Утро за нежными апельсиновыми шторами рычало, как Цербер. Коротко вскрикивал металл. Иногда, сотрясая воздух, под окном проползало нечто невообразимо громадное.
      По ту сторону двери кто-то скрипнул паркетиной и испуганно замер. Дон Жуан усмехнулся. Закинув руки за голову, он лежал на чистых тончайших простынях и с выражением вежливого изумления на посвежевшем лице думал о вчерашних событиях.
      Получалось, что тело, которое он присвоил, уже уходило за Ахерон и не раз… Но полковник, каков полковник! Принимать у себя дома гостей с того света… На безумца вроде не похож, да и душу дьяволу явно не продавал, поскольку живет небогато…
      А ведь принимал постоянно. Не зря же ноги сами принесли дона Жуана именно к этому дому, именно в этот подъезд…
      Дон Жуан откинул плед и в который раз с отчаянием оглядел свое новое тело.
      В дверь постучали, и осмотр пришлось прервать.
      - Я слышу, вы уже проснулись, дорогая? - произнес мелодичный женский голос. - Доброе утро!
      Обворожительно улыбаясь, в комнату вошла пепельная блондинка в чем-то кружевном и дьявольски обольстительном. Жена полковника, и скорее всего вторая. Уж больно молода, чтобы быть матерью мордастого кабальеро… Вчера за ужином она, помнится, вела себя как-то странно… Да и сейчас тоже… Дверь вот зачем-то прикрыла…
      - Ну как спалось на новом месте?
      Слова прозвучали излишне любезно и отчетливо. Видимо, кто-то стоял и подслушивал в коридоре.
      - О, благодарю вас! Превосходно!
      Блондинка присела на край постели и уставила на дона Жуана синие с поволокой глаза. Мысленно застонав, он попробовал обмануть себя рассуждением, что вот приходилось же ему переодеваться в свое время и монахом, и простолюдином… Однако в глубине души дон Жуан прекрасно сознавал, что сравнение - лживо. Трижды лживо! Ах если бы тогда, в каптерке, у него нашлась одна-единственная минута - осмотреться, выбрать…
      - Что? Никакой надежды? - умоляюще шепнула блондинка.
      - Как же без надежды? - пересохшим ртом отвечал дон Жуан, не в силах отвести взгляда от ее свежих, чуть подкрашенных губ. - Надежда есть всегда!
      О чем идет речь, он, естественно, не понимал, да и, честно сказать, к пониманию не стремился. Когда говоришь с женщиной, смысл не важен - важна интонация.
      - Я - про кору, - уточнила она.
      - Я - тоже…
      Синие влажные глаза просияли безумной радостью, и в следующий миг к изумлению дона Жуана нетерпеливые ласковые руки обвили его шею.
      - Значит, все-таки любишь?.. - услышал он прерывистый шепот.
      В горние выси мать! А тело-то у него, оказывается, с прошлым! Да еще с каким!..
      В смятении он оглянулся на дверь.
      - А… муж?
      - Пусть скажет спасибо за баржу… - хрипло отвечала блондинка, бесцеремонно внедряя руку дона Жуана в кружева своего декольте.
      «Какая еще в преисподнюю баржа?» - хотел вскричать он, но рот его уже был опечатан нежными горячими губами.
      Ай да тело! Ай да погуляло!..
 
      Волоокий дородный полковник маялся в коридоре. При параде и даже при каких-то регалиях. Увидев выходящих из спальни дам, резко обрел выправку.
      - Спасибо вам за баржу, - прочувствованно выговорил он. - Только вот… - Чело его внезапно омрачилось. - Уж больно глубина там небольшая. Неровен час поднимут. С баржей-то с одной, может, возиться бы и не стали, но вот теплоход…
      - «Богдан Сабинин»? - в озарении спросил его дон Жуан.
      - Ну да… Таранил который…
      Чуяло его сердце! Стало быть, ладья Харона тоже на дне.
