Заглушая голос разума, Деверелл стал неистово терзать рот Фебы. Его ладони скользнули вниз на ее ягодицы, он крепко прижал ее бедра к своим, изнывая от жажды войти в нее и слиться с ней в одно целое.

Феба не сопротивлялась, но через некоторое время Джослин ощутил, что она слегка напряглась. Должно быть, он слишком торопил события, и ему следовало сдерживать свой напор: красавица, по всей видимости, поняла, куда завел их ее порыв, и теперь хотела остановиться.

Деверелл постепенно вновь вернулся к действительности, и на него опять нахлынули сомнения. Он не знал, какие мотивы двигали Фебой и какие цели она преследовала. Она дала ясно понять ему, что готова вступить с ним в интимную близость, и если бы на ее месте сейчас была другая женщина, он, не задумываясь, повалил бы ее на диван и овладел ею.

Увы, поведение мисс Маллесон отличалось загадочностью, непредсказуемостью, и поэтому Деверелл, сделав над собой неимоверное усилие, прервал поцелуй.

Феба подняла тяжелые веки и устремила на него затуманенный взор.

– Вы вообще-то соображаете, что делаете? – резко спросил виконт. Хотя сегодня Феба не паниковала, он не мог забыть то выражение ужаса, которое отразилось в ее глазах во время их встречи в парке, и не желал еще раз увидеть это.

– Да, – вздохнув, прошептала она.

– И вы понимаете, на что провоцируете меня?

– Д-да. – Ее «да» прозвучало куда менее уверенно, однако через мгновение голос Фебы окреп, в глазах вспыхнул огонь, и она снова обняла Джослина за шею. – Ладно, хватит болтать, давайте займемся делом.

Разумеется, ее настойчивость тут же привела к желаемому результату: Деверелла снова охватило возбуждение, с которым он на этот раз не стал бороться. Их губы слились в жадном поцелуе, горячившем кровь и заставлявшем сердца биться сильнее.

Мисс Маллесон отвечала на его ласки со всей страстью, на которую была способна, и у Деверелла голова шла кругом. Он понимал, что сейчас могла произойти катастрофа: вряд ли Феба до конца сознавала, что она делает, на что она толкает его. Он и сам не знал, к чему может привести порыв безудержного сексуального влечения.

Горячие, чуть припухшие от поцелуев губы обольстительницы призывали к себе, ее тело дышало сладострастием…

И все же виконт сумел удержать себя в руках. Хотя мысли путались в его затуманенной голове, однако он не забывал, что обещал Фебе двигаться по дороге страсти шаг за шагом медленно и постепенно. Они договорились об этом в самом начале, и он не мог нарушить данного слова.

Ладони виконта застыли на спине возбужденной красавицы, и он почувствовал, что она на мгновение замерла, а затем вздрогнула так, как будто хотела что-то возразить ему, потребовать от него более смелых ласк…

Его руки скользнули к ее груди, и Деверелл провел большими пальцами по упругим полукружиям. У Фебы перехватило дыхание. В ее душе вспыхнула надежда, что он сейчас перейдет к более решительным действиям; однако Деверелл продолжал лишь целовать ее, и его прикосновения были такими же осторожными, как и прежде.

Феба постаралась справиться со своими эмоциями, чувствуя, как в ее душе снова зашевелился страх. Правда, он не был таким всепоглощающим и скорее походил на смутные опасения.

Впрочем, все было не так уж и плохо. Прикосновение сильных, нежных пальцев виконта доставляло ей ни с чем не сравнимое наслаждение, ей казалось, что ее грудь наливается и тяжелеет. Исходившее от его ладоней тепло согревало ее, и в его надежных объятиях Феба чувствовала себя в полной безопасности.

Деверелл начал поигрывать с ее тугими, налившимися кровью сосками, и Феба застонала от удовольствия. Теперь в ней трепетала каждая жилка, нервы были напряжены до предела; она испытывала восторг, близкий к экстазу. И все равно она хотела большего…

Деверелл отлично знал это: он начал пощипывать ее соски, и по телу Фебы пробежала сладкая дрожь; глухой стон вырвался из ее груди. Ей хотелось большего напора и страсти, но он продолжал медленно и осторожно ласкать ее.

