Исторический роман – Harlequin - Запретная драгоценность

Тот проигнорировал ее протесты и поддерживал, пока она не обрела под ногами твердую почву. Так странно ощущать прикосновение мужчины, причем почти незнакомого. Она чувствовала себя в безопасности и опасности одновременно.

– Мне кажется, это никого не должно обидеть. Кроме того, после двенадцати лет в этой стране я уже не уверен, кто я такой. Возможно, прагматист. А вы?

Хороший вопрос. Ануша подумала, что с этим лучше определиться до того, как они прибудут в Калькутту. Прожив пять лет с сэром Джорджем, ее мать перешла в христианство. И последующие десять лет Ануша ходила с ней в церковь. А в Калатвахе жила как индуска.

– Кто я? Не знаю. Какая разница, если живешь, ни в чем не нуждаясь.

– Звучит философски. По крайней мере, хоть из-за этого нам с вами не придется спорить.

Он не стал расседлывать лошадей, только ослабил подпруги и бросил упряжь на каменную платформу храма.

– Нам вообще не придется спорить, если вы будете уважительно со мной обращаться, – парировала она, добавив про себя: «И перестаньте следить за мной, как ястреб». Потом нашла веточку погуще и стала сметать с каменной плиты опавшую листву. Под ней могли скрываться насекомые или даже небольшие змеи.

– Разумеется, я обращаюсь с вами с подобающим уважением, мисс Лоуренс. – Ник перевернул сосуд с водой над каменной поилкой для лошадей. – Вы – женщина и дочь вашего отца, это означает, что я обращаюсь с вами иначе, чем если бы вы были мужчиной. А остальное, – он пожал плечами, – зависит уже от вас.

– Я не желаю ехать к отцу. Я его ненавижу.

– Можете желать чего хотите, но не смейте оскорблять сэра Джорджа в моем присутствии. Оставайтесь на месте.

В полутьме она не видела его лицо, но в голосе звучал гнев. Снова и снова он выказывал странную, яростную верность ее отцу. Ник повернулся и куда-то направился.

– Постойте! Куда вы? – «Он же не может бросить меня в наказание одну в темноте?»

Он исчез в кустах. Ануша слышала, как он топчет сапогами нижние ветви кустарника. Потом он вернулся, проделывая по дороге непонятные манипуляции с передней частью своих штанов. Ануша вспыхнула.

– Хорошие густые кусты, – жестом показал он. – И без змей.

– Спасибо.

Собрав остатки достоинства, Ануша спустилась по ступенькам на землю и направилась к зарослям. Только сейчас она начала понимать все прозаические сложности путешествия в мужском обществе. Им могут встретиться большие пространства без единого кустика. И что ей тогда делать? А этот негодяй, похоже, привык говорить о таких вещах без всякой робости и скромности. Она же за последние десять лет ни разу не оказывалась наедине с мужчиной, даже со своим дядей или кем-то из евнухов. До тех пор, пока, гоняясь за Тави, не столкнулась в коридоре с Ником.

К счастью, когда она вернулась, внимание майора уже было сосредоточено на разжигании костра в углу храма. Огонь давал достаточно света, но его нельзя было увидеть со стороны. Рядом с костром была устроена импровизированная постель из одеял.

В тени она заметила приземистый лингам[13] Шивы, при свете костра на нем блестели следы влаги.

– Здесь недавно кто-то побывал.

Ануша подошла ближе. Древний каменный фаллос покрывало свежее масло, а по изогнутому в виде женского органа основанию были разбросаны цветочные лепестки.

– Я понял, – ответил Хериард.

Ануша сложила руки, отдавая почтение божественному символу. Какой бы веры он ни придерживался, он явно знал, как выказывать богам уважение. Ее отношение к майору немного смягчилось.

– Вот. – Ник жестом показал на пищу, что лежала у одеял на большом листе какого-то растения. – Утолите голод и жажду и потом поспите. Только не раздевайтесь. Не снимайте ничего, даже обуви.

– У меня нет намерений снимать с себя что-либо!

