А вот он подошел к камину, обернулся и взглянул на Николаса.

Тот спокойно взирал на него. Привычная маска дипломата уже была на месте. В Пенни росло убеждение, что Николас натворил что-то такое, чего она не заметила.

Когда молчание стало почти нестерпимым, Чарлз резко бросил:

– Скажите-ка мне: вы, случайно, не изображаете здесь мишень?

Лицо Николаса не изменилось, но даже легкий румянец на смертельно белых щеках казался алыми флажками.

– Понятия не имею, о чем вы. Чарлз устало покачал головой.

– Надеюсь, вы лжете лучше, когда обсуждаете торговые переговоры.

– В этих случаях я имею дело с дипломатами, – заявил уязвленный Николас.

– Я, правда, не дипломат, но придется иметь дело со мной. Николас вздохнул и закрыл глаза.

– Мои дела вас не касаются.

– Если эти самые дела имеют какое-то отношение к убийце Джимби Молле и Мэри Маггс, поверьте, очень даже касаются.

– Я не больше, чем вы, знаю о том, кто из этих пятерых убийца, и вообще есть ли среди них убийца, – очень тихо, но отчетливо произнес он.

– Но что он сделал? – не выдержала Пенни. Чарлз раздраженно уставился на нее.

– Бродил туда-сюда на виду у этих пятерых, словно призывал убийцу последовать за ним.

– Не слишком мудро с вашей стороны, Николас, – упрекнула Пенни.

– Здесь вообще нет ничего мудрого, – парировал тот.

– Поверьте, я знаю цену этому человеку, – уговаривал Чарлз. – Вам с ним не сладить.

– Тут вы правы. Мне с ним не тягаться, – кивнул Николас. – Но я ничего не могу сказать о нем определенного. Правда. Я очень рад, что вы здесь: по крайней мере Пенни в безопасности. Но… ни вы, ни я ничего не можем предпринять.

– Хотите сказать, – прищурился Чарлз, – что нужно выждать, пока он не сделает первый шаг?

Пенни поежилась. Давно она не слышала столь вкрадчиво-зловещего тона.

Николас наклонил голову.

Что предпримет Чарлз? Начнет давить, настаивать или… Наконец он кивнул.

– Хорошо, следующая сцена будет разыграна по вашему сценарию. Но помните: в конце концов я узнаю правду.

Николас долго смотрел ему в глаза, прежде чем спокойно ответить:

– Возможно. А возможно, и нет.

Остаток дня в доме царствовало хрупкое перемирие. Чарлза одолевало волнение, поскольку приходилось действовать не на одном фронте. Он оставил Пенни с Николасом в гостиной, а сам пошел поговорить с Норрисом. Когда он вернулся, Николас слабо улыбнулся, но ничего не сказал.

К вечеру все домочадцы так измучились и устали, что по негласному соглашению рано разошлись по спальням.

Пенни и Чарлз нашли наслаждение и утешение в объятиях друг друга. Пенни не давало покоя откровение предыдущей ночи, тот момент, когда оба с поразительной ясностью осознали, что их связывают не только чувственность и чисто физическое влечение. И это что-то осталось, никуда не ушло. Просто ожидало, пока его признают. Пока с ним не начнут считаться.

Но сейчас напряжение, окружавшее их, было настолько велико, что у Пенни не было времени об этом подумать. Да и Чарлз ни о чем подобном не заговаривал, за что Пенни была ему очень благодарна.

Успокоенные, пресытившиеся, они заснули.

Старый дом тоже спал.

Пенни проснулась и ощутила, как прогнулся матрац. Встрепенувшись, она подняла голову и увидела, как Чарлз идет к туалетному столику и начинает поспешно натягивать бриджи.

– Куда ты?

– Я проснулся и решил проверить, заперты ли двери и окна внизу.

Пенни прислушалась, но ничего не услышала. Чарлз неспешно натянул сапоги.

– Оставайся здесь, – велел он. И направился к двери, но оглянулся: – Я запру дверь. Скоро приду.

Пенни села, и не успела прошептать «будь осторожен», как внизу раздались ужасный грохот, звон стекла и треск дерева.

Чарлз чертыхнулся и бросился к выходу. Пенни схватила пеньюар и, натягивая его на ходу, помчалась за ним. Шум продолжался.