      - Даже проплывать над ними, - тихо и внятно вымолвил дон Жуан, глядя в выпуклые, как у испуганного жеребца, глаза, - и то никому бы не посоветовал.
      - Слава Богу… - Полковник облегченно вздохнул, но тут же встревожился вновь. - Потом с корой… - беспомощно проговорил он. - Вы ведь в прошлый раз сказали, она полсотни заварок выдерживает…
      Супруга его томно оправила пепельные волосы и возвела глаза к потолку. Розовые губы чуть приоткрылись, явив влажный жемчуг зубов. Интересно, сколько ей лет? Двадцать пять? Двадцать? Ах, полковник, полковник! Ну, сам виноват…
      - Полсотни, говорите? - рассеянно переспросил дон Жуан.
      Полковника прошиб пот.
      - Это я округлил, - разом охрипнув, поспешил исправиться он. - На самом деле, конечно, около сорока… Но все равно, заваркой больше - заваркой меньше… Как вы полагаете?
      - Полагаю, да, - серьезно ответил дон Жуан - и вокрес полковник.
      - Завтрак на столе! - радостно брякнул он, потирая большие ладони. - Прошу.
 
      То ли за четыреста лет научились лучше готовить, то ли дон Жуан давно не пробовал ничего иного, кроме скрипящей на зубах угольной пыли, но завтрак показался ему превосходным. Стоило потянуться за чем-либо, как асимметрично мордастый пасынок (ну не сын же он ей в конце-то концов!), видимо, извлекший из вчерашнего все возможные уроки, вскакивал и, чуть ли не пришаркнув ножкой, подавал желаемое. Весьма способный юноша, с легким омерзением отметил дон Жуан. Далеко пойдет…
      - Грибочки, рекомендую, - приговаривал полковник. - А там, Бог даст, и шашлычком из осетринки попотчуем. Петр Петрович-то вот-вот нагрянет… - Полковник приостановился и дерзнул всмотреться в надменное смуглое лицо гостьи. - Так что, подзаправимся - и к генералу. Ждет с нетерпением.
      - Генерал? - Дон Жуан насторожился. Ко всяким там генералам, командорам и прочим гроссмейстерам он питал давнюю неприязнь. Были на то причины.
 

 
      - Вовремя, вовремя… - Сухонький, чтобы не сказать - тщедушный, генерал милиции вышел из-за стола, чтобы самолично усадить гостью в кресло
      - то самое, в котором сиживал недавно владыка. - И с инфарктом - тоже вовремя. Вы даже представить не можете, как вы нас выручили с этим инфарктом… Добрались, надеюсь без приключений?
      Дон Жуан лукаво покосился на затрепетавшего полковника.
      - Благодарю вас, превосходно… - На доне Жуане был светло-серый английский костюм и французские туфельки на спокойном каблуке - все из гардероба полковницы.
      Генерал тем временем вернулся за стол и, лучась приветом, стал смотреть на гостью. Глаза его однако были тревожны.
      Странное лицо, подумалось дону Жуану. Лоб, нос, глаза - несомненно принадлежали мудрецу, аналитику и - чем черт не шутит! - аристократу. Рот и нижняя челюсть наводили на мысль о пропащих обитателях Злых Щелей.
      - Ну, как там Петр Петрович? - осведомился наконец генерал.
      - О-о! Петр Петрович!.. - молвил дон Жуан с многозначительной улыбкой.
      Генерал понимающе наклонил прекрасной лепки голову. По обеим глубоким залысинам скользнули блики.
      - Да, - признал он. - Что да - то да. Так вот, возвращаясь к инфаркту… Работа, должен признать, безукоризненная. Но с баржей, воля ваша… того… переборщили. Нет, я прекрасно вас понимаю. Бушлаты - на дне. Тот, кто списывал, суду уже не подлежит. Полковник Непалимый, сами видите, по гроб жизни вам благодарен…
      Дородный красавец полковник растроганно шевельнул собольими бровями. Генерал вздохнул.