– В таком случае вам предстоят несколько очень неуютных недель, мисс Лоуренс. Ой, да садитесь вы. Я сегодня слишком устал, чтобы покушаться на вашу честь!

Он шутил. По крайней мере, она на это надеялась. Девушка осторожно опустилась на одеяла.

– Ешьте. Вам нужно подкрепить силы. У нас очень мало времени на отдых. Завтра вечером, я надеюсь, мы сможем отдохнуть подольше.

– Где вы будете спать? – Она взяла пресную лепешку, завернула в нее нечто, напоминающее козий сыр, и сунула в рот. И сама удивилась, как она, оказывается, голодна!

– Я не собираюсь спать. Я буду нас охранять.

– Но вы ведь не можете заниматься этим каждую ночь, – заметила Ануша.

– Не могу, – согласился Ник. – Отдохну, когда мы окажемся в более безопасном месте и я смогу оставить вместо себя вас.

Он оторвал кусок лепешки и сунул в рот. Сверкнули белизной крепкие зубы.

– Меня?

– Оглянитесь внимательнее, мисс Лоуренс. Разве здесь есть кто-то, кроме нас? Рано или поздно, но мне придется поспать. Или у вас не хватит сообразительности понаблюдать за окрестностями?

– Конечно, хватит. У меня ее хватит на что угодно. Я…

– Раджпутка. Знаю. Кроме того, вы дочь своего отца, а это означает, что где-то в вашей головке есть и мозги, несмотря на все доказательства обратного.

Ануша чуть не подавилась водой из фляги.

– Да как вы смеете! Вы привыкли ко всем этим вещам, а я нет. Мне пришлось встать спозаранку и всю ночь скакать верхом на пару с мужчиной. Я за последние десять лет ни разу не оставалась с мужчиной наедине! И я волнуюсь о Калатвахе.

– Это правда, – признал Ник. Но извинения в его голосе было немного. – Я приложу все усилия, чтобы сохранить в целости и сохранности вашу жизнь и вашу невинность, но вы должны вести себя как мужчина, ради вашей же безопасности. Вы это понимаете?

– Как вы правильно предположили, у меня действительно есть мозги, – парировала Ануша. – И я ложусь спать.

– Намасте, – откликнулся он настолько вежливо, что это навело на мысль об издевке.

– Намасте, – ответила она и завернулась в одеяла. Она просто закроет глаза и даст отдых ноющим от усталости рукам и ногам. Но спать не станет, потому что не доверяет этому человеку.

С той же мыслью Ануша проснулась тревожно и резко. Хотя опасаться, похоже, глупо. Сон ее никто не тревожил, и она по-прежнему была плотно закутана в одеяла. Хериард маячил поблизости, ухаживая за лошадьми.

Еще не совсем рассвело, значит, она спала около двух часов. А он не спал вовсе. Из-под полуприкрытых век Ануша наблюдала за тем, как он осматривает лошадей и ведет попастись к сочной траве. Бессонная ночь отразилась на нем лишь большей напряженностью в лице и в жестах.

Ануша подумала, что он совсем не такой, как мужчины, среди которых она жила последние годы. Индусы в большинстве своем гибкие и стройные. Вспомнилось, что существует какое-то английское слово… да, худощавые. Ника Хериарда нельзя назвать таковым. Он слишком большой, просто подавляюще громадный. Высокие скулы, крупный нос, сильный подбородок – черты его лица дышали силой и властью. Ануша вспомнила, как прикасалась к его мускулам, и задрожала. В этот момент Ник обернулся и увидел, что она за ним наблюдает.

Ей показалось, он покраснел под своим золотистым загаром. Ник жестом показал на костер.

– Если желаете умыться, есть горячая вода. Я пока пойду и проверю дорогу.

Ануша дождалась, пока он с мушкетом в руке не скроется из вида, и наконец выпуталась из одеял. Воспользовалась близлежащим кустарником и, как могла, умылась. Когда Ник, тактично насвистывая, вернулся, она уже скатывала одеяла.

