Кирк взглянул на распростёртое тело.
      – Надо сказать, вы, зеонцы, весьма профессиональны для миролюбивых людей.
      Они также очень быстро учились. Зеонец уже стаскивал с офицера униформу.
      – В этой форме мы могли бы угнать машину и выбраться из столицы.
      – Мы пришли сюда, чтобы найти Джона Гилла, – сказал Кирк.
      – Капитан, без фазеров и без связи с кораблём нелогично брать на себя смелость продержаться против военной мощи целой планеты, – заметил Спок.
      Кирк раздумывал всего мгновение.
      – Хорошо, мистер Спок. Облачайтесь снова в униформу и прикройте свои уши… гм… снова.
      Через несколько минут Спок уже был при всех регалиях лейтенанта СС, шлем скрывал его заострённые уши. Кирк, в униформе охранника, отыскал в углу лаборатории носилки, зеонец лёг на них и притворился мёртвым.
      Когда они вытащили носилки в коридор, стоявший там охранник отсалютовал Споку.
      – Славная охота, – сказал ему Кирк, – мы выловили столько зеонцев, что приходится сваливать их снаружи, тут уже не хватает места.
      Благополучно покинув здание, они завернули за угол и поставили носилки на землю.
      – Полагаю, охранники скоро заметят наше отсутствие, капитан, – заметил Спок.
      – Поднимется всеобщая тревога, – предупредил зеонец, поднимаясь с носилок.
      – Надо найти укромное место, где мы могли бы собрать коммуникаторы и вызвать помощь с "Энтерпрайза"
      Кирк остановил взгляд на сильно встревоженном зеонце. Несколько мгновений капитан словно боролся с собой, принимая какое-то решение, и наконец произнёс:
      – Ты ведь был разведчиком. Отведи нас куда-нибудь, где можно спрятаться, – лицо Кирка прояснилось, – мне чертовски нужен этот шанс, парень. Моя жизнь в твоих руках. И, что важнее, в твоих руках жизни наших друзей.
      И вот зеонец повёл их вниз по улице, стараясь держаться в тени зданий, пока они не свернули в тёмный и грязный переулок, заваленный разным хламом, отбросами и пустыми консервными банками. Зеонец подошёл к совершенно не заметной среди мусора крышке канализационного люка и постучал четыре раза. Из под земли донёсся звук четырёх ответных ударов. Зеонец постучал ещё дважды и быстро пригнулся – по улице с рёвом пронеслась патрульная машина, полная солдат. Когда рычание мотора стихло, он постучал снова. Крышка люка поднялась, открыв тёмный лаз.
      – Залезайте, – кивнул зеонец.
      Узкая металлическая лестница вела вниз, в темноту. Пока энтерпрайсовцы спускались, зеонец тщательно закрыл люк, затем тоже спустился и произнёс:
      – Давод, всё в порядке. Вас здесь много?
      Ему никто не ответил. Давод, оборванный и ужасающе тощий юноша с измождённым лицом, в немом изумлении разглядывал Кирка и Спока.
      – Они помогли мне выбраться из тюрьмы. Я обязан им жизнью, Давод!
      – Айзек!
      В помещение вошел мужчина и тусклый свет озарил его спокойное и мужественное, хоть и не молодое лицо.
      – Эбрам, благодарение Господу, ты в порядке! – воскликнул проводник энтерпрайсовцев.
      Они обнялись.
      – Это мой брат, – пояснил Айзек, – Эбрам, они были заключёнными, как и я и их сильно избили.
      Глубокие глаза Эбрама ощупывали лица Кирка и Спока.
      – За что вас схватили?
      – Я пытался увидеться с Фюрером, – сказал Кирк.
      – С Фюрером!
      – Если бы я мог встретиться с ним, возможно, мы бы остановили это безумие.
      – Я обязан им жизнью, Эбрам, – повторил Айзек.
      Давод широким шагом рассерженно вышел из комнаты и тут Эбрам произнёс:
      – Айзек, Юлетта погибла, – и, помолчав, добавил, – её застрелили на улице.
      Айзек медленно отвернулся.
      – Ваша сестра? – сочувственно спросил Кирк.
