– Ага, – скептически отозвался Лешка. – Вот только надписи и картинки там были совсем не про нашего Медведя!
      – А ты откуда знаешь?
      – Да уж знаю, – туманно высказался он.
      – Ну и что там? – живо поинтересовалась я.
      – Тебе еще рано, – высокомерно заметил он.
      – Ах, так? – возмутилась я. – Ладно-ладно, попроси еще сочинение…
      – А нам теперь долго не зададут, – легкомысленно отмахнулся Лешка. – А потом ты все равно забудешь.

12 Здравствуй, плоскость!

      На следующий день уроки начались как ни в чем не бывало. Все желающие, конечно, сбегали посмотреть на кабинет истории, но ничего интересного там уже не было.
      После уроков в класс забежала Татьяна Дормидонтовна. У меня екнуло сердце – неужели опять? – но она озабоченно заговорила:
      – Ребята, вы не забыли, что сегодня КВН с десятым «А»? Кто будет участвовать?
      Конечно же, про дурацкий КВН все забыли, хотя Дормидонтовна говорила о нем на последнем классном часе. Народ сразу поскучнел, засобирался и стал потихоньку просачиваться к выходу из класса, бормоча:
      – Мне в музыкальную школу…
      – Брата надо из детского сада забирать…
      – Мы с мамой в магазин идем…
      – Девочки, – в отчаянии обратилась к нам классная. – Ну хоть вы-то не подведите! Вы же в театральной студии занимаетесь и вообще… наша великолепная четверка!
      Слышать такое, конечно, было приятно, но только КВНа нам сейчас не хватало! И так сплошные репетиции, уроки некогда делать… Краем глаза я с беспокойством заметила, что класс потихоньку пустеет и бросаться на амбразуру, кроме нас, уже некому.
      – Девочки! – продолжала Дормидонтовна. – Я вас очень прошу… Сорвем внеклассное мероприятие… – она не договорила и махнула рукой.
      Я неуверенно оглядела «великолепную четверку»:
      – Ну что, давайте?
      – Да ну… – скривилась было Светка, но меня неожиданно поддержала Ольга:
      – Давайте.
      – Вот спасибо! – обрадовалась классная. – Начало в три часа в актовом зале. Правда, вас мало, конечно… Попробуйте мальчиков позвать, – простодушно предложила она.
      Ха, это каких же мальчиков?
      – Вот Рома Орещенко… – сказала было она, но я на нее так посмотрела, что она осеклась и замолчала.
      – В общем, как хотите, – устало сказала Дормидонтовна. – Только вам же самим сложнее будет. Надо еще название команде придумать, девиз, приветствие…
      – Когда? – ужаснулись мы. – Уже час!
      – Уверена, вы справитесь, – повеселела классная, берясь за ручку двери. – Надеюсь на вас, девочки!
      Класс тем временем совсем опустел, мы остались одни. Вот влипли!
      – Зачем ты согласилась? – затянула Светка.
      – Ну не могла я отказать, – развела руками я. – Жалко ее стало. Неплохая вроде тетка, как к людям к нам относится…
      – Ну и парься теперь…
      – Да что мы, в какой-то дурацкий КВН не сыграем? – преувеличенно бодро сказала я. – Притом с «ашками»! Зря, что ли, в самом деле в театральной студии занимаемся!
      – Но еще надо придумывать всякое, притом нас мало, что мы, вчетвером будем…
      – Предлагаю сейчас пойти по домам, – решила я. – Пообедать, подумать и здесь в полтретьего собраться. Чего-нибудь да сбацаем!
      – А кого мы еще в команду заманим? – задумалась Ольга.
      – А кого по дороге встретим, – легкомысленно ответила я.
      Никого мы по дороге, конечно, не встретили. Ни туда, ни обратно. Прямо как в мультике про суслика и бобра: «И никого не встретив…» Совершенно непонятно, с чего я так развеселилась: ничего не готово, команды, считай, нет, а вот весело, и все тут!
