Люсинда оглянулась и побежала быстрее.

На другом конце моста она увидела опрятно одетого джентльмена: в сюртуке, бриджах и высоких сапогах. Она поблагодарила звезды и помахала:

— Сэр!

Вот человек, который наверняка поможет ей.

К ее удивлению, джентльмен остановился, расставив ноги, заблокировав выход с моста. Люсинда прищурилась и замедлила бег. В центре моста она остановилась.

Мужчина держал в руке пистолет.

Люсинда смотрела, как он поднимает пистолет — один из тех длинноствольных, что используются на дуэлях. Солнечный свет отразился от серебряных пластин. Река внизу мирно журчала, спеша к морю, высоко в небе летали и пели жаворонки. Внезапно она услышала свое имя, но крик был слишком слабым, чтобы разорвать окутавший ее туман.

Мороз пробежал по ее коже.

Пистолет медленно поднимался, пока дуло не уставилось ей в грудь.

Во рту у нее пересохло, в висках застучало. Люсинда взглянула в лицо мужчины. Невозмутимое, невыразительное. Она увидела, как шевельнулись пальцы на курке, услышала красноречивый щелчок.

В сотне ярдов ниже по течению Гэрри выбежал из леса. Тяжело дыша, он огляделся, поднял глаза на мост — и оцепенел.

Мгновение он смотрел, как его будущее, его жизнь, его любовь — все, чего он когда-либо желал, — смотрит в лицо неминуемой смерти. Солтер и несколько его людей быстро приближались по противоположному берегу, но они не успевали вовремя добежать до Джолиффа. Другие мчались к ближнему концу моста. Гэрри увидел, как пистолет замер… увидел, как дуло слегка приподнялось — необходимая мера, чтобы точно поразить цель.

— Люсинда!

Крик, полный отчаяния и ярости… и чего-то более мощного, чем и то и другое, вывел Люсинду из оцепенения.

Она повернулась, взялась рукой за деревянный поручень — доску, поддерживаемую редкими опорами, — и увидела на ближайшем берегу Гэрри. Схватившись обеими руками за поручень, она нагнулась и прыгнула в реку в тот момент, когда прогремел выстрел.

Гэрри видел, как Люсинда упала и с плеском вошла в воду. Вдруг сильно ударилась? Когда река успокоилась, Люсинды нигде не было видно. Ругаясь, Гэрри помчался к берегу. Умеет ли она плавать? Он подбежал к краю воды чуть ниже моста и сел на землю. Он стягивал сапог, когда над водой появилась голова Люсинды. Откинув волосы с глаз, она огляделась, увидела его и помахала рукой. Затем, как будто ежедневно купалась в реке, спокойно поплыла к берегу.

Гэрри сначала зачарованно смотрел на нее, потом, нахмурившись и сунув ногу обратно в сапог, встал и подошел к краю воды. Его обуревали противоречивые чувства — от радостного облегчения до ярости, — такие сильные, что кружилась голова. Краем глаза он различил суету на обоих концах моста, но даже не взглянул туда. Позже ему рассказали, как отличился мистер Мавверли, захватив Мортимера, и как Долиш с превеликим удовольствием отколотил Скругторпа.

Добравшись до отмели, Люсинда встала и взглянула на мост. Убедившись, что ее враги получили по заслугам, она сунула руку за спину и подхватила свою промокшую шляпу. Дернув мокрые ленты, она растерянно уставилась на потерявший форму предмет.

Затем опустила глаза.

— И платье!..

Гэрри не выдержал. Эту несносную женщину чуть не убили, а ее волнует лишь судьба шляпы. Он вошел в мелководье, возвышаясь над Люсиндой.

Все еще скорбя о шляпке, Люсинда показала на нее:

— Ее уже не восстановишь. — Она перевела взгляд на Гэрри и увидела опасный блеск его глаз.

Он шлепнул ее по мокрой попке… так сильно, что загорелась ладонь.

Люсинда подпрыгнула и взвизгнула. И изумленно взглянула на него.

— В следующий раз, когда я прикажу вам оставаться на месте и не двигаться, вы сделаете именно это… Я достаточно ясно объяснил? — Гэрри свирепо смотрел на нее, в ее глаза, в которых даже после всего происшедшего светилась бунтарская решимость. Затем его взгляд упал на ее грудь, и он прищурился. — Боже милостивый! Ваше платье! — И он немедленно стал стаскивать с себя сюртук.

Люсинда фыркнула.

— Именно это я и сказала.

С видом оскорбленного достоинства она ждала, пока он накидывал сюртук ей на плечи, и даже позволила ему застегнуть пуговицы.

— Идемте… я немедленно отвезу вас домой. — Гэрри взял ее за локоть и помог выбраться на берег. — Вы промокли… только простуды не хватает.

Люсинда оглянулась на мост.

— Видите ли, это был Мортимер.

— Да, я знаю.