      - Но теплоход-то зачем? - продолжал он, морщась и потирая залысину. - Шума теперь - на всю страну. Утром соболезнование от правительства передавали, назначают комиссию, опять же водолазы вызваны… Но это, я надеюсь, вы сами уладите. - Он замолчал, покряхтел. - Теперь насчет коры…
      - Да что, собственно, кора? - сказал дон Жуан. - Заваркой больше, заваркой меньше…
      Генерал вздрогнул. Полез в боковой карман, достал платок и, не спуская с дона Жуана зеленоватых настороженных глаз, медленно промакнул обе залысины.
      - Так-то оно так, - внезапно осипнув, проговорил он. - Однако после кончины очередного нашего… - Генерал кашлянул. - Словом, кое у кого возникли подозрения, что речь уже шла не о двух-трех, но о десятках заварок… Кусок коры взяли на экспертизу. - Глава милиции вздернул рыжеватую бровь и смерил полковника глазом. - Федор Прокофьич, распорядись насчет кофе.
      - Сию минуту. - Полковник повернулся и скрылся за дверью.
      Генерал дождался, пока она закроется, и подался через стол к дону Жуану.
      - Кора оказалась дубовой, - сообщил он сдавленным шепотом.
      - Да что вы!.. - тихонько ахнул Дон Жуан и откинулся на спинку кресла.
      - А вы не знали? - с подозрением спросил генерал.
      - Я же только что прибыл… ла, - напомнил дон Жуан, мысленно проклиная родной язык Фрола Скобеева, в котором глаголы прошедшего времени черт их знает почему имели еще и обыкновение изменяться по родам.
      - А… Ну да… - Генерал покивал. - Представьте себе, оказалась дубовой… Теперь будут проверять всю цепочку и начнут наверняка с нас. Но вы-то, я надеюсь, подтвердите, что на нашем участке подмены быть не могло… - Он запнулся и снова уставился на гостью. - Простите… Это ведь, наверное, не вы у нас были в прошлый раз?
      Времени на колебания не оставалось.
      - Разумеется, нет, - ровным голосом отвечал дон Жуан, хотя сердце у самого проехало по ребрам, как по стиральной доске.
      Генерал не на шутку встревожился.
      - А ваш предшественник? Он согласится подтвердить - как считаете?
      - Какие могут быть разговоры!
      Дверь приоткрылась, послышался знакомый бархатный баритон: «Не надо, я сам», - и в кабинет вошел полковник с подносиком, на котором дымились две чашки кофе.
      - Ну и слава Богу! - Генерал заметно повеселел. - Стало быть, с корой тоже уладили… Что же касается розыска… - Он сочувственно прищурился и покачал головой. - Должен сказать прямо: трудная задача. Трудная. Ну посудите сами: мужчина, предположительно молодой, внешность неизвестна, развратник…
      Дон Жуан вздрогнул и пристально посмотрел на генерала.
      - Да таких сейчас полстраны! - проникновенно объяснил тот. - Ну положим, испанский акцент. Положим. Я, правда, не уверен, что обычный оперуполномоченный сумеет отличить испанский акцент шестнадцатого века, скажем, от современного армянского… Сам я пока вижу лишь одну зацепку: что ему делать в России? Как это у Марины Ивановны?.. «Но, увы, клянусь вам женихом и жизнью, что в моей отчизне…» М-да… Стало быть, попробует выбраться на историческую родину и, не зная наших порядков, наделает глупостей… Что с вами? Обожглись? Ну что ж ты, Федор Прокофьич, такой горячий кофе принес!..
      - Марина Ивановна? - переспросил дон Жуан, дрогнувшей рукой ставя чашку на стол. - А кто это, Марина Ивановна?