Чарлз слетел вниз и метнулся к библиотеке. Пенни едва поспевала за ним.

Чарлз остановился перед открытыми дверями. Оттуда доносились удары и вопли. Чарлз бесшумно скользнул внутрь, замер и наскоро оглядел полутемную комнату. Шторы были раздвинуты, но ночь выдалась безлунной. Несколько мгновений ушло, чтобы увидеть усеянный осколками и обломками пол и две фигуры, катавшиеся по ковру.

Тут один из дерущихся приподнялся, размахнулся и резко опустил руку. Но снова поднял ее: слабый отблеск отразился от лезвия.

– Держись! – завопил Чарлз, бросаясь на помощь. Пенни мгновенно оказалась рядом.

Чарлз выругался и отскочил назад. Неизвестный метнул в них нож.

Оттолкнув Пенни от дверей, Чарлз прижал ее к стене коридора. Ее «уфф» совпало со стуком ножа, отскочившего от панели и покатившегося по изразцам пола.

Чарлз снова ринулся в комнату. Там царила сплошная тьма. Чарлз напряг глаза и увидел мужчину, выбиравшегося из высокого окна в конце комнаты. Лицо было черным: шарф или маска, шляпа низко надвинута на лоб.

Чарлз, не раздумывая, выхватил из сапога свой нож и прикинул расстояние, отделявшее его от убийцы.

Нож вонзился в оконную раму там, где мгновение назад стоял человек. Однако лезвие пришпилило к дереву его плащ. Чарлз, не теряя времени, прыгнул к окну, но услышал только треск рвущейся матери, и неизвестный исчез.

Под ногами хрустело стекло.

– Осторожнее, осколки! – крикнул Чарлз, не оборачиваясь, и, подбежав к окну, откинул вздувающиеся шторы и глянул вниз.

Убийца уже успел пробраться к живой изгороди. Чарлз наблюдал, что будет дальше. Ему не терпелось броситься в погоню, но незнакомец вполне способен спрятаться в кустах, проскользнуть мимо и вернуться в дом, чтобы закончить начатое.

Проглотив ругательство, Чарлз повернулся и направился к лежащему Николасу. Пенни уже успела присесть рядом с ним на корточки.

– Николас, – прошептала она, словно он еще не знал. – Его ударили ножом. Думаю, дважды.

– Идиот! – прошипел Чарлз и, кое-как разгребя осколки, присел рядом. – Включи лампу на столе.

При свете огня они увидели, что Николас был без сознания; Чарлз схватил его за плечи и перевернул на спину. Когда фитиль разгорелся, Чарлз обнаружил две раны – по одной на каждом плече. Значит, он успел вовремя. Следующий удар пришелся бы прямо в сердце. И с беднягой было бы покончено.

Хорошо, что Чарлз оказался рядом.

Раны кровоточили, но не так уж сильно. Николас выживет.

Ослабив и стащив галстук Николаса, Чарлз разорвал муслин надвое, сложил каждый обрывок и прижал к ранам.

И только потом взглянул на Пенни. Она была белее простыни, но до обморока еще далеко.

– Он не умрет, – заверил Чарлз, кивком показывая на сонетку: – Разбуди слуг. Нам понадобится помощь, и нужно приставить к нему охрану.

Следующий час прошел в метаниях и суете. И без того расстроенные слуги мигом примчались на звонок. Пришлось объяснять, в чем дело, и успокаивать горничных. Наконец двоих послали кипятить воду, а Фиггс приказала тем, что помоложе, ложиться спать. Экономка сама взяла на себя заботу о Николасе. Наскоро наложила бандаж на раны с помощью Чарлза, велела двум лакеям отнести раненого наверх, в спальню, а сама побежала вперед расстелить постель.

– Теперь кладите. Только осторожнее! – командовала она. Чарлз опустился в кресло у кровати. Пенни присела на ручку и прислонилась головой к его плечу. Фиггс разослала горничных за водой, чистыми бинтами и мазями. Пока они бегали по поручениям, Фиггс умело стащила продырявленные сюртук и рубашку Николаса. Когда девушки принесли требуемое, экономка отогнала их подальше поднесла чашку с водой к кровати и принялась смывать кровь, после чего обратилась к Чарлзу:

– Не могу сказать, что у меня большой опыт с ножевыми ранами, но эти не выглядят слишком уж плохо.