Виконт поступал так, как считал нужным, и не обращал внимания на желания партнерши, все ее усилия спровоцировать его, заставить действовать более дерзко не давали результата. Тем не менее Феба считала, что добилась своей цели: она отвлекла Деверелла от расследования, от назойливого стремления проникнуть в ее тайну.

Пусть уж лучше он раскрывает секреты ее тела и не мешает ей заниматься спасением попавших в беду девушек.

Однако несмотря на искушение представить себя романтической героиней, жертвующей своей добродетелью ради блага других людей, Феба не хотела обманывать себя. Ей доставляли удовольствие ласки Деверелла, и она действительно была не прочь вступить с ним в интимные отношения. Ни о каком самоотречении не могло быть речи; он был единственным мужчиной, к которому она испытывала физическое влечение. Если ей удастся обуздать призраки прошлого, они вместе вкусят то наслаждение, которое прежде считалось для нее запретным.

Виконт был опытным и изобретательным любовником, он мог преподать ей науку страсти нежной, которую она и не надеялась постичь когда-либо в своей жизни, поэтому ей ничего не стоило принять решение и попытаться соблазнить его. Правда, Феба не очень понимала, что ждет ее во время занятий с ее искушенным наставником. Она провоцировала Деверелла, заставляя его быстрее идти по пути, ведущему к соитию, но все же вынуждена была признать, что ей не удалось перехватить у него инициативу. Виконт продолжал контролировать свои действия, не желая танцевать под ее дудку, и она по-прежнему ощущала его власть над собой.

Она сама бросилась к нему в объятия и теперь не могла освободиться из них, да и не хотела этого. Виконт был готов дать ей то, чего она от него ждала, но за это он должен был заплатить большую цену.

Джослину стоило неимоверных усилий сдерживать себя, медленно, но верно продвигаясь по пути страсти; ему приходилось контролировать не только себя, но и свою подругу, которая слишком торопила его.

В то же время предвкушение близости сводило Фебу с ума. Ее возбуждение нарастало, разыгравшееся воображение горячило кровь. «Соблазнять надо разум, это наиболее верный способ обольщения», – вспомнила она слова Деверелла; только теперь она постигла их истинный смысл.

Наконец виконт убрал ладони с ее груди и снова пылко поцеловал, а когда он прервал поцелуй и отступил на шаг от нее, Феба вздохнула, смирившись с тем, что очередной урок подошел к концу.

– Мы должны продвигаться по этому пути медленно, не так ли? – Хотя Деверелл не отрывал взгляда от Фебы, в его голосе звучали стальные нотки. Это был приказ, наставление строгого учителя, и Феба, кивнув, повернулась, а затем направилась к двери.

На следующий день вечером Деверелл вместе с Одри отправился в дом леди Джойнвилл, которая устраивала светский раут; он знал, что сюда должна приехать Феба, и с нетерпением ждал встречи с ней.

Поздоровавшись в вестибюле с лордом и леди Джойнвилл, виконт предложил тетушке взять его под руку и пройти с ним в просторный бальный зал, где уже собирались гости; он надеялся, что Одри не помешает ему осуществить его планы.

Виконт не сомневался, что Монтегю потребуется несколько дней для того, чтобы выйти на след людей, которым мисс Маллесон выплачивала деньги: это был усердный человек, старательно выполнявший все поручения своих клиентов, за что они высоко ценили его.

К сожалению, Грейнджеру не удалось узнать что-либо новое о Фебе, хотя он внимательно следил за домом Эдит, оставаясь на своем посту до глубокой ночи.

Переступив порог бального зала, Деверелл сразу же увидели Эдит, сидевшую у стены в окружении других матрон. Заметив его, Эдит помахала рукой, подзывая к себе, и виконт повел тетушку к пожилым леди.