      – Она должна была стать моей женой.
      – Она прожила ещё почти четыре часа, – голос Эбрама дрогнул, – а они все проходили мимо и плевали в неё. А мы ничего не могли сделать, чтобы помочь ей. И, несмотря на это, ты просишь меня помочь этим незнакомцам.
      Айзек отнял руки от лица и сжал их в кулаки.
      – Если мы станем поступать как нацисты, то чем мы лучше их?
      Спок, не решаясь вмешиваться в столь трагичный разговор, отвёл Кирка в сторону.
      – Капитан, полагаю, мы используем имеющееся у нас время с большей выгодой, если соберём коммуникаторы? – и, не дав Кирку и слова сказать, вежливо обратился к Эбраму, – прошу прощения, могу я поработать несколько минут, чтобы меня никто не беспокоил?
      Эбрам не ответил, но Айзек кивнул и, взяв брата под руку, вышел из комнаты, увлекая его за собой.
      Кирк подошёл к столу и выложил на него части коммуникаторов. Используя детали от обоих, Спок за несколько минут собрал один и, передавая его восхищённому Кирку, заметил:
      – Я не смог точно воспроизвести все контуры. К сожалению, нет никакой возможности проверить это, кроме как использовать его по назначению.
      Капитан только хотел напомнить ему, что "Энтерпрайз" будет вне пределов досягаемости ещё целый час, как за дверью раздались крики и звуки выстрелов. верь с грохотом распахнулась и в комнату вломились два нацистских штурмовика с автоматами наперевес. Вслед за ними, гордо вздёрнув прелестную головку, вошла та самая девушка в изящной униформе, чьё награждение Кирк и Спок наблюдали на телевизионном экране. Она была "счастливой" обладательницей железного креста.
      Кирк запомнил её имя и её красоту.
      – Это Дара, – хладнокровно резюмировал Спок.
      – Молчать! – рявкнула девушка, – к стене, все вы! Руки за голову, зеонские свиньи!
      Она прошлась перед ними, вглядываясь в лица. Задержавшись возле Кирка, Спока и Айзека, она зловеще произнесла:
      – Вы те самые зеонцы, сбежавшие из Канцелярии. В чём состоит ваша цель?
      Ствол оружия смотрел прямо в грудь Кирку.
      – Отвечай! Это твой последний шанс!
      – Я должен увидеться с Фюрером. Это очень важно.
      – Важно? – Дара выхватила автомат у солдата и приставила его к горлу капитана, – держу пари, что это так!
      Эбрам попытался отвлечь её внимание от Кирка.
      – Я один ответственен за всё, что здесь происходило.
      – А ты знаешь, как мы обычно поступаем с особо ответственными зеонцами? – ослепительно улыбнулась Дара и нажала на спуск.
      Сверкнула вспышка и Эбрам упал.
      – Пора заканчивать работу! – крикнула девушка.
      Солдат направил автомат в спину Айзека, Кирка и Спока.
      – Будет ли предел вашим зверствам, проклятые нацисты? – голос Айзека сорвался на неистовый крик, – что вы будете делать, когда всех нас перебьёте?! Повернёте своё оружие против себя?!
      Кирк и Спок, воспользовавшись заминкой, обменялись быстрыми взглядами и, пригнувшись, чтобы уйти с линии огня, с быстротой молнии обрушились на нацистов. Спок выхватил пистолет у ближайшего к нему солдата, а Кирк, стиснув руку Дары, завладел её оружием, вихрем повернулся и взял на прицел второго нациста.
      – Стойте! – вдруг завопил Айзек, – не стреляйте!
      Эбрам поднялся на ноги.
      – Достаточно. Вы доказали, что вы на нашей стороне.
      Совершенно сбитый с толку Кирк повернулся к Айзеку. Тот смело встретил его взгляд.
      – Простите меня, – произнёс он, – мы должны были быть уверены.
      Эбрам положил руку на плечо Кирка.
      – Представьте, что стало бы со всеми нами, если бы вы оказались нацистскими шпионами.
