– Ты чего так вырядилась? – удивилась Ольга, глядя на Киру с явным недоумением.
      Ее подруга Полунина Кира всегда отличалась яркой внешностью, абсолютным вкусом в одежде и невероятным сексуальным притяжением для мужчин. Это была миниатюрная блондинка с яркими бирюзовыми глазами, пухлыми губами, маленьким носиком и очень женственной, хрупкой фигурой. Свои волосы длиной ниже плеч Кира обычно укладывала в крупные кудри и оставляла распущенными болтаться по спине. Она, несмотря на небольшой рост, всегда привлекала всеобщее внимание, а для мужчин обладала какой-то магической силой притяжения. В принципе, из-за этой магической силы она и пострадала. К двадцати девяти годам эта нежная девушка имела за плечами два развода, много ни к чему не обязывающих связей и была полностью опустошена. Почему-то мужчины хотели от нее исключительно секса, а поняв, что к внешнему великолепию прилагается еще и голова с мозгами, жутко смущались, пугались и страдали от комплекса неполноценности. А потом они просто исчезали, не объясняя причин и пряча глаза при случайных встречах.
      Кира принимала удары судьбы стойко, но не переставала надеяться на чудо, а именно – на встречу с человеком, с которым она проведет остаток жизни.
      – А старость мы встретим в небольшом загородном домике.
      – Коттедже? – уточнила Ольга.
      – Нет, скорее в воображении я вижу домик дачного типа, – ответила Кира.
      – И ты готова жить на даче с одним мужчиной? – искренне удивилась подруга.
      – По-твоему, я должна зажигать с ротой гусар где-нибудь в Париже? – засмеялась Кира.
      – По крайней мере, тебе это больше бы подошло, – ответила ей Ольга – самая близкая подруга Киры, рискнувшая еще в студенческие времена дружить с такой красоткой, уводящей парней у всех девчонок.
      Оля поняла, что не Кира их уводит, а на нее мужики ведутся сами, словно мухи на мед. А виной тому было природное обаяние и сексуальность Киры. Сама Ольга была давно и благополучно замужем за талантливым архитектором Романом. Несмотря на то, что по общепринятым понятиям Ольга была дурнушкой, Роман любил только ее, никогда в жизни не приставал к красавице Кире, и у них с Ольгой была очень крепкая и счастливая семья.
      – Я хочу, чтобы у меня было как у вас с Ромой, – вздохнула Кира.
      – Как? – заинтересовалась Ольга.
      – А то сама не знаешь?.. Так вот! Душа в душу, без особых страстей, эмоций, выяснения отношений....
      – Звучит скучно, – отметила Ольга.
      – Ничего ты не понимаешь! Это и есть счастье! Дура, цени это! У вас с Ромой стопроцентное совпадение. Если бы ты только знала, как изматывают страсти и семейные разборки!
      – Этого я действительно не знаю, – вздохнула Ольга.
      – Вот и поверь моему горькому опыту.
      – Ладно, поверю, – примирительно сказала Оля – пышнотелая блондинка с детским добродушным лицом. – И я верю, что и у тебя все будет так, как захочешь ты, Кира. Ты – яркая и сильная личность, и, как у нас с Ромой, тебя не устроит. У тебя все будет по-другому, но тоже правильно.
      – Я просто не знаю, как ты меня терпишь все это время, спасибо тебе, подруга, – поблагодарила ее Кира. – Твоими бы устами...
 
      В данный момент Кира стояла перед Ольгой в самом нелепом виде. Волосы были убраны под платочек в горошек, фигуру закрывало длинное темное пальто, явно отнятое Кирой у какого-то бомжа, а может быть, выторгованное у него же за бутылку водки. Из-под странного пальто висел подол теплой юбки серо-зеленого цвета. Довершали ансамбль высокие сапоги-стрейч со стоптанными каблуками, которые почему-то на ее ногах висели спущенной гармошкой.
      – Нормалек? – уточнила Кира.
      – Какой «нормалек»? Ты с ума сошла?! Ты куда так вырядилась? – спросила Ольга, думая, что подруга сбрендила.
      – Как куда? Куда ты меня порекомендовала, – ответила Кира.
      Оля еще не свихнулась и прекрасно помнила, что предложила Кире вчера.
      – Я нашла тебе работу! – радостно сообщила она. – Через знакомых, не думай, что просто так! Я сама, конечно, не знаю, что там, но сказали, фирма солидная. Вот тебе телефон руководителя. Он сказал, как только ты соберешься, позвони ему, и он сообщит, куда подъехать.
