Глава 8

Ее прикосновения были божественны. Он чувствовал ее руки на своей спине, бедрах…

Ричард вздрогнул и проснулся. Бросив взгляд на пустое место рядом с собой, он понял, что снова оказался во власти сновидений.

— Хотя, — пробормотал он, сжав губы, — скорее воспоминаний.

Как и прошлым утром, постель пребывала в полном порядке. Ричард обшарил глазами комнату, но не обнаружил никаких следов своей колдуньи. Откинувшись на подушки, он задумался. Сон у него чуткий, но она вполне могла выскользнуть из его объятий и даже расправить простыни, не разбудив его при этом. Двигалась Катриона плавно — скорее плыла, чем шла, — руки ее, привычные к врачеванию, были нежными, жесты — грациозными.

Впрочем, о ее руках лучше не думать.

С проклятием он откинул одеяло и потянулся к шнуру звонка. Итак, охота началась. Единственное, что ему нужно, это выяснить, где притаилась дичь.

Он нашел ее в столовой, где Катриона безмятежно поглощала сваренное всмятку яйцо. Она приветствовала его беспечной улыбкой,

Ее откровенно счастливый вид привел Ричарда в замешательство.

Он на секунду замер, затем кивнул и направился к буфету. Наполнив тарелку, он вернулся к столу и уселся напротив Катрионы. Кроме Малькольма, угрюмо жевавшего тост на противоположном конце стола, и Алгарии О’Рурк, никто из домочадцев еще не спускался.

Не замечая неодобрительного взгляда Алгарии, Ричард принялся за еду и наблюдение. Высунув язычок, Катриона слизнула желток с нижней губы, отхлебнула чай; ее розовые губы влажно заблестели.

Ричард уткнулся в тарелку, пытаясь сообразить, как бы расставить ловушку для своей ничего не подозревающей жертвы.

— Вас не беспокоили тревожные сновидения нынче ночью?

Он поднял голову и встретил испытующий взгляд зеленых глаз.

— Нет, — ровным тоном отозвался он. — Мне вообще ничего не снилось.

Катриона просияла.

— Замечательно.

Ричард застыл, видя ее ослепительную улыбку.

— Катриона? — В дверях стояла расстроенная Мэри. — Если ты закончила, может, поднимешься к детям? Они ужасно капризничают.

— Конечно. — Катриона встала, отложив салфетку. — Их все еще лихорадит? — И выскочила из комнаты, даже не взглянув на него.

Проводив ее прищуренными глазами, Ричард продолжал есть и строить планы. Первым пунктом в них значилась долгая прогулка верхом.

Когда Ричард вернулся, уже стемнело. Он распорядился подать чай в свой кабинет. Явившийся с подносом Уорбис не преминул воспользоваться случаем, чтобы выяснить намерения хозяина.

— Правильно ли я понял, сэр, что мы отбываем следом за поверенным? — поинтересовался он, отряхивая плащ Ричарда.

— Хм-м, — промычал Ричард, прихлебывая обжигающий напиток.

— Позволю себе заметить, сэр, — не унимался Уорбис, — это была чрезвычайно полезная поездка. Начинаешь ценить маленькие радости Лондона. — Не дождавшись ответа, он зашел с другого бока: — Мы отсюда прямо в столицу? Или вы намерены погостить в Лестершйре?

— Понятия не имею.

Неодобрительно фыркнув, Уорбис открыл гардероб. Пока он развешивал и расправлял одежду, Ричард задумчиво жевал, уставившись на пламя.

Мысль о том, чтобы сделать Катриону своей, засела у него в голове с первой встречи. После оглашения завещания он постоянно размышлял об этом, прикидывая так и этак: ухватиться ли за возможность, предоставленную Шеймусом, и взять Катриону в жены — или уехать и забыть о ней?

Так было до того, как Катриона пришла к нему ночью. Но теперь… Длинные пальцы сжали резной бокал.

— Будете переодеваться к обеду, сэр?

Оторвав взгляд от пляшущих язычков пламени, Ричард с решительным видом поднял голову:

— Пожалуй.

Итак, мотив. Должна же быть причина, заставившая ее искать с ним близости.

Перешагнув порог гостиной, Ричард нашел взглядом Катриону и неторопливо двинулся к ней. За его расслабленной позой скрывалась убийственная решимость.

Катриона искренне улыбнулась. Ричард изобразил ответную улыбку, насквозь фальшивую.

Хотя его воспоминания об их первой ночи были весьма расплывчаты, он мог поклясться, что она была девственницей. Пылкой, неожиданно раскованной, но тем не менее девственницей. Ричард не сомневался, что был ее первым мужчиной.

Это порождало естественный вопрос: почему он? И почему сейчас?