– Все в порядке?

Не дожидаясь ответа, он присел у огня и стал готовить чай, кидая в кипящую воду листья из захваченного с собой мешочка. Еда была та же, что и вчера, только хлеб зачерствел. По его быстрым движениям она догадалась, что должна была поесть, пока он отсутствовал. Но она никогда раньше не обходилась без слуг.

– Ешьте. – Ник сунул ей еду и налил чаю в высокий кубок. – Нам надо отправляться в путь, пока вокруг никого.

– Когда мы сможем достать еще еды? – Ануша прожевала черствый хлеб, сомневаясь, действительно ли вчера вечером ела острый сыр, а не что-либо другое.

– Когда встретимся с теми, кто сможет нам ее продать.

– А ближайшая большая деревня это…

– Мы не поедем через деревни, не важно, маленькие или большие. Вы что, хотите отметить флажками весь наш маршрут?

– Но они ведь уже наверняка прекратили свое преследование. Сейчас мы можем быть где угодно.

Ник запил черствую лепешку обжигающим чаем и всмотрелся в утонченное лицо молодой девушки, надменно взиравшей на него. Вопрос вполне разумный, а она, несмотря на свою браваду, очень нуждается в поддержке и утешении.

Однако получит она бодрящую дозу действительности, а он – выход своему раздражению на всю ситуацию. Для него это единственный способ не обращать внимания на тяжесть в паху и жар, что окатывает его с головы до ног всякий раз, когда он бросает на нее взгляд. Или она на него. Занимаясь лошадьми, он пытался избавиться от наваждения, ее чудесные серые глаза околдовывали его. Странно, конечно, что она так на него действует, колючий нрав мисс Лоуренс едва ли можно назвать очаровательным.

– Как вы думаете, сколько нужно вооруженных воинов, чтобы меня победить? – спросил он. Девушка в ответ лишь покачала головой, и он сам ответил на свой вопрос: – Восемь, возможно, десять. У меня с собой три мушкета, но мы потеряли второго стрелка, кроме того, их еще надо заряжать. Я хороший воин, мисс Лоуренс, и довольно удачливый, иначе меня бы здесь не было, но я один. И шпионы махараджи ему обязательно об этом доложат. Ваш побег – болезненный удар по его гордости, и он легко может пустить за нами хоть дюжину всадников. Кроме того, они наверняка догадываются, что мы направляемся на восток, вполне логичное направление.

Он ожидал увидеть на ее лице страх, возможно, и слезы. Но мисс Лоуренс задрала свой маленький прямой носик, явно унаследованный не от отца, и высокомерно произнесла:

– Тогда научите меня заряжать мушкеты, и поедем каким-нибудь необычным путем.

Значит, он прав, она все-таки унаследовала ум своего отца, а ее покойная мать славилась своей сообразительностью и дипломатичным хитроумием. «Мало мне не покажется», – подумал он и вздрогнул от собственных мыслей. Чего он действительно желал в глубине души, так это получить Анушу Лоуренс целиком и полностью.

– Хорошо, я научу вас заряжать. Это действительно имеет смысл. – Во всяком случае, с этими мушкетами она сможет справиться. У него не британские длинноствольные, а короткие, индийского образца, правда, даже с ними ей придется нелегко с их длиной почти сорок дюймов. – И мы можем направиться не на юго-восток в Аллахабад, а прямо к реке Джамне и нанять там лодку. Но тогда придется ориентироваться по солнцу и звездам. У нас нет подробных карт этой местности, а любое отклонение от курса обернется потерей времени.

– Я не испытываю ни малейшего желания находиться рядом с вами, майор Хериард, но и к сэру Лоуренсу я отнюдь не стремлюсь. Пусть наша дорога длится столько, сколько нужно.

– В таком случае нам лучше направится восточнее Аллахабада, – сказал Ник, поднимаясь. Он прикинул дорогу, его память прочно запечатлела изученную ранее карту, но та была, мягко говоря, очень примерной.