      – А что, офиса нет?
      – Он все время в разъездах, – не очень уверенно ответила Ольга.
      – А у этого таинственного типа имя есть? Как мне ему представиться? – спросила Кира.
      – Так и представишься, мол, Кира Полунина от знакомых по поводу работы секретарем.
      – От каких знакомых?
      – От моих, ты их не знаешь, и фамилия тебе ничего не скажет.
      – Очень хорошо! А твоя фамилия ничего не скажет ему, – сделала логическое заключение Кира.
      – Зовут его Томилин Эдуард Рудольфович, – вспомнила Ольга, и почему-то уже тогда Кира подумала, что начало не очень многообещающее.
      И вот сейчас Ольга смотрела на нее с нескрываемым возмущением и негодованием.
      – Зачем ты так вырядилась? Ты же идешь устраиваться на работу! У тебя же в школе золотая медаль была, а в вузе красный диплом!
      – Точно! – перебила ее Кира. – Диплом-то я и забыла, но если мы с Томилиным договоримся, я его всегда успею подвезти!
      – Кира, опомнись! Где твой безупречный вкус?
      – Я оделась так именно потому, чтобы мой красный диплом не затмила моя внешность, – пояснила Кира, нацеливаясь на коридорную полку подруги, где та хранила свои старые шапки, причем всех сезонов – от бейсболок и панам до ушанок и толстосвязанных «чулков» с орнаментом и продолговатым вырезом для лица.
      – Я поняла! – хлопнула себя по лбу Ольга. – Ты хочешь, чтобы оценили твои профессиональные качества, а не твою внешность!
      – Какая ты умная! – улыбнулась ей Кира, она даже при полном отсутствии косметики выглядела весьма мило.
      – Но это же глупо! Кто тебя возьмет секретарем в таком виде? Ты же не в пивной ларек идешь устраиваться!
      – А ты и сама не знаешь, куда я иду, – отмахнулась Кира.
      – Ну, уж не в пивной ларек точно!
      – Ты не знаешь! – упрямо повторила Кира и нахлобучила на голову панамку с цветной аппликацией Винни Пуха. – Как тебе?
      – Никак! – огрызнулась Ольга. – А что обо мне подумают мои знакомые? Я же сказала, что хлопочу для лучшей подруги.
      – Друзья бывают разные... опустившиеся и потерявшиеся в жизни тоже! Нет, цвет этой панамки не идет к моему лицу. Перезагорала я зимой в солярии... Не находишь?
      – Нахожу, что, оказывается, ультрафиолетовые лучи плохо влияют и на внутренние органы человека, то есть на мозги, – надулась Ольга, наблюдая, как Кира меряет ее головные уборы.
      – Ничего ты не понимаешь...
      – Где уж мне!
      – Я ушла с пяти мест, где шефы сексуально домогались меня, и, как потом выяснилось, меня принимали на те должности исключительно благодаря моей внешности. Во мне не видели человека, не видели профессионала! – возмутилась Кира.
      – Ты в точку попала! А в этом наряде все сразу оценят твои умственные способности! Ты потянешь на президента компании! Этакий зипун или шушун.
      – Какой шушун?
      – Ну, как там у Есенина, «выходила на дорогу в старомодном ветхом шушуне», – пояснила Ольга, и Кира расхохоталась.
      – Ну, ты и выдумщица, подруга! Шушуне... Я задавлю начальника своим интеллектом, не переживай! Дай мне шанс!
      – Ты его уже упустила, – вздохнула Ольга, – можешь даже и не ездить.
      – Нет уж! Я съезжу! И не ругай меня больше, хоть один раз дай мне сделать так, как я хочу.
      – Ладно, валяй! Ты знаешь, что я не могу долго выносить твои стенания, – нахмурилась Ольга.
      – Вот что! Займись орфографией! Шушун, стенания... ты стала как-то странно выражаться. А надену-ка я вот эту задорную бейсболку с символом «Кока-колы».
      – Не позорь крупную компанию! – пряча улыбку, сказала Ольга.
      – Она американская, а я против НАТО! – пояснила Кира.
      – Ладно, иди уже... Я против «Макдоналдсов», а значит, против Америки и против НАТО тоже.
      – Нас назовут американофобами. – Кира посмотрела на себя в зеркале и лихо сдвинула бейсболку на затылок.
      – А как ты объяснишь, что в таком виде ездишь на достаточно дорогой «Мазде»? – хитро прищурившись, спросила Ольга.
