1 Раскол в результате всеобщего тайного голосования

      Девочек седьмого «Д» класса учителя называли «Птичьим базаром», потому что их фамилии в большинстве своем были птичьими: Орлова, Воробьянинова, Журавлева, Дятлова, Голубева и даже самая настоящая Иволга. Пенкину с Малининой также с полным правом стоит причислить к Птичьему базару, потому что и пеночка, и малиновка – птицы не хуже других. У мальчиков фамилии были ничем не примечательные, если не считать Толика Летягу, которого можно хоть как-то поставить на одну доску с птицами. Всем известно: помимо простых белок бывают и белки-летяги, исходя из чего Толик был причислен к летучему племени класса. Еще у одного мальчика седьмого «Д», Сереги, была фамилия Раскоряда, которого, естественно, все звали Раскорякой. Понятно, что к Птичьему базару эта фамилия не имеет никакого отношения, но, согласитесь, странно было бы ее не упомянуть, раз уж мы заговорили о фамилиях.
      Как раз сегодня, а именно в понедельник второй недели сентября, седьмой «Д» собрался на классный час для того, чтобы выбрать себе командира.
      – Я предлагаю на эту ответственную должность Тасю Журавлеву, – сказала классная руководительница Наталья Ивановна. – Она хорошо учится, дисциплинированна и инициативна. Все учителя характеризуют ее положительно. Социальный педагог школы тоже настаивает на ее кандидатуре, потому что в прошлом году Тася хорошо себя проявила в школьном активе.
 
      Седьмой «Д» встретил предложение классного руководителя напряженным молчанием. Даже Птичий базар не издал ни единого писка, квохтанья или клекота. Тася Журавлева действительно была очень инициативна, чем замучила своих одноклассников до зубовного скрежета. Как член школьного актива она проводила бесконечные проверки: то заполнения дневников, то ведения тетрадей, то состояния учебников. Особенно она любила классные часы, где оглашала итоги своей бурной деятельности и клеймила позором провинившихся, которых выявлялось всегда гораздо больше, чем отличившихся. С особым чувством удовлетворения Тася зачитывала фамилии одноклассников, которые будут вызваны на школьный актив для дальнейшей проработки и выволочки. На активе она сидела с сознанием до конца выполненного долга, с поджатыми губами и презрением во взоре.
      – А чего это все Журавлева да Журавлева? – нарушил молчание Толик Летяга. – Не пора ли ей на заслуженный отдых? На пенсию!
      Это заявление Летяги вызвало целый шквал поддерживающих возгласов:
      – Вот именно!
      – Надоела уже эта Журавлева! Строит из себя!
      – Другие тоже хотят!
      – Есть не хуже Таськи!
      – Долой Журавлиху!
      Тася поджала губы, как на заседании школьного актива, и молча смотрела в одну точку над головой сидящего впереди Летяги, который при такой мощной поддержке класса почувствовал себя хозяином положения.
      – Точно! Долой Таську! – крикнул он и даже замахал над головой спортивной курткой, которую только что снял, поскольку вспотел от напряжения, решая такой важный вопрос.
      Тут же несколько мальчишек вскочили со своих мест и тоже замахали над головами чем придется: тетрадями, контурными картами и даже собственными сумками. Раскоряка выскочил к доске, схватил тряпку и стал крутить ее мокрый жгут над собой, как пропеллер.
      – Хватит! – классная руководительница прекратила бурные проявления воли одноклассников, грозившие вылиться в митинг протеста с флагами и транспарантами. – Вот ты, Летяга, кого предлагаешь?
      – Я-то?.. – замялся Толик.
      – Ты-то! – суровым голосом пригвоздила его к месту Наталья Ивановна. – Нельзя просто отвергать. Следует всегда выдвигать встречное конструктивное предложение. Есть у тебя конструктивное предложение?
      – У меня-то?.. – совсем растерялся Толик. – Конструктивное… Это как?
      – Это из которого можно, как из конструктора, собрать нового командира вместо Таськи! – выкрикнул Раскоряка, и все рассмеялись.