Одри шла торжественным шагом, перо на ее тюрбане колыхалось в такт ее движениям, щекоча ухо племянника.

Поздоровавшись с Одри, Эдит с улыбкой обратилась к Девереллу.

– Моя племянница где-то здесь, – сообщила она. – На ней платье цвета фуксии, поэтому вы легко отыщете ее.

Виконт кивнул, недоумевая, что такое цвет фуксии. Он мог бы спросить об этом Одри, но та уже с головой ушла в разговор подруг, перемывавших косточки своим знакомым.

Учтиво поклонившись, Деверелл отошел от пожилых дам и стал прогуливаться по залу, ища глазами мисс Маллесон.

Вскоре он выяснил, что Одри называла цветом фуксии яркий оттенок лилового: в наряде именно этого цвета мисс Маллесон стояла среди молодых леди и джентльменов, беззаботно болтая с ними.

Ярко-лиловый цвет прекрасно гармонировал с ее темно-рыжими волосами и подчеркивал безупречную белизну обнаженных плеч и верхней части груди. В этом платье с глубоким вырезом, корсаж которого был украшен крохотными жемчужинами, Феба притягивала к себе взоры всех мужчин, и они не могли оставаться равнодушными к ее красоте.

Вспомнив вчерашний вечер и проявленный Фебой напор, виконт настороженно взглянул на ее собеседника, которого она о чем-то оживленно расспрашивала. В его душе шевельнулась ревность. Наметанным взглядом бывшего разведчика он попытался оценить обстановку и понять намерения обоих.

В этот момент мисс Маллесон как будто утратила интерес к джентльмену, с которым разговаривала, и, повернув голову, увидела Деверелла. Их взгляды встретились, и она улыбнулась.

Деверелл, заметив выражение теплоты и нежности в глазах красавицы, слегка удивился. Несомненно, она была рада видеть его.

Он хотел подойти к ней, но тут Феба, извинившись перед своими знакомыми за то, что вынуждена покинуть их, сама направилась к нему.

Музыканты заиграли вальс, и он, взяв партнершу за руку, увлек ее на середину зала.

– В следующий раз постарайтесь вести себя более сдержанно и не бросайтесь ко мне сломя голову, – шепнул он, когда они закружились в вальсе.

Феба удивленно взглянула на него:

– Что значит «сломя голову»?

– Вы должны ждать, когда я сам подойду к вам. Обещаю, что я не обижусь, если вы будете вести себя со мной немного надменно, но только на людях, разумеется.

– Хорошо, я это учту. – Феба опустила глаза, и Джослин едва сдержал улыбку. Во время танца он обдумывал следующий шаг, который им предстояло сделать сегодня.

Слишком медленное продвижение к цели могло вывести обоих из терпения, но и переходить к более активным действиям без подготовки тоже было опасно. Феба слишком неопытна, ее постоянно одолевают страхи, и изощренные любовные утехи могут отпугнуть ее, навсегда внушить ей отвращение к интимной близости с мужчиной. Зачем рисковать? Избранная тактика напоминала хождение канатоходца под куполом цирка, хотя из-за одного неверного движения смельчак мог сорваться и погибнуть, но, с другой стороны, ожидание щекотало им обоим нервы, усиливало напряжение и заставляло сердца замирать в Предвкушении развязки, которая рано или поздно все равно наступит.

Действуя постепенно, приучая Фебу к себе шаг за шагом, Деверелл мог не бояться травмировать ее психику, нанести душевные раны. Он все реже видел выражение страха в ее глазах, и это радовало его, так как избранная им тактика начинала приносить свои плоды.

Когда музыка смолкла, Деверелл и Феба оказались в конце зала рядом с дверями, которые вели на террасу, с которой можно было спуститься в залитый лунным светом сад.

Предложив Фебе руку, виконт увлек ее к двери.

– Куда мы идем? – спросила она, искоса поглядывая на своего кавалера.

– В сад.

