Глава 2

Франческа ворвалась в дом со стороны сада и, застыв на пороге, стала ожидать, пока глаза привыкнут к полумраку. Пока голова перестанет кружиться. Пока лихорадочно метавшиеся мысли не придут в порядок.

Господи!

Весь последний год она сетовала на прискорбное отсутствие огня в английских мужчинах, а теперь посмотрите только, что послали ей боги! Даже если у них ушло целых двенадцать месяцев на то, чтобы его отыскать, она не станет жаловаться! Может, стоило бы броситься на колени и вознести им свою благодарность?

Она так живо представила себя коленопреклоненной, что, не выдержав, рассмеялась и милая ямочка на щеке дрогнула. Но уже через минуту ей стало не до веселья. Кто бы он ни был, все равно приехал не к ней, и вряд ли она его увидит еще раз! Правда, он явно приходится им родней: она уловила отчетливое сходство с отцом и дядей.

Нахмурившись, она направилась в глубь дома.

Франческа как раз возвращалась с верховой прогулки, когда услышала зов Эстер, и, соскочив с лошади, бросилась к дому. Она и так слишком задержалась: Эстер и Чарлз, должно быть, тревожатся. И тут едва не сбила с ног незнакомца.

Очевидно, он джентльмен, и притом титулованный. Чиллингуорт. Интересно, это имя или фамилия?

Чиллингуорт. Она еще раз произнесла про себя это слово… покатала на языке, словно пробуя на вкус. Неплохо звучит и очень идет незнакомцу. Кем бы он ни был — а у нее уже родилось несколько предположений, — он казался полной и совершенной противоположностью скучным, неинтересным провинциальным женихам, которых она перебрала немало за последний год. Этого Чиллингуорта уж никак не назовешь занудой!

Ее сердце по-прежнему колотилось, кровь по-прежнему кипела, куда сильнее, чем после самой бешеной скачки. Впрочем, она была достаточно честна, чтобы признаться себе: ни оглушительный стук сердца, ни тяжелое дыхание не имели ничего общего с самой отчаянной скачкой. Все потому, что он слишком крепко прижимал ее к себе и улыбался, словно леопард при виде вкусного ужина… и еще потому, что он точно знал, о чем она думает.

Его серые глаза зажглись, засверкали и в то же время потемнели, а губы изогнулись так, словно его обуревали грешные мысли. Мысли о плоти, прижатой к обнаженной плоти, о шелковых простынях, скользящих и шуршащих под телами, двигавшимися в древнем ритме любви.

Непристойные образы появлялись и исчезали перед мысленным взором девушки. Покраснев, она постаралась изгнать их из головы и принялась обмахиваться руками. Не хватало еще, чтобы Эстер увидела, как она раскраснелась без всяких видимых причин!

Кстати, а где же Эстер? Может, посмотреть на кухне?

Но Эстер там не оказалось. Слуги слышали, как она звала Франческу, но не знали, откуда именно. Франческа повернула к холлу.

Ни души. Каблуки сапожек громко цокали по изразцам. Девушка принялась было подниматься по лестнице, но тут дверь кабинета открылась. Оттуда вышла Эстер и, увидев ее, улыбнулась:

— Вот ты где, дорогая!

— Простите… но день выдался такой чудесный, что я обо всем позабыла и, только услышав ваш голос, пустилась бежать. Что-то случилось?

— Ничего особенного.

Высокая, нескладная, с лошадиным лицом, но самыми добрыми на свете глазами, Эстер с любовью улыбнулась Франческе и сняла с непокорных локонов маленькую шляпку.

— Дядюшка хочет с тобой поговорить о предмете, который, думаю, очень тебя заинтересует. Я возьму это… — она отобрала у Франчески перчатки и стек, — и отнесу наверх. А теперь иди — он ждет не дождется, чтобы сообщить тебе новости. — Она кивнула на дверь кабинета.

