– Да-а-а, – протянула Даша. – Впечатляет. А твои родители кто?

– У меня только отец… Он… банкир…

– Ничего себе! – изумилась Даша. – Ну и контингентик! Надо же, куда я попала! И что, у вас все такие?

– Всякие! Но бедных здесь нет. Небось знаешь, что плата за обучение здесь высокая. Твои родители тоже должны неплохо зарабатывать, иначе ты сюда не попала бы. Так что нечего из себя голь перекатную изображать!

– Мой папа всего лишь архитектор! – с вызовом ответила Даша. – Но он хороший архитектор, поэтому на школу хватило. На полгода! В январе они с мамой вернутся из-за границы и меня отсюда заберут.

– Ну-ну, – как-то неопределенно среагировала Лера и открыла перед ней белую дверь. – Прошу в наш дортуар.

– Дортуар! – передразнила ее Даша. – А просто спальней слабо было назвать?

Глава 2

Узница

Надо же, какая темнотища! Неужели такое бывает, чтобы не видно вообще ничего! А собственно, как тут может быть что-то видно? Окон нет, щелей, из которых мог бы сочиться свет, – тоже. Дверь-то с ладонь толщиной! Чтоб он провалился, этот пансион А.М. Бонч-Осмоловской! Не зря Даша так не хотела сюда ехать! Она привалилась спиной к двери толщиной в ладонь и съехала по ней на пол. Холодно. Даша натянула на колени длинную ночную рубашку, выданную сестрой-хозяйкой Валентиной Яковлевной, доброй смешливой толстухой. Для искоренения такого порока, как зависть, в пансионе строго следили за тем, чтобы девочки ничем не отличались друг от друга. У всех было казенное белье, включая ночные рубашки, одинаковые джинсовые костюмы с футболками, в которые воспитанницы переодевались, когда возвращались с уроков. Лера говорила, что у них одинаковой была и верхняя одежда. Чтобы не путаться в вещах, у каждой девочки было несколько собственных узеньких шкафчиков, подобные которым последний раз Даша видела в детском саду. Разница была в том, что в пансионе шкафчики закрывались ключом, который выдали в первый же день. Ключ одновременно подходил ко всем Дашиным шкафчикам: в коридоре, в дортуаре, в умывальне, еще к прикроватной тумбочке и даже к ящику со школьными принадлежностями в классной комнате. Даша так неприлично радовалась, что в этой жизни на виду у пятнадцати девочек у нее есть нечто, закрывающееся от других на ключ, что многоопытная Лера тут же поспешила охладить ее пыл. Она сказала, что у классной дамы Анны Михайловны с очень симпатичным прозвищем – Милашка есть свой ключ, который подходит одновременно ко всем шкафам, тумбочкам и ящикам абсолютно всех девочек их восьмого класса. И время от времени Милашка проводит проверку на предмет того, не хранят ли девочки чего недозволенного. Даша спросила, что в пансионе считается недозволенным. Оказалось, что это косметика, лекарственные препараты, деньги, игральные карты, порнография и даже глянцевые девчачьи журналы.

– Ну… про порнографию, это я понимаю, а вот чем глянец пансиону не угодил?

– Модестовна считает, что подобные журналы существуют для очень низко интеллектуальных особ, к каковым она не желает относить воспитанниц своего пансиона, – объяснила Лера. – Она считает эти журналы опасными для юных душ, оболванивающими и растлевающими.

Честно говоря, Даша и сама иногда удивлялась глупости и пошлости материалов, которыми пестрели девчоночьи журналы, но никогда не считала их опасными.

– А косметика? Чем косметика-то может повредить?

– Директриса говорила, что, во-первых, она может быть просроченной и нанести вред здоровью, а во-вторых, она считает, что мы еще не умеем ею правильно пользоваться.

– Что значит не умеем? По-моему, больших знаний это не требует.

– А она говорит, что мы красимся вульгарно, и пансион нас научит, как это делать правильно.

– И что, здесь действительно учат?