— Интересно, — протянул он, заняв ставшее привычным место рядом с ней, — куда вы отправитесь, когда закончится эта волынка с завещанием.

Катриона удивленно взглянула на него:

— В долину, конечно. Обычно я не покидаю ее надолго — на день-два, не больше.

— Так вы не были ни в Эдинбурге, ни в Глазго?

— Даже в Карлайле, а это гораздо ближе.

— Как же в таком случае вы приобретаете необходимые вещи?

— Приглашаю торговцев в долину. — Она пожала плечами. — Лучше не привлекать внимания к себе, как, впрочем, и к долине. Нас вполне устраивает безвестность.

— Хм… — Ричард задумчиво посмотрел на нее. — В долине много самостоятельных семей?

— В каком смысле?

— Не зависящих от вас. Тех, кто не относится к числу ваших арендаторов.

Катриона покачала головой:

— Нет. Я владею всей долиной. — Она состроила гримаску. — У нас даже викария нет, потому что нет церкви.

Ричард хмыкнул.

— Как вам удалось этого избежать? Может, священник просто исчез каким-то образом?

Катриона попыталась сдержать улыбку, но безуспешно,

— Госпожа не одобряет насилия. Но, если серьезно, все дело в географии. Долина очень изолирована. Ее нелегко найти, если не знаешь, где она находится.

— Но у вас должны быть соседи — окрестные землевладельцы.

Катриона кивнула:

— Да, но население в предгорье малочисленно. Это довольно одинокое существование.

У него возникло впечатление, что последняя реплика прозвучала не так, как ей хотелось. Секунду она смотрела на него, затем отвела взгляд и взяла чашку из рук Мэри.

Улыбнувшись несколько принужденно, Ричард освободил Мэри от второй чашки.

— Дорогая, не знаю, как тебя благодарить. — Во взгляде Мэри светилась признательность. — Не представляю, как бы мы справились без тебя. Дети свели бы всех с ума. Как только тебе это удается? Они полдня слушали твои истории. Даже младенцы.

Катриона одарила ее одной из профессиональных улыбок:

— Это часть ремесла целительницы.

Ричард скептически поднял бровь, глядя на нее поверх чашки. Лекари, которых он знал, находили особое удовольствие в том, чтобы пугать детей, и обращались с маленькими пациентами весьма сурово. Не каждый станет терпеть детские капризы.

— Возможно, — сказала Мэри, — но мы искренне ценим твою помощь. — Она с надеждой взглянула на Катриону: — Ты уверена, что не хочешь остаться? — По ее лицу пробежала тень. — Конечно, я не знаю, где мы окажемся на следующей неделе, — она бросила извиняющийся взгляд на Ричарда, — но мы всегда рады тебе, где бы ни были.

Катриона сжала ее руку.

— Знаю. И не тревожься: все образуется. Но мне необходимо вернуться в долину. Я и так отсутствовала дольше, чем предполагала.

На лице ее мелькнуло беспокойство, взгляд затуманился. Ричард опустошил чашку, отметив про себя, что к роли хозяйки долины Катриона Хеннеси относится серьезно.

Пожалуй, слишком серьезно.

Ричард хотел знать, почему она это сделала — зачем подмешала одно из своих снадобий в его виски и забралась к нему в постель? Что заставило ее пуститься на такие хитрости, чтобы отдаться ему?

Просто жажда острых ощущений или нечто большее? Лежа в постели, за задернутыми занавесями, Ричард вглядывался в темноту, прислушиваясь к бою часов, отзванивавших четверти.

И ждал ее прихода.

Он пытался разобраться в своих чувствах, но даже после целого дня, проведенного на верховой прогулке, не смог ни распутать клубок противоречивых эмоций, ни тем более осмыслить их. С одной стороны, ему льстило, что Катриона выбрала именно его, каковы бы ни были ее побуждения. С другой стороны, его бесило, что она посмела проделать это с ним. Были также и другие чувства, вскипавшие при одной только мысли о ней — и их ночных встречах, — которые не поддавались рациональному объяснению.

Ричард хотел знать — почему.

Можно было бы, конечно, спросить. Дождаться ее появления и задать вопрос. Но он сомневался, что получит ответ. Он также сомневался, что после этого она останется и проведет в его объятиях остаток ночи.

Два предыдущих раза она полагала, что он одурманен и находится в состоянии, когда тело бодрствует, а мозг спит. Собственно, в первый раз так и было. Ричард так и не вспомнил всего — лишь отдельные яркие эпизоды и чувственную фантасмагорию, в которой тонуло все остальное. Он догадывался, что они разговаривали — ведь Катриона не насторожилась, когда он заговорил прошлой ночью. Видимо, решила, что он по-прежнему разговаривает во сне.

