НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА.

Как бы тяжело ни было от того, что Шариф остался «там», Махмут в конце концов понял, что поступил правильно, когда ушел по его просьбе.

Он достал молоток, зубило, лом и взялся за работу. Через щели между камнями дул прохладный ветерок. После того, как он справился с тремя большими камнями, дело пошло быстрее. Тут лежали камни поменьше. Их можно было убирать, не разламывая. Эх, если бы ход был пошире, да таскать бы их поближе!

Махмут решил чуточку передохнуть. Он выключил фонарь и лег, прислушиваясь. Вдруг он встрепенулся: над ним была ясно видна неровная поверхность камня. Не поверив своим глазам, он пощупал камень рукой и увидел свои пальцы… Да, это был дневной свет, правда, очень ослабленный извилистыми и узкими щелями между камней. Но все же свет, идущий снаружи!

Махмут, разгорячившись, снова взялся за работу. Ему показалось, что теперь его ничего не остановит. Но работы впереди еще было много.

Махмута радовало, что становилось светлее и светлее. Но затем постепенно стемнело.

Наступила ночь.

Махмут был вынужден сходить назад, чтобы напиться воды. Съел одно яблоко. И снова взялся за молоток.

К утру аккумулятор «сел» окончательно. Красная нить лампочки не давала никакого света. К счастью, уже можно было обходиться и без фонаря.

Впереди остался только один камень. Однако он был большой и очень крепкий. Долго пришлось с ним возиться. Махмут устал.

Наконец, камень кое-как сдвинулся с места. «Ну, и дурак же я! Сколько потратил времени! Не раскалывать его надо было, а просто столкнуть!»

Он отполз чуточку назад, острый конец лома засунул в щель между камнем и стеной. Раз! Еще раз!

Вдруг камень с грохотом скатился куда-то вниз. На одно мгновение показалось ослепительно светлое небо, впереди мелькнула ярко зеленая гора. Но тотчас же Махмут вынужден был зажмурить глаза. Оказывается, скатившийся камень служил опорой для других камней, лежащих над ним. Что-то треснуло, больно ударило по голове, по спине. Махмут не успел даже пошевельнуться, как оказался под камнями.

Нет, он был жив! И ничего у него не болело. Чтобы не задохнуться, он быстро приподнял голову, придавленную землей и мелкими камнями. Сравнительно легко освободилась и правая рука. Но повернув голову назад, Махмут ужаснулся: как он сумел остаться в живых! Чистая случайность!

Свободной рукой он отбросил несколько камней, лежащих у него на плечах. Однако остальные камни сдвинуть было трудно, они были очень тяжелые.

Лома не видать. Молоток лежал впереди. Был бы он только на один сантиметр поближе! Но нет же, рукой не дотянуться.

Потеряв надежду достать молоток, Махмут взял камень и решил пользоваться им вместо молотка. Но от этого пользы было мало. Камни были крепкие.

Стали ныть и спина, и ноги. Казалось, что кромки камней врезаются до костей.

«Хотя бы найти зубило», — подумал Махмут и снова потянулся к молотку. Ну, еще немного, еще! Наконец-то пальцы коснулись рукоятки! Схватить бы ее!

Но молоток вдруг сдвинулся еще ниже.

«Может быть, внизу проходит дорога. И какой-нибудь путник его услышит?»

— Эй! На помощь!… Эй!…

Нет, никто не отвечает…

— Эй! На помощь!…

На голову опять посыпались камешки. Махмут хотел рукой убрать их, но нечаянно задел за воротник рубахи. Как он раньше не додумался до этого!

Он разорвал воротник на полоски и, связывая их, сделал петлю.

С первого же броска сумел захватить молоток петлей.

Он освободил от камней сначала левую руку, а затем спину.

Рука была ранена. Махмут сделал перевязку, оторвав часть все той же рубахи, и опять взялся за молоток. Удобнее стало работать, но не легче. Махмут изнемогал.