– Пока еще не учили, но к некоторым праздникам сюда приходят мастера-визажисты и делают нам макияж.

– И как?

– Вообще-то, здорово… Да ты и сама скоро увидишь.

– А духи тоже относятся к косметике? – очень заинтересованно спросила Даша, поскольку привезла с собой маленький флакончик любимых духов.

– Духи Модестовна вообще не переносит. Она считает, что в современном обществе совершенно утрачена культура их применения.

– То есть?

– То есть ей кажется, что ими пользуются неумеренно и часто без соответствия возрасту и ситуации.

Даша с сомнением пожала плечами, решив не выдавать Лере свой секрет, а потом еще раз выразила сомнение на предмет того, чтобы один ключ подходил сразу ко всем шкафам. Лера расхохоталась. Оказалось, что у директрисы хранится так называемый Царский Ключ, который подходит вообще ко всем дверям пансиона.

– Неужели даже к комнатам преподавательниц? – не могла поверить в рассказанное Даша.

– Представь себе! Даже у них нет настоящей личной жизни!

– Как же так? Это же ущемление человеческих прав! Они могут возмутиться!

– Им наверняка неплохо платят за ущемление этих прав. Их же предупреждали обо всем, когда они устраивались сюда на работу.

– И что… директриса… ну, она пользуется этим Царским Ключом?

– Естественно. Раз в месяц она устраивает такой шмон, мало не покажется. Прикинь, в конце года уволили математичку, потому что у нее в комнате нашли журналы «Playboy».

– Да ну!

– Вот тебе и «да ну»!

Даша поежилась. Ночная рубашка была длинной, но с короткими рукавами. Она почувствовала, что продрогла, зато глаза привыкли к темноте, и она даже в отсутствие щелей и окон смогла наконец разглядеть, где находится. Она сидела у двери маленького, абсолютно пустого помещения типа кладовки или чулана и удивлялась тому, что страх прошел. Она думала, что в этой комнате ее ожидает нечто более ужасное, чем пыль и спертый воздух.

Поднявшись на ноги, Даша ощупала стены. Они были выложены кирпичом и не оштукатурены. В каждом углу комнаты находилось по выступу вроде кирпичной колонны. Даша уже знала, что старинный особняк, который директриса каким-то образом получила под пансион, отреставрирован и отремонтирован не весь. Здание в плане имело вид квадратной буквы «О» с замкнутым двориком внутри, и все этажи северной перекладины этой «О», называемые Северным Корпусом, пока были закрыты. В будущем, возможно, довольно далеком, Александра Модестовна планировала провести ремонт и там. Значит, бензиновая принцесса Айгуль со своей «шестеркой» Танькой заманила Дашу в Северный Корпус. Интересно, откуда у нее ключ от этой каморки? Подходит ли к ней Царский Ключ Модестовны? Впрочем, какая разница. Никто не знает, что Даша находится здесь, и никто не придет ее выручать.

Даша опять поежилась. Неужели Гулька решила ее тут замуровать? Сгноить заживо? Зачем?

Гулькин оруженосец, Танька Евчак, или по-местному Чака, сегодня разбудила Дашу посреди ночи и грозно потребовала:

– Иди за мной!

– Да пошла ты! – огрызнулась Даша и отвернулась от нее на другой бок.

Чака сорвала с нее одеяло и прошипела:

– Я сказала, иди за мной!

Даша нехотя поднялась с постели, чтобы вырвать у нее одеяло, но рядом уже стояла Гулька Талиева.

– Чего ты такая нервная, Казанцева? – шепотом спросила она. – Боишься нас?

– Чего мне бояться? – пожала плечами Даша. – Что вы мне можете сделать и, главное, зачем?

– Правильно понимаешь, – согласилась Айгуль, – бояться тебе нечего, а потому пойдем с нами.

– Куда?

– На экскурсию по пансиону. Ты же нигде не была, ничего не видела.

– А днем нельзя сходить на экскурсию? Что-то мне сейчас спать хочется.