После целого дня размышлений Ричард не придумал ничего лучшего, чем воспользоваться ее заблуждением и все-таки задать вопрос. Едва ли она заподозрит неладное, находясь в его объятиях и будучи в полной уверенности, что он спит. И возможно, расскажет правду.

Не сразу, конечно, но если постараться…

Что он отлично помнил об их первой ночи, так это как дразнил ее. Воспоминание, словно факел, ярко пылало в его мозгу. Катриона сдалась на удивление быстро. Теперь, познав ее в библейском смысле, он не был удивлен. Она слишком долго сдерживала свою страстную натуру, чтобы противостоять ему в игре, которой он владел в совершенстве.

В его арсенале было более чем достаточно приемов, и он с наслаждением применил бы каждый из них. Пока Катриона уверена, что он одурманен, она будет говорить и рано или поздно выложит все. Чем дольше она будет сопротивляться, тем большее удовольствие ему доставит.

Сегодня ночью он получит ответ. Вот почему альков кровати был задернут.

Вот почему Ричард не слышал, как она вошла, и не догадывался о ее присутствии, пока занавеси не раздвинулись. Он предусмотрительно оставил внизу узкую щель, пропускавшую слабый свет, вполне достаточный, чтобы ясно видеть.

Убедившись, что он лежит в расслабленной позе, под одеялом, Катриона бросила озадаченный взгляд на плотные занавеси, закрывавшие постель. Уголки ее губ дрогнули в колдовской улыбке, вызвавшей в нем мгновенный отклик. Подняв руки, она спустила с плеч халат, и он соскользнул на пол. Под ним ничего не было, только обнаженное тело цвета слоновой кости в ореоле пламенеющей гривы рыжих волос.

Ричард едва сдерживался, пожирая ее глазами. Почувствовав его взгляд, Катриона улыбнулась и, приподняв край одеяла, скользнула под него. Не успела она оказаться рядом, как он поймал ее в свои объятия. С томным вздохом она прижалась к нему и подняла лицо. Их губы слились.

Наслаждаясь теплом ее тела и мягкостью губ, Ричард смаковал каждое прикосновение, обращая агрессию в предвкушение. Он не собирался спешить, раз уж предполагается, что он занимается любовью во сне. Откинувшись на подушки, он позволил ей перехватить инициативу — точнее, думать, что это так.

Нетерпение Катрионы между тем нарастало. Кожа ее пылала, поцелуи становились все более требовательными. Это была их последняя ночь. Если ощущения, которые она испытывала, были божественны, то за радость, которую она нашла в их соединении, она продала бы душу.

Стиснув зубы, Ричард наслаждался каждым мгновением. Переплетя ее пальцы со своими, он удерживал ее руки, не позволяя ускорить события, которыми намеревался дирижировать с первой до последней ноты.

В густом сумраке алькова он казался темной тенью. Закрыв глаза, Катриона упивалась контрастом между своей мягкостью и его горячим твердым телом. Не имея возможности коснуться его руками, она медленно и чувственно скользила по могучей фигуре, расслабленно и покорно распростертой под ней.

Катриона плавилась, а Ричард казался вполне довольным, нежась в теплых волнах, омывавших их разгоряченные тела. В нетерпении она вырвала руки и, обхватив его лицо, припала к нему в жадном поцелуе, дразня губами и языком.

Несмотря на более чем пылкий натиск, Ричард не двигался. Мысленно проклиная действие зелья, приведшее его в такое состояние, Катриона гладила выпуклости и впадины его груди, массивные плечи, тугие мышцы рук, пока тяжелые объятия не сомкнулись у нее на талии, не позволяя продолжить исследования ниже.

Впрочем, в этом не было никакой необходимости. Ричард был полностью возбужден. Его твердое естество горячо и нетерпеливо упиралось ей в живот. Эта его часть по крайней мере была готова к взаимодействию — в отличие от всего остального.

Находясь сверху, Катриона расположилась так, чтобы он оказался между ее бедрами, а затем самым провоцирующим образом задвигалась. Мускулы его рук дрогнули, словно он колебался, не зная, как поступить.

Проглотив проклятие, она завладела его губами и стала совершать медленные волнообразные движения. Все ее тело включилось в целенаправленное обольщение. Ричард не мог не откликнуться. Катриона ощутила его нарастающее возбуждение. Он стал еще тверже, напряженные мускулы превратились в тугие канаты.

С возгласом облегчения — и предвкушения — она оторвалась от его губ и перевернулась на спину, увлекая его за собой. Он подчинился, перебросив через нее свое могучее тело. Катриона нетерпеливо изогнулась, и Ричард почувствовал обжигающее прикосновение к самой чувствительной части своего тела. Содрогнувшись, он медленно скользнул в нее, наслаждаясь бархатным теплом.

Катриона довольно вздохнула; пальцы, сжимавшие его предплечья, разжались. Она обвила ногами его бедра.

