– А, – говорю я.

Вдруг она, вытаращив глаза, прикрывает ладонью рот. Шепчет:

– О черт! – � громче: – О черт!

– В чем дело? – спрашиваю я, но она не отвечает. Хватает куртку со спинки стула, натягивает ее, смотрит на меня, как будто не видит. – В чем дело? – Я настаиваю, я хочу знать. – Грация, что случилось?

– Ничего, – отмахивается она, – та самая мысль вернулась ко мне. �звини, Алекс, мне пора. Созвонимся позже, а теперь извини.

Она выбегает из комнаты и, не успеваю я подняться с постели, как слышу ее торопливые шаги на лестнице. Замечаю что-то под стулом, наклоняюсь, беру в руки. Коробочка с тестом на беременность. Догонять Грацию бесполезно, я уже слышу, как внизу хлопает входная дверь.

Рано или поздно мы его поймаем.

Выбежав из дома Алессандро, Грация бросилась к машине и помчалась по автостраде. Между Равенной и Болоньей посетившая ее мысль приобретала все более четкие очертания, пока не превратилась в единственно возможное объяснение. Потом, внезапно, вся конструкция ей показалась ужасной чепухой и будто бы лопнула в голове, оставив ощущение звенящей пустоты и холодной усталости, как после бессонной ночи. Но понемногу ход мысли восстановился, и энтузиазм снова стал нарастать.

В некоторых случаях Питбуль использовал восковые или стеклянные пули. Такие пули не поддаются экспертизе, по ним нельзя выйти на оружие, из которого они были выпущены, исследуя канавки, оставленные стволом, ибо на таких пулях никакие следы не сохраняются. Несколько убийств он совершил с помощью таких пуль, а в других случаях даже не позаботился подобрать гильзы. � те несколько убийств были совершены в одном регионе. Почему?

– Рано или поздно мы его поймаем.

Мчась по автостраде, Грация повторяла про себя свою речь, отвечая на вопросы Матеры и Саррины, а главное – доктора Карлизи.

Д'Оррико объяснил почему. Потому что Питбуль всячески старался избегать любых контактов с преступным миром. Оставаться по возможности чистым. Он использовал чистое оружие, купленное согласно правилам в оружейном магазине, согласно правилам зарегистрированное, и имел его при себе тоже согласно правилам, по лицензии, выданной Префектом. Чтобы тренироваться, ему не нужно было искать подпольные тиры, скрытые от людских глаз, – он мог пойти на любое официальное стрельбище и палить, сколько душе угодно. Он убивал обычными пулями, если находился вне своей зоны, и пулями специальными, если удар наносился вблизи от дома; все для того, чтобы усложнить поиски оружия.

Легче легкого составить перечень всех, кто владеет «береттой» или «смит-вессоном» в Болонье; гораздо труднее искать эти стволы по всей �талии. Он использовал специальные пули трижды: в Болонье, в Ферраре, в Римини. Значит, Питбуль живет в Эмилии-Романье.

Но в связи с чем он имеет право на ношение оружия? Не мог ли он просто купить оружие в магазине, зарегистрировать, а потом без всякой лицензии носить? �ли у него есть разрешение на спортивное оружие, то есть он имеет право носить с собой незаряженный пистолет в кобуре? Вариантов много.

Грация мысленно вернулась назад, стала заново составлять свою речь и совсем потерялась, запуталась в обрывках фраз, которые повторялись до бесконечности, назойливо и отупляюще. Ну ладно, придется просмотреть все пистолеты, хранящиеся дома, и все разрешения на ношение спортивного оружия.

– Рано или поздно мы его поймаем.

А охранники? А силы правопорядка? С момента обнаружения банды «белых» уже ни на что нельзя полагаться, даже теоретически. А общества охотников? � эти тоже, прибавим и их.

– Рано или поздно мы его поймаем.

Прежде всего сузить поле исследований. Зона: Эмилия-Романья. Провинция Болонья. Провинция Феррара. Реджо-Эмилия. Парма. Равенна. Форли. Римини. Чезена? Чезена – тоже центр провинции?