      – У меня есть предложение! – неожиданно подал реплику Женя Рудаков, мальчик с умным лицом закоренелого отличника и фигурой будущего борца армрестлинга. На самом деле Рудаков был весьма средней успеваемости, а красивая фигура досталась ему по наследству от отца без всякого физического напряга. В дополнение к фигуре Женя имел такие бездонные серые глаза и так красиво стриг волосы ежиком, что весь Птичий базар, исключая, конечно, Тасю Журавлеву, готов был тут же согласиться с любым его предложением. – Давайте проведем выборы!
      – Точно! – обрадовался Толик. – Кто за Джека… То есть за Евгения Рудакова, прошу голосовать! – И сам первым поднял руку.
      – Не мельтеши, Летяга! – осадил его Рудаков. – Я другое предлагаю: выборы путем всеобщего тайного голосования. Голосовать – так по-честному, чтобы никто не поднимал руки, глядя на остальных.
      – Конечно же, тайное! – скривилась Журавлева, оторвавшись от своей точки над головой Летяги и повернувшись к Рудакову. – Кто ж за тебя будет открыто голосовать, когда ты только что «пару» по матеше схватил, а вчера еще по литературе! Стихотворение не можешь выучить, а туда же!
      – Какое-то жалкое стихотворение делу не помеха! – вступился за друга Летяга. – Командир класса должен не стихи учить, а… совсем другое делать!
      – И что же, например? – Тася развернулась к Толику всем корпусом, с презрением меряя его взглядом. – Ага! Не знаешь! Не знаешь!
      – Почему же не знаю? Как раз знаю! Командир должен нами командовать! Вот! И не как ты со своими списочками, кто плохой, кто хороший, а по-другому! Дела нам интересные придумывать. Поход, например! Или футбольный матч с седьмым «В»!
      – Ага! Еще скажи «войнушку» против восьмого «А» организовать и «стрелку» с седьмым «Б» забить! – ядовито заметила Журавлева. – Тоже мне командир! – Она насмешливо хмыкнула: – Ерунда все это, правда же, Наталья Ивановна?
      – Честно говоря, мне предложение Рудакова понравилось, – ответила учительница. – В самом деле, давайте устроим тайные выборы командира. Даже интересно, что у нас получится. Таким образом и выявится, кто у нас настоящий лидер!
      – А тайные – это как? – тоненьким голосом испуганно спросила Ксюша Воробьянинова. Ей почему-то представилась темная камера подземелья, где у нее под страшными пытками намереваются вырвать признание в том, какой мальчик их седьмого «Д» ей больше всех нравится. О том, что командиром может быть девочка, ей почему-то не хотелось и думать. Командир – и слово-то мужское. А Таська Журавлева никакая не командирша, а так… зануда из зануд!
      – Тайные – это значит тайные! – глубокомысленно изрек Рудаков, которого одноклассники все-таки чаще всего звали Джеком. – Пишешь на бумажке фамилию кандидата, скручиваешь ее в трубочку и кладешь на стол Натальи Ивановны, а она потом подсчитывает число голосов. Или… – Джек воодушевился и засверкал глазами. – Или можно создать специальную комиссию! Хочешь в счетную комиссию, а, Воробьишка?!
      – Пусть Наталья Ивановна считает! – не дала Ксюше согласиться Журавлева, которой казалось – раз учительница только что была на ее стороне, то уж непременно подсчитает так, что командиром класса станет она.
      А одноклассники уже безжалостно отрывали последние страницы тетрадей, чтобы писать на них фамилию будущего командира. Тася не стала портить тетрадь. Она аккуратно оторвала один листочек от пачечки розовой бумаги для заметок, толстым синим фломастером вывела на нем «Журавлева Таисия», скатала в трубочку и положила ее на стол классной руководительницы вслед за Летягой и Джеком.
      Когда на стол Натальи Ивановны легла последняя трубочка, класс замер в ожидании оглашения собственного решения. Ко всеобщему неудовольствию оказалось, что всеобщие тайные выборы проблему командирства над седьмым «Д» не только не решили, а, наоборот, усугубили. Тася Журавлева, несмотря на недовольные выкрики в начале классного часа, получила десять голосов. Женя Рудаков – тоже десять. Два голоса получил Толик Летяга и по одному голосу – Митя Толоконников и Люба Малинина.