— Да, — выдохнул Ричард и, прильнув к ее губам, вошел глубже.

С возгласом радости Катриона выгнулась ему навстречу. С каждым проникновением она разгоралась все жарче, глядя из-под тяжелых век на темные плечи и грудь, колеблющиеся в отзывающемся в ней ритме.

Внезапно Ричард отстранился, но, прежде чем Катриона успела выразить протест, его губы захватили ее сосок. Покачиваясь, он ласкал ее упругую грудь, пока волна наслаждения не захлестнула ее.

— Почему ты это сделала?

Катриона не знала, произнес ли он эти слова или они возникли в ее мозгу. Но Ричард замер, оставив ее томиться от ощущения пустоты.

— Потому что хотела тебя.

После секундной паузы Ричард возобновил движение. Катриона ответила самозабвенно и безудержно, возбуждая его, как ни одна женщина на свете. Волосы ее огненной вуалью разметались по подушке, ноги неистово сжимали его бедра. Ему понадобилась вся его хваленая выдержка, чтобы держать себя в узде, так велико было искушение забыться в ее объятиях.

Но он хотел знать, что заставило ее прийти к нему.

Доведя Катриону до исступления, Ричард замедлил темп и, приподнявшись, коснулся губами ее виска.

— Почему именно меня? И почему сейчас?

Морщинки набежали на ее лоб и исчезли. Тряхнув головой, она нетерпеливо всхлипнула. Проглотив проклятие, Ричард прижал ее к себе, поднимая на следующий уровень страсти, но оттягивая завершение. Несмотря на его внушительный вес, она ухитрялась выгибаться навстречу, усиливая взаимопроникновение. Ощущение красоты, восторга, невообразимой радости витало над ней, оставаясь недоступным.

— Почему ты здесь, в моих объятиях? — прозвучал шепот в ночи.

Не открывая глаз, Катриона покачала головой, не в силах сосредоточиться. Она прикусила губу, сдерживая стон. И тут же ахнула, когда Ричард проник глубже, а затем вскрикнула от разочарования, когда он внезапно подался назад. Потрясенная, она потянулась к нему…

Громадные ладони подхватили ее, перевернули и поставили на колени спиной к нему. Его руки были везде — трогали, гладили, сжимали, пока ее грудь сладко не заныла, кожа не порозовела, а внутри все не превратилось в пылающее горнило.

Склонив голову, Ричард прикусил ее ухо.

— Нагнись.

Он придержал ее за бедра и, когда она подчинилась, скользнул в нее легко и плавно. Выгнувшись в чувственном восторге, Катриона закрыла глаза и повела бедрами, сомкнувшись вокруг него, как горячая перчатка.

Ричард судорожно выдохнул, в очередной раз напомнив себе, что должен быть беспощадным, если хочет выяснить, что стоит за ее поступком. Но как только его ладони, скользнув по округлым плечам, накрыли ее тугие груди, его решимость заметно поубавилась.

Даже Катриона не поклонялась своей Госпоже так, как поклонялся Ричард своей колдунье. Он был жрецом в ее храме и вместе с тем беспомощным рабом, с каждой лаской, с каждым проникновением увязая все глубже. Он становился жертвой собственных страстей, которые привязывали его к ней не только телесно, но и духовно. И готов был подчиниться, сдаться на ее милость, словно в глубине души знал, что она его половинка и его спасение.

Опустив взгляд, Ричард заметил родинку на ее правой ягодице — малиновую отметину в форме летящей бабочки. Размером с ноготь, она четко выделялась на нежной коже.

Прерывисто дыша, он плотнее обхватил ее бедра. Вид ее гладкой спины и упругих ягодиц завораживал. Снова и снова входя в ее лоно, Ричард подводил ее к сокрушительному взрыву. Катриона всхлипывала от мучительного томления. Он довел ее до последней ступени… и резко отстранился.

Это произошло настолько стремительно, что Катриона не сразу поняла, что произошло. Она едва расслышала его шепот за грохотом собственного сердца:

— Зачем тебе это понадобилось?

Уловив властные нотки в его голосе, она призналась:

— Потому что ты мне нужен. — Слова вырвались как рыдание. Потянувшись назад, Катриона коснулась его щеки. — Пожалуйста, Ричард. Скорее.

Послышалось сдавленное проклятие, и одним плавным толчком он вошел в нее.

Катриона вскрикнула. Ужаснувшись, она сжала смятые простыни в кулаках и прижала их ко рту, заглушая крик. И услышала его стон. Ричард мощно двигался, увлекая ее в немыслимую высоту, прямо к солнцу. А когда мир разбился вдребезги и она закричала, замер, упиваясь ее криком.

Закрыв глаза, он присоединился к ней, устремившись за пределы этого мира.