      Айзек поспешно объяснил:
      – Методы Гестапо чертовски эффективны. Чтобы выжить, надо быть предельно осторожным. Даже мы, здесь, в этом подземном убежище, не знаем, кто наши вожаки. Если кто-то из нас не выдержит пыток, он выдаст только небольшую горстку людей. Ещё раз простите меня. Это было необходимо.
      Спок во все глаза смотрел на Дару.
      – Я не понимаю, – произнёс он, – вы же нацистка. "Героиня своей Родины". Мы видели церемонию вашего награждения.
      – Я экосианка и сражаюсь с тем ужасом, который охватил мой народ. Это награждение доказало, что я окончательно отреклась от своего отца и теперь принадлежу Партии, – заметив отвращение в глазах Кирка, она поспешила добавить, – это была идея моего отца. Он был очень близок к Фюреру; но когда он увидел, к чему ведёт политика нацистов, то отрёкся от Партии и был арестован. Мелакон приговорил его к смерти.
      – Мелакон? – переспросил Кирк.
      – Заместитель Фюрера, – пояснил Эбрам, – сейчас он и только он – реальная власть на Экосе.
      – Мой отец отрёкся от меня, – сказала Дара Кирку и голос её дрогнул, – чтобы у всех сложилось впечатление, будто я действительно предала его. Это дало мне возможность продолжать борьбу.
      Спок сосредоточенно хмурил свои красивые брови – он всё ещё сопоставлял рассказ девушки с известными ему фактами.
      – Но неужели Джон Гилл так легко поверил в это?
      – Кто? – переспросил Эбрам.
      – Ваш Фюрер, – с невольным вздохом произнёс Кирк, – он один из наших людей.
      – Из каких-таких "ваших"?
      Кирк поколебался мгновение.
      – Я Джеймс Кирк, капитан "Энтерпрайза", космического корабля Объединённой Федерации Планет. Это мой первый помощник и друг, мистер Спок. Джон Гилл, ваш Фюрер, был послан сюда нами, как социолог-наблюдатель, представитель Федерации.
      Из общего шока первой вышла Дара:
      – Так значит Фюрер… он пришелец?
      – Совершенно верно, – кивнул Спок.
      Лицо девушки выражало недоверие.
      – Я росла, восхищаясь им. Позднее я его возненавидела за то, что он сделал с моим народом, и презирала всё, что было с ним связано. Но я всегда считала, что он один из нас. Узнать, что он чужак, присланный нам на погибель…
      – Это ни в коем разе не являлось его задачей, – твёрдо возразил Кирк, – он должен был только наблюдать, но не вмешиваться. Что-то пошло не так. Мы пришли сюда как раз за тем, чтобы выяснить причину происходящего. И исправить содеянное. Мы должны увидеть его.
      – Это невозможно! – вскричал Айзек, – это было бы невозможно даже в более спокойные времена. Его никто не может видеть, он никого не принимает, кроме Мелакона. Он защищён усиленной охраной.
      Кирк и Спок обменялись понимающими взглядами.
      – Усиленная охрана.Он так напуган? – небрежно заметил капитан.
      Айзек сжал кулаки.
      – Многие из нас – экосианцы и особенно зеонцы – с радостью отдадут свои жизни, лишь бы избавить наш мир от него!
      Кирк повернулся к нему.
      – Я отказываюсь объяснить происходящее. То, что здесь творится, абсолютно противоречит всему, во что верил Джон Гилл. Но мы должны увидеться с ним – и быстро, это наш единственный шанс.
      – Сейчас это невозможно, – тихо произнесла Дара, – сегодня вечером он будет произносить речь в Канцелярии. Там соберётся вся верхушка Партии.
      – А ты там будешь? – неожиданно спросил Кирк.
      – Конечно, – сказала она и с горечью добавила, – как символ процветания и незыблемости нашей Родины.
      – Как почётный член Партии, она могла бы иметь личную охрану – например, нас, – предложил Спок Кирку.
      Дара запротестовала:
      – Очень немногие из верхов, только самые проверенные члены Партии имеют право доступа в Канцелярию. Остальные увидят выступление Фюрера по видеоэкранам.
      – Ты проведёшь нас туда, – сказал Кирк.
      – В Канцелярию? Это же самоубийство, капитан Кирк.
