Глава 17

Дункан тут же попытался освободить свою правую руку, но лишь еще туже запутался в ячеях сети. Выкрикнув имя Дункана, Эмбер выхватила свой кинжал и наклонилась к нему.

Прежде чем она успела полоснуть по сети, рядом с ней возник какой-то человек и схватил ее за запястье. Ощущение ненависти, которое перелилось в нее через прикосновение, вызвало такую боль, какую еще ничто и никогда ей не причиняло. Эмбер с леденящим душу криком без чувств упала на землю. И больше не пошевелилась, даже когда Дункан окликнул ее по имени.

Дункан пришел в бешенство.

Он вцепился в сеть и стал рвать ее крепкие волокна, словно они были из соломы.

— Эй! — крикнул тот, кто схватил Эмбер.

Из леса выбежали еще двое. Один схватил Дункана за левую ногу и рванул вверх, отчего тот рухнул на землю.

Все трое навалились на пленника, чтобы смирить его. Хотя один из нападавших был ростом с Дункана, да и другие двое лишь немногим уступали ему, Дункан боролся с силой и яростью сумасшедшего.

— Саймон, хватай его за другую руку! — резко приказал Доминик.

— Пытаюсь! — отозвался тот сквозь зубы.

— Кровь Господня, — сказал Свен, — он силен как бык.

— Дункан! — позвала Мег. — Дункан Ты в безопасности! Разве ты нас не помнишь?

На мгновение Дункан замер, застигнутый врасплох между прошлым и настоящим, удерживаемый смутно знакомым голосом.

Большего Доминику и не требовалось. Он с силой надавил большими пальцами по обеим сторонам шеи Дункана. Ноги Шотландского Молота дернулись раз, потом он затих.

Когда Доминик убрал руки, Дункан лежал на земле в таком же бесчувственном состоянии, как и Эмбер. Саймон не теряя времени кинулся снимать с него сеть, а Свен стал вязать его по рукам и ногам по мере их выпутывания из сети.

— Готово, — сказал Свен. — Из этих пут не вырваться и белому медведю.

— Бери его за ноги, — приказал Доминик Саймону. — И помни: мы задаем ему вопросы, но не даем своих ответов, кроме тех, что касаются нашего дружеского к нему расположения и его околдованного состояния.

Саймон нагнулся и взялся за Дункановы ноги.

— Я все-таки думаю, — пробормотал Саймон, — что надо ему просто сказать все, как есть, и покончить с этим лицедейством.

— Да, но Мег велела иначе, а целительница здесь — она.

— Черт побери, — прошипел Саймон.

— Вот именно, — согласился Доминик.

Общими усилиями Доминик и Саймон взвалили Дункана вниз лицом поперек седла его лошади. Идя по бокам от нее, они быстро скрылись в лесу. Свен нагнулся, подхватил Эмбер и трусцой последовал за ними.

Мег поймала за поводья оставшуюся лошадь и повела ее к наспех устроенному лагерю Доминика, где он выжидал удобного случая, чтобы схватить Дункана. На каждое движение Мег малюсенькие золотые колокольчики у нее на запястьях и на поясе отзывались мелодичным звоном.

Пока Свен привязывал лошадей, Мег пошла туда, где Дункан неподвижно лежал на земле. Когда она опустилась возле него на колени, подошел Доминик и встал рядом.

Только Саймон заметил, что рука Доминика лежала на рукояти меча.

Мег положила ладонь Дункану на грудь Сердце его мерно билось. Кожа была теплой, а дыхание ровным. Она облегченно вздохнула и убрала руку.

— То был грязный сарацинский фокус, муженек.

— Это лучше, чем удар рукояткой топорика, — резко ответил Доминик. — Дункан оглушен, только и всего.

— У него на шее будут синяки.

— Ему еще повезло, что его драгоценная шея вообще останется при нем, — возразил Доминик.

Мег не стала спорить. Это была чистая правда.

— Доминик единственный из всех известных мне лордов, кто не вздернул бы Дункана тотчас же, как предателя, — сказал Саймон.

Приглушенно звякнули колокольчики. Мег встала с колен и коснулась мужниной щеки.

— Я знаю, — с гордостью произнесла она. — Поэтому-то ты и есть Глендруидский Волк. Ты достаточно силен, чтобы не убивать.