Заинтригованная Франческа поспешила войти и увидела дядю, сидевшего за письменным столом и изучавшего какое-то письмо. Услышав стук засова, он поднял голову и просиял:

— Франческа, дорогая моя, входи и садись! У меня совершенно поразительное известие!

Он показал на стул рядом с собой. Только сейчас она заметила, что глаза дядюшки сверкают, что случалось крайне редко. Обычно в них читалось некое невысказанное беспокойство. Почти всегда грустный и озабоченный, сейчас он разрумянился от непонятной радости.

— И эти новости касаются меня? — спросила она.

— Совершенно верно. — Чарлз повернулся к ней и, поставив локти на колени, уперся подбородком в ладони так, что их лица оказались на одном уровне. — Дорогая, у меня только что просили твоей руки.

Франческа недоуменно уставилась на него.

— Кто? — осведомилась она, втайне изумляясь своему напускному спокойствию, хотя внутри все кипело. Сотни предположений, вопросов одолевали ее, но она вынуждала себя оставаться на месте, быть сдержанной и чинной.

— Этот джентльмен… собственно говоря, он титулованный аристократ. Чиллингуорт.

— Чиллингуорт?

До чего напряженно звучит ее голос! Но что поделать, если она с трудом верила собственным ушам?

Тот самый…

Чарлз подался вперед и взял ее за руку:

— Дорогая моя, граф Чиллингуорт просит тебя стать его женой.

Когда Чарлз, тщательно выговаривая каждое слово и рассыпаясь в объяснениях, закончил говорить, Франческа была вне себя от изумления.

— Брак по договору…

Нет, это просто невероятно! Если бы на месте графа был любой другой мужчина, она поняла бы. В конце концов, англичане так… так флегматичны! Но от него… от человека, который держал ее в объятиях и гадал, каково это будет с ней… Тут что-то не так.

— Он настаивает, чтобы ты с самого начала это поняла, — продолжал Чарлз, нежно и серьезно глядя на племянницу. — Дорогая, я не стану настаивать на твоем согласии, если ты не захочешь, так тому и быть, но я бы плохо исполнял обязанности опекуна, не скажи сейчас, что хотя Чиллингуорт и может показаться холодным и бесчувственным, он по крайней мере честен. Многие мужчины придерживаются того же мнения, что и он, но ни за что бы в этом не признались и облекли свое предложение в поэтические словеса, чтобы завоевать твое романтичное сердечко.

Франческа протестующе покачала головой.

— Знаю, дорогая, — улыбнулся Чарлз, — ты не настолько легкомысленна, чтобы принять за чистую монету фальшивые комплименты и уверения в любви. Ты достаточно проницательна и способна в два счета раскусить любого охотника за приданым. Но Чиллингуорт считает себя ниже подобных ухищрений. Он очень знатен, а его поместья обширны и очень богаты. Да, условия более чем великодушные. — Чарлз немного помедлил. — У тебя есть какие-то вопросы? Что бы ты еще хотела узнать?

Вопросов было более чем достаточно, но все не того рода, на которые мог бы ответить дядя. Новоявленному поклоннику придется объясняться самому. Не такой он человек, чтобы терпеть бескровный, лишенный всяких эмоций союз. В его жилах вместо крови — огонь и страсть. Совсем как у нее.

Так что же все это означает?!

И тут до нее дошло.

— Он говорил с тобой сегодня утром, пока я каталась? — И когда Чарлз кивнул, добавила: — Он ведь никогда меня не видел, верно? Не могу припомнить, чтобы мы раньше встречались.

— Вряд ли… — Чарлз нахмурился. — Ты что, столкнулась с ним?

— Когда шла с конюшни. Он… уезжал.

— Что же, ничего страшного. — Чарлз, сразу просветлев, выпрямился. — Итак…

Они слишком долго беседовали: давно пора ужинать!

— Он вернется завтра утром, чтобы услышать твой ответ. Что я ему скажу?

«Что я ему не верю».

Франческа хладнокровно встретила озабоченный взгляд Чарлза.