— Знаете? У него такая странная идея: будто Чарльз лишил его законного наследства, что…

Ведя Люсинду по лесу, Гэрри терпеливо слушал отчет о том, как Мортимер оправдывал свои действия. Ее голос, логическое повествование, трезвые наблюдения бесконечно успокаивали его, убаюкивали страх, что она может испытать запоздалый шок. Удивительно, неохотно признал он, тяжкое испытание не повлияло на нее. Это у него сдали нервы.

Он привел ее прямо к экипажам.

Люсинда удивилась:

— А как же остальные?

Гэрри распахнул дверцу кареты, и в этот момент подбежали Джошуа и Долиш.

— Эм и Хетер обо всем расскажут… Мавверли объяснит.

— Мистер Мавверли? Он здесь?

Гэрри обругал свой длинный язык.

— Да, садитесь в карету.

Он не стал ждать, пока она подчинится, поднял ее и сунул внутрь. Джошуа уже карабкался на козлы. Гэрри повернулся к Долишу:

— Вернись и объясни все Эм и мисс Бэббакум. Успокой их. Миссис Бэббакум в полном порядке, только промокла. — Люсинда внутри кареты чихнула. У Гэрри снова зачесалась ладонь. Он поставил ногу на подножку. — Я отвезу ее в Хэллоуз-Хаус… мы подождем их там.

Долиш кивнул.

— Все остальное уже сделано.

Гэрри схватил свой плащ, оставленный на крыше кареты, и нырнул внутрь. Долиш захлопнул за ним дверцу. Карета покатилась. Гэрри опустился на сиденье и закрыл глаза.

Он оставался в таком положении не меньше минуты. Люсинда настороженно следила за ним. Затем он открыл глаза, швырнул плащ на противоположное сиденье, потянулся и закрыл все шторки. Солнечный свет все же проникал сквозь тонкую кожу, наполняя карету золотистым сиянием.

— Ах… — Не успев решить, с чего начать разговор, Люсинда оказалась на коленях у Гэрри.

Она открыла рот в формальном протесте, но он поймал ее губы долгим, властным, опаляющим поцелуем, лишив всякой возможности соображать. Она ответила ему так же страстно.

Когда он наконец поднял голову, она прижалась к его груди, ошеломленно глядя на него.

Это зрелище вполне удовлетворило Гэрри. Одобрительно хмыкнув, он закрыл глаза и откинул голову на подушки.

— Если вы еще когда-нибудь сделаете что-либо подобное, приготовьтесь есть стоя всю следующую неделю. По меньшей мере.

Люсинда бросила на него затуманенный взгляд и потянулась к пострадавшей части своего тела.

— Больно…

Уголки его губ поднялись.

— Может, мне следует поцеловать?

В ее широко распахнувшихся глазах появился интерес.

У Гэрри перехватило дыхание.

— Пожалуй, мы оставим это на потом.

Люсинда удивленно приподняла бровь, не отводя от него глаз, затем пожала плечами и прижалась к нему.

— Я не предвидела нападения, вы же знаете. И кто были все эти люди?

— Это несущественно. — Гэрри повернул ее лицом к себе. — Я кое-что должен вам сказать… и повторять не буду. Вы меня слушаете?

Люсинда вдохнула, но выдохнуть не смогла. Затаив дыхание, она кивнула.

— Я люблю вас.

Ее лицо засияло. Она наклонилась к нему, губы сами собой раскрылись… Гэрри предостерегающе поднял руку.

— Нет, подождите. Я еще не закончил. Подобные слова от такого мужчины, как я, едва ли могут прозвучать убедительно. Видите ли, я произносил их и раньше, и много раз. И они не были правдивыми, тогда не были. — Его рука нашла ее ладонь, покоящуюся на его груди; он поднес ее пальцы к губам. — До вашего появления я не знал, что значат эти слова, — теперь знаю. Но я не ждал, что мои слова покажутся вам достаточно убедительными. Поэтому я представил вам все доказательства, какие мог: отвез вас погостить у моего отца, показал дом моих предков… — (Люсинда прищурилась, слушая продолжение его списка.) — Вы видели конезавод и дом, который, я надеюсь, будет нашим общим домом. — Он умолк, его глаза, устремленные на Люсинду, блестели, губы улыбались. — И я пошутил насчет шестерых детей — четырех вполне достаточно.

Затаив дыхание, испытывая головокружение от счастья, Люсинда широко раскрыла глаза.

— Только четверо? Вы разочаровываете меня, сэр.

— Может, мы остановимся на четверых для начала? В конце концов, мне бы не хотелось вас разочаровывать.

На щеке Люсинды появилась ямочка, которую он видел так редко. Гэрри нахмурился.

— Так на чем же я остановился? Ах да… доказательства моей преданности. Я сопровождал вас в Лондон и вывозил в Гайд-парк, ухаживал за вами всеми мыслимыми способами и даже бросил вызов опасностям «Алмака». Все ради вас.

— Так вот почему вы все это делали — чтобы убедить меня в вашей любви? — Люсинда казалось, ее сердце вот-вот разорвется. Ей достаточно было заглянуть в его глаза, чтобы узнать правду.

Гэрри улыбнулся, насмехаясь над самим собой.

— Зачем же еще? Что, если не любовь, могло бросить меня к вашим ногам? — Он взглянул на ее ноги и нахмурился. — К слову сказать, ужасно мокрым.

