бы с газетчиками болтать... А вы куда смотрели? - председатель ассоциации говорил, повернувшись к камину, но супер-спецмены как по команде уставились в пол.- Когда военно-воздушные силы настаивали на патрульных полетах, кто их поддерживал?.. Шеф разведки облегченно перевел дыханье: старик все помнил. - В чем ваша вина? Не в том, что бомбы падают. На то они и бомбы, чтобы падать. Падали раньше и будут падать, пока одна из них не взорвется. Мы знали, на что идем. Ваша вина в том, что из-под носа они увели шифр "Аиды". Это вам не испанцы. Испанцы народ благородный. Они вернули. А эти не вернут. И не просите. Бесполезно. Не те мальчики. А скандал? Что толку в скандале? Лишиться таких союзников!.. - Они обнаглели,- решился вставить Джо. - Стареешь. Обычный бизнес. Зачем я вас вызвал? - Старик снова немного помолчал, беззвучно шевеля своими губами.- Вызвал я вас не затем, чтобы читать мораль. Мораль вам будут читать в сенате. Мне болтать некогда... Председатель промышленной ассоциации извлек из жилетного кармана потемневшую от времени серебряную луковицу, посмотрел на циферблат, приложил часы к уху. - Опять стоят,- удивленно сказал он. Шеф разведки мгновенно сдернул со своей руки массивный золотой браслет. Все-таки он был мастером неожиданных и дерзких ходов. - Разрешите вам преподнести в память о нашей сегодняшней печальной встрече! - шеф протянул старику свои часы. Джо и Джон незаметно переглянулись. Старик взял часы, прикинул на руке вес браслета и чуть улыбнулся, не сводя взгляда с камина. - Люблю тебя за ловкость. Ведь рисковал. А что б, если я швырнул эту безделушку? Ну и пройдоха. Ведь почуял, в каком я настроении. Ребята, скажу коротко. Ученые сумеют предложить новую модель водородной бомбы не раньше, чем через пять-шесть лет. "Аиду", повторяю, вам добровольно не вернут. Делайте что хотите - подменяйте, продавайте, покупайте, лезьте из кожи, но "Аиду" возвратите любой ценой. Запомните - любой ценой. Надо успеть, пока они не занялись ее изуче-нием... Старик смолк. Вздохнув, продолжил: - Ребята, вы меня знаете. "Аида" останется у них -всем вам крышка. Уйти в отставку не дам. Сотру...
      16
      За сотню миль от базы самолет, на котором возвращался Мизер, встретили истребители почетного эскорта. Приветливо покачав крыльями, они пристроились к четырехмоторному гиганту и проводили его до аэродрома. Встреча прошла по первому разряду. Двое здоровенных парней вытащили растерянного майора из самолета, торжественно провели по расчищенной в снегу дорожке к деревянному ящику и заставили на него подняться. - Толкай речь! - дружелюбно приказал улыбавшийся командир базы. Собираясь с мыслями, Мизер оглядел сияющие лица ребят, окруживших ящик, знакомое до мелочей поле аэродрома, полосатый матерчатый куль, болтавшийся на мачте, скучные обступившие долину скалы. Мыслей никаких не было. Убедившись в этом, Мизер сказал просто: - Ребята, в тюрьме кормят хорошо. Но здесь лучше! Здесь - дом родной!.. Летный состав ответил восторженным ревом. Рев был искренним. После печального происшествия с Мизером на базе начались волнения: никто не желал возить чертовы бомбы, если это пахло тюрьмой. Укрепляя моральное состояние военнослужащих, командование ВВС увеличило жалованье на сто монет в месяц. Мизер стал героем дня... Встреча героя завершилась грандиозной попойкой в одном из подземных бункеров. Пива не хватило, и ребята из второй эскадрильи срочно слетали на материк. - Пьем за майора! - орал едва стоявший на ногах командир базы и увесисто хлопал летчика по спине. - Зеленый от выпивки майор немедля валился и растроганно благодарил ребят, спешивших на помощь. -Я немного полежу и встану... Сам встану,- уверял Мизер, но его насильно поднимали и снова наполняли стаканы. - Пьем за майора! - снова кричал полковник и лез целоваться.