– Вы правы. По крайней мере они чистые – единственное преимущество в нападении профессионала. Они никогда не работают грязно.

Последнее замечание было сказано вполголоса, только для ушей Пенни.

Она чуть сильнее оперлась на его плечо.

– Он потерял много крови?

– Скорее все дело в шоке.

– Да-а, – мрачно протянула Фиггс.

– Милорд? – В дверях стоял Норрис с канделябром в руках. – Думаю, нужна охрана, милорд?

– Совершенно верно.

Чарлз поднялся. Легонько сжал руку Пенни.

– Подожди здесь. Мне нужно поговорить с ним, когда он придет в себя.

Пенни кивнула, туже стянула пояс пеньюара, радуясь, что он такой теплый. Она забежала к себе и надела домашние туфли, но ее по-прежнему тряс озноб.

Когда Фиггс начала накладывать мазь и прикрывать марлей зияющие раны, Пенни встряхнулась, поднялась и подошла, чтобы помочь. Вместе они забинтовали Николаса. Фиггс смывала кровь теплой водой. Но кожа раненого казалась ледяной.

– Это шок, как сказал лорд Чарлз, – успокоила служанка Пенни. – С ним все будет в порядке.

Сложив тряпки в тазик, она еще раз взглянула на раненого.

– Я пришлю лакея с нагретыми кирпичами. Это его согреет и приведет в себя.

– Спасибо, Фиггс.

Пенни села в кресло, не сводя глаз с белого как мел Николаса.

Фиггс фыркнула.

– Эм делает настой, который в два счета успокоит нервы. Я пришлю немного для вас. Думаю, после всего этого шума он вам понадобится.

– Спасибо, – повторила Пенни. Экономка присела и удалилась.

Чарлз едва не столкнулся с ней на пороге. Он придержал дверь, запер и подошел к Пенни. Та подняла брови.

– Запирать конюшню после того, как лошадь убежала… Понимаю, но что поделать.

Он пожал плечами и присел на подлокотник.

– Ничего. Лучше перестраховаться.

– Что ты организовал?

– Патруль. По два человека должны обходить коридоры от первого крыла до второго. Если послать одного человека, злодей просто прикончит его, но пистолетом он воспользоваться не может – слишком много шума. А двоих сразу он не убьет.

– Верно, – вздохнула Пенни. Все казалось таким нереальным. Это ее дом. И по этому дому ходит охрана, чтобы предотвратить очередное убийство.

– Я бы отослал тебя в постель, но предпочитаю оставаться с тобой в одной комнате.

– А я не собираюсь идти спать, – запальчиво возразила Пенни. – Я тоже хочу быть здесь, когда Николас очнется. Интересно, что он скажет.

Чарлз обреченно улыбнулся, но промолчал.

Тут принесли настой Эм, и все выпили по чашечке. Маленький чайник под вязаной грелкой ждал пробуждения Николаса. Лакеи принесли кирпичи, обернутые фетром. Чарлз помогал разместить их в постели. Еще один лакей подбросил дров в огонь. Пенни поблагодарила его и отпустила. Теперь оставалось только ждать.

Часы на камине громко тикали.

Прошел целый час, прежде чем Николас пошевелился.

– Вы в своей постели, – сообщил Чарлз. – Он убежал. Николас нахмурился, с трудом открыл глаза и попытался сесть, но болезненно поморщился.

– Он ранил меня!

– Дважды, – едко бросил Чарлз. – Что это на вас нашло? Наброситься на него в одиночку!

– Я не успел ничего сообразить: все произошло слишком быстро, – оправдывался Николас.

Чарлз вздохнул.

– Что случилось?

– Я сидел в холле и ждал…

– Почему в холле?

– Решил, что он отправится в библиотеку, а с того места, где я сидел, видна дверь библиотеки. Я не думал, что он влезет в окно. Но услышал грохот: он врезался в одну из стеклянных витрин с экспонатами.

– Вот как? И что случилось дальше? Что вы еще помните?

– Я ворвался в библиотеку: он увидел меня и выругался. Но я набросился на него. Мы сцепились и упали. Было так темно… трудно что-то разглядеть, все на ощупь… но тут он ударил меня ножом… и вдруг стало так холодно… Потом я услышал крик, только словно издалека…

– Это был я. Я стоял в дверях.