Услышав эти слова, Феба почувствовала, как у нее сильнее забилось сердце. Он хотел того же, что и она, хотел преподать ей очередной урок и тем самым сделать еще один шаг по тому пути, который они избрали.

Выйдя на террасу, они двинулись к каменным ступеням, по которым можно было спуститься на лужайку, залитую серебристым лунным светом. На лужайке уже прогуливались несколько пар, наслаждавшихся свежим воздухом.

Когда они приблизились к ступеням, Феба вдруг осознала, что находится наедине с виконтом, и ее начала бить нервная дрожь, ей казалось, что она чувствует исходящее от его большого тела тепло.

– Вам холодно? – спросил он.

– Нет, но…

Она действительно дрожала не от холода, а в предвкушении того, что с ней скоро произойдет, и, судя по выражению лица виконта, он сразу понял, в чем дело.

Как только их ноги коснулись усыпанной гравием дорожки, Деверелл, взяв Фебу за руку, увлек ее не влево, где находилось открытое место, а под тень раскидистых деревьев сада. Феба смущенно кашлянула.

– Вы как-то говорили, что для наших целей лучше подходят комнаты для рукоделия, – прошептала она.

– И где же в этом доме находится такая комната? – Деверелл усмехнулся.

Феба показала на тропинку, петляющую между деревьями.

– Вот путь к крылу дома, в котором находится нужная нам комната, мы можем проникнуть в нее со стороны сада.

Внимательно взглянув на Фебу, Джослин улыбнулся и повел ее вперед по узкой дорожке. Однако двери, к которым они вскоре подошли, оказались запертыми.

– Ах как жаль, – пробормотала Феба, подергав ручку, и тут вдруг в руках Деверелла блеснуло лезвие ножа. Он сунул его кончик в замочную скважину, раздался щелчок, и дверь открылась.

Сложив перочинный нож и спрятав его в карман сюртука, виконт довольно улыбнулся, после чего Феба, придя в себя от неожиданности, осторожно переступила порог комнаты. Она уже была здесь несколько недель назад, когда приезжала в этот дом вместе с Эдит, и не удивилась, что в комнате для рукоделия сейчас не было ни души.

Услышав за собой звук закрывающейся двери, мисс Маллесон обернулась и сразу оказалась в объятиях виконта, их губы слились в жадном поцелуе.

Не выпуская Фебу из своих объятий и не прерывая поцелуя, Джослин заставил ее попятиться, и она, сделав несколько шагов назад, уперлась в низкий столик, стоявший неподалеку от дивана.

Внезапно разжав руки, виконт отпрянул от нее, и как только Феба, потеряв равновесие, опустилась на край столика, его глаза вспыхнули хищным огнем. Он быстро развел ее колени и, встав между ними, положил ладони на бедра красавицы.

Феба оцепенела; воспоминания, всегда причинявшие ей боль, ожили в ее памяти, и она, растерянно взглянув на виконта, увидела, что он испытующе смотрит на нее.

Страхи ее сразу же рассеялись. Постепенно его поцелуй становился все более пылким, заставляя Фебу упиваться его ласками. Обхватив руками шею Деверелла, она почувствовала, как сильно он напрягся, сдерживая свою страсть, не позволяя эмоциям заглушить голос разума.

Еще раз убедившись в том, что она может чувствовать себя в полной безопасности, Феба успокоилась и, отвечая на ласки виконта, стала чувствовать возбуждение.

Наконец Деверелл слегка отстранился и взглянул ей в глаза. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а потом он перевел взгляд на ее губы.

– У меня есть предложение: давайте сыграем в одну игру.

– В какую именно?

– В этой игре вам придется задействовать ваше воображение. – Виконт прищурился. – Я придумаю ситуацию, и вы должны будете вести себя в соответствии с предложенными обстоятельствами.

Его дыхание обжигало ей губы, возбуждение Фебы нарастало. Она хотела поцеловать Деверелла, но он с усмешкой отстранился.