      Девчонки тоже оказались бодры и веселы. Наверное, на командном духе положительно сказался обед и то, что мы сменили скучную школьную одежду – форму хоть еще и не вернули, а с Риммой все равно не забалуешь! – на веселенький наряд: мы договорились одеться более-менее одинаково, в джинсы и рубашечки.
      Мы со Светкой и Иркой сидели в кабинете информатики. Тезикова где-то задерживалась.
      – Ну что, придумали название и девиз? – спросила Дормидонтовна.
      Ответом ей стало невнятное мычание.
      – А знаете, – вдруг осенило меня. – Я летом в лагере отдыха была, и там тоже КВН устраивали. Так у нас команда называлась «Шип». И девизы были, целых два на выбор: «Шутя, играя, проиграем, шутя, играя, победим» и «Шип не только умеет колоться, шип умеет шутить и бороться».
      – Ну и отлично! – оживилась классная. – Девочки, вам нравится?
      Ирка и Светка кивнули – еще бы не понравилось, если все готовенькое и голову ломать не надо! Я не стала рассказывать, что и в лагере мы название с девизами придумали вовсе не сами, всем этим добром нас снабдила какая-то девчонка, в свою очередь, тоже поживившаяся на каком-то КВНе.
      Даже интересно, сколько уже этот «Шип» странствует по планете! Впрочем, времени совсем не было, поэтому выбирать не приходилось.
      Хлопнула дверь, в кабинет влетела Ольга.
      – Там наши парни… – запыхавшись, выговорила она, – контрольную по алгебре переписывают! Уже заканчивают!
      – Татьяна Дормидонтовна! – хором обратились мы к классной.
      – Нет, – покачала головой та. – Если я попрошу, они точно откажутся. Так что, девчонки, давайте сами, вас они скорее послушаются.
      – Да сейчас! – скептически заметила я. – Вы что, наш класс не знаете?
      – Пойдем, – нетерпеливо окликнули меня девчонки уже от двери.
      – А какие хоть парни? – подозрительно поинтересовалась я. – Если контрольную переписывают, значит, двоечники…
      – Да некогда же! – Тезикова подбежала и за руку выдернула меня из-за парты.
      – Очень они нужны, – недовольно бормотала я по дороге, – толку от них…
      – А одной тебе очень охота париться? – обернулась Тезикова.
      – Но нас же четверо…
      – Ну и что это за команда такая? А так хоть будем выглядеть прилично, особенно по сравнению с «ашками».
      – Ну разве что выглядеть, – проворчала я.
      Мы успели вовремя – завалившие контрольную как раз выходили из кабинета алгебры.
      – Ребят! – подскочила Ольга к Лехе Крохину. – Пошли!
      – Куда? – удивился он.
      – На КВН с «ашками»!
      – Когда?
      – Сейчас! – подстраиваясь под его телеграфный стиль, ответила Ольга.
      – Сейчас? – обалдело переспросил он. И вполне логично отреагировал: – Не, ну на фиг…
      – Лех, домой идем? – позвал его Пименов.
      – Да вот тут… – затруднился описать происходящее Крохин.
      – КВН! С «ашками»! Прямо сейчас! – одновременно заговорили мы.
      Тут из класса вышли Смирнов и Орещенко. Я моментально заткнулась и спряталась за спинами девчонок, которые продолжали вопить про КВН, про «ашек», про «прямо сейчас»…
      – Да, давайте! – поняв, что к чему, с ходу согласился Ромка. – Чуваки, вы что, прикольно же!
      Так я и знала! Еще Смирнова позвать, и полный комплект!
      – Олег! – позвал Орещенко.
      Ну все, полна коробочка.
      Парни, недовольно ворча, поплелись за нами к кабинету информатики.
      – У нас уже девиз и название есть, – торопливо доложила по дороге Тезикова. – Насть!
      Я рассказала про поднадоевший «Шип».
      – А конкурсы? – уныло спросил Крохин. – Их ведь надо было заранее готовить…
      – Это в телевизоре заранее, а здесь все по-честному.
      – Ну а приветствие? – не отставал он. – Его-то все равно сразу надо?
      – Да, приветствие, конечно… – растерялась я.