– Должно быть, я лишился чувств. Что было потом?

– Он бросил нож в меня… Чарлз сурово оглядел Пенни.

– Вернее, в нас. Вместо того чтобы вонзить его в ваше сердце. А потом сбежал.

– Удрал?

– Живая изгородь растет чертовски близко к дому: прекрасный способ улизнуть. А теперь опишите вашего врага как можно точнее.

Николас нерешительно кивнул и попытался сесть. Чарлз помог ему, подложив под спину подушки.

– Вы потеряли довольно много крови, так что день-другой придется лежать. И эти раны будут чертовски ныть, но вам повезло: все могло быть гораздо хуже.

Пенни встала, налила Николасу настоя и вручила чашку.

– Специальный рецепт Эм. Помогает успокоить нервы. Николас с благодарностью пригубил теплую жидкость и снова погрузился в задумчивость.

– Итак? – напомнил Чарлз, снова садясь на подлокотник кресла Пенни.

Николас поморщился.

– Лица я не видел: он обвязался шарфом. Цвет глаз не разглядел в темноте. А кроме того, он нахлобучил шляпу на лоб.

– Не думайте о чертах лица: вы с ним дрались. Как он на ощупь: молодой, старый, сильный, гибкий?

Николас поднял глаза к небу.

– Скорее молодой… но не моложе меня. Сильный… худой.

– А рост?

– Пониже вас. Скорее такой, как я, может, на дюйм-другой выше. А вы? Вы что-то разглядели?

– Не слишком много, но, думаю, можно вычеркнуть из списка Суэйли и Ярроу. Судя по нашим наблюдениям, Суэйли настоящий коротышка, человек сложения Ярроу не может двигаться так проворно. Я согласен с вами: он молод, моложе вас или меня и строен, хотя последнее еще не точно. А теперь подумайте: он выругался, когда вошел в комнату. Он говорил с акцентом?

– Ругался еще до того, как меня увидел: похоже, его обозлило такое количество коробочек для пилюль.

– И что?

– Боже. Какой я кретин… он говорил по-французски… бегло… и… знаете, когда работаешь с людьми, которые объясняются на многих языках, понимаешь, что на каждом языке они говорят по-разному. Я даже представить не могу, как бы это выглядело на английском.

– Значит, Кармайкл, Фотергилл или Жерон.

– Но, судя по тому, что вы утверждали раньше, Фотергилл и Кармайкл вряд ли способны на убийство, – заметил Николас, отдавая Пенни пустую чашку. – И он прекрасно говорит по-французски.

Чарлз покачал головой:

– Не слишком на это надейтесь. Я тоже прекрасно ругаюсь по-французски. Что же до остального, «вряд ли» – это еще не окончательные выводы. Так что все трое – по-прежнему подозреваемые.

Николас замолчал.

Пенни смотрела на Чарлза. Судя по виду, он явно взвешивал возможности. Придумывал и отбрасывал версии. Размышлял, как бы узнать больше. Наконец, он встал.

– Николас, когда вы собираетесь объяснить, что происходит?

Но Николас еще плотнее сжал губы.

– Поймите, – продолжал Чарлз, – если бы я не решил спуститься вниз и проверить запоры на дверях и окнах, просто не успел бы отвести его смертельный удар, который наверняка бы оборвал вашу жизнь. И я говорю это не потому, что ожидаю услышать благодарность. Просто хочу, чтобы вы поняли, как это серьезно. Этот человек уже совершил два убийства и не задумается сделать то же в третий раз. У него нет никаких сомнений. Третьей жертвой может стать любой. Фиггс, например: она обрабатывала ваши раны. Или Эм, которая варила настой. Норрис. Пенни.

Его голос становился все холоднее. И когда он назвал ее имя, Пенни, хоть и предчувствовала, что так будет, едва сдержала дрожь.

Николас упорно рассматривал свои руки, лежавшие поверх одеяла, и молчал. Чарлз продолжал тем же ледяным, осуждающим тоном:

– По вашему мнению, он должен был прийти в библиотеку. Так оно и вышло. Там он ругался из-за коробочек для пилюль. Я прав, предположив, что коробочки для пилюль должны быть частью его цели?

