Кирк отдавал распоряжения быстро и твёрдо, без малейших признаков паники:
      – Спок, снимите шлем! Дара, достаньте ваше оружие! Вы двое, Маккой и Айзек, тоже! Поднимайте оружие и цельтесь в Спока!
      Раздался глухой удар и охранники ворвались в комнату. Первое, что увидел вошедший следом Инэг, было три пистолета, нацеленных в голову Споку. Кирк кивком указал на Дару:
      – Она только что задержала зеонского шпиона, покушавшегося на жизнь Фюрера. Мы преподнесём его Мелакону в качестве подарка.
      Охранники тут же вцепились в Спока и Айзек поспешно повернулся к Инэгу:
      – Председатель, нам необходимо отвести этого шпиона к Мелакону!
      Инэг внимательно посмотрел на них, переводя пытливый взгляд с одного лица на другое. Казалось, этому не будет конца, но вот он всё же повернулся к охранникам:
      – Отведите их. Под мою ответственность.
      Когда он вышел, Айзек прошептал на ухо Даре:
      – Я тебе не говорил – Инэг один из нас, – затем он обратился к солдатам, – вы слышали, что сказал Председатель? Отведём шпиона к Мелакону.
      Оба охранника почтительно отступили в сторону, в то время как Маккой, Айзек и Дара выводили Спока в коридор. Кирк же вернулся – он помнил, что Маккой оставил на столе свой инъектор.
      Мелакон стоял в окружении шумно поздравляющих его офицеров. Охранники грубо протолкнули Спока через эту толпу.
      – Это ещё что такое? – рявкнул Мелакон.
      – Шпион, ваше превосходительство, – ответил Айзек.
      – Это редкостная добыча, – Дара выступила вперёд, – как может видеть заместитель Фюрера, это не обычный зеонец.
 
      В "телевещательной" комнате Кирк ввёл Гиллу оставшийся в инъекторе стимулятор.
      – Профессор Гилл, вы слышите меня? Вы должны, вы просто обязаны заговорить. Это наш последний шанс. Пожалуйста, очнитесь!
 
      Мелакона явно заинтересовал пойманный "шпион". Бесцеремонно схватив Спока за подбородок, он повернул его голову вбок и вгляделся в чёткий, изящный профиль вулканита.
      – Хм. Это не зеонец. Определённо нет.
      – Заместитель Фюрера, – заговорила Дара, – вы специалист по определению чистоты расы. Как бы вы классифицировали этот экземпляр?
      – Это сложно. Очень сложный вопрос для такой очаровательной девушки, – он вернулся к изучению Спока, с видимым удовольствием щеголяя своими знаниями, – взгляните на эти мрачные глаза, уродливые уши. Это определённо низшая раса.
 
      Кирк изо всех сил старался поставить Гилла на ноги.
      – Только вы один можете их остановить! Вы обязаны заговорить!
      Веки Гилла вздрогнули, показав стекленеющие глаза, рот слегка приоткрылся. Но затем закрылся опять.
 