      Айзек свирепо повернулся к девушке:
      – Вся наша жизнь – это риск, каким бы путём ты ни шёл. Если капитан считает, что у нас есть шанс, я пойду вместе с ним даже на самоубийство.
      Дара аж подпрыгнула.
      – Ты? Зеонец? Ты тоже собираешься идти в Канцелярию?
      – Это моя борьба – даже в большей степени, чем твоя!
      – Если ты решишься рискнуть, Дара, – спокойно произнёс Кирк, – то у меня есть идея, которая просто обязана сработать.
      Это был вызов, который она не могла не принять.
 
      Для маскировки они использовали шикарную машину какой-то нацистской шишки. И униформу Гестапо. Спок и Айзек были в солдатских шлемах, но Кирк, взваливший на плечо съёмочную камеру, нацепил капитанские знаки отличия. Спок и Айзек несли вспышки для фотоаппаратов.
      Увидев охранников у входа в Канцелярию, Кирк ловко поднял камеру на уровень их лиц и скомандовал:
      – Повернитесь к свету.
      Охранники злобно покосились на сверкнувший вспышкой фотоаппарат.
      – Эй, ты! Какого чёрта тебе здесь надо? – буркнул один из них.
      В следующую секунду у тротуара затормозила машина и из неё вышла Дара. Кирк, Спок и Айзек тут же окружили её, щёлкая фотоаппаратами. Девушка ослепительно улыбнулась в камеру и поднялась по ступенькам. Троица, продолжая сверкать вспышками, последовала за ней. Охранники узнали Дару. Проходя мимо них, она сказала:
      – Особая бригада документалистов Фюрера. Дверь, пожалуйста, лейтенант. И не забудьте улыбаться, когда я буду входить.
      Совершенно ослеплённые, но улыбающиеся охранники отворили дверь.
      "Группа проникновения" быстро двинулась вперёд по коридору. Дару била крупная дрожь. Спок приблизился к Кирку и прошептал:
      – Знаете, капитан, я начинаю понимать, что вы, земляне, находите приятного в азартных играх. Как бы тщательно не просчитывалась вероятность успеха, элемент риска определённо доставляет некоторое удовольствие.
      Кирк невольно ухмыльнулся.
      – Мы ещё сможем сделать из вас человека, мистер Спок – если только проживём достаточно долго.
      Наконец они добрались до большого зала, где собрались, похоже, все высшие чины этого нацистского мирка – от высоких знаков отличия рябило в глазах, а галдёж стоял такой, что Кирк мог бы заорать, что он шпион, и его бы не услышали.
      – Откуда войдёт Фюрер? – спросил капитан Дару.
      – Он не придёт. Они увидят его на этом экране, – и Дара указала на большой экран, висящий высоко, на дальней стене зала, – а передача будет вестись из специальной комнаты, где всегда присутствуют два особо крутых охранника.
      Тут Кирк приметил в задней стене зала окошко, задрапированное плотной тканью. Его охраняли два солдата.
      – Где вход в эту комнату?
      – Это специально обученные охранники, капитан.
      – Где? – повторил Кирк.
      – Прямо и вниз по коридору.
      Кирк осторожно выглянул в коридор. Чуть ниже действительно была дверь, по бокам от неё стояли два охранника с автоматами. Один из них периодически заглядывал в маленькое окошко, проделанное в двери.
      – Вы ведь не собираетесь проникнуть туда, верно? – прошептала Дара, не переставая дрожать.
      – Мы только заглянем, – небрежно ответил Кирк.
      – Вывести из строя охранников – не проблема, дайте мне только пистолет, – кровожадно произнёс Айзек, – этот "центр телевещания" весь размером с чулан – скорее будка, а не комната. Я мог бы прострелить её через дверь.
      Кирк повернулся к нему, как ужаленный.
      – Мы здесь не для того, чтобы утолять вашу жажду мщения. Нам нужен Гилл и нужен живым, ясно?
      Айзек угрюмо кивнул, сдаваясь.
      Они двинулись вперёд по коридору. Охранник шагнул им навстречу, поднимая оружие. Кирк моментально превратился в чертовски усердного оператора-документалиста.