– А мушкеты? – требовательно спросила девушка и с привычным изяществом придворной леди поднялась с пыльного камня.

«Вот бы увидеть ее танцующей», – внезапно и неуместно пронеслось в голове Ника. Но воспитанная леди может танцевать либо со своими подругами, либо с собственным мужем. Иное означало бы для нее опуститься до уровня куртизанки. Обнаружив, что обдумывает эту мысль, он хмуро посмотрел на девушку и получил в ответ ледяной взгляд. Как, дьявол забери, ему с ней обращаться? О чем разговаривать?

– Мушкеты? – повторила вопрос Ануша, всем своим видом демонстрируя нетерпение.

Стройная, миниатюрная, она доставала ему до уха. Чтобы ее поцеловать, пришлось бы наклониться. Ник потрясенно поймал себя на этой мысли и постарался отогнать ее от себя. Вспомнил другую стройную женщину в своих объятиях. А он чувствовал себя неуклюжим болваном. В отличие от Миранды, хрупкой и слабой, эта девушка со стальным стерженьком внутри.

– Позже. В полдень. Когда сделаем привал.

Сейчас ему уже тоже не терпелось добраться до места назначения. Чем дальше они от дворцовых стен, тем ему легче на душе. Он приторочил одеяла к седлу гнедого и подтолкнул Ануше Раджата, черного мерина Аджита. В случае опасности он может отпустить гнедого и поменяться с девушкой конями, отдав ей своего вышколенного Павана.

– Почему именно этот?

Черт побери, она буквально все встречает в штыки!

Однако Ник почти обрадовался своему раздражению, оно отвлекало от фантазий и воспоминаний.

– Он хорошо обучен и знает, что от него требуется. Его зовут Раджат, просто позвольте ему везти вас.

Ануша пожала плечами и взобралась на коня. Ник привязал длинные поводья гнедого к луке седла и повел свой маленький отряд прочь от храма. Он не стал возвращаться к прерванному пути, а направился к холмистым полям, придерживаясь проведенной на карте воображаемой линии.

– Эти места заброшены. Похоже, тут совсем никого нет, – заметила Ануша где-то через пол-лиги.[14]

– Да. Если не считать тигров.

– Значит, мы умрем от голода, или нас съедят. А вы, как предполагается, должны обо мне заботиться.

Она произнесла это без особого раздражения, скорее сетуя на нерадивого слугу.

Ник втянул сквозь зубы воздух и сдержал гнев.

– У нас полно воды. Кроме того, здесь бывают ручьи. И лошади почуют тигров. – «Я надеюсь», – мысленно добавил он, а вслух сказал: – Без пищи мы день-два переживем, если понадобится. Я обещал вашему отцу и дяде, что доставлю вас целой и невредимой. Но о комфорте речь не шла.

Девушка затихла, но потом все же спросила:

– Чем я вам так неприятна, майор Хериард?

Не привыкший к рывкам Паван встал на дыбы.

– О чем вы? Я вас совершенно не знаю. И вообще не привык к обществу юных леди.

С ее стороны послышалось что-то очень напоминавшее фырканье, Ник взглянул на девушку. Эта маленькая ведьмочка смеялась.

– А я слышала иное.

– Респектабельных юных леди, – сдержанно подчеркнул он.

– Неужели? – Она уже овладела собой, но голос по-прежнему звучал иронично. – А ваша жена разве не респектабельна?

– У меня нет жены.

«Больше нет». Ник стиснул зубы и устремил взгляд вперед, составляя безопасный маршрут подальше от деревьев, за ними могли скрываться смертоносные полосатые существа.

– Но почему? Вы очень стары для холостяка.

– Мне двадцать девять, – резко ответил он. – И я был женат. Ее звали Миранда. Она умерла.

– Простите. – В ее голосе звучало искреннее сожаление, без капли иронии. – А сколько у вас детей? Вы собираетесь скоро снова жениться?

– У меня нет ни детей, ни намерения жениться еще раз.