      – Сейчас придумаем, – бодро сказала Тезикова.
      Войдя в класс, она с ходу объявила Татьяне Дормидонтовне:
      – Нам надо порепетировать. А здесь негде.
      – Так пойдемте в актовый зал, – спохватилась она.
      – Там же «ашки»!
      – Нет, они в кабинете музыки.
      – А что, еще и музыка должна быть? – ужаснулась я.
      – Ты КВН по телику смотрела? – ехидно спросил меня Ромка.
      Вообще-то я с ним не разговаривала, но демонстрировать это прилюдно… Пауза затягивалась.
      – Так то по телику, – глядя в сторону, ответила я.
      – Кто-нибудь умеет играть на фоно? – Орещенко окончательно взял инициативу в свои руки.
      – Ну я… – неохотно отозвалась Ирка.
      – Отлично! – развеселился он.
      Конечно, отлично! Знать бы еще, что мы петь будем!
      За этим увлекательным разговором мы дошли до актового зала. Ирка уселась за пианино, а мы разбрелись по сцене.
      – Ну и что? Какие идеи?
      Судя по напряженному молчанию, идей ни у кого никаких не было. Ирка тихонько заиграла что-то из классики.
      – Слушайте! – вдруг осенило меня. – Я вспомнила приветствие из нашего КВНа в лагере…
      – О, КВН в лагере! На свободу с чистой совестью! – искрометно пошутил Орещенко.
      Я смерила его презрительным взглядом:
      – Очень смешно! – и повернулась к Ирке:
      – «Очи черные» знаешь?
      Она кивнула.
      – Короче, на этот мотив исполняется такой текст:
 
Жюри доброе, жюри страстное,
благородное, беспристрастное,
Как мы любим вас, как боимся вас,
Подсудите нам в этот трудный час!
 
      – А что, нормально! – одобрили плоды чужих трудов Светка с Ольгой.
      Парням, судя по всему, было все равно, даже Орещенко воздержался от комментариев.
      – Ну что, репетируем? Встанем на сцене в шахматном порядке, сначала название с девизом, а потом обращение к жюри… ой, а давайте на колени упадем! – придумала я. – Только надо будет синхронно в музыку, всем одновременно. А то некрасиво получится.
      Мы пару раз проиграли эту композицию.
      – Как-то слишком коротко, – озвучила мои мысли Ирка.
      Но времени придумывать что-то еще не было – в зал стали заходить «ашки».
      К нам подошла озабоченная Татьяна Дормидонтовна:
      – Готовы?
      – Ну так… – без энтузиазма отозвались мы.
      – Кстати, – спохватилась она, – а я вам сказала, что это математический КВН?
      Повисла пауза.
      – Та-ак, – зловеще протянула Ольга. – И что нам теперь, алгебру с геометрией в приветствие втыкать?
      – Все, некогда, – решительно сказала я. – Лучше меньше, да лучше. Краткость – сестра таланта.
      – Точность – вежливость королей, – невозмутимо вставил Ромка.
      Я смерила его взглядом и отвернулась. Тоже мне шутник!
      «Ашки», похоже, домой не ходили – на них была обычная школьная одежда, да и вид они имели весьма утомленный. Зарепетировались без обеда! И это при том, что наверняка не первый день готовятся, все же у них классный – историк, а он не такой бестолковый, как наша Дормидонтовна, наверняка напомнил им пораньше. Впрочем, «ашкам», наверное, и напоминать не пришлось…
      Так, стоп, я не о том. Нам выступать, считай, без репетиции, а я «ашек» разглядываю. Впрочем, противника надо знать в лицо. Так-то я на них, конечно, мало насмотрелась…
      В зал подтянулось жюри: все школьные математики, Татьяна Дормидонтовна с Яблоковым, Римма, само собой, обе культмассовички, куда ж без них… Еще какой-то народ набился, но все равно аншлага, конечно, не наблюдалось. Ну и хорошо, чем меньше свидетелей нашего позора, тем лучше.