      – Это несправедливые выборы! – тут же возмутился Летяга. – Все подстроено!
      – Что же тут может быть подстроено, Толик? – удивилась классная руководительница. – Все же делалось на твоих глазах!
      – Да?! А может быть, эта Журавлева сама себе десять бумажек написала! Кто теперь докажет?
      – Вот еще новости! – вскочила со своего места Тася, подбежала к учительскому столу, схватила свою розовую бумажку и принялась тыкать ею в нос Летяге. – Вот! Смотри! Розовая! У меня одной бумага такая! Сам знаешь! Все время у меня ее на шпоры по геометрии клянчишь!
      – Да ты, может, специально одну розовую написала, а десять – в клетку, как у всех! – не сдавался Толик.
      Тася еще много чего могла бы сказать Летяге, но Наталья Ивановна осадила их обоих:
      – Летяга! Журавлева! Немедленно прекратите перебранку! Если бы Тася написала десять бумажек, то их у нас было бы тридцать три штуки, а у нас их ровно двадцать четыре. Значит, все ребята положили на стол только по одной записке.
      – Все равно! Таська вообще не должна была себя писать! – продолжал возмущаться Летяга. – Если бы каждый себя написал, то что получилось бы?! Двадцать четыре разных кандидата! Разве так командира выберешь?! Так вообще никого не выберешь!
      – А сам-то! – Тася опять подбежала к столу и взяла в руки один из листочков с фамилией Толика, которые лежали отдельно от ее кучки и стопочки Рудакова. – Вот! Глядите! – Она продемонстрировала его всему классу. – Летяга тут возмущается, а сам тоже себя написал! Почерк его! Вылитый! Уж я-то знаю! Сто раз тетради проверяла! Надо бы еще и второй листок проверить!
      – Ничего не сам! – вспыхнул Летяга, и всем сразу стало ясно, что Тася права.
      – Толя! Тася! – опять вынуждена была вмешаться Наталья Ивановна. – Остановитесь, наконец! Конечно, Летяга прав! Надо было сразу оговорить, чтобы никто не писал свою фамилию. А теперь что уж руками размахивать и языками молоть!
      – Так можно ж переголосовать! – предложил неугомонный Летяга.
      – Согласна, – Наталья Ивановна кивнула головой. – Но раз уж у нас четко выявились два лидера, то голосование проведем только по двум кандидатурам – Журавлевой и Рудакову – при условии, что Женя с Тасей не будут принимать в этом участия. Думаю, против никто не будет.
      Против действительно никто не был.
      Новое голосование опять ничего не дало. Класс раскололся ровно пополам: одиннадцать человек отдали свои голоса Рудакову и одиннадцать – Журавлевой. Седьмой «Д» удрученно молчал, а классная руководительница, раздосадованная результатом не менее своих учеников, попросила тайм-аут на обдумывание создавшейся ситуации.

2 Глаза цвета слоновой кости против общественной работы

      После классного часа Тася Журавлева шла домой со своей подругой Ирой Пенкиной и сердито выговаривала ей:
      – Вот Летяга Джеку настоящий друг! А ты целый классный час промолчала в тряпочку! Нет чтобы выступить за меня, как Летяга!
      – Этот самый Летяга действительно много выступал, а как до дела дошло, так вместо Джековой свою фамилию написал! И это, по-твоему, друг? – не согласилась с Тасей Ира.
      – Все равно! – упрямилась Тася. – Могла бы что-нибудь хорошее сказать про меня!
      – Тась! А если не за тебя и не за Джека, то за кого ты проголосовала бы? – Ира решила перевести разговор в другую плоскость, потому что говорить про выборы ей надоело.
      – За тебя, конечно!
      – Тась! А если не за меня и… вообще не за девочку… То за кого?
      – Я больше не вижу достойной кандидатуры на этот серьезный пост.
      – Тась! А если не кандидатуры, а просто… Ну… вот кого из мальчиков ты выбрала бы, если бы тебе пришлось выбирать?