— Скажи… скажи, что мне нужно три дня, начиная с сегодняшнего, чтобы обдумать его предложение. Учитывая внезапность и неожиданный характер, я должна хорошенько поразмыслить. И только тогда скажу «да» или «нет».

Чарлз застыл в недоумении. Но к тому времени как она закончила говорить, он старательно закивал:

— Превосходная идея. Сначала реши, что делать, а потом дашь ему… — Чарлз поморщился. — Дашь мне ответ.

— Совершенно верно. — Франческа решительно встала. — Я должна понять, какой ответ больше придется мне по душе, а потом сообщу ему.

Уже к полудню следующего дня Джайлз снова въехал во двор Роулингс-Холла. Его незамедлительно проводили в кабинет. При виде гостя Чарлз поднялся и с приветственной улыбкой пошел ему навстречу, протягивая руки. Что же, этого следовало ожидать.

Мужчины уселись, и Чарлз торжественно объявил:

— Я поговорил с Франческой. Она не против вашего предложения, но просила немного времени на раздумье. Всего три дня.

Джайлз пожал плечами. Что же, вполне разумное требование, ничего не скажешь. Странно только, что оно исходит от такой женщины, как она.

Чарлз взволнованно смотрел на него, очевидно, боясь взрыва.

— Для вас это неприемлемо?

— Почему же? Правда, я хотел уладить дело побыстрее, но просьбе мисс Роулингс невозможно противиться. Брак, в конце концов, дело серьезное, и именно это я хотел подчеркнуть.

— Вы правы. Франческа — отнюдь не легкомысленная бабочка. Она твердо стоит обеими ногами на земле. Послезавтра вы получите ответ.

Через два дня, начиная с сегодняшнего.

Джайлз кивнул и встал:

— Прекрасно. Я пока поживу в гостинице и приеду в условленный час.

Чарлз снова пожал ему руку.

— Насколько я понял, вы виделись вчера с Франческой.

Джайлз остановился и взглянул на хозяина:

— Да, но только мельком.

Должно быть, она видела, как он наблюдал за ней, и притворилась, будто ничего не замечает.

— Тем не менее: иногда и взгляда, достаточно. Она необыкновенная девушка, верно?

Джайлз окинул Чарлза молчаливым взглядом.

— Думаю, мисс Роулингс станет идеальной графиней Чиллингуорт, — улыбнувшись, ответил он наконец.

За дверью уже ждал дворецкий, который и проводил его до крыльца. Граф решил, как и накануне, прогуляться к конюшне. Проходя через цветник, он лениво оглядывал окружающий пейзаж.

Он сказал Чарлзу, что не имеет желания встречаться с будущей невестой, поскольку считал, что это ничего не даст. Однако теперь, когда она заставила его ждать…

Неплохо бы познакомиться поближе с молодой леди, которая потребовала три дня, чтобы обдумать его чрезвычайно щедрое предложение. Это говорило о решимости, которую он находил весьма странной в женщине, подобной Франческе Роулингс, Джайлз всегда считал, что прекрасно разбирается в женщинах. И все же неверно судил о своей нареченной. Оставалось сделать все возможное, чтобы не столкнуться с очередным сюрпризом, Удача улыбнулась ему: она гуляла у озера, одна, в сопровождении своры спаниелей. Голова высоко поднята, спина прямая как палка. Она удалялась от него, окруженная резвящимися псами. Он пустился в погоню и, приблизившись к ней, окликнул:

— Мисс Роулингс!

Она остановилась и обернулась. Концы шали трепало ветром. Голубой цвет красиво контрастировал со светлыми волосами, тонкими, прямыми и забранными в свободный узел. Легкие прядки обрамляли лицо, скорее хорошенькое, чем красивое. Самой выдающейся чертой были ее огромные светло-голубые глаза, опушенные белыми ресницами.

— Да?

