Сам же Лев Кулешов был настоящим героем экрана. Одевался он на американский лад, улыбка была голливудской. Настоящий супермен. Жесткий, нетерпимый, ироничный, увлекался охотой, машинами.
      Он купил "форд" и приезжал в Пушкино на своей новой машине, вызывая всеобщий восторг. Лиля садилась в машину, и они катались по пригородам, по Москве. Тогда машины вообще были редкостью, еще ездили извозчики, которые шарахались при виде такого заграничного чуда.
      Кулешов часто бывал в их доме. А однажды на даче в Пушкине, где они жили летом, объяснился Лиле в любви. Она тоже давно интересовалась им и, конечно, тут же ответила на его порыв.
      Связь эта тяжелой горечью осела на сердце Маяковского. Хотя Лиля утешала его, что поскольку он теперь любит ее гораздо меньше, то и страдать особенно не будет. Но она ошибалась. Он очень переживал.
      Страдала и жена Кулешова, актриса Александра Хохлова. Лиля вспоминала: "Шуру остановили на пороге самоубийства, буквально поймали за руку. Из-за чего?"
      Лиля Брик возмущалась, когда жены тех, кого она любила, ревновали к ней. "Что за бабушкины нравы?" Она хотела и во время романа продолжать дружить с женой своего возлюбленного, пить с ней чай, обсуждать текущие дела, как будто ничего не происходит. К ее сожалению, это ей не удавалось. И только когда роман заканчивался, она смогла опять наладить отношения с женой своего любовника.
      Но Маяковский не оставался в долгу. Он тоже заводил романы, и иногда влюблялся серьезно. Так случилось с Натальей Брюханенко - высокой красивой блондинкой. Знакомые звали ее Юноной. Маяковский тоже не скрывал от Брик свою связь. Дело дошло до того, что они с Натальей собрались пожениться, когда отдыхали вместе в Крыму. Чем это все кончилось, нетрудно догадаться. Маяковский написал Брик и рассказал ей обо всем этом - о том, что собирается жениться. Он как будто спрашивал разрешения. И естественно, его не получил.
      "Пожалуйста, не женись всерьез, а то меня все уверяют, что ты страшно влюблен и обязательно женишься", - написала она ему. И тем самым сделала для Маяковского его связь действительно чем-то несерьезным. Очень тонко и очень коварно. Маяковский послушался, и брак не состоялся, хотя для окружающих и для самой девушки он был делом решенным. Правда, встречаться с Брюханенко он не прекратил. Но постепенно, после того как не состоялась желанная обоими свадьба, они все-таки расстались.
      "Маяковский лежал больной гриппом в своей маленькой комнате, вспоминала Наталья Брюханенко. - Я пришла его навестить. У меня была новая мальчишеская прическа, одета я была в новый коричневый костюмчик с красной отделкой, но у меня было плохое настроение, и мне было скучно.
      - Вы ничего не знаете, - сказал Маяковский, - вы даже не знаете, что у вас длинные и красивые ноги.
      - Вот вы считаете, что я хорошая, красивая, нужная вам. Говорите даже, что ноги у меня красивые. Так почему же вы мне не говорите, что вы меня любите? (Читай - почему не женитесь. - Е.Л.)
      - Я люблю только Лилю. Ко всем остальным я могу относиться хорошо или очень хорошо, но любить я уж могу только на втором месте. Хотите - буду вас любить на втором месте?
      - Нет! Не любите лучше меня совсем, - сказала я. - Лучше относитесь ко мне очень хорошо".
      Маяковский пребывал в расцвете творческих сил и признания. В 1928 году он собирался в очередную поездку в Европу - Берлин и Париж. Поручения Лили Юрьевны он вез в своей записной книжке. У него был для этого специальный блокнот, не тот, в который он записывал стихи. Одним из многочисленных пунктов была покупка машины.
      Маяковский пишет из Парижа: "Веду сценарные переговоры с Рене Клером. Если доведу, машина, надеюсь, будет..."
      В ответ: "Телеграфируй автомобильные дела. Целую. Твоя Киса".
      10 ноября Лиля получает долгожданную телеграмму: "Покупаю Рено. Красавец серой масти 6 сил 4 цилиндра, кондуит интерьер. Двенадцатого декабря поедет в Москву. Приеду около восьмого. Телеграфируй. Целую. Люблю. Твой Счен".
      Счен - то есть Щен, Щенок, так он любил подписываться. Ему нравилось быть "щеном" "Кисы".
      Любил он ее и когда прощался с жизнью. Об этом говорит хрестоматийное письмо Маяковского, помеченное 12 апреля 1930 года и адресованное "Всем":
      "В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
      Мама, сестры и товарищи, простите - это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет.
      Лиля - люби меня.
      Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.
      Если ты устроишь им сносную жизнь - спасибо.
      Начатые стихи отдайте Брикам - они разберутся..."