Наконец, свободны и ноги! Они одеревенели: не сгибаются и ничего не чувствуют; ужасно болели спина, грудь…

Но до них ли теперь! Свобода! Скорее убраться отсюда! Найти дорогу, людей! Освободить Шарифа и задержать врагов!

Махмут не смог встать на ноги… Он понял, что спускаться прямо вниз невозможно, гора слишком крутая. Нельзя было и подниматься в гору. Можно идти только по террасе, которая тянется на уровне выхода из пещеры.

Он полз, полз и вышел к ложбине. Пожалуй, только ложбина может привести к дороге и к воде.

Ниже Махмут увидел ровную площадку, покрытую зеленой травой. Здесь он остановился передохнуть. «Может быть, скоро и туман рассеется…»

Немножко отдохнув, он пополз дальше. Здесь уже земля была ровной, а острые камни встречались реже.

Нет, он не намеревался спать. Но глаза закрылись сами…

Махмут проснулся от того, что ветерок теребил его волосы, слипшиеся от глины.

Как приятно увидеть над собой синее небо. Синее, синее!

Ноги опухли, ныли, особенно левая. Махмут хотел приподняться, но со стоном свалился. Через несколько минут, переборов себя, он тронулся с места. Что-то в кармане мешало ползти. Махмут вспомнил, что это последнее яблоко.

А как пить хочется! Бывает ли желание сильнее этого?

Чтобы осмотреться, Махмут приподнялся. В кустах кто-то был. Он хотел крикнуть, но вовремя удержался. Оказалось, что там резвились два медвежонка.

Они почуяли запах человека, насторожились, а затем вперевалку стали медленно приближаться. «Этого только не хватало».

Из-за деревьев показалась огромная медведица и пошла за своими детенышами…

СВЕТ СОЛНЦА.

Утябаев насторожился. Он ясно услышал хруст кустарника в овраге. Нет, все тихо. Только две птицы над оврагом летят, неторопливо взмахивая крыльями.

Но вот опять хруст. Кто это? Плохо видно, мешают деревья. И вот вдруг он разглядел. Два медвежонка! Эх, никого кругом нет. Вот бы показать! После расскажешь, пожалуй, не поверят… Ну и здорово же они играют, катаются на траве.

Медвежата, как по команде остановились. «Почуяли какого-нибудь зверька», — подумал Утябаев.

Медвежата осторожно двинулись вперед, вытягивая морды. Кого они увидели? В густой траве лежит человек! Спит? Почему он не двигается?

Из-за деревьев, негромко урча, вышла медведица. Вот она поднялась на задние лапы и отвесила медвежатам крепкие «пощечины». Куда, мол, лезете без моего разрешения! Медвежата заскулили. Через несколько секунд семейство косолапых исчезло в кустах.

А человек внизу не двигался.

Утябаев торопливо опустился в овраг.

Это был подросток. Одежда на нем оборвана. Лицо в грязи, волосы слиплись. По-видимому, у него не двигаются обе ноги и одна рука.

— Мальчик!

Подросток приподнял голову и чуть слышно шепнул:

— Агай, спасите Шарифа!…

— Ты — Махмут? — вскрикнул Утябаев.

Да…

— Махмут! А мы вас ищем! Айда быстрее!

— Агай, у меня ноги… Вы бегите! Я подожду здесь. Бегите же, пожалуйста!

— Да, браток, ноги у тебя неважные. Я тебя на спине… Держись за шею… Тебе надо немедленно к врачу.

Через час Утябаев, бледный и мокрый от пота, положил у ног Захарова бесчувственного мальчика.

— Махмут?! — вскрикнул Захаров. — Воды, скорей воды!

Через полчаса Махмут стал разговаривать.

Всегда спокойный и хладнокровный, Захаров на этот раз не смог скрыть своего волнения:

— Изуверы! — сжав зубы, произнес он.

— Положение у мальчика тяжелое, — проговорил Галин. — Много пережил. Вероятно, нервная система расшатана. Неужели все, что он рассказал! — правда?