– Рано или поздно мы его поймаем.

Сузить поле исследований относительно калибра и марки оружия. Какой калибр? Может быть, 22-й, может быть, 40-й, может быть… А какая марка? �скать зарегистрированного владельца пистолета любой марки и любого калибра, по всей Эмилии-Романье, с лицензией или без нее. Сколько таких наберется?

К тому времени, как впереди замаячила платная болонская автострада, на глазах у Грации выступили слезы ярости. Ей казалось, что она близко-близко подобралась к Питбулю, но тут же его упустила. Она уже видела его перед собой в совершенно определенном облике, с лицензией на ношение оружия, может быть, представителем фирмы по продаже ювелирных изделий, но он тотчас же изменил лицо, превратился в охранника, в ювелира, в таксиста. В полицейского. Грация стиснула зубы, как в детстве, когда мальчишки из начальной школы в Нардо дразнили ее за маленький рост. Сбивались в кучку, все вместе, Ди Корато, Пульджизи, Наккари, ждали ее у дверей, смеялись, свистели, распускали руки. Припарковав машину на площадке перед комиссариатом, она посидела немного, собираясь с силами, как тогда. Глубоко вздохнуть, нагнуть голову, стараться не смотреть по сторонам, крепче стиснуть зубы, подумать: «А пошло все в задницу» – и вперед. Поднявшись к доктору Карлизи, она уже связала воедино многие нити своей речи и чувствовала себя решительной, упрямой и несгибаемой, как всегда. Энтузиазм, правда, не вернулся, но это, в конце концов, не так уж и нужно.

– Рано или поздно мы его поймаем, Грация. �дея неплохая – не выходя из управления, собрать все данные, проверить их. – Комиссар кивнул, откинулся в кресле, потом подложил руки под голову и кивнул еще решительнее. – Да, это можно. Рано или поздно мы его поймаем.

– Когда мы поймаем его, доктор? Нужно спешить. Как вы себе объясняете этот казус с Д'Оррико? Почему он не убил адвоката, а послал его к нам? Почему он везде оставляет питбулей? Доктор, у него есть какая-то идея. Какой-то план. Его нужно поймать поскорее.

– � мы поймаем его, Грация, поймаем. Так или иначе, он не уйдет, – вот что сказал комиссар.

В ее собственном кабинете к глазам Грации снова подступили слезы. Стресс, подумала она, пошло все в задницу. Мои дела, подумала она, пошло все в задницу. Сунула руку в карман, где лежал тест, но обнаружила только пистолет. Пошло все в задницу, подумала она, было бы хуже, если бы пропал пистолет.

Она подошла к доске и сняла все стикеры, на которых не значилось ничего определенного, а также те, где утверждались банальности вроде «профессиональный киллер». Все, требовавшие долговременного расследования, которое она лично не могла предпринять, например касающиеся денег. Остались только два листка, которые она повесила прямо сейчас.

Он живет в Эмилии-Романье.

У него на лбу ссадина.

Хладнокровно, не чувствуя ни отчаяния, ни ярости, лишь с ясным осознанием того, что она сидит в глубокой жопе и в данный момент ничего не может изменить, Грация сорвала с доски фотографию питбуля. Ухватилась пальцами, стиснула в кулаке, дернула с такой силой, что ноготь противно заскрипел по гладкой доске; так противно, что даже заныли зубы.

В эту минуту вошел Саррина.

– Грация, ты можешь сейчас подойти? Там один тип хочет тебе что-то сказать.

У него было лицо сыщика. Длинное, узкое, под глазами серые мешки, унылый нос свисает на губу. Одет в пальто, слишком теплое для этого времени года, высокий, почти совсем лысый.

– Карроне, – представился он и встал, протягивая руку Грации; при этом поклонился и чуть ли не прищелкнул каблуками.

Вынул из кармана визитную карточку, точно такую, как та, что уже лежала на столе у Карлизи, и вручил ей. Там значилось: «Карроне Марко, частный детектив». � ниже: «Фельдфебель вооруженных сил в отставке, большой опыт следственной работы». Такие карточки делают прямо на дороге, в специальных автоматах.