Он постарался себе напомнить, что это въедливое любопытство насчет его семьи – просто вежливый интерес к незнакомцу. Обычный для жительницы Индии. Он ведь уже привык к такому, верно?

– О, значит, вы очень любили свою жену. Как Шах-Джахан[15] любил свою Мумтаз-Махал. Как печально!

Из ее голоса исчезли резкость и высокомерие. Он звучал мягко и мелодично, в нем чувствовалась необыкновенная нежность, пробиравшая до самой глубины души.

– Нет, ничего подобного, – оборвал ее Ник. – Я слишком рано женился. Думал, так положено офицеру. Женился на девушке, которую счел подходящей. На милой крошке, у которой сил было не больше, чем у новорожденного ягненка. Где уж тут справиться с жизнью в Индии!

– Тогда как же она сюда попала? – Ануша поравнялась с Ником.

– Прибыла на судне рыболовецкого флота.

Девушка удивленно забормотала, Ник пояснил:

– Из Англии прибывают целые корабли молодых особ. Предполагается, что они навещают родственников, на самом же деле подыскивают себе мужа. И я с первого взгляда понял, что здоровье Миранды Найт не выдержит в этой стране и года. Так и случилось. Если бы я на ней не женился, она бы вернулась в Англию, вышла там за крепкого деревенского сквайра и сейчас жила бы в окружении счастливой семьи.

– Должно быть, она вас полюбила, если вышла за вас и рискнула остаться, – сказала Ануша.

– Не превращайте мой рассказ в романтическую историю любви. Она хотела получить достойного мужа. А что я тогда знал о браке? И как мог сделать ее счастливой со своим-то прошлым?

– Каким прошлым?

Ник глянул на Анушу. Она поняла по его лицу, в каком он настроении, и сжала губы. Помолчала, потом сказала, тщательно подбирая английские слова:

– Извините меня. Я забыла, что европейцы не любят личные вопросы.

Им предстоит ехать бок о бок много дней, скорее, даже недель. Глупо напускать на себя таинственность. Лучше ответить ей на все вопросы, раз и навсегда покончив с ними.

– У моих родителей был достойный брак, но без любви. Отец смертельно скучал и безумно злился, когда моя мать упорно желала… большего. Я толком и не знаю, как выглядят счастливые семьи.

Как коротко и просто прозвучали эти слова. Те годы были полны несчастья и разочарования не только для матери, но и для маленького Ника, тоскующего по любви обоих родителей, а те рвали друг друга на части. Но сейчас он уже не маленький мальчик и давно перестал ожидать от кого-то любви. Или в ней нуждаться.

– Ох, – вырвалось у Ануши.

Какое-то время они ехали молча. Потом она спросила:

– Значит, у вас сейчас много любовниц? Пока вы снова не женитесь?

– Мы не должны обсуждать подобные темы.

Она озадаченно посмотрела на него, привыкшая к совершенно иному отношению к браку и плотским утехам.

– Не вижу причин жениться еще раз. И хотя я отнюдь не монах, у меня не бывает больше одной любовницы одновременно, в данное время нет вообще никого.

– А у вас была любовница, когда вы были женаты?

– Ануша…

– И не надо этого тона. Я просто хочу понять.

– Нет, не было. Хотя у других женатых мужчин они бывают. Но я не считаю это правильным.

Правда, его принципы серьезно поколебались после пары недель истерик Миранды. Несмотря на все его старания быть осторожным и нежным, она все равно считала секс грубым и неприятным занятием, необходимым исключительно для продолжения рода. Это было слишком очевидно, когда она забеременела и получила законную причину ему отказывать. Привычное ощущение вины затопило его и душа заныла, следовало держать себя в руках и не прикасаться к ней, пока она не привыкнет к индийскому климату, больше общаться с ней, а не зачинать ребенка.

И до Миранды, и после, женщины в его объятиях всегда заверяли, что он доставляет им истинное наслаждение. Похоже, он неплохой любовник, но как муж никуда не годится.

– Извините, если я не должна была об этом спрашивать. Спасибо, что объяснили, – по-английски произнесла Ануша без особого раскаяния в голосе.