Она спокойно наблюдала за его приближением: ни капли настороженности, ни проблеска узнавания во взгляде. Джайлз припомнил, что предложение было сделано от имени графа Чиллингуорта; в договоре не упоминалась его фамилия. Вряд ли она отождествляет его с джентльменом, просившим ее руки.

— Джайлз Роулингс, — улыбнулся он, кланяясь.

Должно быть, кто-то другой видел, как он следил за ней вчера, и доложил Чарлзу. Может, та женщина, что окликнула ее?

— Я ваш кузен, только очень дальний. Можно мне немного прогуляться с вами?

Она удивленно моргнула и улыбнулась в ответ. Такая же учтивая и воспитанная, какой он себе ее представлял.

— Если вы в самом деле родственник, думаю, тут нет ничего неприличного. — Взмахом руки она показала на вьющуюся вдоль озера тропинку. — Я повела собак на прогулку. Приходится делать это каждый день.

— Вижу, их довольно много. — И все дружно обнюхивают его сапоги. Это не охотничьи собаки, скорее домашние, почти комнатные. Но неужели… — И все они ваши?

— О нет. Просто живут здесь.

Он быстро взглянул на нее, чтобы проверить, уж не шутка ли это. Но, судя по выражению лица, она совершенно серьезна.

Шагая рядам, он украдкой оглядел ее фигуру. Среднего роста, голова доходит как раз до его подбородка. Тоненькая, совсем плоская. Но сойдет. Сойдет. Вполне сносно.

— Эта собачка… — Она показала на одну с порванным ухом. — Она старшая. Ее зовут Бесс.

По мере того как прогулка продолжалась, он узнавал все новые клички, но не протестовал, поскольку искренне не понимал, о чем с ней можно говорить. Любая тема казалась неуместной из-за ее неприкрытой наивности и совершеннейшей невинности. Он только сейчас понял, как давно не беседовал с юными глуповатыми особами. Зато ее манеры и умение держать себя можно было назвать поистине безупречными. После седьмой клички он сумел что-то пробормотать, и она с готовностью ответила. До сих пор девушка проявляла бесхитростную открытость, действующую успокаивающе на окружающих, как верно заметил Чарлз. Возможно, потому, что она казалась такой нетребовательной.

Они добрались до конца озера, и она повернула к цветнику. Он уже хотел пойти за ней, когда краем глаза уловил вспышку изумрудно-зеленого. Его взгляд остановился на одетой в зеленое всаднице, летевшей по дальней лощине. Вот силуэт мелькнул между деревьями и исчез. Нахмурившись, Джайлз ускорил шаги и догнал нареченную.

— Долли прекрасно наловчилась ловить крыс…

Пока они шли по газонам, спутница не переставая трещала о фамильном собачьем древе. Граф делал вид, что слушает. Но думал о другом.

Чертова цыганка мчится очертя голову. А конь под ней… Может, всему виной расстояние и ее хрупкость… Но почему же зверь кажется просто гигантским?

Добравшись до цветника, девушка свернула на тропинку, ведущую к английскому саду. Но граф остановился:

— Мне уже пора. — Вспомнив, почему оказался здесь, он изобразил чарующую улыбку и снова поклонился. — Благодарю за компанию, дорогая. Думаю, мы скоро встретимся снова.

Девушка бесхитростно улыбнулась:

— Я была бы рада. Вы умеете слушать, сэр.

Джайлз цинично усмехнулся и отошел.

Он держал путь через живую изгородь, постоянно осматриваясь в поисках изумрудно-зеленого наряда, но ничего не увидел. Но ни один не появился. Добравшись до конюшни, граф заглянул внутрь и окликнул конюха. Он побрел по проходу, заглядывая в стойла, пока не нашел гнедого. А где же лошадь цыганки? Она к этому времени уже должна была оказаться в конюшне, тем более что мчалась именно в этом направлении.

Вернувшись во двор, он снова огляделся, но не увидел ни одной живой души. Он уже собирался пойти за гнедым, когда во двор вбежал конюх с двойной корзинкой для пикников. При виде гостя он замер и виновато потупился: — О, простите, сэр. М-м…

Он метнул взгляд на конюшню, потом на Джайлза и, наконец, на корзинку.