– Я вообще-то бригадир, – помялся он, – но меня обязательно произвели бы в фельдфебели, если бы не отправили в отставку.

Грация присела на угол стола, за которым расположился комиссар. Карлизи извинялся перед Карроне за то, что о нем не вспоминали целых два дня, затолкав его в какой-то болонский пансион, да и вообще не вспомнили бы никогда, если бы он сам не пришел в комиссариат и не сказал: «Ну что ж, если я тут не нужен, я, пожалуй, поеду». Карроне тряс головой, щурил глаза, с безразличным выражением на этом своем лице сыщика, словно желая показать, что он привык дожидаться, привык к тому, что все и всегда о нем забывают. Потом нагнулся, из кожаной сумки на ремнях, тоже сыщицкой, прислоненной к ножке стула, вынул записную книжку и положил ее на стол перед Карлизи. Грация придвинулась ближе, посмотреть, что там такое; она думала, что нужно будет это прочесть, но Карроне скрестил руки на коленях и открыл рот, приготовившись рассказывать. � смотрел на нее, может быть, потому, что она сидела напротив; так или иначе, смотрел на нее, как будто бы именно ей, Грации, рассказывал свою историю.

Запишем показания, сказал он, сжимая в объятиях тот полусожженный обрывок человека. Он быстро все записал шариковой ручкой, оставив сверху место, чтобы добавить: «…В присутствии нижеподписавшегося бригадира Карроне Марко» и так далее, и тому подобное. Записал все, что тот человек бормотал ему в ухо, брызгая на щеку кровавой слюной, а когда не мог разобрать слов, приникал еще ближе, задерживая дыхание, чтобы не ощущать резкой вони горелого мяса. Тот человек говорил с ним около минуты, воя, как раненый пес, когда санитар пытался оторвать его от бригадира.

Несколько прерывистых фраз, которые нужно было еще связать и дополнить; которые исторгались вместе с предсмертным хрипом из обожженного горла, – но Карроне записал все, слово в слово. А потом, прежде чем позволить погрузить в машину «скорой помощи» это изувеченное тело, поставил внизу свою подпись и заставил расписаться санитаров, которые были свидетелями.

– Тот человек умер от потери крови по пути в больницу, и меня обвинили в том, что я помешал предоставить медицинскую помощь, – заключил он. – В армии меня не прикрыли, а просто вышибли. Что скажете, доктор, разве я плохо поступил?

– Ну… – Карлизи пожал плечами. – Дело-то ведь не в этом. Продолжайте, фельдфебель.

Его возмутило то, как с ним обошлись. Его возмутило и то, что показаниям, которые он снял с таким рвением и столь тщательно, не дали ходу. � он сам продолжил расследование, имея, конечно, меньше возможностей, потому что стал всего лишь частным детективом, фельдфебелем в отставке, большой опыт и так далее, но все-таки в армии у него все еще сохранились друзья, которые могли ответить на кое-какие вопросы.

Человек, которого взорвали в машине, был полковником авиации и работал на секретные службы. К причине, по которой его взорвали, Карроне даже и близко не подошел, но это было не важно.

– Умирая, полковник сказал мне, что бомбу подложил профессиональный киллер по кличке Питбуль.

Грация подалась вперед, опершись о колено.

– Что Питбуль хотел убить его, ибо полковник мог раскрыть, кто он такой, что-то насчет армии, насчет заказных убийств для секретных служб, я плохо понял, какие-то отрывочные слова…

Грация кивнула, сделала знак, что это не важно, пусть рассказывает дальше.

– Он мне сказал, что Питбуль принадлежал… именно так, был собственностью одного такого дона Мазино Барлетты. � что этого дона Питбуль тоже убил.

Грация с сомнением взглянула на комиссара. Она мало что понимала и внимательно слушала, ожидая более конкретных данных. �мя Барлетта ей что-то говорило, но она никак не могла припомнить что.