      - Просто к слову пришлось, - пояснил несколько озадаченный генерал. - Поэтесса. Покончила жизнь самоубийством…
      «Значит, сейчас в седьмом круге, - машинально подумал дон Жуан. - Жаль, разминулись…»
 

 
      К вечеру он вышел на разведку. Чудовищный город вздымал к залапанному дымами небу прямоугольные каменные гробницы - каждая склепов на триста, не меньше. Заходящее солнце тлело и плавилось в стеклах. Трамвай визжал на повороте, как сто тысяч тачек с углем.
      Похоже, пока дон Жуан горбатился во втором круге, мир приблизился к гибели почти вплотную. Все эти дьявольские прелести: тесные, как испанский сапог, автомобили, трамваи и особенно грохочущие зловонные мотоциклы - неопровержимо свидетельствовали о том, что Ад пустил глубокие корни далеко за Ахерон. Непонятно, куда эти четыреста лет смотрела инквизиция, как она допустила такое и чем вообще сейчас занимается. Скажем, те же генерал с полковником…
      И все-таки уж лучше это, чем угольные карьеры второго круга.
      - Прошу прощения, - с истинно кастильской любезностью обратился дон Жуан к хорошенькой прохожей. - Будьте столь добры, растолкуйте, если это вас не затруднит, какой дорогой мне лучше… - Он смолк, видя на лице женщины оторопь, граничащую с отупением.
      - Набережная где? - спросил он тогда бесцеремонно и коротко - в лучших традициях второго круга.
      Лицо прохожей прояснилось.
      - А вон, через стройку!
      С женщинами тоже было не все в порядке. Какие-то озабоченные, куда-то спешащие. Кругом - изжеванные буднями лица, обнаженные локти и колени так и мелькают, но вот почему-то не очаровывает эта нагота. Даже уже и не завораживает.
      Дон Жуан сердито посмотрел вслед прохожей, потом повернулся, куда было сказано. Если окружающий мир лишь слегка напоминал преисподнюю, то стройка являла собой точное ее подобие. Вдобавок среди припудренных ядовитой пылью обломков стоял прямоугольный чан, в котором лениво побулькивала черно-зеркальная смола.
      Чтобы не попасть в клубы липкого, ползущего из топки дыма, дон Жуан решил обойти смоляной чан справа.
      - Эй, кореш! - негромко окликнули его на полпути мяукающим голоском.
      Дон Жуан оглянулся - и отпрянул. На краю чана сидел полупрозрачный чертенок.
      - Чего шарахаешься? - хихикнул он. - Шепни генералу, что с водолазами все улажено, понял?
      Ужаснувшись, дон Жуан кинулся к чану и, ухватив бесенка за шиворот, с маху швырнул его в смолу. Отскочил, огляделся, ища рубчатый железный прут.
      Черный как смоль бесенок с воплем вылетел из чана. Взорвавшись вороненой дробью брызг, отряхнулся по-кошачьи и злобно уставился на обидчика.
      - Ты чего?.. - взвизгнул он. - Ты!.. Ты на кого работаешь?
      Дон Жуан подобрал арматурину и метнул наотмашь. Бесенок с воплем нырнул в смолу.
      Дон Жуан повернулся и сломя голову кинулся прочь.
 
      «Двум смертям не бывать», - повторял он про себя, нажимая седьмую кнопку подъемной клети. Однако, если вдуматься, то вся его история была прямым опровержением этой любимой поговорки Фрола Скобеева.
      Вдобавок чертенок его даже и не выслеживал - напротив, явно принял за кого-то своего. Зря он его так, в смолу-то… Хотя, с другой стороны, уж больно неожиданно все получилось.
      Выйдя на седьмом этаже, дон Жуан достал из сумочки крохотный зубчатый ключик и открыл дверь. Эх, где она, тисненая кордовская кожа на стенах, бело-голубые мавританские изразцы в патио, прохладные даже в самый жаркий полдень, и мягкий, огромный, занимающий полгостиной эстрадо! Ну да после подвала и голая кровать без резьбы покажется Раем.