      – Одну минутку, – обратился он к охраннику, – это для записи речи, во время которой Фюрер огласит своё окончательное решение. Так сказать, репортаж о происходящем за кулисами.
      – Мы хотим запечатлеть людей, ответственных за безопасность Фюрера, – подхватил Айзек, – людей, которые помогают ему претворять в жизнь его великие решения!
      Присутствие Дары успокоило охранника. Он вернулся к двери и, застыв в картинной позе, повернулся профилем в камеру. Кирк подозвал второго солдата.
      – Вы встаньте здесь. Я хочу снять вас вместе, с оружием наизготовку. Отлично. Теперь здесь.
      Постепенно отводя охранников от двери, Кирк старался располагать их так, чтобы Спок мог незаметно заглянуть в окошко. Наконец вулканиту это удалось и он сразу же увидел Джона Гилла, неподвижно сидящего за столом, лицом к телевизионной камере. Спок кивнул Кирку и тот позволил охранникам вернуться на места.
      – Благодарю вас, – кивнул им Кирк, – может быть, мы сделаем более подробное интервью позднее.
      Спок приблизился к Кирку.
      – Это Джон Гилл. Но он не двигается, даже ни разу не переместил взгляд, капитан.
      – Возможно, это часть его плана – этакая полубожественная отрешённость.
      – Или глубокий психоз, – заметил Спок.
      – А может, всё ещё проще – он, возможно, накачался наркотиками. Нам нужен Маккой, мистер Спок, – Кирк повернуся к Даре, – есть тут место, где мы могли бы укрыться на несколько минут? Я хочу вызвать подмогу. Нет времени объяснять. Подойдёт любое укромное место – хоть туалет.
      – Гардеробная, – предложил Айзек.
      Оставшись вдвоём, Кирк и Спок настроили коммуникатор. Он открылся с привычным щелчком.
      – Спок вызывает "Энтерпрайз". Ответьте, "Энтерпрайз".
      Связь была чертовски плохая. Ухура лихорадочно манипулировала с переключателями.
      – "Энтерпрайз" на связи, это лейтенант Ухура.
      Кирк выхватил у Спока коммуникатор.
      – Говорит капитан. Маккоя дайте, быстро.
      – Есть, сэр. Мы плохо слышим вас. Вы на девятой отметке самой низкой полосы частот.
      – У нас тут небольшие сложности, Ухура. Введите кое-какие исторические данные в компьютер секции пошива униформы. Я хочу, чтобы Маккой был одет как офицер Гестапо, Нацистская Германия, Земля, 1944 год. В чине полковника.
      – Есть, сэр. Доктор Маккой на связи.
      – Маккой здесь, капитан.
      – Боунс, ты нам нужен. Координаты уже в транспортной комнате.
      – Что у вас там, Джим?
      – Мы нашли Джона Гилла. По крайней мере, мы его видели. Возможно, он накачан наркотиками или находится под гипнозом, а может, рехнулся. В общем, ты разберёшься. Поторопись с униформой.
      В гардеробную заглянула Дара, лицо её было мертвенно-бледным.
      – Айзек только что слышал разговор двух охранников. Они засекли вашу передачу и определили, что она велась из здания. Они начали искать нас.
      Кирк снова включил коммуникатор.
      – Кирк вызывает "Энтерпрайз". Что у вас там?
      – Доктор в транспортной комнате, сэр. У него небольшие проблемы с униформой.
      – Передайте ему – пусть спускается голым, но чтобы был здесь немедленно. Отбой.
      Но ближайший к ним угол комнаты уже осветился знакомым мерцанием транспортного луча. Дара обернулась и на её до этого встревоженном лице отразилось изумление, когда переливающиеся искры соединились, образовав щуплое тело Маккоя. Лицо у доктора было уже заранее недовольное. Мундир униформы небрежно висел у него на плечах, в руках он держал ботинки.
      – Так это правда, – прошептала Дара, – я не смогла поверить вам до конца, но это… это потрясающе.
      Маккой плюхнулся на скамейку и начал одевать ботинки.