      Математичка Наталья Евгеньевна произнесла краткую приветственную речь и в конце добавила:
      – А сейчас на сцену приглашаются капитаны команд для жеребьевки!
      По лесенке уже поднимался главный «ашкин» отличник Сашка Любимов.
      – Ждем десятый «Б»! – поторопила математичка.
      Возникла заминка.
      – Давайте Орещенко! – мстительно предложила я.
      – А чего сразу я! – возмутился он.
      – Да иди же! – поддержали меня все. Видимо, тоже не забыли про конкурс капитанов.
      – Ждем Романа! – заметила наши телодвижения математичка, и пришлось Орещенко выползти на сцену.
      Он не подвел, вытащил второй номер. И мы, на время облегченно вздохнув, стали смотреть приветствие конкурирующей фирмы.
      «Ашки» развернулись на славу! Их команда под оригинальным названием «Синус», что тоже как-то там расшифровывалось, со старательным азартом долго выступала на тему этого самого синуса, а также остальных тригонометрических функций.
      Наше выступление оказалось короче раза в три. И, конечно, мы сбились, не вступили вовремя на «Жюри доброе». Еще бы, после одной репетиции!
      – Ребят, ну что? – спасая ситуацию, демонстративно всплеснула руками Тезикова.
      – Соберитесь! – подхватили мы со Светкой.
      – Обыгрывают! – громко догадался кто-то в жюри.
      Ирка заиграла сначала, и со второй попытки нам удалось вступить вовремя. Мы упали на колени – я боялась, что будет больно, но это оказалось совершенно не страшно – и заголосили, озвучивая, чего мы хотим от жюри, вызвав в этом самом жюри дружный смех и робкие хлопки.
      – Ребята, вы молодцы! – подбежала к нам классная во время подсчета баллов. – Здорово смотрелись!
      – Да куда там здорово, – вяло отмахнулась я. – Завалили начало…
      – Это ерунда, если учесть, сколько вы готовились… Зато дальше пойдут конкурсы без подготовки, и вы уже будете в равных условиях.
      – Результаты конкурса «Приветствие»… – громко объявила математичка голосом тетеньки из настоящего КВНа.
      Конечно, мы отстали от «ашек» по очкам. Но не так катастрофически, как могли бы.
      Следующим конкурсом была, как водится, разминка. И мы, и «ашки» поднялись на сцену и встали в противоположных углах.
      От «ашек» выступил Сашка Любимов и задал первый вопрос:
      – Сколько диагоналей в семиугольнике?
      Мы, неосознанно копируя телевизионный КВН, сгрудились кучей и начали совещаться.
      – В квадрате две диагонали… – неуверенно, пока мысль еще не оформилась, проговорила я. И уже гораздо бодрее закончила: – Скажите нам, сколько в семиугольнике квадратов, и мы вам скажем, сколько в нем диагоналей!
      – Круто! – одобрили парни.
      Я довольно улыбнулась. Так-то, Ромочка!
      Озвучивать ответ отправили Светку.
      – А теперь – свой ответ, – сказала математичка «ашкам».
      – Как вас зовут? – церемонно спросил Любимов.
      – Света, – слегка удивленно ответила она. Как будто он не знает!
      – Это элементарно, Света, – с пафосом сказал он. – В семиугольнике четырнадцать диагоналей!
      Наши парни фыркнули.
      – Это что, типа, остроумный ответ? – скептически поинтересовался Крохин.
      В общем, после разминки мы сравняли счет.
      – Нельзя забывать, что это хоть и математический, но все же КВН, – заметила Наталья Евгеньевна, объявляя результаты.
      Мы довольно улыбались. Даже парни, судя по всему, увлеклись и втянулись в процесс.
      – А теперь, – сказала математичка, – следующее задание: сочинить признание в любви. Но не простое, а, как вы уже могли догадаться, математическое, в нем должны обязательно присутствовать слова: плоскость, прямая, параллельность, равенство, луч…
      Мы только ахнули. Вот это да!
      – Времени на подготовку – пять минут.
      Мы опять придвинулись друг к другу.
      – Здравствуй, плоскость, я прямая, – хихикнул Крохин.