— Э-э-э…

— Для кого это? — спросил тот, показав на корзину.

— Мисс велела немедленно принести.

«Какая именно мисс?» — едва не спросил Джайлз. Но сколько еще мисс могут проживать в Роулингс-Холле?

— Дай мне. Я сам ее отнесу, пока ты седлаешь лошадь. Где она?

Парнишка вручил ему корзинку, оказавшуюся пустой.

— В саду, — пояснил он, показав на боковую стену конюшни.

— Если я не вернусь к тому времени, как ты приготовишь гнедого, привяжи его к двери. У тебя и без того работы много.

— Да, сэр.

Парнишка почтительно коснулся виска и исчез в конюшне.

Джайлз, лениво улыбаясь, побрел в сад. Ветви яблонь и слив гнулись от еще не зрелых плодов. Тут же пасся ее конь, гигантский пегий мерин высотой не менее семнадцати ладоней, с широкой грудью и массивным задом. Поводья волоклись по земле. Никто не позаботился его расседлать.

Джайлз устремился к нему и услышал ее голос:

— Ах, что за хорошенький мальчик!

Грудной, чувственный голос излучал соблазн.

— Ну же, дай погладить тебя, провести пальчиком, одним пальчиком по твоей головке. О-о-о, что за милый малыш…

Голос продолжал бормотать, обольщать, шептать нежные слова, умолять сдаться. Лицо Джайлза окаменело. Он рванулся вперед, шаря взглядом по высокой траве, выискивая ведьму в зеленом и парня, которого она завлекала…

Она вдруг замолчала. Джайлз ускорил шаги, добрался до яблони, под которой жевал траву мерин, оглядел все вокруг, но так и не увидел никого.

И тут, снова услышав ее голос, он вскинул голову. Она растянулась на ветке, вытянув вперед руку, напрягая пальцы. Юбки задрались едва не до колен, открыв кружево белоснежных нижних юбок и заманчивое зрелище в виде оголенных ног над узкими сапожками.

У Джайлза голова пошла кругом. Противоречивые чувства боролись в нем. Он чувствовал себя идиотом, тем более что неоправданный гнев бурлил, не находя выхода. Кроме того, он был возбужден и потрясен тем фактом, что всего лишь вид кусочка медово-золотистой кожи мог довести его до такого состояния. И в довершение всего его обуревала тревога за эту сумасшедшую, которая вот-вот свалится с дерева. Проклятая цыганка висела на ветке в девяти футах над землей!

— Поймала!

Она схватила нечто похожее на большой ком пуха, застрявший между яблоками, прижала к своей пышной груди, села и обернулась, открыв на обозрение двойной комок пуха в другой руке.

И тут увидела его.

— Ой!

Она покачнулась и, прижимая локтем котенка, едва успела схватиться за соседнюю ветку.

Котята жалобно замяукали. Джайлз отдал бы все, чтобы оказаться на их месте.

Растерявшаяся девушка, забыв о задранных юбках, смотрела на него сверху вниз.

— Что вы тут делаете?

Он улыбнулся. Вернее, ощерился. По-волчьи.

— Я принес корзинку. У Джоша срочные дела.

Она, похоже, была не слишком довольна его внезапным появлением: глаза чуть прищурены, брови сурово сошлись.

— Ну, раз уж вы тут, можете по крайней мере помочь, — бросила она, носком сапожка показывая на только что увиденный ею меховой шар. — Их нужно собрать и отнести в дом.

Поставив корзину на траву, Джайлз подхватил шар и сунул в корзину. Затем внимательно осмотрел землю у себя нод ногами. Удостоверившись, что не совершит убийства, он встал под веткой и протянул руки:

— Давайте их сюда.