Матера хотел пояснить, но комиссар жестом прервал его. То был звездный час фельдфебеля Карроне, следовало позволить ему рассказать всю историю до конца.

– Барлетта Томмазо был членом мафии, не слишком влиятельным. В тысяча девятьсот семьдесят девятом году он был арестован, а потом выпущен под надзор полиции и выслан из Палермо. Впоследствии надзор сняли, но на Сицилию он не вернулся и на первый взгляд ничем больше не занимался, ничего не контролировал, не вел никакой подпольной торговли. Но с тысяча девятьсот восемьдесят первого года мафиозные группировки, враждующие между собой, как сдающие позиции, так и одерживающие верх, стали снова его уважать. Пронесся слух, будто он предоставляет не связанных с преступным миром киллеров всякому, кто об этом попросит. В тысяча девятьсот девяносто пятом году он исчезает с горизонта, и больше о нем ничего не известно.

– Теперь понятно, – сказала Грация. – Дон Мазино был одним из поставщиков Питбуля, как Д'Оррико. Еще один шаг вперед.

– Нет, – заявил Карлизи, – гораздо больше. Знаешь, где жил под надзором наш дон Мазино? Скажите, фельдфебель, это ваша история.

Карроне кивнул, и на какое-то мгновение унылое лицо его осветилось.

– Он жил под надзором в Будрио, провинция Болонья. – Карроне ткнул указательным пальцем в записную книжку, та заскользила по столу прямо к Грации, к ее ноге, и оказалась так близко, что можно было различить переливчатые пятна на обложке: места, откуда соскоблили кровь полковника.

– Все здесь, – заявил Карроне. – Слова полковника и мои дальнейшие расследования по поводу дона Мазино. Все записано, подписано и удостоверено.

Вычленить. Наметить связи. �сключить лишнее.

Питбуль живет в Эмилии-Романье. Дон Мазино жил в Будрио, на улице Вагнера, 10. Первая связь.

Вычленить: всех владельцев огнестрельного оружия в Болонье и провинции. Список всех, кто приобрел и зарегистрировал, от A до Z, от Аккорси Микеле до Зарилло Елены. Слишком много.

Вычленить еще. Другой стикер рядом с оставшимися двумя. Догадки Грации, только догадки, но признанные основательными. Просто чтобы вычленить.

Владельцы оружия по провинции Болонье. Не просто держатели оружия, имеющие в доме пистолет, запертый в ящик вместе с патронами, подальше от детей. Те, кто носит пистолет с собой, в кобуре. Предпочтительно 22-го и 40-го калибров. Список от Бонетти Марко до Тибальди Франческо. Слишком много.

Вычленить, вычленить. Еще один стикер лепится к доске. Линия расследования изгибается, становится кругом.

Догадка Грации: у него работа со свободным графиком, оправдывающая постоянные разъезды. Частные сыщики, управляющие банков или собственных предприятий, торговые представители, перевозящие ценные образцы. Список от Карлетти Пьеро до Поппа Мариано. Уже лучше.

Вычленить еще. Очередной листок: кривая идет вниз.

Догадка Грации: он наносит грим, как актер. Как актер, меняет костюмы. Вживается в роль. Все владельцы оружия, относящиеся к вышеперечисленным категориям, которые посещали курсы декламации, дикции и гримировки. Ни единого списка. Нужно прочесать все театры, культурные центры, частные заведения… слишком долго. Стикер переходит вниз, в качестве подтверждения «в случае, если».

Выявить связь. Список от Карлетти до Поппы с одной стороны. Данные о доне Мазино – с другой.

В дверь стучат, Грация поднимает голову. Агент в униформе, с пакетиком в руке. Это для вас, инспектор, принес какой-то парень.

Какой парень, как он выглядел? Ладно, не важно: если это он, то мог выглядеть как угодно.

Кто – он?

Не важно, спасибо.

Пакетик: квадратный, подарочная обертка, гофрированная розовая ленточка, спадающая двумя каскадами крутых завитков. А если эта штука сейчас взорвется у нее в руках? А если там чье-то ухо? �ли пуля, на которой процарапано ее имя?