      – А что, давайте в стихах! – загорелась Ольга. – И тут же продолжила: – Познакомимся с тобой…
      Общими усилиями мы сочинили продолжение:
 
Наше равенство неверно,
Параллельны мы с тобой…
 
      – «Тобой – тобой» – это вообще не рифма, – угрюмо заметила я.
      И здесь стишки! Прямо деваться от них некуда.
      – Значит, не «познакомимся с тобой», а «познакомься ты со мной», – легко решила проблему Ольга.
      Я скривилась.
      – Что опять не так?
      – Да вообще бред какой-то, – откровенно высказалась я.
      – Время! – возвысила голос математичка.
      Ольга торопливо дописала последнюю строчку и сунула листок Ромке:
      – Иди!
      – Почему я? – опять возмутился он и неосмотрительно поинтересовался: – Кому я это читать-то буду, жюри?
      – А вот Насте, – не растерялась Тезикова.
      – Команда «Шип»!
      – Да идите же! – чуть ли не силой выпихнули нас.
      – Здравствуй, плоскость… – уныло начал Ромка, не отрывая взгляда от бумажки.
      Я стояла на сцене, слушала всю эту белиберду и чувствовала себя дура дурой. Страшно мешали руки, я не знала, куда их деть, и в итоге засунула в карманы.
      – Ну что, довольны? – зло спросила я, когда мы наконец убрались со сцены.
      – Мы тобой, Настя, очень довольны, – язвительно отозвалась Тезикова.
      На сцену поднялись «ашки». Любимов читал какое-то пространное любовно-геометрическое объяснение Олеське Петренко, а она кокетливо вертелась и хлопала глазками, в общем, живо реагировала на происходящее в отличие от некоторых, которые даром что в театральной студии занимаются…
      – А теперь – конкурс капитанов!
      – Ну ни пуха! – напутствовали парни Ромку. И, совсем как на физике, уважительно протянули: – Смертник…
      – Итак, капитаны должны загадать некую профессию и рассказать о присущих ей качествах. А капитан-соперник должен отгадать, о ком идет речь.
      – Наш герой, – степенно начал Любимов, – ходит на работу не в одно и то же время, имеет дело с разными людьми и в процессе работы часто моет руки…
      Ромка задумался. Почему-то стало… не то чтобы жалко его, а как-то неловко. Что он ответит какую-нибудь глупость или вообще не ответит…
      Крохин вдруг фыркнул от смеха и что-то сказал сидящим рядом парням. Те заржали.
      – Что? – ревниво поинтересовались мы.
      – Наемный убийца, – сквозь смех выговорил Крохин.
      Мы тоже покатились со смеху. Ромка растерянно смотрел на нас со сцены и делал какие-то знаки, но ничего подсказать мы ему, к сожалению, не могли.
      – Команда «Шип»! – прикрикнули на нас из жюри.
      Команда «Шип» была полностью деморализована, и пришлось Любимову отвечать самому:
      – Учитель.
      – Кто? – по новой расхохотались мы.
      – Школьный учитель, – невозмутимо пояснил он.
      – А почему ходит на работу в разное время?
      – Так или в первую, или во вторую смену…
      – А руки часто моет?..
      – Из-за мела.
      Похоже, жюри тоже не очень-то удовлетворило это смехотворное объяснение.
      Ромка, в свою очередь, глядя почему-то на меня, описал нечто ходящее по подиуму, носящее красивую одежду и привлекающее внимание, в чем Любимов без труда опознал манекенщицу, сам при этом глядя на Олеську Петренко.
      В итоге мы проиграли «ашкам» два очка. За это нам вручили торт, а им – два торта. Такие результаты нас вполне устроили, мы даже не расстроились. А Дормидонтовна на радостях, что мы не завалили мероприятие, организовала чай в кабинете информатики.
      Мы вышли из школы все вместе, как дружные «ашки». Заметив, что Ромка застрял на крыльце и нетерпеливо оглядывается на моих девчонок, я остановилась и нарочно завела с ними разговор о предстоящем концерте. Помаявшись, он прошел мимо. Вот так-то! Пусть не думает, что я все забыла из-за какой-то там дурацкой «здравствуй, плоскости»!