      – Это смотря куда. Вот нам надо еще выбрать ответственного за учебники, так я вообще не стала бы парней выбирать, потому что…
      – Тась! А если не за учебники… – перебила подругу Ира.
      – Если ты имеешь в виду школьный актив, так меня туда без всяких дурацких голосований пригласят, потому что я себя там уже очень хорошо зарекомендовала. Разве ты не слышала, что сказала Наталья Ивановна?
      – Таська! Ты совсем помешалась на общественной работе! – рассердилась Ира, остановилась посреди тротуара и даже нетерпеливо притопнула ножкой в новой туфельке с умопомрачительной пряжкой. – Я же не это имею в виду!
      – А что? – испугалась Тася.
      – Что-что! Неужели непонятно? Я русским языком спрашиваю, кто тебе из наших мальчиков нравится? Все еще Толоконников? Как в шестом классе?
      – А тебе? – тут же нашлась инициативная Журавлева.
      – Так нечестно! Я первая спросила!
      – Раз ты первая лезешь в душу, так первая и отвечай! – Тася Журавлева отличалась еще и сообразительностью.
      – Ну… ладно… – сдалась Ира, потому что ей очень уж хотелось поговорить на эту тему. – Да! Ты права! Джек по-прежнему мне нравится. И даже больше, чем в прошлом году. Как ты думаешь, Тася, у меня есть хоть какой-нибудь шанс?
      – Думаю, что нет, – жестко ответила Журавлева.
      – Совсем-совсем?
      – Ирка! Ты же прекрасно знаешь, что он без ума от Малининой. И, по-моему, они даже тайно встречаются.
      – Как это – тайно? Когда? А откуда ты знаешь? – Ира забрасывала подругу вопросами, как учебными гранатами.
      – Я видела их в книжном магазине. Между прочим, вчера.
      – Подумаешь, в книжном… Могли случайно встретиться… За контурными картами по географии пришли, вот и…
      – Могли, конечно, и за картами прийти, не спорю. Но если бы они покупали карты, то и рассматривали бы их. А они выбирали альбом для фотографий и стояли близко-близко! Нос к носу! Так что у тебя, Ирка, нет никакого, даже самого малюсенького шанса.
      – Думаешь, у тебя есть шанс с Толоконниковым? – не осталась в долгу Ира.
      – Может, и нет, – согласилась Тася. – Но, в отличие от тебя, я не схожу от этого с ума. У меня полно других дел. Как ты думаешь, кто все-таки победит: я или Джек?
      – Какая же ты скучная, Таська! – взвыла Ира. – Если честно, то мне абсолютно наплевать, кто победит.
      – Вот из-за таких равнодушных, как ты, в мире происходят войны и чудовищные преступления!
      – Ага! Конечно! Именно из-за меня! Вчера по телику в новостях рассказывали, как какой-то бандит в подъезде напал на пожилую женщину и отнял у нее пенсию. Скажешь, тоже из-за меня?
      – Из-за таких равнодушных, как ты! Наверняка кто-то что-то слышал из-за дверей своей квартиры, но решил не вмешиваться.
      – Получается, что ты меня с этим бандитом равняешь? – возмутилась Ира и покраснела.
      – Не равняю, конечно, но все-таки…
      – Что «все-таки»? Договаривай, договаривай!
      – Все-таки ты могла бы побольше интересоваться делами класса и поменьше личной жизнью!
      – Да? Значит я, по-твоему, не интересуюсь делами класса?!
      – Я же сказала, что мало интересуешься.
      – Ах так! Ну и ладно! Ну и пожалуйста! Ну и целуйся со своими делами класса и со школьным активом, а Толокоников Лариске Иволге достанется! Будешь потом локти кусать, а никого рядом не будет: ни меня, ни Митеньки! А на выборах Джек победит! Вот увидишь! – И разъяренная Ира, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошла прочь от Таси Журавлевой.