      Какую роль занимала любимая Лиля Брик в его жизни, когда сюда же, в его "семью", входит его любовница Вероника Полонская? Почему никто из исследователей психоанализа творческих людей не написал работу на тему "Эдипов комплекс Владимира Маяковского"? Не хотят "сплетничать", потому что "покойник этого не любил"? А жаль... Могла бы получиться очень поучительная история.
      Но мы возвращаемся к Лиле. Ее поэт умер. Она любила его и после его смерти. Но она не могла прекратить любить все живое, талантливое и прекрасное, и, конечно, Владимир Маяковский не был ее последней любовью.
      С Виталием Марковичем Примаковым Лиля Юрьевна была знакома еще в начале двадцатых, но потом жизнь их развела. Он воевал во время Гражданской войны и прославился боями с белогвардейцами. Он познакомился с Лилей на одном из вечеров Маяковского и два раза бывал у них дома.
      В 1927 году Примаков - военный атташе в Афганистане, в 1928 Генштаб назначает его советником афганского короля. На следующий год он приезжает в Москву и посещает комнату в Гендриковом переулке. Не ради Маяковского, ради Лили. О смерти поэта он узнал в Токио. Звал в Токио и Лилю Юрьевну, "чтобы немного отвлечься", но она не поехала.
      Когда вернулся, стал часто бывать у нее, и они стали близки. Потом по-настоящему связали свои жизни. Лиля Брик вспоминает: "Примаков был красив - ясные серые глаза, белозубая улыбка. Сильный, спортивный, великолепный кавалерист, отличный конькобежец. Он хорошо владел английским, был блестящим оратором, добр и отзывчив. Как-то в поезде за окном я увидела крытые соломой хаты и сказала: "Не хотела бы я так жить". Он же ответил: "А я не хочу, чтобы они так жили".
      Теперь они поселились в арбатском переулке - Спасопесковском. Лиля, Ося и Примаков - опять втроем. Там Лиля прожила до 1958 года. Потом из-за болезни сердца переехала в дом на Кутузовском проспекте, где был лифт.
      В 1933 году Лиля Юрьевна поехала с мужем в Берлин, Примаков был направлен на учебу в Германскую академию Генштаба. В Берлине Брик познакомилась с Брехтом и Эрнстом Бушем, переводила на немецкий язык русскую прозу.
      Они по-прежнему жили с Осипом Максимовичем, но обыватели прекратили свои сплетни, то ли надоело, то ли привыкли. Примаков не жаловался на отсутствие взаимности со стороны Лили и не ревновал к Осипу. Он был интеллигентный человек и понимал, что бывает любовь другого рода, что не все отношения венчает постель. В 1933 году Лиля пишет Осипу Брику из Берлина:
      "Любименький, дорогой, золотой, миленький, светленький, сладенький Осик!" Далее она пишет, как они проводят с Виталием время, как они счастливы. "Все бросила и примчалась бы в Москву, да нехорошо уехать от Виталия, который много работает, очень устает, и жаль его оставить одного... Я тебя обнимаю и целую и обожаю и люблю и страдаю. Твоя до гроба Лиля. Виталий шлет привет и обнимает". И в искренности привета Виталия можно не сомневаться. Как и в том, что Осип был действительно рад тому, что его бывшая жена счастлива.
      Они вернулись в Москву, в дом на Арбате, и теперь здесь появились новые гости - приятели Примакова. Среди них были Якир, Тухачевский, Уборевич, Егоров. Новый 1936 год отмечали очень весело. Но этот год оказался вторым самым мрачным годом в жизни Лили Юрьевны Брик. В ночь на 15 августа на даче под Ленинградом арестовали Виталия. Он тогда был заместителем командующего Ленинградским военным округом. Газеты писали о военно-фашистском заговоре: "Органы НКВД располагают сведениями о враждебной деятельности, особо опасных государственных преступлениях, измене Родине, шпионаже, терроре!" По делу проходили восемь человек, среди которых были и Тухачевский, и Якир, и Уборевич. Но первым арестовали Примакова.
      Василий Катанян вспоминает: "Лиля Юрьевна как-то сказала: "Ужасно то, что я одно время верила, что заговор действительно был, что была какая-то высокая интрига и Виталий к этому причастен. Ведь я постоянно от него слышала: "Этот безграмотный Ворошилов" или "Этот дурак Буденный ничего не понимает!" До меня доходили разговоры о Сталине и Кирове, о том, насколько Киров выше, и я подумала, вдруг и вправду что-то затевается, но в разговор не вмешивалась. Я была в обиде на Виталия, что он скрыл это от меня - ведь никто из моих мужчин ничего от меня никогда не скрывал. И я часто потом плакала, что была несправедлива и могла его в чем-то подозревать".
      Лили Юрьевны аресты не коснулись. Сталин решил не трогать вдову пролетарского поэта. Он вычеркнул ее из списка литераторов, подлежащих аресту. Так и сказал: "Не будем трогать жену Маяковского".