13 Полюбила Парашка Андрияшку

      На сегодня была назначена генеральная репетиция, и Юля велела взять с собой одежду для выступления. Конечно, никаких особенных костюмов у нас не предполагалось – все-таки сценки из школьной жизни разыгрываем, а не «Ромео и Джульетту», – но какое-то минимальное единообразие требовалось. Сначала мы решили приодеться как на КВН – в джинсы и рубашки, – но Юля сказала:
      – Насколько я поняла, ваша директриса не очень-то брюки на девочках уважает. Так что давайте лучше юбки.
      – Короткие юбки она тоже не уважает, – вздохнула Ольга.
      – А вы некороткие наденьте, – прищурилась Юля.
      – А смысл тогда? – возмутилась Тезикова. – На сцене в длинных юбках!
      – Девчонки, ну уж разберитесь сами, – махнула рукой преподавательница. – Уверена, вы справитесь!
      Мы, конечно, справились. Юбки надели умеренной длины – и не слишком короткие, так, чтоб Римма не придралась, но в то же время вполне позволяющие полюбоваться не только нашими талантами, но и красотой.
      В общем, настроение с утра было вполне радужное, и омрачало его только одно – лабораторная работа по химии, которую у нас вела не кто-нибудь, а сама Римма.
      Лабораторная по химии, впрочем, как и по физике с биологией, – страшно унылое и утомительное занятие. Независимо от того, что ты там наколбасишь во время так называемых опытов, оценивается только результат, который напишешь в тетради, а он, естественно, заранее известен. Поэтому можно, по правде говоря, вообще не париться, просто нарисовать в тетрадке формулы с выводами, и все.
      Правда, один раз я накололась по-крупному. Биологичка решила провести лабораторную «по-честному» – выдала нам по микроскопу и задала изобразить в тетради то, что мы там разглядим. Я не видела в этом дурацком микроскопе ровно ничего, напрасно щурилась и до красноты терла глаз, надеясь таким образом навести резкость. А Дудинов даже смотреть не пытался, сидел и ждал, что изображу я, намереваясь потом перерисовать.
      В итоге он ничего не дождался и вообще не стал сдавать тетрадь, а я в спешке, уже после звонка, воспроизвела в тетради картинку из учебника, представлявшую собой сообщество клеток.
      На следующем уроке выяснилось, что увидеть в микроскопе надо было банальную клетку с ядром, цитоплазмой и прочим добром. В итоге я получила за свое художество трояк, а не сдавший тетрадь Дудинов – просто ничего! Вот и где после этого справедливость?
      Короче, когда мы пришли в класс, на столах уже стояли спиртовки, реторты и флакончики со всякими страшными веществами.
      Чтобы не терять время, мы с Иркой привычно разделили обязанности: она писала формулы, а я возилась с реактивами и вспоминала вчерашний КВН – мысли о нем против воли лезли в голову. Неплохо мы все-таки сыграли, особенно если учесть отсутствие всякой подготовки. Вот только конкурс с признанием в любви завалили. Мало того что стих дурацкий сочинили, так еще исполнение подкачало, наверняка мы с Орещенко смотрелись полными дураками. Я так ярко все это себе представила – как я стою на сцене и…
      Ой, блин! Я что-то плеснула из флакончика мимо пробирки, прямо себе на руку. Повернув пузырек, я прочитала этикетку: «Концентрированная серная кислота».
      Дальнейшее происходило словно в замедленной киносъемке. Я оглядела класс: Ирка как ни в чем не бывало строчила в тетради, Римма ходила по рядам и контролировала процесс – у кого что получается. Жалко, до нас еще не добралась, уж в ее-то присутствии я бы наверняка думала о химии, а не о всякой ерунде….
      Господи, что ж я так торможу, ведь надо что-то делать, вспомнить, как там положено по технике безопасности. Для начала смыть большим количеством воды, кажется…
      И, не раздумывая больше, я вскочила и направилась в примыкавшую к классу лаборантскую. Там я метнулась к раковине, открыла воду, сунула руку под струю и только после этого объяснила обалдевшей лаборантке:
      – Я серную кислоту на руку пролила.