      Тася еще постояла немного там, где ее оставила Ира, раздраженно перебросила сумку с одного плеча на другое и пошла домой. Пенкина сумела-таки сделать ей больно. Митя Толоконников действительно нравился Тасе. И не с шестого класса, как думала Ира, а чуть ли не с рождения. Во всяком случае, сколько Тася помнила себя, столько она помнила и Митю. Их мамы дружили и даже были одноклассницами. Тася с Митей ходили в одну группу детского сада и все это время учились в одном классе. В детсадовском возрасте они считали друг друга чуть ли не братом и сестрой, а в школе почему-то отдалились и даже никогда больше не общались один на один. Возможно, Митя стеснялся дружеских отношений с девчонкой, поскольку они презирались его новой мужской компанией, а может быть, ему и впрямь понравилась Лариса Иволга, хрупкая темноглазая и темноволосая девочка, тихая и спокойная, в отличие от неутомимой общественницы Таси Журавлевой. А эта буйная деятельность Таси, между прочим, и произошла из той пустоты, которая образовалась в ее сердце после потери Митиной дружбы. Девочке надо было эту пустоту чем-то заполнить, и она ударилась в активную общественную деятельность. Во время проверки правильности заполнения дневников и сохранности школьных учебников Журавлева каждый раз бросала особые вопросительные взгляды на Толоконникова, особенно долго и тщательно перелистывая страницу за страницей его школьных принадлежностей. Митя ее взглядов не замечал или делал вид, что не замечает. Он сердито вырывал из ее рук дневник или учебник и, не слушая никаких ее замечаний, быстренько отходил к своим приятелям.
      Митя Толоконников был стройным и для своего возраста весьма высоким. Все у него было удлиненным: и чистое смугловатое лицо, и тонкий прямой нос, и пальцы с овальными ногтями, которые сделали бы честь любой девушке. Он нравился не только Тасе, но и многим другим девчонкам, но ввиду своей молчаливости казался загадочным и недоступным. Куда проще был Джек, резкий, прямой и веселый, да еще и обладающий, как уже было отмечено выше, красивыми серыми глазами. Девчонки седьмого «Д» кокетничали с Джеком, но ни одна не была бы против, если бы из своих заоблачных высот Толоконников спустился на землю и соизволил обратить на них внимание. Чаще других на Митю бросала пылкие взгляды Лариса Иволга, и некоторые особи Птичьего базара уже не раз отмечали, что Толоконников начинает потихоньку проявлять к ней интерес. Разумеется, Тасе Журавлевой это очень не нравилось. Еще бы! На Иволгины взгляды он, видите ли, обращает внимание, а на ее – нет! Куда это годится?
      Дома Тася бросила сумку на диван и уселась рядом, забыв снять куртку. Может быть, Ирка права? Может, она действительно делает что-то не то, неправильно живет? Никто из девчонок, кроме нее, не рвется ни в школьный актив, ни в командиры класса. Все перемены они обсуждают наряды, косметику и мальчишек. Люба Малинина вчера демонстрировала такой потрясающий набор теней и пробных помад, что приходили смотреть даже девчонки из восьмого. А она, Тася, еще ни разу не употребляла косметики. Может, зря? А что, если попробовать? У мамы много всяких баночек, коробочек и тюбиков…
      Тася скинула мешающую куртку и прошла в родительскую спальню. У большого зеркала действительно располагался чуть ли не косметический салон. Тася повертела в руках некоторые баночки. Крем, пенка, маска, скраб… Какое ужасное слово «скраб»… Похоже на крем, но с какими-то кусочками… Пахнет хорошо… Помазаться, что ли? Но кусочки свалятся с лица… Или прилипнут? Тася повертела в руках нарядную жемчужно-розовую баночку, прочитала на ее выпуклом боку инструкцию и решила, что чистить лицо ей незачем. Вон у нее какая гладкая кожа! А губы! Что за прелесть ее губы! Пухлые, нежные, цветом не хуже жемчужно-розовой баночки! Тася улыбнулась своему отражению и от губ перешла к глазам. Вот глаза… Что же это за цвет? Говорят, карий… Но какой же это карий? Вот у Лариски Иволги действительно карий, то есть коричневый, очень насыщенного тона. А у Таси скорее бежевый… Бежевые глаза? Смешное сочетание! Глаза цвета темной слоновой кости… А бывает темная слоновая кость? Может, и не бывает… А ресницы? Ресницы так себе! Не длинные и не густые. Если уж честно сказать, то редкие и короткие! Может, стоит их подкрасить? Малинина иногда красит. Вообще-то красиво. Ей идет. Она сразу делается похожей на девушку с журнальной картинки.