Это оказалось довольно сложно, учитывая то, что ей пришлось одновременно держаться за ветку. В конце концов она догадалась положить одного котенка на колени и передавать их по очереди. Джайлз присел и принялся совать котят в корзину, стараясь не слишком широко открывать крышку, чтобы не выпустить остальных. Краем глаза он заметил в кустах что-то светлое и успел как раз вовремя, чтобы не упустить беглеца.

— Сколько их? — наконец догадался он спросить.

— Девять. Вот еще один.

Встав, он принял на руки оранжевый клочок пуха и добавил его к остальным.

— Неужели у кошки может быть целых девять котят?

— Рагглз абсолютно в этом уверена.

Через траву, спотыкаясь, пробиралось еще одно чадо Рагглз. Пришлось и его посадить к братьям и сестрам. Он как раз закрывал крышку, когда послышался треск.

— Ой! О-о-й!

Джайлз обернулся как раз вовремя, чтобы совершить гигантский скачок и поймать валившуюся с дерева девушку. Она упала ему на руки в путанице бархатных юбок. Он легко поймал ее и перехватил поудобнее.

Только со второй попытки Франческе удалось свободно вздохнуть.

— С-спасибо.

Она таращилась на него, мучительно соображая, стоит ли еще что-то сказать. Он держал ее с такой легкостью, словно она весила не больше котенка. Их взгляды скрестились, и она потеряла способность мыслить связно.

И тут эти серые глаза потемнели, приобретя цвет штормового, бушующего моря. Его взор скользнул по ее губам.

— Думаю, — пробормотал он, — что заслуживаю награды.

Он не спрашивал. Просто брал. И, нагнув голову, прижался к ее губам своими.

Первое прикосновение оказалось потрясением. И губы у него были прохладными. Жесткими. Требовательными. Она инстинктивно попыталась умаслить его. И поэтому ее губы стали мягкими. Нежными, податливыми.

Потом она вспомнила, что вскоре, возможно, выйдет за него. Провела ладонями по его груди, плечам. И, сомкнув пальцы на его затылке, ответила на поцелуй.

И ощутила мимолетное колебание, мгновенную заминку, словно она шокировала его. Но тут же забыла обо всем под натиском его свирепой требовательности. Неожиданный натиск обезоружил ее. Она со вздохом приоткрыла губы, он продолжал наступать, беспощадный и неустанный, берущий и отдающий. Требующий большего.

На какую-то секунду она беспомощно льнула к нему, сознавая, что сдается, сознавая, что ее лишают разума, рассудка, гордости. Сознавая, что новые ощущения водоворотом затягивают ее тело, сердце, душу. И вместо того чтобы напугать, новые чувства будоражили Франческу. Возбуждали. Именно для них она была создана. И знала это всю свою жизнь. Но этого недостаточно. Это всего половина приключения. Половина яблока. А ведь она хотела все. Не сопротивляясь, она позволила волне страсти нахлынуть на нее и, когда волна улеглась, собрала всю свою волю, чтобы приготовиться к очередному валу.

И целовала. Целовала его так безоглядно, что поразила и удивила. Поймала в его же капкан. Он не ожидал такого. И к тому времени как понял все, уже был захвачен игрой, которую вела она: жаркой дуэлью языков, о которой так мечтала Франческа. Она никогда еще не целовала так ни одного мужчину, но давно наблюдала, мечтала и хотела этого, воображая, что достаточно отвечать ласками на ласки, чтобы тебя посчитали умудренной жизнью светской львицей. Именно так, по ее мнению, дамы учились искусству обольщения: целуясь и обмениваясь ласками с тем, кто знал правила.

Он знал.

Горячие, настойчивые губы словно таяли, языки сплетались, скользили, ласкали. Ее плоть разгорелась, натянутые нервы вибрировали, Острое возбуждение охватило Франческу. Но тут поцелуй изменился, стал более крепким, глубоким и продолжался, пока настойчивые выпады языка не подсказали, что ее хотят. Хотят исступленно, безумно.