— Похоже на правду, товарищ Галин. Отправьте мальчика немедленно в больницу.

К Захарову подошел молодой чекист и доложил:

— Водолазы нашли в пещере под водой электрический кабель и крупные металлические детали. Они спрятаны совсем недавно, на них нет даже признаков ржавчины. Несколько минут назад водолазы услышали подземный взрыв, после чего вода начала быстро подниматься.

Через минуту поступило новое сообщение: найден выход из пещеры, о котором говорил Махмут.

А еще через час оперативная группа во главе с Захаровым прошла в пещеру со скелетами и оказалась в искусственном подземном саду.

Тут было душно, как в бане. Настораживало какое-то шипение, доносящееся откуда-то из глубины пещеры.

Где-то хлопнула дверь.

— Выключить фонари! — приказал Захаров шепотом. Кто-то, задевая ветки деревьев и полки, приближался.

Его схватили и осветили лицо фонарем. Шариф!… — вырвалось у Галина. У Шарифа дрожали губы, на глазах сверкали слезы.

— Товарищи! Здесь остались двое… Всех остальных они убили…

— Где они?

— Я их запер…, Вот ключ…

Вдруг со стороны столовой с шумом хлынула горячая вода.

— Скорее! — Шариф, показывая дорогу, побежал впереди чекистов. — Взорвали электростанцию. А там из-под земли бьет горячий пар. Может затопить! Другого пути нет!

Как только Галин всунул ключ в замок, фонари опять были выключены.

— Ах, сопляк!… — первым в коридор выскочил Зете и тут же был схвачен чекистами. Не успел опомниться и Миллер.

В саду творилось невероятное: горячим ключом била вода. Кто-то из чекистов обжег себе ногу.

Когда прошли подземную речку, позади что-то загрохотало, стены вздрогнули. Долго было слышно, как где-то происходит обвал за обвалом.

Наконец, земля успокоилась.

«По-видимому, горячий пар соединился с холодной водой, протекающей за электростанцией, и давление его снизилось», — подумал Шариф.

Он понимал, что теперь путь в пещеру закрыт и из всего того, что было там, ничего не осталось.

«А рисунки уцелели! Мы еще будем в Карякэ! — радовался он… И вот он — долгожданный, бесконечно дорогой белый свет!

Шариф покачнулся. Но Галин успел его удержать от падения.

Когда все вышли, Захаров внимательно посмотрел на Миллера:

— Если не ошибаюсь, господин Эдгар Дэвидсон?

Миллер вздрогнул.

— О, господин, я рад, что встретился с человеком, который все знает! Меня, туриста, приехавшего в Советский Союз, обманули плохие люди, и я попался в ловушку!

— Не считаю нужным слушать вашу болтовню, — перебил его Захаров. — Личность человека, прибывшего в Советский Союз с документами убитого Эдгара Дэвидсона, органами госбезопасности уже установлена. — Он перевел взгляд на Зете. — Вы тоже нам знакомы. И давно! Вот только встретились поздновато. Но лучше поздно, чем никогда!

Захаров повернул лицо к Шарифу и улыбнулся.

— Ты и твой друг держали себя, как настоящие герои! — тепло и проникновенно сказал он. — Буду ходатайствовать о представлении вас к правительственной награде и не сомневаюсь, что вы ее получите!

Шариф плохо слышал Захарова. От света у него жмурились глаза. А от свежего лесного воздуха, от того, что он стоит на земле, среди родных людей, от того, что над ним горячее солнце и такое ясное и синее небо, кружилась голова.

Какое ты прекрасное, солнце Родины!

1

Кустым — мой младший брат (вежливое обращение к младшим по возрасту).

2

Майн готт — мой бог (нем.)

3

До тридцатых годов большинство тюркских народов, в том числе башкиры и татары, пользовались письменностью, основанной на арабской графике.

4

Вас ист дас? — Что это? (нем.)

5

Хэсрэт — горемыка.

6

Агай — дядя (здесь вежливое обращение к старшему).