      Тася покопалась в выдвижном ящичке тумбочки перед зеркалом и нашла тюбик туши для ресниц. «Estee Lauder». Наверно, хорошая фирма. Мама плохой тушью краситься не будет. Девочка отвернула удлиненную крышечку, вытянула прикрепленную к ней щеточку и неумелыми, неловкими движениями принялась наносить на ресницы тушь. Кисточка отчаянно вырывалась из рук. Несколько раз Тася попадала себе в глаз, исходила слезами, умывалась и начинала все сначала. В конце концов, получилось очень хорошо. Глаза распахнулись чуть ли не на пол-лица и стали еще светлее: настоящая темная слоновая кость! Даже если у слонов и не бывает такой кости, Тася теперь только так будет называть цвет своих глаз. А ресницы стали выше всяких похвал! Во-первых, они здорово удлинились, во-вторых, выглядели более густыми, а в-третьих, загнулись кверху чуть ли не до бровей! Вот вам и «Estee Lauder»! Ведь вы этого достойны! Или это реклама другой фирмы? Какая разница! Та-а-ак! Что бы еще покрасить? Вот это, кажется, тени… Точно, тени. И какой же выбрать цвет? Может, вот этот, зеленый? Ну-ка попробуем… Не-е-ет… Получилась какая-то кикимора болотная…
      Тася перебирала цвет за цветом, стирая краску с век и нанося новую. В конце концов у нее заболели глаза, и она сделала вывод, что тени ей не идут. Она также забраковала тональный крем для кожи и губную помаду. С накрашенными губами она показалась себе даже не кикиморой болотной, а клоунессой из детской передачи, в игровой форме обучающей малышей английскому языку. Нет, это не ее стиль. Тася будет позволять себе иногда красить ресницы и наносить на губы бесцветный блеск. Это ей идет. Она делается почти красавицей, хотя никогда себя таковой не считала.
      Тася сняла с волос заколку-крабик и распустила волосы. Они у нее тоже хороши. Светло-русые, густые и длинные, до середины спины. Может, походить в школу с распущенными волосами? А что? Малинина иногда ходит. Если она их не завьет, то они у нее торчат во все стороны, прямо смешно. А у нее, у Таси, они торчать не будут, потому что тяжелые, лежат сплошной золотистой массой и даже не лохматятся. Она уже пару раз ходила к одноклассницам на дни рождения с распущенными волосами. Они даже почти не спутались, хотя Тася вовсю веселилась, прыгала вместе со всеми и танцевала. Если бы Митя Толоконников увидел ее с распущенными волосами и такими вот длинными пушистыми ресницами, то, может быть, он вспомнил бы, как они дружили… И, может быть, они снова могли бы…
      Тася тряхнула головой, отгоняя от себя мысли о Мите, завернула волосы в узел и снова сколола своим крабиком. Надо поесть и сесть наконец за уроки. А ресницы? А ресницы пусть пока побудут накрашенными! Кому это мешает?
      Стоит отметить, что манипуляции с мамиными косметическими средствами так благотворно подействовали на Тасю, что весь вечер она ни разу не вспомнила о выборах командира, которые раскололи седьмой «Д» пополам, и о своей судьбе в свете этого раскола.
 
      На следующий день Тася исхитрилась задержаться дома до тех пор, пока родители не уйдут на работу. Как только за отцом, который уходил после мамы, захлопнулась дверь, она бросилась к хорошо себя зарекомендовавшей «Estee Lauder». Всего лишь парочка взмахов кисточкой, а какой эффект! Интересно, заметит ли кто-нибудь в классе, что у нее накрашены ресницы?