      – Этот идиотский компьютер ошибся в размере. Правый ужасно жмёт, – он сердито рванул ботинок на себя.
      – Доктор, есть вполне логичный выход из этого положения, – заметил Спок, игнорируя фразу об "идиотском" компьютере, – если пространство, отведённое для ваших пальцев, слишком мало, вы можете расширить его, оказав давление на противоположную сторону ботинка. У нас не так много времени, чтобы расходовать его на излишнюю эмоциональность.
      Маккой бросил на вулканита кислый взгляд, но последовал совету и ботинок наконец был одет.
      – Это доктор Маккой, начальник нашей медицинской службы, – сказал Спок Даре, – доктор, это Дара, одна из руководителей национал-социалистической Партии.
      – Как поживаете? – буркнул Маккой, натягивая мундир, – что там насчёт Джона Гилла, Джим?
      Внезапно дверь распахнулась под чьим-то сильным ударом. В комнату ворвались двое солдат-штурмовиков с автоматами наперевес, а за ними вошёл Инэг; выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
      Вся компания застыла, ожидая немедленной смерти. Дара опомнилась первой, а так как умирать ей не хотелось, она поспешно забормотала первое, что пришло ей в голову:
      – Председатель Инэг, – она кивнула в сторону Маккоя, – боюсь, полковник выпил лишнего…
      – Я вижу, – зловеще произнёс Инэг.
      Кирк и Спок изо всех сил старались скрыть лица, потому что Председатель Партии видел их совсем недавно и вполне мог узнать. Кирк, наклонив голову как можно ниже, произнёс:
      – Мы боялись, что он побеспокоит Фюрера.
      – Доктору следовало бы вести себя с большим достоинством, – сказала Дара.
      Инэг кивнул:
      – Вы поступили правильно, укрыв его здесь. В здание проникли шпионы, они только что вели секретную передачу. Мы продолжим поиски. Хайль Фюрер!
      Помедлив мгновение, Кирк, Спок и Дара вскинули руки в ответном салюте. Инэг кивнул и вышел, сопровождаемый штурмовиками. Когда дверь за ними закрылась, Кирк вздохнул так, словно у него с плеч свалилась целая гора, а Спок сказал:
      – Как нам удалось остаться неузнанными – это выше моего понимания.
      – У нас сегодня удачный день. Удача, мистер Спок, существование которой вы так упорно отказываетесь признавать.
      – Я пересмотрю своё мнение, капитан.
      Внезапно из коридора донеслось эхо торжественной музыки.
      – Это знак! Фюрер начинает свою речь! – быстро прошептала Дара.
      – Вперёд, – скомандовал Кирк.
      Они последовали за девушкой вниз по коридору в главный зал. Айзек заметил, что они вернулись и кивнул им с явным облегчением.
      Изображение фашистского знамени исчезло с экрана и вместо него появилось огромное лицо Фюрера. Дружный вопль: "Хайль Фюрер!" заставил Кирка, Спока и Маккоя скривиться от отвращения. Угол камеры был явно не случаен – нижнюю половину лица на экране скрывала тень, придавая ему некий драматизм и величие. Голос исходил из громкоговорителей, установленных по углам зала и гулко отдавался в просторном помещении.
      – Экосианцы, нелёгкое дело предстоит нам. Оно потребует от нас мужества и бдительности. Оно потребует безграничной веры.
      Оглушительная овация разорвала тишину. А голос продолжал:
      – Вот уже полстолетия на нашей земле существует зеонская колония…
      – Понаблюдай за его губами, – прошептал Кирк Маккою.
      Но тут камера неожиданно передвинулась, так что стоящий на столе микрофон закрыл нижнюю часть лица Фюрера.
      – Если мы окажемся достойны своей высокой судьбы, дело будет закончено, – возбуждённые голоса на миг перекрыли голос. Когда всё стихло, голос продолжил, – работая все вместе, мы сможем найти решение.
      Спок наклонился к уху Кирка:
      – В его речи напрочь отсутствует какая-либо логическая основа, капитан.
      – Просто красивые слова, как попало сляпанные друг с другом.
      – Он действительно выглядит одурманенным, Джим, практически на стадии каталепсии, – сказал Маккой.