      – Скажу угнала, – пожала плечами Кира, – нет! Лучше взяла в кредит. Теперь, мол, мне очень нужны деньги, и я готова много и плодотворно работать. Я – очень ценный кадр, между прочим! – Кира козырнула подруге и покинула ее квартиру.
      Она набрала номер сотового потенциального босса, и ей после непродолжительной паузы ответил приятный мужской голос:
      – Да?
      – Здравствуйте. Я – Кира, и у меня есть надежда, что вы любите необычные имена. – Кира почему-то глупо хихикнула.
      – Я ценю ваш юмор, но еще больше ценю свое время, – ответил ей Эдуард Рудольфович.
      – Намек понят! Я звоню насчет работы от людей, которых не знаю, но которые должны были с вами поговорить по поводу меня.
      – Все, я вспомнил. Здравствуйте, Кира.
      – Я бы хотела с вами сегодня встретиться и обсудить условия труда, – сказала Кира.
      – Очень хорошо! Подъезжайте в обеденное время, часам к двум в кафе «Аист на крыше», адрес вам продиктует мой помощник. Я буду там вас ждать.
      – Как я вас узнаю?
      – Спросите у бармена Юры, он покажет, – ответил будущий шеф.
      Они попрощались, и после того, как ей был сообщен адрес, связь отключили.

      Кира с вздохом посмотрела на часы, до встречи оставалось еще три часа, но перечить потенциальному боссу она не могла. В целом разговор ей понравился, и забрезжила слабая надежда, что она наконец-то найдет нормальное место, будет зарабатывать деньги и перестанет зависеть от мужчин. Почему-то все мужики, встречавшиеся Кире на жизненном пути, мечтали видеть ее исключительно на кухне с поварешкой в одной руке, сковородкой в другой и изучающей сразу две книги одновременно: «Поваренная книга» с аннотацией «Как ежедневно готовить для любимого разнообразные вкусные ужины», и вторая, естественно, «Камасутра» или «Как доставить любимому и единственному мужчине незабываемое удовольствие в постели?». Причем каждый раз это удовольствие должно быть по-разному незабываемым и следовать желательно сразу же после незабываемо вкусного ужина. Как-то вот так она должна была изловчиться. О том, чтобы самой выйти на работу и самореализоваться, не могло быть и речи. Сразу же возникало кислое лицо, отстраненный взгляд и комментарии: «Там же мужчины... ты не будешь ждать меня дома, ты будешь уставать... я сам достаточно зарабатываю...» Причем, когда Кира поднимала вопрос о рождении ребенка, энтузиазма в глазах своих партнеров она тоже не видела. На сей раз шли в ход отговорки: «Да мы не пожили для себя», или «Успеем еще», «Я пока не готов стать отцом», или «Ребенок (ты не представляешь) – это столько проблем!».
      Сейчас все эти постные лица стояли перед глазами Киры.
      «Почему я только теперь стала задумываться о своей жизни? Взрослею? Подхожу к тридцатилетнему рубежу? Умнею? Наконец-то перестаю прятаться в раковину от своих проблем и просто плыть по течению? Хочу стать матерью? Хочу чего-то достичь в жизни? Боже мой, сколько вопросов, и пока ни одного стоящего ответа. Ясно одно, я хочу что-то изменить в своей жизни, не знаю, каким способом, но сделать это обязательно надо...» – размышляла Кира, сидя в своей «Мазде».
      Было начало апреля. Самый любимый Кирин месяц.
      Март давал ей психологическое ощущение, что уже весна, но еще нет теплой погоды, нет зеленой, проклюнувшейся травки, веселых трелей птиц и теплого, ласкового солнца. Все эти признаки весны дарил именно апрель – месяц с таким красивым, мелодичным названием, несколько на французский манер.
      Кира опустила стекло и посмотрела на двор дома Ольги. Снег уже сошел полностью, обнажив асфальт и землю, покрытую маленькими усиками зеленой травы. Было еще несколько неопрятно, грязно после переходного периода с зимы на весну, но воздух стал теплым, волнующим и вызывающим надежды на что-то хорошее. Совершенно не хотелось думать о том, что в свое время придет осень и все это так же благополучно умрет, как и пробудилось. Впереди было лето – пора коротких юбок, посиделок в открытых кафе допоздна, время отпусков и полной расслабухи от зимней депрессии. Все было впереди, и это не могло не радовать. На детской площадке резвились дети в разноцветных шапочках и легких одежках. Увеличившийся в два раза в размерах голубь усиленно ухаживал за серой голубкой. Эта картинка очень напоминала подобные ситуации из жизни людей.