– Это не важно.

Она вела себя требовательно, почти бесцеремонно, и это задевало и удивляло Ника. Кроме того, она его отвлекала, перенося в прошлое, а это действительно опасно.

По телу вдруг побежали мурашки. Ник привык прислушиваться к своим инстинктам и развернул Павана. Несмотря на высохшую землю, трава под ногами по-прежнему была высокой и сочной. Легкий ветерок разметал их следы, и никому уже не определить, сколько лошадей здесь прошло.

Ануша повернула вслед за ним.

– За нами никого нет, – произнесла она. – Ведь правда?

Но тревожное чувство его не покидало. Ник поднялся на стременах и прикрыл рукой глаза от солнца.

– Есть. Видите?

Глава 5

– Нам негде укрыться. С тремя-то лошадьми. – Ануша гордилась своим спокойным тоном. Преследователей она не видела, но раз Ник так говорит, значит, так и есть. Она высвободила кинжал, что был у нее на поясе.

– Делайте точно как я, – приказал Ник и повернул к большой земляной выемке, где когда-то дожди образовали целое озерцо, а потом грязь ссохлась и запеклась на солнце. Посреди ямы он спрыганул на землю, снял с гнедого связанные одеяла и перекинул через седло Павана. – Оставайтесь здесь.

Вскочил на гнедого и поскакал по засохшей грязи. Добравшись до почвы помягче, Ник сразу пришпорил коня и пустился в галоп. Потом с силой стеганул гнедого по боку и скатился на землю, а конь на огромной скорости умчался прочь.

– Возьмите Павана. – Он вернулся и бросил Ануше поводья. – И медленно поезжайте к тому кустарнику.

Озадаченная, девушка послушалась, хотя сердце неприятно стучало где-то в горле. За ней задом наперед двинулся Ник, заметая следы сорванной где-то веткой. Добравшись до кустов, она осознала, что хотя они и растут на небольшой возвышенности, но слишком редкие и низкие, чтобы скрыть даже осла, не говоря уже о двух лошадях.

– Вы собираетесь стрелять в лошадей? – Она соскользнула на землю, а Ник, пятясь, вышел к ней из-за колючего кустарника.

– В этом нет необходимости.

Он снял с коней седла и по-особому свистнул – две чистые ноты. Лошади, как по команде, подогнули ноги и опустились на землю. Потом улеглись на бок и вытянули шеи.

– Ложитесь с ними.

Ануша улеглась под выступающим животом Павана, Ник накрыл обоих животных серо-коричневыми одеялами, прислонил мушкеты к боку Раджата и стал проверять пистолеты. Разложил ружья, боеприпасы и саблю, достал из сапога свой кинжал и глянул на девушку.

– Это армейские лошади, – пояснил он и задержал взгляд на ее руке. – Что это у вас, черт подери?

– Нож, разумеется.

У нее был еще один, в сапоге, на случай крайней необходимости, если понадобится кого-то убить. Или покончить с собой. Ее накрыло мрачное возбуждение, силой не уступающее страху. Она хотела причинить боль тем, кто напал на Калатвах, на ее родных, ее королевство. Впервые она поняла, что заставляло тех воинов биться до смерти, осознала силу духа вдов, которые предпочитали сжигающее пламя пленению и позору.

– Он вам не понадобится.

– Но ведь будет битва, сражение.

Она уже слышала приближающийся стук копыт.

Приспешники махараджи наступали им на пятки.

– Не будет, если я где-нибудь не оплошаю. – Ник присыпал пылью блестящие дула мушкетов. – По моему замыслу, они проедут мимо, обнаружат гнедого и решат, что это уловка, чтобы сбить их со следа.

– Но нам надо убить их!

– Маленькая кровожадная бестия, – пробормотал Ник. Ануша почувствовала в его голосе смех. Ему это кажется забавным, очень странное чувство юмора. – Если они не вернутся, махараджа поймет, что они нашли нас, и вышлет подкрепление. А если они вернутся ни с чем, он решит, что мы поехали другой дорогой.