      А голос продолжал вещать:
      – То, что мы делаем, порой бывает трудным, но это необходимо для достижения нашей великой цели. И мы достигнем её.
      Маккой чуть ли не приплясывал на месте от нетерпения.
      – Мы должны подобраться к нему поближе.
      Дара посмотрела на него, как на сумасшедшего, затем повернулась и повела их сквозь толпу к выходу. Айзек присоединился к ним, помогая расчистить дорогу. Некоторые раздражённо оборачивались в их сторону, но, узнав Дару, мгновенно расплывались в улыбке. А если при виде спутников Дары недовольство и возвращалось, гестаповская униформа полковника на Маккое быстро заменяла его на уважение.
      Они благополучно выбрались в коридор, всё ещё слыша отголоски речи "Фюрера":
      – Каждое наше действие должно быть решающим. Каждая мысль должна указывать кратчайший путь к цели. Эта планета станет раем, если мы готовы заплатить цену…
      Солдаты, охраняющие комнату Фюрера, сосредоточенно прислушивались к его речи, не опуская, тем не менее, оружие ни на миллиметр. Айзек держал вспышку, пока Кирк настраивал фотоаппарат.
      – Я хочу снять вас двоих с Героиней Родины в момент, когда вы слушаете речь великого Фюрера, – он повернулся к Даре, – встаньте вот здесь, между ними.
      Польщённые солдаты приблизились к девушке, а голос из зала продолжал вещать:
      – Подобно тому, как каждая клетка нашего тела работает в строгом порядке и гармонии для блага всего организма…
      Кирк навёл камеру на фокус и кивнул Маккою. Доктор глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду… и со всей силы врезал охраннику по основанию шеи. Второй в это мгновение уже трепыхался, парализованный вулканским приёмом Спока. Солдаты без звука повалились на пол. Спок толкнул дверь – заперта.
      – …так должен работать каждый из нас, чтобы сделать наши мечты реальностью – чтобы придти к окончательному, единственно правильному решению. Процветания Экосу! Процветания нашей Партии!
      Буря аплодисментов перекрыла последние слова Джона Гилла. А в это время двое его бывших учеников, лихорадочно роясь в карманах бесчувственных охранников, нашли, наконец, ключи и отворили мощную двойную дверь. "Фюрер" даже не пошевелился, когда вся компания ввалилась в комнату. Кирк и Айзек втащили солдат.
      Прямо перед ними на огромном, во всю стену, экране, появился Мелакон – он поднялся на подиум в главном зале и знаком призвал к тишине. Наконец он заговорил:
      – Вы слышали распоряжение Фюрера. Так поклянёмся же ему нашими жизнями выполнить эту священную миссию! Смерть Зеону!
      – Смерть Зеону! – подхватила толпа, ликующая и ужасная.
      Маккой, осматривавший Гилла, выпрямился.
      – Он под воздействием наркотика, в этом нет сомнений. Практически в коматозном состоянии.
      – Что за наркотик? – спросил Спок.
      – Я не могу это определить без специального оборудования. А не зная этого давать антидот слишком опасно.
      – Это всё, что ты можешь сделать, Боунс?
      – Можно стимулировать его организм, но это рискованно.
      – Под мою ответственность, – распорядился Кирк.
      Мелакон тем временем продолжал говорить:
      – Долгие годы присутствие зеонцев оскверняло нашу планету. Мы пытались решить эту проблему много раз, ограничивали зоны их передвижения в наших городах, чтобы сдержать. Но несмотря на все наши усилия, они продолжали распространяться, как раковая опухоль, по телу нашей планеты…
      Маккой сделал Гиллу укол.
      – Никакой реакции, – заметил наблюдавший за этим Айзек, – чего ему ни дай, всё бесполезно.
      Маккой занялся сканированием, а Мелакон всё говорил:
      – Зеонцы появляются отовсюду, подобно болезни. Мы сокрушаем одних, а появляется вдвое больше. Десять минут назад, следуя указаниям Фюрера, наши солдаты начали историческую миссию. Во всех наших городах началось всеобщее уничтожение. Не пройдёт и часа, как зеонская зараза будет навсегда стёрта с лица Экоса.