      Ответить она не успела, в лаборантской появилась Римма, видимо, все-таки заметившая мой маневр:
      – Что случилось?
      – Я серной кислотой…
      – Понятно, – не дослушав, директриса бросила лаборантке: – Свет, смажь ей руку, – и снова ушла в класс.
      Я аккуратно вытерла руку о висевшее рядом с раковиной вафельное полотенце, наблюдая, как Света лезет в аптечку.
      Обработав мне руку, она недовольно бросила:
      – И зачем только рассказала, и так ничего бы не было.
      Я замерла с открытым ртом. Ничего себе! Концентрированная серная кислота! Это что же они вместо реактивов наливают? Понятно теперь, почему у нас опыты никогда не получаются. Да, но ожог-то у меня на руке вполне настоящий…
      Так ничего и не поняв, я обиженно сказала:
      – Спасибо, – развернулась и пошла в класс.
      Ирка встретила меня неласково.
      – Ты где была? – прошипела она. – Я тут уже запарилась, а она где-то шляется!
      Вместо ответа я сунула ей под нос заклеенную пластырем руку.
      – Это что?.. – начала было она, но я коротко бросила:
      – Потом расскажу. Некогда, работать надо, а то уже пол-урока прошло.
      – Кто бы говорил! – обиженно фыркнула она.
      – Ирк, я серной кислотой облилась, – коротко объяснила я. Почему-то вдаваться в подробности и выглядеть совсем уж неловкой дурой не хотелось. – Так что дальше опыты делай сама. А мне пока формулы дай списать!
      Но тут, как назло, у нашей парты нарисовалась Римма да так и паслась вблизи до самого конца урока. Понятно, доверия ко мне больше нет… Так что пришлось писать формулы самостоятельно, пока директриса помогала Ирке с опытами.
      Периодически скашивая глаза на тетрадь, которую добрая Ирка как бы случайно отложила на середину парты, я радовалась, что налила кислоту на руку, а не на рукав новой блузки, надетой специально для репетиции.
 
      – Поднимаю голову – Настьки нет, – рассказывала Ирка.
      – Что, ты даже не заметила, как я ушла? – недоверчиво переспросила я.
      – Говорю же – нет!
      Светка и Ольга слушали ее с веселым ужасом.
      Мы сидели в актовом зале и ждали начала репетиции. На сцене настраивали микрофон – он опять не работал, и из колонок доносился только оглушительный треск. В углу какие-то девчонки в кокошниках повторяли народный танец, за кулисами распевался хор.
      Только мы ничего не делали – и так все готово! Вот только Юля возилась у музыкального центра, настраивая музыку для нашего номера.
      На сцену поднялась Светлана Юрьевна.
      – Начинаем прогон номеров, – осторожно сказала она в микрофон и прислушалась к получившемуся звуку. Микрофон судорожно всхрипнул вначале, но потом повел себя вполне адекватно.
      Весь концерт, на мой взгляд, был полной чушью, и единственным нормальным номером в нем я считала, конечно, наш. Вот взять хотя бы ансамбль народной песни. Ну какая девчонка в здравом уме нарядится в парня в косоворотке и картузе и будет распевать в компании других девчонок, одетых деревенскими девушками, совершенно дурную песню «Полюбила Парашка Андрияшку…»?
      Или кружок современного танца. Вообще тихий ужас – разнокалиберные девицы-одиннадцатиклассницы неумело, но старательно машут руками-ногами.
      – А вот та, в углу, смотрите, какая толстая, – хихикала Тезикова.
      – Поэтому ее в угол и поставили, – заметила Светка.
      – Нет, а зачем она им вообще? – недоумевала я.
      – Для количества!
      – А вот эта, на первом плане, ничего двигается, вполне даже в музыку…
      – Поэтому она и на первом плане!
      – Вот и танцевала бы одна, без массовки.
      – Девочки, вы готовы? – раздался строгий голос Светланы Юрьевны.