– Д-да, – выдавил Николас и, закрыв глаза, откинул голову на подушки.

– Полагаю, вы так решили, потому что он встречался с Мэри: она убирала внизу и заодно вытирала пыль в библиотеке.

По-прежнему не открывая глаз, Николас кивнул. Чарлз уставился на Пенни и одними губами продиктовал, что она должна сказать. Пенни выпрямилась.

– Николас, мы знаем о коробочках для пилюль в тайнике. Николас дернулся:

– Вы знаете?..

Он взглянул на Чарлза. Тот утвердительно кивнул.

– Все это нелегко объяснить. Совсем нелегко. Николас вздохнул и снова уронил голову на подушки.

– Одного я не понимаю, – продолжал Чарлз, – каким образом коробочки для пилюль соответствуют нашей теории мести? Никто не мог знать…

Он замолчал. Сейчас он просто высказывал свои мысли, и все же слышать их произнесенными вслух… Его неожиданно осенило.

– Нет, это не совсем так. Были те, кто определенно знал о коробочках. Те, кто их передавал. Французы.

Наконец-то решение головоломки. Он так и видел, как все части сами собой становятся на свои места. Но все же главный кусочек отсутствовал.

У Николаса сделалось упрямое лицо, и Чарлз внезапно сообразил, что это ему напомнило: выражение физиономии Пенни в некоторых ситуациях.

– Прекрасно. Молчите. Пока что мне удалось узнать, что ваши с Пенни отцы придумали какой-то план передачи секретов французам. Те платили им коробочками для пилюль. Секреты передавались устно человеку с французского люгера, который встречался с одним из Селборнов посреди Ла-Манша. Устраивал встречи Молле с помощью своей яхты и набора сигналов. Потом отец Пенни, а позже Гренвилл договаривались с одной из шаек контрабандистов о выходе в море и возвращались с очередной коробочкой. Обмен, выгодный для всех, кроме солдат, погибавших в бою, – с нескрываемым презрением договорил Чарлз.

Николас побледнел, но не раскрыл рта и продолжал смотреть вверх, в потолок. И слушал.

– Однако теперь, – продолжал Чарлз, – по какой-то причине французы прислали своего агента, чтобы вернуть все или часть коробочек для пилюль и наказать Селборнов, убив всех участников заговора и даже их родственников.

Николас никак не реагировал. У Чарлза похолодела кровь при мысли о том, что Николас ничуть не удивился, а это означало, что его предположения верны. Он украдкой взглянул на Пенни: судя по ее ошеломленному виду, она все поняла правильно.

Глубоко вздохнув, Чарлз снова обратился к Николасу:

– Послушайте, вы должны сказать мне все, что знаете. Этот человек – убийца. Его следует остановить, иначе он будет продолжать убивать. Невзирая на ваши прошлые заслуги перед французами, теперь они решили расправиться с вами. Поэтому сейчас я на вашей стороне.

Николас чуть скривил губы:

– Враг моего врага должен быть моим другом.

– Иногда на войне возможно и не такое, – заверил Чарлз. – Но вы должны сказать мне правду, иначе он убьет еще раз, и кровь падет на вашу голову.

Его последняя карта, но, судя по тому, что он знал о Николасе, она может быть козырной.

– Николас!

Пенни подалась вперед и положила ладонь на руку Николаса.

– Пожалуйста, объясните, что происходит. Репутация нашей семьи в ваших руках. И не важно, каким было прошлое, у семьи вообще может не быть будущего, если вы будете хранить тайну. Неужели не понимаете?

Николас повернул голову к Пенни. Чарлз затаил дыхание.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Николас вздохнул и снова откинулся на подушки.

– Я должен подумать.

Чарлз старался не показать нетерпения.

– Убийца у нас на пороге. Времени не осталось.

– Понимаете, это не моя история, – вдруг выпалил Николас. – Я просто не имею права… выкладывать все до конца. Нужно подумать, какую часть я имею право открыть и какая доля ответственности лежит на мне.

– Только объясните, в чем дело, и этого достаточно. Николас впился взглядом в Чарлза.

– Двадцать четыре часа. Вы должны дать мне двадцать четыре часа… вернее, подождите до завтрашнего ужина, и я расскажу все, что смогу.