Франческа вздрогнула, ощутив, как что-то в самых ее глубинах начало медленно открываться. Развертываться. Все тело сжигал неумолимый палящий жар. Жар обольщения.

Джайлз тонул, погружался в прилив желания, более мощного, чем он когда-либо в жизни испытывал. Оно тянуло вниз с силой урагана, подрывая, смывая, унося остатки самообладания.

Он резко отстранился, поднял голову и взглянул на нее. По-прежнему цепляясь за его плечи, прижимаясь к нему, она недоуменно тряхнула головой в попытке понять, что происходит.

Его черты словно окаменели, заострились.

— Дьявол, — пробормотал он. — Ты так чертовски доступна!

Глаза девушки пораженно раскрылись, но только на миг. Губы же плотно сжались. Толкнув его в грудь, она принялась вырываться. Джайлз немедленно поставил ее на ноги. Она отскочила, принявшись отряхивать амазонку от листьев.

Франческа припомнила, что и раньше злилась на него, еще до этого замечания. Он сказал, что заедет утром, но предпочел, очевидно, прибыть в полдень. Она все утро лежала в засаде, чтобы подстеречь его, но когда он не показался, отправилась кататься верхом, чтобы успокоиться. Он явно не горит желанием завоевать ее!

А его поведение! Никакого ухаживания, нежных ласк, краденых поцелуев, бережных объятий! Только пылкая страсть и откровенное обольщение! И пусть последнее куда больше нравилось ей, чем первое: он-то этого не мог знать! Неужели ему все равно… или… или он так уверен в ее согласии? И что, спрашивается, он имел в виду под словом «доступна»?!

Она бросила на него гневный взгляд и встала на колени, чтобы сосчитать котят.

— Насколько я понимаю, вы сделали предложение, милорд.

Джайлз уставился на девушку, стараясь не хмуриться. Откуда она знает?..

— Совершенно верно.

Кто же все-таки она, черт возьми?

И не успел он спросить, она объявила:

— Здесь шесть, не хватает еще троих.

Она встала и огляделась.

— Этот ваш дом, Ламборн-Касл, он в самом деле замок? С подъемным мостиком, рвом и башнями?

— Ни рва, ни башен.

Джайлз заметил серого котенка, прятавшегося за булыжником, хотел его поймать, но тот убежал.

— Сохранились часть парапета с зубчатой стеной у самого входа и две башни на концах фасада. Ну и сторожка, вернее, кордегардия. Там теперь вдовий дом.

— Вдовий дом? Значит, ваша матушка еще жива?

— Да.

Он бросился на котенка, успел схватить его за шиворот и отнес к корзине.

— А что думает она о вашем предложении?

— Я не спрашивал — Джайлз сосредоточился на том, чтобы половчее впихнуть вырывавшегося котенка в корзину и одновременно удержать остальных. — Это не имеет к ней никакого отношения.

И только выпрямившись, он осознал, что сказал. Правду, разумеется, но какого дьявола он с ней откровенничает?

Уже открыто хмурясь, Джайлз повернулся к девушке. Но в этот момент заметил в самом конце сада крадущегося котенка и с проклятиями помчался за ним.

— Вы живете в Ламборне весь год или всего лишь несколько месяцев? — спросила она, стоило ему вернуться, таща извивающийся, царапающийся комок. Сама она прижимала оранжевого котенка к прелестным грудкам. Тот оглушительно мурлыкал на погибель своим барабанным перепонкам.

Зрелище полностью захватило его. Джайлз с пересохшим ртом и мгновенно занывшими чреслами наблюдал, как она нагибается, чтобы взять котенка из уютного гнездышка и переложить в корзину.

— Э… — тупо протянул он, не в силах отвести от нее глаз, — я провожу в Ламборн-Касл около полугода. На сезон обычно уезжаю в Лондон, а потом остаюсь еще и на осеннюю сессию парламента.

— Неужели? — Глаза ее зажглись неподдельным интересом. — Значит, вы занимаете место в палате лордов и произносите речи?