Доминик улыбнулся и накрыл руку жены своей рукой.

— Ты бы лучше взглянула на колдунью, — пробурчал Свен, набрасывая на Эмбер одеяло. — Она белая и холодная, будто иней.

Под нежную песню колокольчиков Мег поспешила к Эмбер, опустилась на колени и потрогала ее. Кожа Эмбер была действительно холодной на ощупь. Дышала она неровно, неглубоко. Сердце билось слишком часто.

Нахмурив брови, Мег повернулась к Саймону.

— Что ты ей сделал? — спросила она.

— Схватил за запястье.

— Так грубо, что сломал ей руку?

— Нет, хотя плакать бы не стал, если бы и сломал, — сказал Саймон. — Проклятая колдунья заслуживает кое-чего похуже, чем несколько сломанных костей, за то, что сделала с Дунканом.

— Я это видел, леди, — сказал Свен, обращаясь к Мег. — Он едва прикоснулся к девчонке, а она завопила так, как могла бы завопить душа, которая в первый раз попробовала адского пламени.

Мег наклонила голову, как это делает человек, прислушивающийся к какому-то отдаленному звуку.

— Все сходится, — сказала она под конец.

Мег откинула угол одеяла. Запястья Эмбер были аккуратно связаны у нее спереди.

— Говорят, что если кто-то к ней прикасается, то это причиняет ей боль, — прибавил Свен.

— Верно, — подтвердила Мег.

Ее пальцы остановились, не коснувшись запястий Эмбер. На них не было заметно ни синяков, ни ссадин, ни припухлостей. И вообще у нее на теле не было видно никаких повреждений.

Однако Эмбер лежала без чувств, кожа ее была холодной на ощупь, сердце стучало слишком быстро, а дыхание было едва заметным.

Укрыв Эмбер плотнее плащом и одеялом, Мег поднялась и пошла взглянуть еще раз на Дункана. Когда она собиралась опуститься рядом с ним на колени, Доминик быстро протянул руку, оттащил ее в сторону и поставил у себя за спиной.

Теперь Мег была вне досягаемости для Дункана, даже если бы он не был связан и мог попытаться схватить ее.

— Оставь его, — сказал Доминик. — Он теперь как незнакомец. Он не узнает нас.

— Меня он узнал, — возразила Мег

— Узнал? — пробормотал Саймон. — Или просто удивился, услышав женский голос?

— Спроси у него, — отрывисто бросил Доминик. — Сейчас он лишь притворяется спящим.

Говоря это, Доминик смотрел на рыцаря, присягавшего ему в верности рыцаря, который сейчас следил за Домиником глазами человека, обезумевшего от ненависти.

— Что вы сделали с Эмбер? — прорычал Дункан.

— Ничего, просто стащили ее с лошади, — ответил Доминик.

— Ты прикоснулся к ней? Доминик пожал плечами.

— Я? Нет. Это сделал Саймон. И весьма нежно, если принять во внимание все обстоятельства.

— Я хочу ее видеть!

— Нет, — резко бросил Доминик. — Мне думается, ты и так слишком много видишься со своей возлюбленной.

— Она моя жена!

Доминик замер в неподвижности.

— Вот как? И давно?

— Двенадцать дней.

Стало видно, как вздулись и напряглись мышцы Дункана, пытавшегося разорвать путы.

С невозмутимым видом Доминик ждал, пока Дункан не начал задыхаться, покрывшись потом, и не убедился, что его связали крепко, на совесть.

— Мне надо к Эмбер, — настойчиво проговорил Дункан. — Она не такая, как другие. Чужое прикосновение может оказаться для нее столь же губительно, как и удар мечом. Желая того или нет, ты причинил ей страшную боль. Пусти меня к ней.

Доминик почувствовал движение Мег у себя за спиной и сделал полшага в сторону, продолжая заслонять ее от Дункана.

Эти полшага вывели его на освещенное солнцем место. Он снял свой боевой шлем и посмотрел сверху вниз на Дункана. В чистом и ярком свете еще разительнее стал контраст между его черными волосами и прозрачными серыми глазами.

На плече черного плаща Доминика светились глаза Глендруидского Волка — они казались живыми, полными древней мудрости.

— Ты знаешь меня?