- Ты человек?.. Мизер уже не знал, кто он. Мелькали, вытягиваясь странными огурцами, как на экране неисправного телевизора, лица, все кругом застилали временами клубы табачного дыма, напоминавшие низкую облачность, в уши надоедливым прибоем бился неумолчный шум голосов. Голова трещала, не вмещая обрывки анекдотов, куски популярных песенок, брань, вопли... Воздушный полк умел веселиться. - Пьем за майора! - монотонно хрипел над ухом командир базы. Майор пил, пока внезапно родившаяся в закоулках желудка тошнота не подкатила к горлу героя... Мизер стал на базе человеком номер один. Наступил период, когда ему во всем везло. В офицерской столовой подавали лучшие куски. В кино оставляли отличное место. Если случались драки, Мизера никто не бил. Жена осыпала ласковыми телеграммами. И даже начальство при встречах благосклонно улыбалось. Жизнь начинала нравиться Мизеру... Когда его неожиданно вызвал полковник, Мизер с удовольствием подумал: "Важное поручение". Он не ошибся. Командир базы - коротышка с брезгливой бульдожьей физиономией - прежде всего спросил: - Трезвый? - И думать не могу! - признался Миэер.- До сих пор мутит... - Бывает,-полковник сладко потянулся.- А адоро-во мы тебя встречали. Но теперь хватит - пора за работу. - К полетам готов! - довольно складно ответил Мизер. - .Помнишь координаты, где сорвалась "Аида"? - Разумеется! Во сне разбудите - скажу. Из-за этой чертовой штуки моя жена чуть было не осталась вдовой... - Да, ей повезло,- согласился полковник и тяжело вылез из-за стола. Переваливаясь, подошел к карте, висевшей на стене, и хлопнул по ней ладонью: - Повезешь туда еще четыре штуки. Доставишь - и домой. - Что? Мизер ошалело уставился на командира. - Оглох? Сбросишь четыре штуки в три часа по среднеевропейскому времени. - И меня опять заберут! - крикнул Мизер.- Вы с ума сошли! - Как говоришь с начальством! - рявкнул полковник, но сразу же успокоился. Он дорожил здоровьем и старался не волноваться попусту: одна из знакомых убедила его, что нервные клетки не восстанавливаются.- Приказ свыше. Никто тебя не посадит. Пойми, дурья голова, чтобы вернуть "Аиду", надо им швырнуть еще четыре штуки. Такие у них туземные законы. Будет у них пять две оставят себе, три отдадут обратно. Понял? - Не понял! - честно признался Мизер. - Я тоже не очень понял. Тут какая-то дипломатическая арифметика. У нас там посол - голова. Сильно торговался... Полковник взял карандаш и на листке бумаги нарисовал пять кружков. - Следи за рукой. Две пятых принадлежат им, а три пятых нам.- Полковник отделил два кружка жирной чертой.- Значит, надо всего иметь пять бомб, тогда три они вернут нам, а две оставят себе. Дошло? Полковник зачеркнул два кружочка. Мизер внимательно смотрел на листок бумаги. - А где "Аида"? - спросил он. Командир базы обвел один из трех кружков. - А не проще ли сбросить им еще одну штуку, - предложил майор,-и тогда они получат свои две? И мы при своих козырях, и они. Какого черта им сбрасывать еще четыре, а потом три получать обратно? Да и как их получишь, когда... - "Аиду" они вернут нам,-перебил полковник.- В этом вся хитрость. Мы им сбросим старье - "Клеопатры". Черт с ними, пусть оставят себе пару штук. Им две "Клеопатры", нам тоже две плюс "Аида". Разойдемся полюбовно. Понял замысел? Майор нерешительно хмыкнул. Он никак не мог понять, зачем надо было швырять еще четыре бомбы, чтобы потом получить обратно три. К тому же, как их оттуда получишь, если?.. - Я вижу, ты все еще не понял! - снова начал раздражаться командир.- Мы им подсунем устаревшие "Клеопатры", тогда они отдадут новейшую "Аиду"! Вот в чем вся стратегия! - Кто же нам отдаст "Аиду", если я взорву там четыре "Клеопатры?" - летчик посмотрел на карту.- Половину Европы разнесем, а уж о них и говорить нечего... У командира базы отвисла челюсть. Он уставился на Мизера. Потом начал кричать: - Ты, я вижу, совсем рехнулся! Разве я тебе сказал - взорвать! Я тебе ясно сказал - доставить! Бережно! Аккуратно! С гарантией! Сбросить на парашютах, развернуть машину и спокойно возвращаться! Как ни в чем не бывало! Случайное падение и никаких взрывов! Попробуй расколи мне хоть одну! Я тебе устрою Паломарес!.. - Дошло! - сообщил обрадованный Мизер.- Вот теперь дошло! Сбросить как и в первый раз! Случайно, но теперь уже не случайно... - Правильно! Случайно, но не случайно! На всякий случай с бомб снять детонаторы! - Есть снять детонаторы!..