      «Это же надо так уметь, – удивлялась Кира. – Не имеет ни пышного хвоста, никаких других достоинств, а увеличивается до размеров индюка. Эта дура уши развесит, даст ему совершить то, что требует природа, и голубь сразу же станет тем, кто он есть на самом деле. Надо же, как нас, баб, дурят...»
      Кира посмотрела сквозь голые, полупрозрачные кусты и обратила внимание на крупную серую ворону, занятую важным делом. Она держала в клюве прутик, а лапой усиленно приминала его, придавая необходимую гибкость для постройки гнезда.
      «Все заняты делом», – вздохнула Кира, вспомнив о своем, девичьем. С последним гражданским мужем она рассталась полгода назад и сейчас находилась в свободном плавании. Встретив его не так давно в гостях у общих друзей, Кира с ужасом поняла, что это абсолютно чужой для нее человек, какой-то незнакомец, с которым она прожила два года. Она потеряла впустую два года жизни, потратила их на неизвестно кого. Они сухо поздоровались, и оба чувствовали себя весь вечер не в своей тарелке. Киру даже не тянуло к нему, и она не испытывала никаких ностальгических чувств.
      «И не любовь это была... – с ужасом поняла она. – Неужели никого в жизни я и не любила по-настоящему?»
      «Может, я поверхностный, неглубокий человек, неспособный на сильные чувства?» – думала сейчас Кира мрачно, и даже апрель бессилен был поднять ей настроение.

      Ольга в это время стояла у окна и тоже смотрела во двор. Роман, вставший в середине дня, так как засиделся за работой ночью, вышел из спальни и обнял жену за плечи.
      – Доброе утро.
      Это был высокий и худой мужчина под сорок, с отсутствием волос на голове, но зато его голую грудь, мелькавшую в распахнутом халате, черная растительность украшала щедро.
      – Привет, – не отрывая взгляда от окна, ответила Ольга. – Прости, я не приготовила завтрак, совсем заболталась.
      – Кто приезжал? Небось Кира? – спросил Роман, зевая.
      – Она. Вот смотрю, машина ее никак не уезжает от нашего подъезда. Что она там делает?
      Роман бросил рассеянный взгляд в окно.
      – А... что ей еще делать? Болтает с кем-нибудь по телефону. Что ты так за нее переживаешь? Одинокая, без детей, с жильем, с дорогой машиной, у нее все хорошо. Лучше о себе подумай.
      – Рома! – повернулась к нему Ольга. – Почему у тебя благополучие человека измеряется в квартирах и машинах? Я знаю бедных людей, живущих впятером в одной комнате в коммуналке и при этом очень счастливых...
      – И много богатых людей, которые тоже плачут, – закончил за нее мысль Роман и поцеловал жену в лоб.
      – Именно так! Главное – душевный комфорт!
      – Для этого душа у человека должна быть богатая, внутренний мир развитый. – Роман пошел в ванную комнату, на ходу делая движения руками, которые должны были означать зарядку для мышц плечевого пояса.
      Ольга, на секунду задумавшись, кинулась за ним следом.
      – Постой! Что это ты пытаешься мне сказать? Что у Киры нет души?!
      – Твоя Кира – легкомысленная стрекоза, порхающая по цветам жизни. Она не принимает ничего близко к сердцу, – ответил Роман не поворачиваясь.
      Туалетная комната в квартире семьи Истоковых была выполнена в зеленых насыщенных тонах. И кафель на стенах, и раковина, и ванна. Такая малахитовая шкатулка.
      – Это Кира-то легкомысленная стрекоза?! – выдохнула Ольга. – Ты что, Рома? Ты никогда мне так не говорил! Встал не с той ноги?!
      – Успокойся, Оля, я говорю правду. Закрой дверь, дай мне принять душ, – попросил он.
      – Я никуда не уйду! Я требую объяснений! – встала в дверях Ольга.
      – О, господи! – закатил глаза Истоков. – Ну что ж, как знаешь.
      Он скинул халат и залез в ванну, закрыв ее пробкой и включив теплую воду.
      – Ты же хотел принять душ? – заметила Оля.
      – Я передумал. Я вовремя понял, что мне уже с утра понадобится релаксирующая ванна с пеной, – ответил Рома, выливая в прозрачную воду целый колпачок кокосового мыла. – А то у меня сегодня день не задастся, ведь я посмел сказать что-то не очень лестное о твоей подружке.