Дункан ответил лишь яростным рычанием.

— Тебя околдовали, — продолжал Доминик. — Мы твои друзья, однако ты не помнишь нас.

По телу Дункана прошла дрожь.

— Нет, просто я был болен, — хрипло сказал он.

— Ты помнишь, что было до того, как ты оказался в Спорных Землях? — спросил Доминик.

— Нет.

— Знаешь ли ты вон того человека? — Доминик указал на Свена.

Дункан посмотрел. Лицо его приобрело напряженное выражение, когда он попытался отогнать тени и увидеть лежавшую за ними истину.

— Я… — Голос Дункана превратился в хриплый шепот. — Я лишился памяти.

— Знаешь ли ты эту женщину?

Доминик отступил в сторону, оставив Мег одну на солнечном островке. Ее свободно подвязанные волосы огненно пламенели. Ее ни с чем не сравнимые глаза были того густого изумрудного цвета, какой бывает лишь у глендруидских женщин.

У Дункана вырвался какой-то странный звук.

— Разве ты не узнаешь меня, Дункан? — ласково спросила Мег. — Когда-то мы с тобой вместе ловили бабочек.

Выражение страдания мелькнуло на лице у Дункана. Воспоминания блеснули подобно лунному свету на неспокойной воде.

— Ты научил меня ездить верхом, — продолжала Мег мягко, но настойчиво, — охотиться, забрасывать соколиную приманку. Мы были обручены, когда мне было всего девять лет.

Внезапно кусочки памяти соединились — лицо, имя, детство, пронизанное девчоночьим смехом.

— Мегги? — прошептал Дункан. Улыбка преобразила лицо Мег.

— Да, Дункан. Мегги. Из всех обитателей Блэкторнского замка ты один так меня называешь.

При упоминании Блэкторнского замка тени в голове у Дункана закружились вихрями. Он повернул голову и посмотрел на Саймона.

— Ты упомянул о Блэкторне, когда мы сражались в поединке.

— Верно. Это и помогло мне победить тебя, — сказал Саймон.

— Блэкторн…

Могучее тело Дункана сотрясла дрожь. Еще несколько кусочков памяти соприкоснулись друг с другом и прочно сплелись.

— Лорд Джон, — проговорил Дункан, глядя на Мег. — Мой… отец?

— Да, твой отец, — подтвердила она. — Хотя он и не женился на твоей матери, потому что не был свободен.

Дункан издал какой-то непонятный звук.

— Каким-то образом я это помнил.

— Помнил Джона?

— Нет. То, что я бастард. — Дункан закрыл глаза. — Мегги, ради всего святого, пусти меня к Эмбер.

От неприкрытой мольбы в голосе Дункана у Мег в горле встал комок.

— Приставь кинжал к его горлу, если нельзя иначе, — сказала она Доминику, — но дай мне посмотреть ему в глаза.

Не говоря ни слова, Доминик вынул из ножен свой боевой кинжал, опустился на колени и приставил лезвие к горлу Дункана.

— Не вздумай шевелиться, — невозмутимо произнес Доминик. — Ты мне дорог, но моя жена мне дороже всего на свете.

Не обращая на кинжал никакого внимания, Дункан смотрел лишь на эту глендруидскую женщину, которая опускалась на колени возле него, сопровождаемая приглушенным позвякиванием колокольчиков. Глаза цвета яркой зелени в разгар весны заглянули в его глаза, видя его так, как это умели делать только непостижимые женщины глендруидов.

Воцарилось долгое молчание, когда было слышно только, как ветер срывает с ветвей яркие осенние листья.

— Пусть Дункан идет к ней, — сказала наконец Мег.

— Нет! — воскликнул Саймон со злобой в голосе и в глазах. — Дункан был моим другом, а эта проклятая ведьма украла у него разум!

Грациозным движением Мег поднялась с колен и подошла к Саймону. Его светлые волосы отливали на солнце золотом, но глаза были подобны кусочкам безлунной ночи.

— Дункан не околдован, — промолвила Мег. Саймон посмотрел в бездонные зеленые глендруидские глаза. Потом перевел взгляд на девушку, неподвижно лежавшую под одеялом.

— Как можешь ты так говорить? Проклятая ведьма украла у него память, — зло возразил ей Саймон. — Это же ясно как день!