Гэрри потянулся и снял ее промокшие туфли. Затем, подняв мокрые юбки, занялся подвязками. Люсинда улыбнулась.

— И вы танцевали со мной три вальса, помните?

— Как я могу забыть? — Гэрри обернулся, деловито стягивая с нее чулки. — Более ясного признания в любви я не могу вообразить.

Люсинда захихикала, поджимая замерзшие пальцы ног. Гэрри выпрямился и заглянул ей в глаза.

— Итак, миссис Люсинда Бэббакум: после всех моих усилий вы верите, когда я говорю, что люблю вас?

Улыбка осветила глаза Люсинды. Она обхватила ладонями его лицо.

— Глупый мужчина, вам надо было только это сказать. — И она нежно коснулась губами его губ.

Когда она отстранилась, Гэрри недоверчиво хмыкнул.

— И вы бы поверили мне? Даже после моей оплошности в тот день, когда вы соблазнили меня?

— О да, — на ее щеке вновь появилась ямочка, — даже тогда.

Гэрри решил оставить эту тему.

— Так вы согласны выйти за меня замуж? ? Люсинда кивнула.

— Слава Богу. — Гэрри обнял ее. — Мы поженимся через два дня в Лестер-Холле. Все готово. У меня в кармане разрешение на свадьбу. — Он опустил глаза и увидел мокрые пятна на своем сюртуке, в который закутал ее. Он нахмурился. — Надеюсь, что чернила не расплылись.

Он расстегнул пуговицы и снял с нее сюртук.

Люсинда не смогла сдержать восхищенного счастливого смеха. Она притянула к себе его лицо и жадно поцеловала в губы.

— Вы совсем мокрая, — наконец проговорил Гэрри. — Нам следует снять с вас все это.

Люсинда покорно подчинилась. Он освободил ее от платья, уронив его на пол кареты.

Сорочка, промокшая и почти прозрачная, облепляла ее, как вторая кожа. Покраснев, Люсинда опустила ресницы, следя за руками Гэрри, раздевавшими ее нежно, но решительно.

Гэрри почувствовал ее жар, услышал прерывистость дыхания, когда последний покров упал с нее. Она задрожала, но не от холода. Затаив дыхание, она посмотрела в его глаза.

Люсинда смотрела в затененные густыми ресницами, изумрудные глаза, не скрывающие желания, горевшего в их глубинах.

Она сидела обнаженная на его коленях. Он нежно ласкал ее спину, руки, затем наклонился и прижался губами к синякам, оставленным Скрутторпом на ее плечах. Люсинда затрепетала. Непрошеный, совершенно неожиданный, давно забытый разговор ожил в ее памяти. Она тихонько засмеялась.

Гэрри жадно смотрел на нее — сирену, ставшую его судьбой.

Люсинда рассмеялась, наклоняясь к нему.

— Эм как-то сказала, — прошептала она, — что я должна поставить вас на колени. Не думаю, что она имела в виду именно это.

Он напрягся, обуздывая свое желание.

— Ах да. Необыкновенно мудрая дама моя тетя. — Гэрри ласково поднял Люсинду, посадив так, что ее колени уперлись в сиденье кареты по обе стороны от его бедер. — Но она иногда забывает, что очень трудно повесе… резко менять свои привычки.

У Люсинды внезапно появились сомнения насчет своей новой позы.

— Ах, Гэрри?..

— Хм? — Его больше не интересовали разговоры.

Люсинда осознала это, когда его губы нежно коснулись ее груди, и затаила дыхание.

— Гэрри, мы в экипаже.

Ее протест задохнулся в сладком стоне. Она задрожала и закрыла глаза.

— Вы шутите. — Она наконец умудрилась вздохнуть. — Не здесь же? Не в движущейся карете?

Он тихо засмеялся в ответ.

— Вполне возможно и здесь, уверяю вас. Качка лишь усилит удовольствие.

Люсинда пыталась освободить мысли от сладострастной паутины, которую он так искусно сплел.

— Да, но… — Ее глаза широко распахнулись. — Боже милостивый! — Ее веки снова опустились. Она прерывисто прошептала: — Гэрри?

После долгого молчания она глубоко вздохнула:

— О, Гэрри!

Час спустя, когда экипаж медленно катился по тенистым улицам Мейфэра (Фешенебельный район Лондона), Гэрри посмотрел на спящую женщину. Он был готов поклясться, что никакая простуда ей не страшна после того огня, что недавно охватил их обоих. Ее одежда лежала на полу мокрой кучей, его сюртук и бриджи займут Долиша на много часов. Гэрри было все равно. Он получил все, что хотел в этой жизни. И, счастливый, поцеловал локоны Люсинды.

Что и говорить, он долго сопротивлялся, но теперь был готов признать, что побежден окончательно и бесповоротно.

Наклонив голову, Гэрри посмотрел на счастливое лицо своей сирены.

Люсинда пошевелилась и прижалась к нему, положив ладонь на его грудь, на его сердце.

Гэрри улыбнулся, закрыл глаза и обнял ее.