      А Виталия Марковича Примакова расстреляли как участника военно-фашистского заговора в июне 1937 года вместе с его друзьями Тухачевским, Якиром и Уборевичем.
      Но в жизни Лили Юрьевны Брик был еще один роман. Этот человек был с ней до самой ее смерти. Василий Абгарович Катанян до конца своих дней занимался творчеством Маяковского, его архивом. Он давно был знаком с Маяковским и Лилей Брик, еще в двадцатых годах. Но уже после смерти Примакова семьи Бриков и Катанянов стали "дружить домами". И вот чем это кончилось.
      Вспоминает сын Василия Абгаровича Василий Васильевич Катанян:
      "Моя мать познакомилась с поэтом в Тбилиси, а с Лилей Брик уже в Москве. Она говорила:
      "Первое впечатление от Лили - Боже мой, ведь она некрасива: большая голова, сутулится... Но она улыбнулась мне, все ее лицо вспыхнуло и озарилось, и я увидела перед собой красавицу - огромные ореховые глаза, чудесной формы рот, миндальные зубы... Вся она была какая-то бело-розовая. Ухоженные маленькие руки, изящно обутые ножки. В ней была прелесть, притягивающая с первого взгляда. Она хотела нравиться всем - молодым, старым, мужчинам, женщинам, детям... И нравилась!"
      Нравилась она и жене Катаняна. Лет десять они дружили и виделись почти каждый день. После расстрела Примакова Катанян и Лиля Юрьевна стали видеться ежедневно, ведь они занимались архивом поэта. Нужно ли говорить, что было дальше?
      Семья Катанянов разваливалась. Его жена находилась в тяжелой депрессии. В самый разгар трагедии приехал Осип Брик и стал успокаивать ее. Сына выставили за дверь, но до него донеслись обрывки фраз Осипа Максимовича: "...раз так хочется Лиле Юрьевне, то все должны с ней считаться... Даже сам Владимир Владимирович... Пройдет какое-то время.... Следует подождать... Все же знают характер Лили Юрьевны, что вас не устраивает? У Лилечки с Васей была дружба. Сейчас дружба стала теснее".
      Галина Дмитриевна, жена Катаняна, не нашла что ответить и просто выгнала Брика. Она не привыкла к такому, она придерживалась другой морали. И расценивала поступок Лили Юрьевны и своего мужа как предательство. Лиля Юрьевна хотела, чтобы Вася оставался дома, а фактически жил с ней. Это было уже слишком. И Галина Дмитриевна прогнала Катаняна. Так поступила бы, наверное, любая уважающаяся себя женщина. Но Брик всегда выбивалась из общих правил. Для нее это было так естественно, что за это можно ее простить. Она мыслила другими категориями.
      А в шестидесятых годах Лиля Юрьевна призналась сыну Катаняна Василию Васильевичу:
      - Я не собиралась навсегда связывать свою жизнь с Васей. Ну, пожили бы какое-то время, потом разошлись, и он вернулся бы к Гале.
      И в этом она опять была искренна. Она только не понимала, что Галина Дмитриевна никогда даже в мыслях не допустила бы подобного развития событий.
      Катанян переехал к Брикам. И снова они стали жить втроем. Недостающее третье звено было восполнено. Василий Абгарович выпустил несколько изданий "Хроники жизни Маяковского".
      Это был самый спокойный союз Лили Брик до последнего дня. У них совпадали взгляды, и Катанян никогда не повышал на Лилю Юрьевну голос, даже когда они спорили, что было крайне редко.
      Лиля Юрьевна прожила долгую жизнь. И немало еще было в этой жизни того, о чем, конечно, можно бы рассказать, но вспомним поэта, который просил не сплетничать. И попросим извинения у покойных, что мы, грешные, все же немного позволили себе. Уж больно хотелось рассказать о жизни великих людей. Не каждый день они рождаются. Так что еще раз простите: и вы, Лиля Юрьевна, и вы, Владимир Владимирович, и вы, Василий Абгарович, и вы, Василий Васильевич, и все, все, все, про кого я написала в этом очерке. Но я ни на кого не хотела бросить хоть малейшую тень. Просто это мой способ выражения любви к вам ко всем.
      Эпилог
      Их давно нет среди нас. Кто-то ушел много веков назад, кто-то совсем недавно. Мы превратили их в легенды. А ведь они были самыми обыкновенными женщинами. И императрицы, и королевы, и писательницы, и актрисы. Они так же, как обычные женщины, переживали, чувствовали, любили, ревновали, рожали детей. Но им суждено было выполнить более высокие божественные миссии, нежели просто быть хорошей женой и матерью. И им приходилось интуитивно угадывать, когда необходимо принести в жертву великому делу свою любовь, а когда, наоборот, поступиться делом государственной важности ради любви к одному человеку. Ведь они были Женщинами.