      17
      В этот вечер дядюшка Бенц был очень высокого мнения о себе. Сам фельдмаршал в его присутствии орал на подчиненных. Генералы вытягивались, как только командующий поворачивался к ним, и завистливо косились на бывшего ефрейтора, пыжившегося так, что старенький латаный мундирчик его готов был разъехаться по швам. - Господа офицеры, вы уронили честь армии! Смотрите на этого ефрейтора! командующий тыкал пальцем в грудь дядюшки Бенца.- Да разве он позволил бы себе что-нибудь подобное, когда служил! Да его расстреляли бы в пять минут!.. - Так точно! Шлепнули бы! - поддержал старик. Он был возмущен не меньше фельдмаршала. В его время так не служили. В его время гестапо быстро бы всем накрутило хвост. А теперь - все это войско, вот уже неделю утюжившее леса и поля, не может найти какую-то штуку! Он бы всех за это дело к стенке поставил. Предательство! Пятая колонна в тылу!.. - Хайль! - вдруг рявкнул дядюшка и вскинул руку. Командующий дернулся, привычно поднял руку, но вовремя спохватился и сделал вид, что поправляет фуражку... В последние дни дядюшка Бенц снова сроднился с военной обстановкой, поглотившей колонку и ее окрестности. Запах амуниции и солдатского супа, короткие команды, окрики, топот кованых ботинок - все это было привычным, напоминало боевое прошлое, и дядюшка будто помолодел и даже начал покрикивать на солдат. Служивые беззлобно отшучивались. Шоссе было перекрыто. Колонка бездействовала, но ее владелец убытка не терпел. Военные щедро платили неустойку. Целыми днями старик возился со своей новой цистерной. Он уже проложил трубы, подсоединил их к насосу. Оставалось снять последнюю пару болтов, вытряхнуть из бочки начинку, снова свинтить, и можно было в нее накачивать бензин... Днем было жарко. К вечеру цистерна так накалилась, что, взобравшись на нее, Бенц почувствовал себя словно на сковородке. Провозившись часок, если не больше, с предпоследним болтом, дядюшка Бенц в сердцах швырнул вниз разводной ключ. Голова трещала. Старик слез, проковылял к колонке, выпил холодного пива и решил прилечь переждать жару. Неумолчный треск вертолетов над головой как-никак утомлял... Проснувшись, контуженый ефрейтор долго не мог сообразить, который час. За окном была темень. Невозможно было догадаться - вечер или уже ночь. А вставать к дряхлому будильнику, стучавшему на подоконнике, было лень. Вдруг владелец колонки насторожился: из солдатских палаток не было слышно привычного храпа. Старик наскоро натянул штаны и выбрался на улицу. Ночную тишину нарушал лишь размеренный шаг часовых. Выждав, пока солдаты, разминувшись у цистерны, разошлись в разные стороны, дядюшка Бенц быстро юркнул к палаткам. Отогнул осторожно полог первой, второй - палатки были пусты. - Где все? - не таясь, окликнул Бенц часового. - Кто тут? - испугался солдат. - Я тут! Куда все девались? - Дашь закурить - скажу,- пообещал часовой. - Ишь чего захотел! Но любопытство взяло верх, и старик нехотя достал пачку сигарет. Трубка его исчезла в первый же день после появления солдат. - Дерьмо! - заявил часовой, посмотрев на обертку. - Тогда бери две,- великодушно разрешил Бенц и пощелкал по пачке, чтобы сигареты высунулись наружу. Солдат взял три сигареты и торопливо, чтобы не успел подойти второй часовой, сказал:. - Сегодня ночью нам сбрасывают подарки. Все ушли ловить. Понял? - Понял. А откуда сбрасывают? - Сверху. Солдат показал на небо и зажужжал, подражая гулу самолета. Бенц помолчал. - Ясно. А какие подарки? - Иди, иди, старик,- солдат даже подтолкнул владельца колонки.- Я и сам не знаю, какие. - Вот паршивец! Взял столько сигарет, а ничего толком не сказал! - Дядюшка Бенц огорченно сплюнул: ну и молодежь теперь пошла. - Стой! Кто идет? - вдруг закричал второй часовой, заметив подозрительную фигуру, - Идите вы оба! - ответил обиженный дядюшка и зашагал к своей цистерне. Спать ему окончательно расхотелось. Кряхтя, он забрался на горбатую спину. - Эй, бездельники, подайте ключ! - крикнул он часовым. Солдаты принялись послушно шарить в мокрой от ночной росы траве, нашли ключ и подали старику. - Полный идиот,-шепнул один другому.