      Первым уроком был предмет под названием ОБЖ. Преподаватель Николай Васильевич, подполковник в отставке, начал урок с объявления:
      – В следующий понедельник стартует общешкольная военно-спортивная игра «Зарница», продолжительностью ровно две недели. Вы будете соревноваться в категории седьмых – девятых классов.
      – Ур-р-а-а-а! – дружно грянули мальчишки.
      – Ну-у-у-у… – разочарованно протянули девчонки, а преподаватель, переждав то и другое, продолжил:
      – Наша школа будет объявлена батальоном, я уже назначен комбатом. Каждый класс будет называться ротой, и вам предстоит выбрать себе командира.
      – Ну-у-у… Опять выбирать… – недовольным оказался уже весь седьмой «Д».
      – Первый раз вижу класс, который не хочет выбирать командира, – удивился поведению семиклассников Николай Васильевич. – Обычно предложения кандидатур сыплются как из рога изобилия.
      – Мы уже навыбирались, – ответил за всех Летяга. – У нас ничего не получается! – И он рассказал про вчерашние выборы командира класса.
      – Ну… Если насчет кандидатуры в командиры класса вы еще можете подумать, то ротного должны выбрать немедленно! Сейчас каждый класс школы так же, как и вы, выбирает себе командира роты, потому что сразу после этого урока состоится их первый сбор для получения инструкций. От вашего класса непременно кто-нибудь должен быть! Иначе вы не узнаете, что нужно будет подготовить к следующей неделе!
      – Ребята! – с трудом заставив себя дослушать Николая Васильевича до конца, во весь голос завопил Летяга. – «Зарница» упрощает нам дело!
      Переждав нестройные вопли: «Как это упрощает?», «Ничего себе упрощает!» и прочие, Толик выпалил:
      – Как же вы не понимаете! Как сказала Наталья Ивановна, у нас четко определились два лидера, так пусть один командует классом как седьмым «Д», а другой – седьмым «Д» как ротой во время «Зарницы»! А там посмотрим, кто себя как проявит!
      – Точно! – подхватил Раскоряка. – Предлагаю в ротные Джека, потому что не девчонке же распоряжаться в военной игре! А Таська пусть себе заведует тетрадочками да оценочками! Мы пока потерпим! Верно, ребята?!
      За объединенную идею Летяги с Раскорякой единогласно проголосовали все: мальчики – с большим воодушевлением, Птичий базар – с нестройным чириканьем, лениво и без интереса.
      Тася Журавлева не была уверена, что все происходящее ей нравится. Командиром роты тоже интересно побывать. Может быть, даже интереснее, чем классом командовать. В самом деле, надоело уже следить за успеваемостью, дисциплиной и обертыванием учебников. Но надо честно признать, если бы не грядущая «Зарница», то и в главнокомандующие класса наверняка прорвался бы Джек. Тася вздохнула, хлопнула пару раз накрашенными ресницами, которые в горячке так никто и не заметил, и тоже подняла руку вместе со всеми.
      После звонка Джек во весь дух понесся в актовый зал, где собирали ротных командиров, а возле кабинета ОБЖ сбились в кружок девочки седьмого «Д».
      – Ну! И кому нужна эта детская «Зарница»? – задала риторический вопрос Люба Малинина. Риторический вопрос на то и риторический, что ответ на него ждать не надо, поэтому Люба тут же заговорила дальше: – Будем как дураки бегать в противогазах и бросать учебные гранаты! Мы уже давно выросли из этих игр! У меня, между прочим, прическа, которая ни в один противогаз не влезет! – и она бережно поправила руками тугие кольца волос, которые прилежно завивала с помощью маминых электрощипцов.
      – Что за глупость ты несешь, Люба! – сердито сказала ей Тася. – Неужели ты будешь беречь свои кудри и отказываться от противогаза даже тогда, когда по-настоящему произойдет утечка отравляющих веществ?
      – По-настоящему не произойдет! – убежденно возразила ей Малинина. – На что тогда нужны все взрослые и всякие военные, вроде Николая Васильевича! И вообще! Лучше бы организовали какой-нибудь осенний карнавал, чем эту «Зарницу»! Мы с Ольгой Дятловой купили себе такие прикольные заколочки в виде кленовых листьев!