      Мы аж подпрыгнули от неожиданности. Интересно, давно она подошла и слушает наши лестные комментарии?
      – А… музыка готова? – срочно перевела разговор в другое русло Ольга. И закричала: – Юля!
      Преподавательница подошла к нам и успокоила:
      – Все в порядке, я буду сидеть со звукооператором и сама за всем следить.
      Успокоившись, мы пошли за сцену готовиться.
      С диском и правда все оказалось в порядке, так что мы весело и задорно отыграли свой номер.
      Вернувшись в зал, мы увидели, что около Юли стоят Светлана Юрьевна, вторая культмассовичка и почему-то Олеська Петренко. А она-то что тут делает, я ее вообще среди выступающих не помню… Но тем не менее говорила как раз Петренко.
      – Нет, ну я не знаю, может, для твоего училища это и нормально, – обращалась она к Юле. – Но вообще, честно говоря, какой-то отстой. Это все уже давно устарело…
      Почему-то сильнее всего меня задело, что она говорит Юле «ты». Мы, конечно, вполне понимали, что преподавательница совсем чуть-чуть старше нас, но все равно обращались к ней на «вы», соблюдали субординацию.
      Светлана и вторая культмассовичка нас почему-то совсем не защищали, и я поинтересовалась:
      – Олесь, а у тебя какой номер? Что-то я не помню, с балалайками, кажется?
      Лицо Петренко вытянулось, а Светлана поспешно сказала:
      – Нет, Олеся в концерте не участвует, просто она член совета школы…
      – И что? Занимается цензурой?
      – Настя!.. – попыталась остановить меня Юля.
      – Нет, мне просто интересно, – не унималась я. – Вдруг на последней репетиции появляется какой-то член совета школы и говорит, что…
      – Олеся, мы с тобой позже поговорим, – поспешно сказала Светлана. – А вам, девочки, спасибо, можете быть свободны!
      Мы вышли из зала и уселись на подоконнике в коридоре.
      – Ну и что? – наконец сказала я. – Нас теперь с концерта снимут?
      – Ага, – скептически усмехнулась Ольга. – А чем заменят? Выступлением Петренко с рассказом, какой на этом месте должен быть номер?
      Ждали мы долго, но так ничего и не дождались, разошлись по домам в полнейшей неизвестности.

14 В упорной борьбе

      Войдя в школу, я первым делом увидела плакат, рекламирующий юбилей. То есть это был даже не плакат, а здоровенная стенгазета, плотно покрытая приветами и поздравлениями. Красовался там и мой стих. Я присмотрелась и… Нет, надо же, они его подписали! «Анастасия Антипова, 10 „Б“. Ну спасибо! Я-то надеялась, будет скромненько висеть неопознанный стих, творчество, так сказать, коллективного бессознательного. А теперь… Все, мне не жить!
      Я не ошиблась. Не успела я войти в класс, началось.
      – О, Антипова! – возликовал Крохин. – Величайший поэт земли русской!
      – «В нашей школе юбилей», – кретинским голосом подхватил Пименов.
      Да, кажется, с иллюзией, что к старшим классам парни умнеют, можно распрощаться окончательно. А главное, кто: Крохин и Пименов, с которыми мы так дружно и весело играли в КВН! Я даже порадовалась, подумала, что исправляются наконец, так, глядишь, и по именам начнем друг друга называть…
      Оставив без ответа дурацкие замечания, я прошла к своей парте. Сегодня мне предстояло весьма ответственное мероприятие – ответ по истории. Оценки у меня были спорные – половина пятерок, половина четверок, – насколько я могла заметить, воспользовавшись возможностью заглянуть в журнал.
      Юльке Щегловой как старосте однажды поручили отнести журнал в учительскую, и она гостеприимно предоставила его на обозрение всем желающим. Чем мы незамедлительно и воспользовались, столпившись вокруг журнала, разложенного на подоконнике в коридоре. Отпихивая друг друга, мы заглядывали в него из-за спин и голов друг друга, пока нас не разогнала какая-то училка.