      Тем временем Мелакон продолжал открывать всё новые признаки "расовой неполноценности" Спока. Вулканит слушал его со спокойствием на лице и презрением в душе.
      – Взгляните на этот низкий лоб, говорящий о непроходимой тупости. Да, именно так. Этот тупой взгляд животного, попавшего в западню…
      Спок взвёл правую бровь, как курок – единственная реакция на эту дурацкую тираду. А Мелакон обратился к одному из охранников:
      – Теперь можете забрать его для допроса. Но я хочу сохранить его тело для музея. Он будет весьма интересным экспонатом.
      В это мгновение толпа зашевелилась. Шум голосов усиливался, наполняясь изумлением. Все головы поворачивались в сторону подиума, Мелакон тоже посмотрел туда. На огромном экране появилось лицо Гилла. Оно вздрагивало, остекленевшие глаза смотрели в никуда. Оправившись от удивления, Мелакон подозвал одного из охранников Спока:
      – Отправляйся в кабину для телетрансляций. Фюрер сейчас там, он нездоров. Убери от него эту чёртову камеру!
      Рот Гилла приоткрылся.
      – Люди… Экоса. Слушайте меня…
      Мелакон поспешно повернулся к опешившей аудитории.
      – Фюрер болен. Напряжение этого дня оказалось слишком сильным для него!
      Гилл, поддерживаемый Кирком, собирался с силами, чтобы продолжить. Голос Мелакона, усиленный громкоговорителями, был слышен и в кабине:
      – Полагаю, мы должны покинуть зал. Дадим Фюреру возможность отдохнуть!
      Кирк увидел, что ручка двери кабины поворачивается. Дверь была заперта и солдат начал колотить по ней. Скоро здесь будет вся охрана здания. А голос Гилла всё креп:
      – Люди Экоса! Мы преданы корыстолюбивым проходимцем, который ведёт всех нас к краю бездны. Клянусь вам, Зеон не проявлял агрессии по отношению к народу Экоса…
      Бегом вернулся посланный Мелаконом охранник и прошептал ему что-то на ухо. А Гилл продолжал:
      – …кроме одного злобного человека. Мелакон предатель, он предал свой народ и всё то, что мы значили для…
      Мелакон выхватил у опешившего охранника автомат и, развернувшись, направил его на скрытую занавесью кабину.
      – …народа Зеона, – говорил Гилл, – даю слово, что ущерб, понесённый вами, будет возмещён и в дальнейшем вы можете рассчитывать на наше расположение…
      Мелакон вскинул автомат и очередь с грохотом прошила зал. Но люди продолжали молча стоять, как в столбняке. Окно в стене кабины разлетелось вдребезги и Кирк молниеносно нырнул вниз, увлекая за собой Гилла.
      Мелакон продолжал расстреливать кабину. Айзек выхватил свой пистолет и выстрелил. Удар пули швырнул Мелакона вперёд; агонизируя, он пытался направить автомат на Айзека, но упал мёртвым прежде, чем успел нажать на курок. Полковник СС выхватил оружие из мертвых рук заместителя Фюрера и направил его на Айзека.
      – Отставить, полковник! – это был Инэг, – довольно убийств, – и, видя, что эсэсовец колеблется, добавил, – отныне мы начнём жить по-другому – так, как и хотел Фюрер!
      Полковник бросил автомат.
      Глаза Гилла прояснились, но униформа на груди быстро окрашивалась тёмно-алым. Когда Кирк приподнял его голову и положил к себе на колени, тонкая струйка крови потекла из угла рта профессора. Гилл смотрел на Кирка светлыми глазами – он узнал его.
      – Я ошибался, – прошептал он, – директива невмешательства – единственно правильный путь. Мы должны остановить резню…
      – Вы сделали это, профессор. Вы предупредили их вовремя.
      – Даже самые великие историки учат, что история – это повторение одних и тех же ошибок. Давайте положим конец убийствам, Кирк. Давайте…
      Захлёбывающийся кровью хрип оборвал его слова и секунду спустя он обмяк на руках Кирка.
      – Профессор?…
      Кирк медленно поднял голову и услышал обеспокоенный голос – голос своего друга, доносящийся из-за двери:
      – Капитан, с вами всё в порядке?
      – Да, мистер Спок.
      Он опустил тело Гилла на пол и отпер дверь.
      Рядом со Споком стоял Инэг, позади них застыли в ожидании Маккой, Дара и Айзек, лица у них были торжественные и печальные, словно они уже знали, что Кирк им скажет.
      – Он мёртв.
      Последовала долгая пауза. Потом Айзек произнёс:
      – Как часто я молился, чтобы это случилось. А теперь мне жаль.
      – Таким уж он был, – сказал Кирк.
      Айзек подошёл к нему.
      – Вы дали всем нам шанс.
      – Я также благодарю вас, – сказал Инэг, – а теперь пойдёмте. Мы все заслужили отдых.
      – Сейчас мы с Инэгом выйдем наружу, – сказала Дара, – и предложим нашему народу план новой жизни всему нашему народу – и экосианцам и зеонцам.
      Инэг последовал за ней, но на пороге кабины обернулся.
      – Пришло время остановить кровопролитие – а с ним и нашу гибель, – и исчез.
      – Мистер Спок, думаю, планета в надёжных руках, – заметил Кирк.
      – Несомненно, капитан. Когда эти две культуры объединятся, система может стать достойным прибавлением к Федерации.
      Кирк открыл коммуникатор.
      – Кирк вызывает "Энтерпрайз".
      – "Энтерпрайз" на связи, капитан.
      – Лейтенант Ухура, поднимайте нас на борт.
 
      Воспоминания о событиях на Экосе ещё долго смущали живой ум Спока. Не выдержав, он покинул научную станцию на мостике и подошёл к Кирку.
      – Я никогда не пойму людей, капитан. Как мог человек, обладающий столь ясным, логическим разумом, как Джон Гилл, совершить столь фатальную ошибку?
      – Он вывел ошибочные заключения, изучая историю. Считается, что проблема с нацистами была столь тяжелой, потому что их лидеры были злобными и психически больными людьми. Они действительно были такими, верно. Но корень проблемы скрывался не в них, а в принципах, которые они исповедовали.
      Маккой, до этого молча созерцавший россыпь звёзд на обзорном экране, вступил в разговор:
      – Какие бы благие намерения не двигали людьми, обладающими столь огромной силой и властью, Спок, они не могут устоять перед искушением поиграть в Бога.
      – Мне бы хотелось понять смысл этого, доктор.
      – На Земле есть древняя пословица, – сказал Кирк, – что бы ни делалось – всё к лучшему. Джон Гилл нашёл Экос раздробленным и в упадке и объединил две расы ценой своей жизни.
      – Это также потверждает ещё одно земное высказывание, Спок, "Абсолютная власть абсолютно развращает человека", – Маккой ухмыльнулся, – чертовски умны эти земляне, скажешь нет?
      Спок повернулся к Маккою, в его тёмных глазах плясало насмешливое пламя.
      – Такие земляне, как Рамзес, Александр, Цезарь, Наполеон, Гитлер, Ли Хуан. Вся ваша история – это история человека, стремящегося к абсолютной власти.
      – Минуточку, Спок…
      Кирк взглянул на них – на взъерошенного Маккоя и невозмутимого Спока. Чертовски трудно было сдержать улыбку.
      – Джентельмены, – произнёс он как можно строже, – мы только что предотвратили одну гражданскую войну. Давайте не будем начинать новую.