      По спине Кирка сыпнуло морозом. Он наклонился над Гиллом.
      – Ты можешь увеличить дозу?
      – Я действую вслепую, Джим. Я могу убить его.
      – Если они найдут нас здесь, нам всем крышка, – сказала Дара.
      Повинуясь кивку Кирка, Маккой сделал ещё укол.
      Дара повернулась к Айзеку:
      – Началось. Это всё-таки началось, – она закрыла лицо руками.
      Маккой поднял глаза на Кирка.
      – Стимулятор действует. Он приходит в сознание, – он приподнял веко Гилла и заглянул в зрачок, – в состоянии лёгкого сна. Это самое большее, на что я могу отважиться.
      Кирк повернулся к вулканиту.
      – Спок, посмотри, сможешь ли ты проникнуть в его сознание. Если нет, Боунс увеличит дозу, плевать, чем это кончится.
      С экрана донесся приглушённый рев. Это стартовали со своих площадок ракеты, примитивные, но, как могли убедиться энтерпрайсовцы, довольно эффективные; голос Мелакона за кадром произнёс:
      – Наш космофлот в настоящий момент направляется к Зеону, в его состав входят как пилотируемые, так и беспилотные корабли с ядерными боеголовками. Время мстить! Хайль Фюрер! Да здравствует победа, экосианцы!
      Дара метнулась к Кирку.
      – У нас остался последний шанс. С таким оружием, как у вас, вы можете уничтожить флот!
      Кирк покачал головой:
      – При этом погибнут тысячи экосианцев.
      А толпа на экране скандировала:
      – Да здравствует победа! Да здравствует победа!
      Голос Дары сорвался на крик:
      – Но против этих тысяч миллионы и миллионы невинных жизней зеонцев! Мы должны выбрать меньшее из двух зол, капитан!
      – Идя этим путём, мы спасём Зеон, Дара, но не Экос.
      Спок завершил ментальный контакт.
      – Капитан, в таком состоянии он не мог произнести речь и вообще что-либо сделать. Но он может отвечать на прямые вопросы.
      Кирк посмотрел на своего бывшего учителя.
      – Кто-то просто использовал его как подставное лицо.
      – Совершенно верно, капитан. Реальной властью в течение всех этих лет обладал Мелакон.
      – Приглушите звук на мониторе, – попросил Кирк Дару.
      Когда в комнате воцарилась тишина, он подошёл к скорчившемуся у стола Гиллу.
      – Гилл, почему ты отступил от цели своей миссии? Зачем ты вмешался в историю этой культуры?
      Лицо Гилла было безжизненно, голос едва слышен:
      – Планета… была раздроблена… распри. Использовал опыт… из истории Земли…
      – Почему Нацистская Германия? – спросил Кирк, – я проходил у вас этот курс истории. Вы же знали что такое нацизм!
      – Наиболее… эффективный строй… Земля… каждый знал…
      – Он прав, капитан, – заметил Спок, – эта маленькая страна, обанкротившаяся, раздираемая внутренними конфликтами, встала на ноги за несколько лет и лишь один шаг отделял её от мирового господства.
      – Это было чудовищно, извращённо! Цена этого ужасна – это истребление! Почему же он выбрал этот пример?
      – Возможно, Гилл считал, что подобный строй, при благоприятном течении, может стать совершенным, избежав садизма.
      – Работало, – пробормотал Гилл, – вначале… это работало. Потом Мелакон начал… брать всё под свой контроль, используя… давал мне наркотики…
      Он умолк.
      – Гилл! Гилл, вы слышите меня? Вы расскажете этим людям, что произошло. Только вы один можете остановить эту резню!
      Гилл впал в беспамятство. Маккой, проведя над ним сканером, покачал головой:
      – Он ещё жив, но они использовали слишком сильный наркотик.
      – Дай ему что-нибудь посильнее, – хладнокровно сказал Кирк.
      Стоявшая у двери Дара обернулась с криком:
      – Охранники!
      – Боунс, наше время вышло…
      Эсэсовцы уже бежали по коридору, за ними следовал вездесущий Инэг.