      – И правда, Тася! – обратилась к Журавлевой Лариса Иволга. – Ты как командир класса могла бы организовать какое-нибудь мероприятие для девочек, например, дискотеку, тем более что уже тоже начала красить глаза!
      – Да ну?! – не выдержала Пенкина и протиснулась к Тасе сквозь строй девчонок, напрочь забыв, что они вчера поссорились. – Ну-ка, покажись! – Она приблизила свое лицо почти вплотную к Тасиному и деловито осведомилась: – Чем красилась?
      – «Estee Lauder», – гордо ответила Журавлева, будто бы практиковала это давно и только время от времени меняла фирму.
      – Не слабо! – согласилась Ира. – У матери стащила?
      – Это… мне… подарили… – попыталась возразить Тася, но ее уже никто не слушал, потому что Малинина вытащила бледно-розовую помаду, и Птичий базар принялся щебетать и прищелкивать над ее умопомрачительным «мокрым» блеском.
      Тасе вдруг почему-то сделалось нестерпимо скучно. Она хотела уйти, но Ира Пенкина подхватила ее под руку.
      – Раз уж мы с тобой все равно помирились, – сказала она, – то хочу тебе сообщить, что целиком и полностью поддерживаю Лариску. Нашему классу немедленно надо организовать дискотеку, потому что в коллективе уже начали складываться кое-какие отношения, и просто необходимо их закрепить.
      – Какие еще отношения? – не поняла Тася.
      – Такие! Романтические! И Иволга в этом деле далеко не последняя! Я тебя, между прочим, предупреждала!
      – О чем ты? – еще больше испугалась Журавлева.
      – Не «о чем», а о ком! О Мите Толоконникове!
      – И что Митя?
      – Сегодня в школу пришел вместе с Лариской!
      – Не может быть!
      – Сама видела!
      – Может, только на крыльце встретились?
      – Я видела, как они от дома Лариски вместе шли! Может, он за ней даже зашел!
      Тася почувствовала, как к глазам подступили слезы. Конечно же, она занимается ерундой! Командирство, «Зарница»! Кому это нужно, если Митя… если с Митей…
      – Не стоит так расстраиваться, – посоветовала ей Пенкина. – Вот устроим дискотеку, ты пригласишь на белый танец Толоконникова и все ему скажешь.
      – Что скажу?
      – Ну… что-нибудь вроде того, что ты без него жить не можешь.
      – Легко тебе говорить! – возмутилась Тася.
      – Ничего не легко! Я, между прочим, тоже собираюсь объясниться с Джеком! Вот поэтому и говорю, что нам нужна дискотека! Пообещай, что устроишь ее… как командир класса!
      – Не могу я этого обещать, тем более что сейчас все будут заняты «Зарницей».
      – Да… Ты права… – согласилась Ира и закусила в раздумье губу. – Но уж после игры надо сразу, потому что на Рудакова полкласса девчонок зарится, не то что одна твоя Иволга!

3 Переход на военное положение

      После уроков ротный командир Евгений Рудаков, или попросту Джек, собрал свою роту в виде седьмого «Д» на внеочередной классный час.
      – Значит, так! – солидно откашлявшись, сказал он. – Слушайте все сюда! «Зарница» будет проходить так же, как в прошлом году, хотя, конечно, в ее проведение внесены кое-какие изменения. Лыжного кросса, как вы понимаете, в сентябре быть не может, зато будет кросс обыкновенный, на пятьсот метров, и эстафета в противогазах, с носилками, с условно раненными и пораженными отравляющими веществами. Всякое прочее тоже будет, но это все ерунда… Справимся. Главное – другое! Вот, глядите! – Он показал одноклассникам сшитую из цветного картона книжечку. – Это хоть и книжечка, но называется «Путевой лист». Здесь написано, в какой день, в какое время и в каком соревновании мы должны участвовать, кто наши соперники и кто судьи. В этой книжке будут отмечаться все наши достижения и проставляться баллы, которые мы заработаем за день…