– Представьте, что вы – дочь испанского гранда и отец отправил вас в Вест-Индию, где вы должны выйти замуж за богатого старика. Вы, конечно, невинны, но темпераментны. В океане на ваш корабль нападают пираты.

Феба затаив дыхание слушала эту манящую историю: ситуация, которую описал виконт, все больше увлекала ее.

– Все ваши люди убиты или захвачены в плен, все ценности похищены пиратами. Вас они тоже забрали с испанского судна и заперли в каюте своего капитана. Затем испанский корабль был пущен ко дну, и вы видели в иллюминатор, как он затонул. Теперь представьте, что вы сидите под замком и до вашего слуха доносятся мужские голоса с палубы. Пираты суеверны, они не хотят, чтобы на их судне находилась женщина, и собираются бросить вас за борт, в пучину океана.

Феба так живо вообразила себе все, о чем говорил Деверелл, что у нее по спине забегали мурашки.

– Вы слышите, что капитан убеждает их не быть дураками и не делать глупостей, но ему все сложнее справляться с ситуацией. Он спускается на нижнюю палубу, и в коридоре раздаются его шаги. Через мгновение дверь вашей каюты распахивается и вы видите перед собой капитана: он высок, темноволос, красив, одним словом, это настоящий капитан пиратского судна – такой, каким его всегда рисует воображение женщин.

Капитан описывает вам сложившуюся ситуацию и спрашивает, как вы отблагодарите его, если он все же уговорит своих людей не трогать вас.

Тут виконт выпрямился, и на его губах заиграла хищная улыбка.

– Представьте, что я и есть капитан пиратского судна. Что вы предложите мне в обмен на свою жизнь?

Феба на мгновение растерялась, потому что она должна была действовать в предложенных Девереллом обстоятельствах, и в этом заключались правила игры.

Вспомнив о жемчужном ожерелье и серьгах, она по очереди дотронулась до них.

– Может быть, жемчуг? – Ее голос прозвучал довольно неуверенно.

Джослин бросил на нее недовольный взгляд.

– К черту жемчуг! – гневно воскликнул он. – Я капитан пиратского судна и только что ограбил испанский бриг, мои сундуки ломятся от драгоценностей.

Феба озадаченно нахмурилась.

– Но что в таком случае я могу предложить вам? – с недоумением спросила она.

– Ладно, так и быть, я дам вам подсказку. – Виконт устремил взгляд на губы красавицы, а затем опустил его на ее пышную грудь, и Феба почувствовала, как кровь прилила к ее соскам, заставив их затвердеть. – Я был бы полностью удовлетворен, если бы вы предложили мне свои жемчужины… но не те, которые вы носите в ушах…

У Фебы перехватило дыхание.

– Вы хотите, чтобы я… – Она осеклась.

«Капитан» пожал плечами.

– Вы должны мне что-нибудь предложить, но выбор за вами, я ни на чем не настаиваю.

В полутемной комнате Деверелла действительно можно было принять за пирата, и Феба, поразмыслив, решила, что ей нечего предложить ему, кроме того, на что он намекал.

Судорожно вздохнув, она потупилась и стала расстегивать спереди на корсаже пуговицы в виде крохотных жемчужин. Вскоре корсаж распахнулся, и восторженному взору виконта предстала ее обнаженная грудь с розовыми сосками.

В этот момент Феба и впрямь чувствовала себя благородной испанской леди, вынужденной ради спасения своей жизни пойти на уступки капитану пиратского судна; дрожь пробежала по ее телу, когда шелковый корсаж соскользнул вниз, обнажив ее прелести разом. В призрачном свете луны кожа красавицы казалась перламутровой, как жемчужная раковина.

Виконт осторожно прикоснулся к ее великолепной груди, и Феба затрепетала.

– Просто восхитительно, – с придыханием прошептал он, словно действительно был пиратом, оценивающим захваченные им сокровища. – Отныне это богатство принадлежит мне, и я волен делать с вашей грудью все, что мне заблагорассудится.

Несколько мгновений Феба молчала, глядя на него, словно завороженная, затем кивнула.