      На столе брошены были документы, полученные им прямо в кабинете генерала. Дон Жуан раскрыл паспорт, посмотрел с тоской на миниатюрный портрет жгучей красавицы брюнетки. «Жанна Львовна Гермоген, русская…» - прочел он, с трудом разбирая кириллицу.
      В Испанию или, как выразился генерал, на историческую родину пробираться пока не стоит. Кстати, не исключено, что там его тоже разыскивают. Вряд ли Ахерон впадает в одну только Волгу…
      Послышалось мелодичное кваканье, и дон Жуан огляделся. А, понятно… Он снял телефонную трубку, припоминая, каким концом ее прикладывал к уху полковник, когда вызывал усиленный наряд. Вспомнив, приложил.
      - Жанна Львовна? - радостно осведомился взволнованный знакомый баритон.
      - Да, это я.
      - Сразу две новости! И обе приятные. Во-первых, Петр Петрович завтра прибывает… Из Москвы… Ну, это вы, наверное, уже и сами знаете.
      - А вторая?
      - Чупрынов застрелился! - благоговейно вымолвил полковник.
      Чупрынов? Это еще кто такой? Впрочем, какая разница…
      - И что же тут приятного?
      - Как… - Полковник даже слегка растерялся. - Так ведь проверки-то теперь не будет! Выяснилось, это он кору подменил! А еще министр…
      Кора. Опять кора… Такое впечатление, что все повредились рассудком.
      - У меня тоже для вас новость, - вспомнив чертенка, сказал дон Жуан.
      - Передайте генералу, что с водолазами улажено.
      В трубке обомлели.
      - По-нял, - перехваченным горлом выговорил полковник. - Спасибо… Спасибо, Жанна Львовна! Бегу докладывать.
      Трубка разразилась короткими гудками. Дон Жуан посмотрел на нее, пожал плечом и осторожно положил на рычажки. Однако стоило отойти от стола на пару шагов, как из прихожей послышался шепелявый щебет устройства, заменявшего здесь дверной молоток.
      Дон Жуан встрепенулся. Это могла быть жена полковника. Роскошная пепельная блондинка обещала зайти за вещами и поговорить о чем-то крайне важном. Не иначе, о коре… Не сразу справившись от волнения с дверным замком, дон Жуан открыл. На пороге стояла и растерянно улыбалась невзрачная русенькая девушка, вдобавок одетая как-то больно уж по-мужски.
      - Здравствуйте, - робко произнесла она, не спуская испуганных серых глаз со смуглой рослой красавицы, чем-то напоминающей Кармен.
      - Здравствуйте, - удивленно отозвался дон Жуан. - Прошу вас…
      Он провел гостью в комнату и предложил ей кресло. Совершенно точно, раньше он ее нигде не видел… Может, от генерала посыльная?
      - Я не знаю, что со мной происходит, - отчаянным надломленным голосом начала она. - Я запретила себе думать о вас. Вы мне снитесь с того самого дня. Я вас боюсь. Вы колдунья, вы что-то со мной сделали… От вас исходит такое… такое… Я все про вас узнала!
      - Вот как? - Дон Жуан был весьма озадачен. - И что же вы обо мне узнали?
      - Ничего хорошего! - бросила она, уставив на него сердитые серые глаза. - Мне все про вас рассказали. И что вы с матерью Гарика, и все-все… Вы ужасная женщина… Вы… Вы с мафией связаны!.. А я вот все равно взяла и пришла…
      - Простите… Но кто вы?
      Гостья тихонько ахнула и прижала к губам кончики пальцев.
      - Вы меня не узнаете?
      Он виновато развел руками.
      - На заре морозной… под шестой березой… - жалобно начала она.