– О, какая стратегия!

– Тактика, если быть точным. А теперь тишина!

Всадников было восемь. Они промчались галопом мимо и растворились вдали. Ануша выдохнула и придвинулась поближе к Нику.

Время тянулось невыносимо медленно. У нее стала затекать левая нога.

– Они ушли.

– Подождите.

Едва Ник произнес это, как она услышала топот возвращающихся всадников. На сей раз они двигались медленнее, и с ними был гнедой на длинном поводе. Они проехали мимо, и наступила тишина, которую нарушало лишь жужжание насекомых да урчание в животе Раджата у нее под ухом. Высоко в небе кричали ястребы.

– Оставайтесь на месте. – Ник стал потихоньку высвобождаться. – И можете отпустить мой сюртук.

– Ох! – Ануша с трудом расслабила судорожно сжатые пальцы. – Я и не заметила.

Но Ник уже двигался вперед, держа в каждой руке по мушкету и с пистолетом за поясом. Пригибаясь, он перебегал от одного куста к другому, стараясь остаться незамеченным.

Казалось, это все равно что следить за призраком, отведи она взгляд, и он исчезнет. Только она моргнула, а он уже спрятался в высокой траве. Но, несмотря на прикрытие больших животных, Ануша все равно чувствовала себя очень уязвимой и одинокой. Открытой перед всеми, совершенно беззащитной. До этого момента даже не осознавала, как сильно ее вдохновляло присутствие Ника. Яростное мужское присутствие, сообщавшее чувство безопасности.

Что делать, если послышатся выстрелы? Ануша рассмотрела оставленное Ником оружие. Мушкет, пистолет, сумка с боеприпасами, сабля. Уже нет времени учиться заряжать, но она может подносить оружие. Да, так будет лучше всего. Только подчинятся ли ей лошади?

Чьи-то пальцы крепко схватили ее за лодыжку.

Ануша резко извернулась с кинжалом в руке, а другую, скрючив пальцы, выбросила вперед.

Ник, смеясь, выпустил ее ногу и откатился в сторону. Смех погасил ярость и помог сбросить давно сдерживаемое напряжение. Ануша бросила кинжал и засмеялась над ним, желая в отместку хотя бы уязвить его гордость.

Но в следующий момент уже лежала распластанная на спине с пригвожденными над головой руками и чувствовала на себе всю тяжесть его немаленького тела. Ник все смеялся.

– Маленькая бестия. Я был прав.

– Вы… – У нее не хватало ни слов, ни дыхания ему ответить. – Отпустите меня.

Непостижимо долгую минуту он пристально смотрел ей в глаза, его взгляд словно потемнел. Смех оборвался. На мгновение ей даже показалось, что он перестал дышать.

– Это неприлично, – удалось выговорить девушке, пока ее разум приспосабливался к новым ощущениям: к ее мягкой плоти прижималось твердое мужское тело. И ей понравились эти ощущения. Все.

– Верно, неприлично.

Ник скатился с нее и одним плавным движением поднялся на ноги. «Он податлив, как молодой саженец», – сказала когда-то Парави. Анушу окатило волной жара.

– Простите, не смог удержаться. Вы напоминали рвущуюся с поводка собаку.

– Я прислушивалась к возможным выстрелам, – как могла, с достоинством ответила Ануша, несмотря на двусмысленное положение, в котором оказалась, и переполненность чувством, которое, к ее ужасу, очень напоминало плотское желание. – Они ушли?

– Да. Без сомнения, сочли, что только полный идиот отправится в столь дикие места, имея лишь двух лошадей и одну принцессу.

Он явно издевался.

– Значит, вы действительно идиот?

Ник протянул ей руку и помог подняться.

– Нет, но тем не менее поступлю именно таким образом – отправлюсь в дикие места с двумя лошадьми и принцессой.

Он стянул с лошадей скатанные одеяла и, свистнув, заставил животных подняться. Те встряхнулись от пыли, как собаки.