– Если Милашка нас днем на такую экскурсию отпустит, ее тут же отстранят от работы. Ты же не хочешь, чтобы от нас забрали душку Анну Михайловну, а, Казанцева?

– Не хочу, – кивнула головой Даша, – но я также не хочу тащиться сейчас на экскурсию.

– Трусишь, Дашуля? – презрительно скривилась Айгуль.

Даша понимала, что Гулька пошла по верному пути. Кому захочется расписаться в трусости? Даше тоже не хотелось, тем более что она действительно почему-то не боялась. Она обула синие казенные тапочки с голубыми помпончиками, вырвала у Чаки свое одеяло, бросила его на постель и сказала:

– Ну ладно, идем.

– Сверни одеяло так, будто ты под ним лежишь, – приказала Айгуль. – Милашка может наведаться с проверкой.

Даша послушно исполнила приказание и пошла вслед за Талиевой и Чакой. Айгуль открывала запертые двери каким-то ключом, который для этого достала из-за ворота ночной рубашки.

Они довольно долго крались по тускло освещенным коридорам, сворачивали на какие-то лестницы, то поднимались, то опускались по ним, то снова попадали в коридоры. Даша окончательно запуталась и думала о том, что если девчонки сейчас от нее сбегут, то она ни за что не найдет дороги назад и будет вечно скитаться по коридорам и этажам пансиона, как какое-нибудь привидение. Она улыбалась этим своим мыслям, когда Гулька с приятельницей остановились у ничем не примечательной двери с блестящей золотистой ручкой.

– Сейчас начнется самое интересное, – пообещала Айгуль и опять достала из-за пазухи ключ, подвешенный на длинной цепочке. – За этой дверью находится очень необычная комната. Не побоишься войти в нее одна?

У Даши что-то екнуло внутри, но показать свое волнение Гульке она не хотела и ответила вопросом на вопрос:

– Отчего бы не войти?

– Вот и я про то: отчего бы не войти! – передразнила ее Айгуль. Оглянувшись на всякий случай по сторонам, она сняла с шеи цепочку, на которой болтался массивный желтый ключ, и два раза повернула его в скважине. – Там будет темно, но справа, рядом с дверью, выключатель. Нажми его и ориентируйся по обстоятельствам. Идет?

Даша опять кивнула, потому что говорить не хотела: голос наверняка выдал бы ее своей дрожью.

Гулька рванула на себя дверь. Даша, для чего-то зажмурившись, шагнула в темный провал.

– Не скучай, – услышала она голос Талиевой, потом шлепок о косяк толстой двери и наконец двойной поворот ключа.

Даша открыла глаза, в кромешной тьме не увидела впереди себя ничего, здорово испугалась и забарабанила кулаками в дверь. В ответ ей, с другой стороны, не раздалось ни звука. Даша зашарила рукой по стене справа от двери. Никакого выключателя! Она дошла почти до противоположной стены, но выключателя не обнаружила. Может быть, она со страха перепутала право и лево и поэтому стоит вернуться к двери? С другой стороны двери никакого выключателя тоже не оказалось. Пошутили девчонки? Молодцы! Ну ничего… Сейчас откроют! Не уморят же ее здесь.

…Даша почувствовала, что продрогла окончательно. Сколько она просидела, скорчившись у двери, неизвестно. Может быть, даже очень недолго, но минуты пребывания в этой комнате явно стоило бы приравнивать к часам. Даше наконец сделалось страшно. А что, если Гулька в самом деле решила ее здесь уморить? Дашин хладный труп найдут только летом во время ремонта Северного Корпуса. Наверно, учинят следствие: что? да как? да кто виноват? А Гулька в это время будет отдыхать вместе со своим бензиновым папенькой где-нибудь на Канарах, откуда они, может, и возвращаться-то не посчитают нужным. Даша содрогнулась. Какой кошмар! Неужели стоит распрощаться с жизнью? Ну нет! Не на ту напали! Она вскочила, чуть не разодрав ночную рубашку, изо всех сил забарабанила в дверь кулаками и закричала: