Глава 15

— Спасибо, Эмми, — сказала Онория. Она стояла у окна, скрестив руки, и смотрела, как младшая горничная убирает поднос с остатками ленча. — Его светлость уже вернулся?

— По-моему, нет. — Эмми выпрямилась. — Если вы пожелаете, я узнаю у Уэбстера.

— Нет, Эмми, не надо. — Онория вымученно улыбнулась. — Я просто так спросила.

Просто так. Онория повернулась к окну. Сколько еще ей придется страдать? С Беркли-сквер они вернулись в три часа утра. Она тут же погрузилась в глубокий сон без сновидений. Наслаждение, о котором говорил Девил, пришлось ей по душе. Проснувшись, Онория решила не терять времени даром и потребовать продолжения. Облачившись в один из самых сногсшибательных нарядов Селестины, она спустилась вниз.

Но в столовой, где они обычно завтракали, не было ни души. Волк сбежал. Уэбстер объяснил, что его светлость встал рано и отправился в какую-то дальнюю поездку. Позавтракав в печальном одиночестве (герцогиня еще ночью заявила, что не намерена вставать до полудня), Онория удалилась в гостиную. Она ждала, одолеваемая нетерпением.

Как он посмел потребовать от нее официального согласия, а потом уехать? Она стиснула зубы.

Парадная дверь хлопнула. Раздались возбужденные голоса. Нахмурившись, Онория вышла из гостиной. Кричал Уэбстер.

Что могло нарушить его обычную невозмутимость? Онория направилась к лестнице. Наверное, ерунда какая-то…

И вдруг у нее пресеклось дыхание. Широко раскрыв глаза, Онория подобрала юбки, выбежала на галерею и перегнулась через перила.

Зрелище, представшее ее глазам, было отнюдь не утешительным. Внизу, в холле, взволнованные лакеи суетились вокруг мужчины в изодранной одежде. Это был Слиго — бледный и трясущийся, с перевязанной рукой. Его лицо покрывали ссадины и царапины.

У Онории сердце чуть не выскочило из груди. Спускаясь по лестнице, она услышала знакомый глухой раскатистый голос и испытала такое облегчение, что пришлось прислониться к перилам и подождать, пока пройдет головокружение. Когда дыхание выровнялось, она направилась вниз.

Девил вышел из библиотеки. Увидев его, Онория снова ухватилась за перила. Его сюртук был весь изодран, сапоги и бриджи из лосиной кожи — всегда безупречно чистые — покрыты грязью и исцарапаны. На щеке красовался длинный порез. Черные волосы спутанными прядями свисали на хмурое лицо.

— Вызови костоправа для Слиго: ему надо вправить плечо.

— А как же вы, милорд? — спросил Уэбстер, следовавший за ним по пятам, и протянул руки, словно хотел обнять своего хозяина.

Девил повернулся к нему и заметил Онорию.

— Со мной все в порядке. Я отделался несколькими царапинами. — И снова обратился к Уэбстеру. — Не поднимай шум. Кинстеры неуязвимы, помнишь? — И он поставил ногу на ступеньку. — Принеси горячей воды, больше мне ничего не нужно.

— Сию минуту, ваша светлость, — сказал Уэбстер и удалился на кухню с видом оскорбленного достоинства.

Онория ждала, пока Девил поднимется по лестнице. Из дырок его сюртука торчали острые щепки. Ей до боли стиснуло грудь.

— Что случилось?

Поравнявшись с Онорией, Девил поднял глаза. — Ось сломалась.

На рубашке виднелись пятна крови. Девил шел быстро, но без обычной для него грации. Онория пошла вслед за ним.

— Где это произошло?

— В Хэмпстед-Хет. — Не дожидаясь следующего вопроса, он добавил: — Мне захотелось глотнуть свежего воздуха. Я пустил лошадей вскачь, они летели как ветер. И тут ось вышла из строя.

Онория побелела.

— Вышла из строя?

— Да. Сломалась. Раздался страшный треск. Может, фаэтон наткнулся на что-то, хотя, по правде сказать, я так не думаю.

Одолев последнюю ступеньку, Девил зашагал по коридору. Онория представила себе сцену аварии, и она ей совсем не понравилась.

— А что это были за лошади — гнедые? — спросила Онория, стараясь не отставать от Девила.

— Нет, — бросил он, искоса взглянув на нее. — У меня есть пара молодых жеребцов… я собирался опробовать их. — Черты его лица исказились. — Одного я пристрелил сразу же. У меня был с собой только один пистолет. К счастью, тут подоспел Шеррингхэм… пришлось позаимствовать пистолет у него. Потом он отвез нас домой.

— Но, — Онория нахмурилась, — что же случилось на самом деле?

Девил раздраженно посмотрел на нее.

— Ось сломалась как раз под козлами. Естественно, фаэтон развалился на части. По счастливому стечению обстоятельств мы со Слиго выпали из него, только я приземлился удачнее.

— А экипаж?

— От него ничего не осталось.

Девил открыл тяжелую дубовую дверь, находившуюся в конце коридора, и вошел в свою комнату. Он остановился посередине, в самом центре красивого пестрого ковра, и, приподняв плечо, начал стягивать сюртук. Но тут же за — мер и со свистом втянул в себя воздух.

— Давай-ка. — Встав сзади, Онория осторожно стянула с его плеч сюртук, а потом высвободила и руки. — Пресвятые небеса! — Уронив сюртук на пол, она с ужасом посмотрела на спину Девила.

Рубашка его была изодрана в клочья, особенно с одного бока. Очевидно, он упал на это место. Из бесчисленных царапин и ссадин сочилась кровь. Ниже пояса кожа осталась неповрежденной: бриджи и сапоги — защита получше, чем тонкая льняная ткань.

Девил резко обернулся.

— Какого черта… что ты здесь делаешь?

Онории потребовалось сделать некоторое усилие, чтобы перевести взгляд с кровоточащей спины на его лицо. Выражение глаз Девила не обещало ничего хорошего, и она стала смотреть на массивную кровать с балдахином. Она обратила внимание на роскошную ткань зеленоватого оттенка, резное изголовье, шелковые простыни, на горку мягких подушек и пышную перину. И снова посмотрела на Девила, стараясь казаться совершенно спокойной.

— У тебя вся спина в крови — царапины нужно обработать мазью.

Девил тихонько выругался.

— Тебе не следует быть здесь. — Он начал стягивать с себя рубашку, но запутался в рукавах.

— Не будь смешным. — Онория схватила его за руки, а потом проворно расстегнула манжеты. — Конечно, это не совсем прилично, но при таких обстоятельствах…

Девил сорвал рубашку и отшвырнул ее в сторону.

— Я пока еще не на смертном одре.

Онория невозмутимо встретила его раздраженный взгляд.

— Тем не менее, спина у тебя сильно исцарапана. Ты просто не видишь.

Девил прищурился и выгнул голову, стараясь заглянуть через плечо.

— Ничего страшного, я сам могу о себе позаботиться.

— Господи помилуй! — Онория сердито подбоченилась. — Перестань вести себя как шестилетний ребенок. Я только хочу промыть твои раны и наложить мазь.

Девил покорно кивнул.

— В том-то и дело, что я не шестилетний ребенок и пока еще не при смерти.

— Естественно. Ты же Кинстер, а Кинстеры неуязвимы, помнишь?

Девил скрипнул зубами.

— Онория, если уж тебе так нравится разыгрывать из себя доброго ангела, изволь сначала выйти за меня замуж, черт возьми!

Онория вскипела: она как раз собиралась объясниться, а он превратил все в шутку! Шагнув вперед, она направила указующий перст прямо в голую грудь Девила.

— Если, — заявила она, грозя пальцем, — я соглашусь выйти за тебя замуж, — и снова погрозила пальцем, а когда Девил попятился, сделала еще один шаг, — я хочу быть уверена, что ты будешь вести себя разумно во всех ситуациях. — Она трижды погрозила ему и подошла еще ближе.

Девил наткнулся на кровать.

— Вот как сейчас! — Вызывающе глядя на Девила, Онория продолжала свое наступление. — Сядь!

Глаза Девила потемнели, лицо окаменело. Всем своим видом он показывал, что не собирается уступать. Они стояли почти вплотную друг к другу. Их взгляды скрестились, точно шпаги. Эта борьба характеров могла бы длиться еще долго, но Девил вдруг повернул голову к двери.

Воспользовавшись моментом, Онория уперлась ладонями ему в грудь и довольно сильно толкнула.

Девил пошатнулся и шлепнулся на кровать, еле слышно выругавшись.

— Вода, ваша светлость, — доложил Уэбстер, приоткрыв дверь локтем.

— Мне понадобится мазь, Уэбстер, — заявила Онория.

— Слушаюсь, мисс. — Дворецкий не моргнув глазом вручил ей тазик. — Принесу сию же минуту.

Как только он удалился, Онория обернулась — в глазах Девила полыхала ярость.

— Это была плохая идея.

Онория вздернула брови и поставила тазик на пол.

— Хватит ныть, ты выживешь.

Пока она находилась в полусогнутом положении, узенькое платье натянулось, обрисовав две прелестные округлости. Девил помотал головой.

— Может, и выживу, но удастся ли мне сохранить рассудок?

Отжимая полотенце, Онория смерила его взглядом, потом подошла ближе. Их ноги почти соприкасались. Положив руку на плечо Девила, она слегка развернула его и принялась рассматривать глубокий порез на спине. Ей было так приятно прикасаться к его теплому телу!

— Думай о чем-нибудь другом, — посоветовала она и начала промывать рану.

Девил закрыл глаза и глубоко вздохнул. «Думай о чем-нибудь другом!» Наверное, она догадалась, что означает для него это другое. Порезы и царапины — чепуха по сравнению с той мучительной болью, которая с возрастающей силой терзала одну важную часть его тела. Онория была совсем рядом; запах ее духов возбуждал Девила, да так, что голова его шла кругом.

Ее маленькие ручки дейетвовали робко. Дотрагиваясь до спины Девила, она чувствовала, как дергаются и перекатываются мускулы. Он сжал кулаки. Когда в спальне появился Уэбстер с мазью, из его груди вырвался вздох облегчения.

— Как там Слиго?

Девилу пришлось потрудиться, чтобы разговорить своего дворецкого. Но вот, наконец, последняя царапина обработана. Онория отошла в сторонку.

Вытерев руки полотенцем, которое держал Уэбстер, она бросила на Девила вопрошающий взгляд.

— Ну, все.

Он смотрел на нее пустыми глазами, дожидаясь, пока Уэбстер соберет его порванную одежду, полотенца, мазь и тазик с водой. Вскоре дворецкий удалился с величественным видом. Онория молча глядела ему в спину. Девил встал и подошел к ней сзади. Еще пять минут назад он проиграл битву со своими демонами.

— А теперь… — Онория повернулась и оказалась в объятиях Девила.

Она заглянула в его глаза, и слова замерли у нее на устах. Казалось, он вот-вот проглотит ее целиком. Его рука потянулась к горлу Онории, потом выше — к подбородку.

Девил наклонился и, не дожидаясь приглашения, жадно завладел ее губами. Онория таяла от его поцелуя. Он стал подталкивать ее к кровати, приподнял, опрокинул на спину, а сам лег сверху.

Прямо на нее!

Мысль о сопротивлении исчезла бесследно, как только Онория ощутила тяжесть этого напряженного мускулистого тела готового овладеть ею. Бушевавшее в нем желание воспламенило ее мгновенно. Она стиснула руками его шею и ответила столь же неистовым поцелуем.

Девил сдвинул покрывало и еще крепче прижал к себе Онорию. Теперь она хорошо чувствовала мужское естество — твердое, как колонна, пульсирующее, одержимое жаждой обладания.

— Боже всемогущий!

Девил вдруг откатился в сторону и довольно грубо стащил ее с кровати. Недоуменно моргая, Онория увидела перед собой дверь. Еще мгновение — и она оказалась в коридоре. Девил опустил ее на пол.

— Да что же это такое?! — Бурно дыша, она повернулась к нему. Все невысказанные слова были написаны на ее лице. Девил ткнул в нее пальцем.

— Твое согласие.

Вид у него был устрашающий: черные волосы спутаны, брови насуплены, губы стиснуты. Его грудь вздымалась.

Онория набрала побольше воздуха и уже собралась произнести заготовленную речь, но…

— Не сейчас! — мрачно бросил Девил. — Когда ты как следует все обдумаешь. — И он захлопнул дверь.

Онория онемела. Она в недоумении смотрела на дверь, потом закрыла рот и потянулась к ручке. Задвижка щелкнула.

Она снова недоверчиво посмотрела на дверь. И вдруг стиснула зубы, закрыла глаза, сжала кулачки и жалобно вскрикнула.

Открыв глаза, увидела — дверь была по-прежнему заперта.

Угрожающе выпятив подбородок, Онория круто повернулась и пошла прочь.

Девил сбежал из дома, решив отсидеться у Ментона. Дело шло к вечеру. В это время года многие светские повесы, оставшиеся в Лондоне, приходили сюда, чтобы часок-другой потренироваться в стрельбе и насладиться приятной компанией.

Он окинул взглядом посетителей и улыбнулся, заметив знакомое лицо.

— Брат мой, ты еще не привык к этому пистолету — отдача слишком сильная, — протянул Девил, дождавшись выстрела.

Ричард повернулся к нему и приподнял бровь.

— Ты хочешь поучить меня, старший брат? Девил улыбнулся, блеснув зубами.

— Я перестал учить тебя много лет назад. А не устроить ли нам небольшое дружеское соревнование? Ричард ухмыльнулся.

— Ставка двадцать фунтов?

— Нет, я предлагаю просто подурачиться.

— Согласен.

Они начали стрелять по мишени. К ним то и дело подходили знакомые и заводили довольно пустые разговоры. Братья отвечали им в таком же духе. Ни один человек, увидевший их вместе, не смог бы усомниться в близком их родстве. Правда, Девил был повыше ростом и Ричард не отличался такой развитой мускулатурой. Видимо, сказывалась и разница в возрасте — четыре года. Внешнее сходство тоже не бросалось в глаза, особенно если смотреть на них по отдельности. Черты лица Девила были более жесткими и суровыми. Но когда братья стояли рядом, сразу было видно, как много у них общего: властность, надменность, одинаковые носы и линия бровей, агрессивно выпяченные подбородки.

Девил улыбался, глядя, как Ричард прицеливается. Ричард был самым близким для него человеком — после Уэйна, его тени. И эта близость не сводилась только к кровному родству. По сравнению с другими Кинстерами поступки Ричарда можно было легко предсказать, потому что он реагировал на многие вещи так же, как и Девил.

Прогремел выстрел. Пуля пробила мишень в дюйме от центра. Они пользовались особыми длинноствольными пистолетами довольно зловещего вида. Каждый имел свои отличия, поэтому, стреляя три раза кряду с большой дистанции, приходилось всякий раз заново прилаживаться к ним.

Слуга уже перезарядил пистолет, Девил поменялся местами с Ричардом и поднял руку. Его пуля попала почти в яблочко.

— О-хо-хо! Ты, как всегда, слишком импульсивен, Сильвестр. Надо было подольше целиться, и результаты были бы лучше.

Ричард, прислонившийся к стене, напрягся и напустил на себя холодно-бесстрастный вид. Небрежно кивнув Чарльзу, он занялся пистолетами.

На лице Девила расцвела насмешливая улыбка.

— Ты же знаешь, Чарльз, не в моих правилах попусту терять время.

Белесые ресницы Чарльза дрогнули, в глазах мелькнула досада.

Заметив это, Девил с безупречной учтивостью протянул ему пистолет, повернув дуло к себе.

— Может, покажешь, на что ты способен?

Чарльз хотел уже взять его и вдруг замер, но потом, выпятив подбородок, схватился за полированный приклад. Встав на место Девила, он расправил плечи и тщательно прицелился… Яблочко исчезло.

— Браво! — совершенно искренне воскликнул Девил и похлопал Чарльза по плечу. — Ты один из немногих, у кого намерения совпадают с результатами. — Их взгляды встретились, и герцог усмехнулся. — Присоединяйся к нам.

Тот принял приглашение. Даже Ричард, несмотря на свою враждебность, присматривался к стилю стрельбы кузена. Только на этом поприще Чарльз превосходил других мужчин из семейства Кинстеров, поэтому отнесся к комплиментам Девила как к должному. Через двадцать минут Чарльз удалился, сославшись на неотложные дела.

— С ним можно было бы ладить, не будь он таким педантом, — сказал Ричард, глядя ему вслед, и покачал головой.

Девил просматривал листки, на которых были записаны очки.

— Какой у нас счет?

— Я сбился, после того как пришел Чарльз. — Ричард криво усмехнулся. — Выиграл, конечно, ты. Ты всегда выигрываешь.

— Согласен на ничью. — Девил отложил в сторону пистолеты. — А вообще-то я своего добился.

— Чего именно? — Удивленно приподняв брови, Ричард пошел вслед за Девилом.

— Я хотел отвлечься, — сказал Девил, кивнул Ментону, с улыбкой поклонившемуся братьям, и вышел из тира.

— Похоже, ты чем-то расстроен, — заметил Ричард, взглянув на взволнованное лицо брата.

— Просто я… я упустил нечто важное. Это связано с убийством Толли.

Ричард мгновенно помрачнел. — Действительно важное?

— Меня не покидает зловещее предчувствие, что это жизненно важно. Но я никак не могу ухватить эту деталь, она ускользает, прячется в тумане.

— Не перенапрягайся. — Ричард похлопал его по плечу. — Поболтай с Онорией Пруденс, и ты отвлечешься еще лучше, чем в тире. — Он усмехнулся. — Память может вернуться к тебе в самой неподходящей ситуации.

Девил с трудом подавил желание сообщить брату, что как раз от Онории Пруденс ему и надо отвлечься. Он просто кивнул ему, и они расстались. Ричард отправился на свою квартиру, а Девил пошел по направлению к Гросвенор-сквер.

В его состоянии прогулка не повредит.

До дома Девил добрался ранним утром. Попрощавшись с Ричардом, он вернулся в свой особняк только для того, чтобы переодеться. Эта ночь, как и большинство предыдущих, была посвящена занятию, которое герцог, с легкой руки Онории, окрестил «проверка недостоверных сведений Люцифера». Ни он, ни его кузены не могли вести расспросы напрямую. Слишком много людей знали, чего добиваются Кинстеры. Никто не решился бы говорить в их присутствии, страшась последствий. Приходилось использовать посредника. В конце концов, Девил остановил свой выбор на виконте Брамли — скучающем распутнике и заядлом игроке, вечно гоняющемся за развлечениями.

Девил и сам слыл отличным игроком в карты, а потому без труда расставил свои сети перед самым носом виконта, а к утру чуть не снял с него рубашку. В результате Брамли пообещал помочь всеми силами. Было ясно, что он еще не скоро сядет играть в пикет.

Мрачно усмехаясь, Девил постоял у двери с ключом в руке. Поднялся ветер. Прищурившись, он взглянул на небо, по которому неслись грозовые тучи. Казалось, они вот-вот заденут крыши домов.

Девил быстро вошел в холл. Уэбстер, конечно же, запомнил его указания.

Раздался оглушительный удар грома.

Онория была повергнута в настоящий ад. Только на этот раз сюжет кошмарного сна изменился.

Откуда-то сверху она смотрела на обломки кареты. Повсюду валялись щепки, кожаные сиденья были изодраны. Изуродованные, запутавшиеся в упряжи лошади кричали. Рядом с экипажем лежал мужчина. Его руки и ноги были неестественно вывернуты. Черные кудри закрывали глаза, лицо было бледным как смерть.

Он лежал совершенно неподвижно. Так мог лежать только человек, уже покинувший этот мир.

В сердце Онории сильнее, чем когда бы то ни было, клубилась черная печаль. Волна горя подхватила ее, закружила и швырнула в пропасть отчаяния, в долину бесконечных слез.

Он умер — и она не могла дышать, не могла выкрикнуть слова протеста, не могла позвать его обратно. Сдавленно всхлипывая и простирая руки в немой мольбе, Онория шагнула вперед.

Ее пальцы наткнулись на живую теплую человеческую плоть.

— Тише.

Кошмарное наваждение разбилось вдребезги; отчаяние с воем ослабило свою хватку и умчалось прочь. Онория проснулась.

Оказалось, что она стоит возле окна на холодном полу. На улице стонал ветер. Дождь стучал по оконной раме. Ее щеки были мокрыми от слез, хотя она вроде бы и не плакала. Онорию била дрожь: тонкая ночная рубашка плохо защищала от ночной сырости.

Но тут ее обняли теплые руки. Она удивленно подняла глаза, еще не понимая толком, сон это или реальность. Но, почувствовав жар мужского тела, всхлипнула и прижалась к Девилу.

— Все в порядке, — сказал он, гладя ее волосы.

Продолжая дрожать, Онория судорожно вцепилась в ere рубашку. Он запустил пальцы в ее волосы, провел рукой по затылку и прижался щекой к макушке.

— Все хорошо.

Онория яростно помотала головой.

— Нет, нехорошо! — глухо воскликнула она, уткнувшись лицом в его грудь.

Сквозь рубашку Девил чувствовал ее горячие слезы. Онория предприняла безуспешную попытку потрясти его.

— Тебя убили! Ты мертв.

Девил удивленно заморгал. Он думал, что во сне ее мучают воспоминания о смерти родителей и малышей. — Я жив.

Уж это он знал наверняка. Его желание вновь пробудилось, как только он заметил, что на Онории нет ничего, кроме ночной рубашки. К счастью, Девил успел подготовиться. Протянув руку, он схватил одеяло, оставленное на подоконнике.

— Идем посидим у камина.

Онория была напряжена и тряслась от холода. Она не уснет, пока не успокоится и не согреется.

— А огня-то нет. Что-то случилось с трубой.

Онория выслушала эту ценную информацию, не поднимая головы. Она все еще не понимала, что происходит. Ее сердце выбивало бешеную дробь, разгулявшиеся нервы никак не могли успокоиться.

Девил развернул ее к двери.

— Пошли в гостиную.

Он попытался разжать руки Онории, но она не слушалась. Вздохнув, Девил накинул одеяло ей на плечи и заботливо расправил со всех сторон. Онория не сопротивлялась, однако по-прежнему не собиралась выходить из комнаты.

Поколебавшись, Девил взял ее на руки. Онория, так и не выпустив из рук его рубашку, прижалась щекой к широкой мужской груди. Сейчас она испытывала несказанное облегчение, ибо ее внутреннее смятение достигло устрашающей силы.

Девил понес ее, как ребенка, в гостиную и сел в большое кресло перед камином, где пылал огонь. Онория примостилась у него на коленях, не разжимая объятий. Ей показалось, что здесь что-то изменилось, но это была мелочь по сравнению с той сумятицей, которая царила в ее голове.

Сердце продолжало выпрыгивать из груди, губы были сухими, во рту чувствовался металлический привкус, кожа покрылась холодным липким потом. Все страхи — и давние, и теперешние — пробудились к жизни и боролись друг с другом, словно оспаривая первенство. Реальность и фантазии слились воедино, то расходясь, то снова соединяясь, будто партнеры в каком-то безумном танце.

Онория не могла говорить, думать, она была не в состоянии разобраться в собственных ощущениях.

Девил молча держал ее в своих объятиях, гладил по волосам и по спине. Его большие ладони скользили завораживающе медленно, но без малейшего намека на чувственность, принося только успокоение.

Онория закрыла глаза, вбирая в себя его силу. Прерывистый вздох вырвался из ее груди, и напряжение стало спадать. Она долго сидела так, прислушиваясь к ровному стуку сердца Девила. Это твердое как скала тело возвращало к реальности, калейдоскоп мыслей замедлил свое бешеное вращение, потом замер… И вдруг все встало на свои места.

— Твой фаэтон. — Вывернув шею, Онория посмотрела на Девила. — Это не был несчастный случай. Тебя хотели убить.

Лицо Девила, освещенное отблесками пламени, сразу помрачнело.

— Онория, это был несчастный случай. Я же сказал тебе: ось сломалась.

— А почему она сломалась? Неужели это происходит так часто? И именно с теми экипажами, которые делает твой мастер? Девил поджал губы.

— Мы могли наткнуться на что-то.

— Ты сам говорил, что ничего подобного не было. Девил вздохнул.

— Онория, произошел несчастный случай, остальное тебе привиделось во сне. Я жив, и это главное.

— Но все могло обернуться иначе! — Онория попыталась сесть попрямее, но Девил держал ее крепко. — Мне никогда не снилось, что кто-то из живых умер. Значит, тебя хотели убить. И ты остался жив только потому… — За неимением слов она взмахнула рукой.

— Потому что я Кинстер, — закончил он. — Я неуязвим, помнишь?

Неправда. Девил — обычный человек из плоти и крови, и Онория знала это лучше, чем кто бы то ни было. Она недовольно поджала губы.

— А если кто-то специально испортил ось, это было бы заметно?

Девил заглянул ей в глаза и отметил, что они как-то неестественно блестят. Интересно, бывает ли у лунатиков горячка, подумал он.

— Вся карета, и ось в том числе, превратилась в щепки. — Что еще сказать? Как успокоить ее смятенный ум? — Да и зачем кому-то меня убивать?

Он сразу понял, что совершил ошибку. Онория вы — вернулась из его объятий.

— Ну конечно же! — Ее глаза широко раскрылись. — Толли… Толли собирался предупредить тебя. И тот, кто желал твоей смерти, был вынужден сначала убить его.

Девилу стало так больно, что он на мгновение закрыл глаза. Потом приподнял Онорию и обнял покрепче.

— Все это твои домыслы и обрывки ночного кошмара. Если хочешь, поговорим утром — при свете дня факты будут выглядеть иначе.

Несмотря на только что пережитый шок, в Онории уже пробуждалось бунтарское начало. Она стиснула челюсти и выставила вперед подбородок.

— Как хочешь.

У Девила хватило ума не обращать внимания на ее тон. Он терпеливо ждал, пока приступ высокомерия пройдет, и снова прижал ее к себе.

Уставившись на танцующие языки пламени, Онория обдумала свою новую теорию и не обнаружила в ней никаких погрешностей. Пусть Девил не согласен — она-то уверена в своей правоте. Он — Кинстер и верит в свою неуязвимость. Онория не собиралась спорить с ним по этому поводу, но у нее не было ни малейшего намерения менять свою точку зрения. Возможно, при свете дня «факты» покажутся не такими уж важными, а все-таки к ним стоит присмотреться.

Теперь цель ее жизни стала кристально ясна. Онория совершенно точно знала, что надо делать. Все сомнения развеялись. Девил бросил ей вызов, раскрыв самые глубинные, самые потаенные страхи, гнездившиеся в ее душе. А сейчас судьба побуждает ее взглянуть в лицо правде, осознать свое истинное отношение к Девилу.

Она даст ему все, чего он хочет, и даже больше! И никому, никому не позволит отнять у нее счастье. Она принадлежит ему, но и он принадлежит ей. И никакая сила не сможет этого изменить.

В прошлый раз, когда смерть настигла тех, кого так любила Онория, она была беспомощна. Она не сумела спасти их. Теперь она не будет стоять в сторонке. Простому смертному не удастся лишить ее суженого.

Онория чувствовала уверенность в себе и в своих силах. Смятение как рукой сняло. Она была спокойна и отлично владела собой.

— Почему ты здесь?

Девил ответил не сразу.

— Во время грозы ты ходишь во сне.

— Всегда?! — Онория вспомнила ночь, когда погиб Толли. — И там, в домике лесника, тоже?