– Мы проедем еще около лиги, и когда окажемся вне пределов досягаемости, я подстрелю нам что-нибудь на обед, тем самым опустошив мушкеты. Мы поедим, немного отдохнем, и я покажу вам, как надо заряжать. – Он поднял одно из ружей и с усмешкой посмотрел на нее. – Правда, подозреваю, для этого вам придется на что-нибудь встать, мисс Лоуренс.

– Не называйте меня так.

Он относился к ней без всякого почтения, но с английской официальностью звал по имени, которое она отвергала. Это невыносимо.

– А как тогда? Ануша?

– Ануша, – осторожно согласилась она и добавила: – Ник.

Они вновь оседлали коней и безмолвно продолжили путь, хотя теперь молчание уже не так тяготило.

Проехали еще две лиги, Ник остановился. Оставил Анушу с лошадьми, а сам с оружием осторожно направился в ближайший кустарник.

– Утоли жажду и забирайся в тенек, – велел он наконец.

– Слушаюсь, майор, – пробормотала она в ответ, повинуясь.

Прозвучали четыре выстрела, Ник вернулся с добычей – зайцем и рябчиком. Ануша знала, что для охоты с мушкетом это вполне хорошая добыча.

Ник устроился рядом в маленьком клочке тени и потянулся за флягой. Ануша смотрела, как он пьет, вода двумя струйками стекала по небритому подбородку, а когда он глотал, было видно, как вздергивается кадык.

– Ты воин, тебя забрали со службы, – сказала она, когда он опустил флягу и вытер губы тыльной стороной руки. – Почему за мной не послали представителя Компании?

– Могло случиться нечто такое, что случилось. К тому же я в определенном смысле представитель-посредник. Исполняю роль связующего звена между армией и королевским двором, когда того требуют нужды Компании.

Вот почему он так отлично говорит на хинди.

– Но ведь это поручение моего отца, а не Компании.

– Когда дело касается твоего перемещения в Калькутту, их интересы совпадают, – сухо ответил Ник. – Кроме того, твой отец занимает такое почетное положение, что, пожелай он отослать меня по сугубо личному делу, никто бы не стал возражать.

«Сэр Джордж мне как отец», – обмолвился он, тогда в его голосе звучали глубоко скрытые чувства. Слова, впрочем, казались довольно загадочными.

И вот сейчас, глядя на его расслабленную широкоплечую фигуру, она внезапно подумала о единственно возможной разгадке, и ее словно ударило чувство, отдаленно напоминающее ревность.

– Ты сын моего отца? – резко спросила Ануша.

– Конечно нет! – Ник, нахмурившись, глянул на нее. – Как тебе такое пришло в голову?

– Ты на него похож, и ты сам сказал, что он тебе как отец.

Она почувствовала себя идиоткой. Но подозрительной идиоткой.

– Я не похож на него. Мы с ним одинакового роста и сложения, но глаза у меня зеленые, а у него серые, как у тебя. У него нос с горбинкой, мой прямее. И волосы у меня более светлые.

Отчего это облегчение? Будь он ее единокровным братом, нечего опасаться его как мужчины. И своих необузданных желаний – тоже.

– Иначе говоря, если ты испытываешь к нему столь сильные чувства, значит, твой настоящий отец мертв?

– Нет, он живет в Англии. Я не видел его уже двенадцать лет. С тех пор, как он отослал меня в Компанию на должность писаря в семнадцатилетнем возрасте.

– Простого клерка? Но это очень скромная должность для джентльмена.

Она, разумеется, не стала бы ревновать, окажись Ник ее братом. Это мелочно, ведь она не питает к отцу никаких нежных чувств. Да одари он ее целым выводком сестер и братьев по всей Калькутте, ее волновало бы только одно: столь же ужасно, как с ней и ее матерью, он обращался с ними? Ей не хотелось думать об отце. Зачем? Они оба не желают иметь друг с другом ничего общего. Стоило бы забыть его, но застарелая боль не позволяла. Душевная рана вечно ныла, обнажая ее слабость.