— Использование черной магии оставило бы такую отметину в душе у Дункана, которую мог бы стереть разве что сам Господь Бог, — сказала Мег. — У Дункана нет такой отметины.

Саймон снова повернулся к Мег.

— Неужели ты думаешь, — тихо спросила она, — что я могла бы сознательно впустить к нам врага?

— Нет.

— Неужели ты думаешь, что я могла бы каким бы то ни было образом подвергнуть жизнь Доминика опасности?

— Нет, никогда.

Прозвучавшая у него в голосе уверенность отразилась и в его глазах. Он был до глубины души убежден, что Мег любит его брата такой любовью, какую ему не снилось и увидеть между женщиной и мужчиной на этом свете.

Мег прочитала по лицу Саймона, что он не сомневается в ней, и мимолетно коснулась его щеки в знак благодарности.

— Тогда поверь мне, — прошептала она, — когда я говорю, что Дункан не околдован.

— Если бы это говорил кто-то другой, а не ты… — Саймон замолчал и провел пятерней по своим светлым волосам.

Мег молча ждала.

С жестом покорности судьбе Саймон отвернулся.

— Я сам принесу ему колдунью.

— Нет! — яростно воскликнул Дункан. — Ты что, не понимаешь? Твоя ненависть причиняет ей боль.

Саймон посмотрел на Мег.

— Дункан, — сказала Мег, — если мы развяжем тебя, ты поклянешься не нападать на нас?

— Да, если только вы больше не сделаете Эмбер ничего плохого.

Мег уже собиралась вынуть свой кинжал, чтобы разрезать на Дункане веревки, но Доминик придержал ее руку.

— Не торопись, моя соколица, — сказал он. — Дункан уже однажды давал нам слово, но оказалось, что оно ничего не стоит.

Когда до Дункана дошел смысл сказанного Домиником, он покраснел от гнева.

В следующее мгновение вся кровь отхлынула от его лица.

— Я не сдержал слово? — резко спросил он. — Вам известно, что я нарушил какую-то клятву?

Доминик увидел, как сильно взволнован Дункан, и понял: что бы ни произошло с тех пор, как Дункан появился в Спорных Землях, Шотландский Молот сознательно не нарушал своего слова.

— Ты знаешь меня? — спросил Доминик, и его вопрос прозвучал почти мягко.

Дункан впился глазами в Глендруидского Волка так, как если бы одно зрение могло сложить воедино ускользающие обрывки прошлого.

Но ничего из этого не вышло.

— Я… вроде бы должен. — От напряжения он охрип. — Я это чувствую, но…

— Ты меня не знаешь, — закончил за него Доминик.

— Нет, — прошептал Дункан.

— Значит, ты не нарушал никакой клятвы, — сказал Доминик просто. Режь его путы, Мег. Дункан дал слово не нападать, если мы не сделаем ничего дурного этой колдунье.

С кинжалом в руке Мег склонилась над веревками. Как только она их перерезала, Дункан вскочил и подошел к лежавшей на земле Эмбер.

Потрясенный тем, как она холодна, он разразился проклятием.

Дункан торопливо лег рядом с Эмбер, притянул к себе ее безвольное тело и подоткнул одеяло вокруг них обоих, пытаясь согреть ее своим теплом.

— Бесценная Эмбер, — прошептал он, — ответь мне, что с тобой?

Но она не отвечала.

Шотландский Молот наклонил голову и зарылся лицом в золотой поток ее волос.

— Я только стащил ее с лошади, — сказал Саймон обескураженным тоном. — Клянусь.

— Ты ни в чем не виноват, — отозвалась Мег. — И для Наделенных Знанием, и для глендруидов их дар — это одновременно и проклятие.

— Похоже, что для Эмбер это скорее проклятие, чем дар, — тихо добавил Доминик.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что это с ней случилось от одного моего прикосновения? — спросил Саймон в смятении.

— Через твое прикосновение она почувствовала твою ненависть, — ответила Мег — Ты ведь не доверяешь женщинам, особенно тем из них, кто обладает каким-либо даром.

Саймон не пытался отрицать сказанного.

— Для тебя я делаю исключение, Мег.

— Знаю. Я это видела в тебе.