      - Вы?
      Дон Жуан попятился. Посмотрел на свои тонкие смуглые руки, на едва прикрытую грудь…
      - Нет! - хрипло сказал он, в ужасе глядя на гостью. - Ради Бога… Не надо… Нет…
 

 
      Неправдоподобно синяя Волга распластывалась чуть ли не до горизонта. По сравнению с ней Ахерон показался бы мутным ручейком, и только, пожалуй, Стикс в том месте, где он разливается на мелководье, мог соперничать с этой огромной рекой.
      - В прошлый раз… - галантно поигрывая мышцами и стараясь не распускать живот, говорил волоокий полковник, - Петр Петрович в Подмосковье пикник заказал. И все равно без нас не обошлись. Отправили мы им туда пьяного осетра…
      - Пьяного осетра? - переспросил дон Жуан. Они прогуливались по теплому песку, настолько чистому, что он даже привизгивал, если шаркнуть по нему босой подошвой. В синем небе сияло и кудрявилось одинокое аккуратненькое облачко. Погоду, казалось, специально готовили к приезду высокого гостя. Кстати, впоследствии дон Жуан узнал, что так оно и было.
      - Пьяного, - радостно подтвердил полковник. - Старая милицейская хитрость. Поишь осетра водкой - и в самолет. Трезвый бы он до Москвы три раза сдох, а пьяный - ничего, живехонький… А то еще под видом покрышек от «Жигулей». Свертываешь осетра в кольцо, замораживаешь, пакуешь - и опять же в самолет. Колесо колесом, никто даже и не подумает…
      Лицо его внезапно исказилось ужасом; живот, оставшись без присмотра, выкатился.
      - Струна! - плачуще закричал полковник. - Ты что ж смотришь? Ты погляди, что у тебя на пляже делается!
      По сырой полосе песка, оттискивая полиграфически четкие следы, нагло прогуливалась взъерошенная серая ворона.
      Заботливо промытая ночным дождем зелень взбурлила, и из нее по пояс возник ополоумевший сержант милиции. Размахнулся и метнул в пернатую нечисть резиновой палкой - точь-в-точь как дон Жуан в чертенка арматуриной.
      - Карраха! - выругалась ворона по-испански и улетела. Следы замыли.
      - Слава Богу, успели, - с облегчением выдохнул полковник. - А вон и Петр Петрович с генералом…
      Белоснежная милицейская «молния», выпрыгивая вся из воды от служебного рвения, летела к ним на подводных крыльях. Сбросила скорость, осела и плавно уткнулась в заранее углубленную, чтобы крылышек не поломать, бухточку. Скинули дюралевый трапик, и, любезно поддерживаемый под локоток тщедушным генералом, на берег сошел Петр Петрович - бодрый, обаятельный старичок.
      - Лавливал, голубчик, лавливал, - благосклонно поглядывая на генерала, говорил он. - Помню, на Гениссаретском озере с Божьей помощью столько однажды рыбы поймал, что, вы не поверите, лодка тонуть начала. Но осетр - это, конечно, да… Осетр есть осетр.
      На трех мангалах, источая ароматный дымок, готовились шашлыки из только что пойманной рыбины.
      - Пойма Волги, Петр Петрович, - заискивающе улыбаясь и заглядывая в глаза, отвечал генерал. - Райский уголок.
      Петр Петрович приостановился, с удовольствием вдыхая терпкий и упоительно вкусный запах. Одобрительно поглядел на ящики дорогого французского коньяка.
      - Ну это вы, голубчик, не подумавши, - ласково пожурил он. - Рай… Ну что… Рай - оно, конечно, да… Однако ж наверное скучно в Раю все время-то, как вы полагаете?
      Дон Жуан усмехнулся. Просто поразительно, с какой легкостью берутся рассуждать люди о таких вещах, как Рай и Ад. Им-то откуда знать, каково там!
      - Нет, голубчик, кое-чего в Раю вы при всем желании не отыщете, - продолжал журчать живой старичок. - Шашлычка того же из осетринки, а? Из свежей, животрепещущей, можно сказать. Коньячка вам опять же там никто не нальет, нет, не нальет, даже и не рассчитывайте… И бесполо все, знаете, бесполо… А тут вот и прекрасные э-э… - И Петр Петрович плавно повел сухой дланью в сторону смуглой рослой красавицы в бикини.
      Взгляды их встретились, и дон Жуан чуть не лишился чувств. Мудрые старческие глаза Петра Петровича были пугающе глубоки. Дон Жуан словно оборвался в пропасть. Захотелось изогнуться конвульсивно, пытаясь ухватиться за края, остановить падение…
      Петр Петрович поспешно, чтобы не сказать - испуганно, отвернулся.
      - Да, кстати… - озабоченно молвил он и, в свою очередь подхватив генерала под локоток, увлек прочь. Встревоженно шушукаясь, оба скрылись в зарослях тальника.
      Все еще чувствуя предобморочную слабость, дон Жуан потрясенно глядел им вслед. Оставалось лишь гадать, кто же он - этот Петр Петрович. Должно быть, после смерти такой человек высоко вознесется, а если уж падет - то, будьте уверены, на самое дно преисподней. Глаза-то, глаза!.. Полковник сказал: из Москвы… Ох, из Москвы ли?..
      Сзади под чьими-то осторожными шагами скрипнул песок. Дон Жуан хотел обернуться, но в следующий миг его крепко схватили за руки, и на лицо плотно упала многослойная марля, пропитанная какой-то дурманящей мерзостью.
 
      Очнувшись, он первым делом изучил застенок. Всюду камень, нигде ни окна, ни отдушины. Единственный выход - железная дверь с глазком. Должно быть, подземелье.
      Итак, его опознали… Конечно же, не из какой он не из Москвы, этот Петр Петрович, а прямиком из-за Ахерона… Мог бы и раньше догадаться!
      Да, но если дон Жуан опознан, зачем его посадили в подземелье? Не проще ли было изъять тело, а самого вернуть во второй круг? Или даже не во второй, а много глубже - за побег и угон ладьи…
      Что тут можно предположить? Либо хотят изъять тело в особо торжественной обстановке, что весьма сомнительно, либо… Либо его опять приняли за кого-то другого. Ошибся же тогда чертенок…
      Утешив себя такой надеждой, дон Жуан поднялся с жесткой койки и еще раз осмотрел камеру. Отсюда и не убежишь, пожалуй… Ишь как все законопатили!..
      Счет времени он потерял очень быстро. Освещение не менялось. Приносившие еду охранники на вопросы не отвечали. Наверное прошло уже несколько дней, когда в коридоре послышались возбужденные голоса, и сердце оборвалось испуганно: это за ним.
      Лязгнула, отворяясь, железная дверь, и в камеру вошли двое. В коридоре маячило ошеломленное рыло охранника.
      - А? Застенки! - ликующе вскричал вошедший помоложе, и простер руку к дону Жуану. - Самые настоящие застенки! Полюбуйтесь! Держать женщину в подвале, даже обвинения не предъявив! Как вам это понравится?
      Тот, что постарше, хмурился и покряхтывал.
      - Почему вы знаете, что не предъявив?
      - Потому что уверен! - с достоинством отозвался первый и вновь повернулся к дону Жуану. - Скажите, вам было предъявлено какое-либо обвинение?
      - Нет, - с удивлением на них глядя, отозвался тот. - Генерал…
      - Ге-не-рал? - Тот, что помоложе, запрокинул лицо и расхохотался сатанински. Оборвал смех, осунулся, стал суров. - Недолго ему теперь ходить в генералах. За все свои злоупотребления он ответит перед народом. Хватит! Пора ломать систему!