— Что такое? Ты с нежностью улыбаешься моему брату? — спросил нарочито суровым голосом Доминик, обращаясь к Мег.

Саймон с опаской искоса взглянул на Доминика. Мег тихонько засмеялась.

— Из всех мужчин, ходящих по земле, — сказала она, — у тебя меньше всего причин для ревности.

— Верно. Но Саймон чертовски красив.

— Дункан тоже, — возразил Саймон. Доминик хмыкнул.

— Увидев Дункана с этой его колдуньей, я больше не беспокоюсь, что он будет смотреть на Мег не просто глазами друга.

Вслед за Домиником Саймон посмотрел туда, где лежал Дункан, крепко прижимая к себе тело Эмбер.

— Да, — прошептал Саймон. — Что нам теперь делать?

— То, что мы должны, — спокойно сказал Доминик.

— А именно?

— Надо допросить его, пока не проснулась колдунья.

— Позволь это сделать мне, — попросила Мег. После недолгого колебания Доминик кивнул.

— Будь по-твоему, моя соколица. Он помнит, что… был привязан к тебе, — Доминик слегка усмехнулся. — Обо мне у него, может быть, совсем другие воспоминания.

— Особенно если вспомнит, что случил ось в церкви, — насмешливо добавил Саймон.

Мег украдкой взглянула на Доминика. Она очень хорошо знала, насколько неприятно мужу вспоминать о плане Дункана и Джона выдать ее замуж за Шотландского Молота — над свежим трупом Доминика.

— Дункан, — окликнула Мег.

Ее нежный голос отнюдь не был робким. Она — хозяйка большого замка и глендруидская целительница, и Дункан должен внимать ей, когда она к нему обращается.

Он взглянул на нее снизу вверх; в его глазах в безумном танце кружились тени тьмы.

— Ей лучше? — спросила Мег.

— Ее кожа уже не такая холодная, — ответил Дункан.

Сопровождаемая приглушенным пением колокольчиков, Мег приблизилась к неподвижно лежавшей в объятиях Дункана девушке. Мег наклонилась над Эмбер, но не прикоснулась к ней.

— Как слышится ее сердце у тебя под рукой? — спросила Мег.

— Бьется сильно. Ровно.

— Прекрасно. Похоже, она уже не в беспамятстве, а скорее в целительном сне. Как только она будет готова к пробуждению, то проснется невредимой. Мег постояла, глядя, как большая рука Дункана отвела назад волосы от лица Эмбер. Даже во сне Эмбер, казалось, тянется вслед ласке, словно цветок, следящий путь солнца по небу.

— Видно, твое прикосновение не ранит ее, — еле слышно проговорила Мег.

— Это так.

— Странно.

— Да, странно. Это вызвало большое удивление людей в замке Каменного Кольца.

Мег почувствовала острый интерес Доминика, как только Дункан упомянул название этого оспариваемого владения.

— Значит, Эмбер из Каменного Кольца? — спросила Мег.

— Да.

— Подданная Эрика, прозванного Непобедимым?

— Верно. — Дункан странно усмехнулся. — Они вместе выросли, почти так же, как мы с тобой. Эрик и Наделенная Знанием колдунья по имени Кассандра ее самые близкие друзья.

Внезапно налетевший порыв ветра колыхнул складки одежды Мег, заставив зазвенеть скрытые в них золотые колокольчики. Этот звон привлек внимание Дункана.

— Ты раньше никогда не носила таких украшений, правда? — спросил он.

— Правда. Это — подарок мужа. Золотые путы для его маленькой соколицы.

Дункан стал смотреть снова на лицо Эмбер. Нежно погладил ее по щеке. Щека показалась ему теплой.

Ледяная рука страха, сжимавшая сердце Дункана, чуть-чуть ослабила хватку. С безмолвной благодарственной молитвой он езде сильнее притянул Эмбер к себе, к своему теплу.

— Что ты помнишь о прошлом, до того как ты появился в Спорных Землях? — спросила Мег.

— Очень немного. Не помню даже своего настоящего имени.

— Дункан и есть твое настоящее имя.

— Верно. Это Эмбер назвала меня Дунканом, когда я проснулся, зная о себе не больше, чем младенец. — Он коснулся губами век Эмбер. — Она дотронулась до меня, узнала меня и назвала темным воином. Дунканом.