- Меня зовут Ева, а не кошка.
      Она дотянулась до лифчика, который Рено отложил в сторону, и взяла его.
      - Говоришь, Ева? Я как-то этим не удивлен. Но я не Адам, поэтому не пытайся кормить меня яблоками.
      - Это будет твоя потеря, а не моя, - пробормотала она. - Мне говорили, что мой яблочный пирог - лучший из всех к западу от Миссисипи и к северу от рубежа Мейсон-Диксон, а, может, и еще южней.
      Ева торопливо застегивала лифчик неловкими пальцами. Она понимала, что едва избежала непоправимого.
      И была благодарна, что этот искатель приключений держит слово.
      - Меня больше интересует золото, чем яблочный пирог, - возразил Рено. Ты помнишь это?
      Он погладил Еву по бедру. Это выглядело и как ласка, и как угроза.
      - Дон Лайэн был потомком испанских дворян, - быстро проговорила Ева.
      Она посмотрела на его руку, затем ему в глаза, недвусмысленно напоминая ему об их сделке. Он медленно убрал руку.
      - У одного из его предков имелось разрешение короля на поиски металлов в Нью-Мексико, - продолжила Ева. - Другой был офицером, которого прислали охранять золотой прииск, что разрабатывал иезуитский священник.
      - Иезуит, не францисканец?
      - Нет, это было до того, как испанский король изгнал иезуитов из Нового Света.
      - Тогда это было очень давно...
      - Первая статья журнала относится к 1530 или 1580 году, - сказала Ева. - Трудно определить. Чернила выцвели, и страница надорвана...
      Когда Ева на некоторое время замолчала, Рено поднес руку к ее животу. Он развел пальцы, почти полностью закрыв его.
      У Евы остановилось дыхание. Было такое впечатление, что он измеряет пространство, предназначенное для будущего ребенка.
      - Продолжай, - сказал Рено.
      Он понимал, что его голос прозвучал низко и хрипло, но ничего не мог с собой поделать, хотя и знал, как глупо было желать расчетливую девчонку из салуна.
      Ее тепло сквозь кожу проникало в его кровь, заставляя забыть о том, что она всего лишь девчонка, которая использует свое тело как приманку.
      Рено вздрогнул, заметив, что Ева ничего больше не говорит. Он взглянул ей в лицо и увидел, что она наблюдает за ним желтыми кошачьими глазами.
      - Так быстро нарушаешь свое слово? - спросила Ева.
      Рено сердито отдернул руку.
      - Я думаю, что это должен быть 1580 год, - проговорила Ева.
      - А может быть, 1867, - возразил Рено.
      - Что?
      Не отвечая, Рено посмотрел на тонкую материю лифчика, которая скорее оттеняла, чем скрывала прелестную грудь.
      - Рено...
      Когда он поднял глаза, Ева испугалась, что может проиграть в той опасной игре, которую ведет. Глаза у Рено были бледно-зеленые, и они обжигали.
      - Сейчас 1867 год, - начал он, - мы на восточном отроге Скалистых гор, и я пытаюсь определиться, продолжать мне слушать сказки про испанское золото или взять то, что я выиграл в карты.
      - Это не сказки! Это журнал! Там был капитан Леон и некто по имени Coca...
      - Coca?
      - Да! - торопливо ответила Ева. - Гаспар де Coca... И иезуитский священник. И кучка солдат.
      Сквозь густые ресницы она внимательно наблюдала за Рено, молясь о том, чтобы он поверил ей.
      - Я слушаю, - подтвердил он. - Не скажу, что терпеливо, имей это в виду, но слушаю.
      Однако вопреки своим словам Рено слушал очень внимательно. Он неоднократно ходил по следу экспедиций Эспехо и Coca. Они обнаружили золотые и серебряные прииски, которые принесли им огромные богатства.
      Затем эти прииски были "потеряны" задолго до истощения их недр.
      - Coca и Леон получили лицензии на разработку приисков для короля, сказала Ева, хмуря брови и пытаясь вспомнить все, что она узнала от Лайэнов и из старого журнала. - Экспедиция все время двигалась на север, к стране ютаев...
      - Сегодня мы их называем ютами, - уточнил Рено.
      - Coca шел за Эспехо... Эспехо был одним из тех, кто назвал страну Нью-Мексико, - торопливо продолжала Ева. - И еще он назвал дорогу от приисков к Мексике и обратно Старым испанским путем...
      - Очень мило с их стороны писать все это по-английски, чтобы ты могла понять, - саркастически заметил Рено.
      - О чем ты? - спросила Ева, бросив на него быстрый взгляд. - Они писали по-испански... Очень смешной испанский!.. Прямо какие-то дьявольские загадки приходится разгадывать...
      Рено резко поднял голову. Наконец-то слова, а не тело Евы стали центром его внимания.
      - А ты можешь читать старые испанские письмена? - с явным интересом полюбопытствовал он.
      - Дон учил меня, пока его глаза не ослабели настолько, что он перестал разбирать слова. Я иногда читала ему, и он пытался вспомнить, что говорил ему об этих отрывках отец, а также дедушка.
      - Семейные предания. Семейные сказки... Это одно и то же.
      - Я потом записывала то, что дон вспоминал.
      - А он не мог писать?
      - В последнее время не мог. У него были больные руки.
      Ева невольно переплела свои тонкие пальцы, вспомнив, как старики мучились от боли в холодную погоду. У донны руки были несколько получше, чем у ее мужа.
      - Я думаю, что они провели много зим на золотых приисках, где было больше виски, чем дров, - добавила она хрипло.
      - Ладно, Ева Лайэн. Продолжай рассказывать.
      - Я не Лайэн. Они были моими хозяевами, а не родственниками.
      Рено уловил, как изменился голос Евы и напряглось ее тело. Он задал себе вопрос, не утаивает ли она правду.
      - Хозяевами? - переспросил Рено.
      - Они... - Ева отвернулась.
      Рено ждал.
      - Они купили меня в сиротском поезде в Денвере пять лет назад, проговорила она тихо.
      Рено уже открыл было рот, чтобы бросить саркастическое замечание о бесполезности ее душещипательных сказок, но вдруг понял, что Ева вполне могла говорить правду. Лайэны действительно могли купить ее в сиротском поезде, словно кусок бекона.
      Такие вещи случались и раньше. Рено уже слышал о подобном. Некоторые из сирот находили себе дом и семью. Большинство же оставались горемыками. Они работали, как волы, чаще не за деньги, а за кусок хлеба.
      Рено медленно кивнул.
      - Похоже на правду... Должно быть, их руки совсем плохими стали.
      - Они еле могли сдать карты... Особенно дон.
      - Они были шулерами?
      Ева закрыла глаза, вспомнив пережитый позор и страх, когда ее впервые в этом уличили. Ей было четырнадцать лет. Она так нервничала, что карты рассыпались, когда она тасовала их. Поднимая карты, один из мужчин заметил легкие наколки на тузах, королях и дамах...
      - Они были игроками, - сказала Ева бесцветным голосом.
      - Шулера.
      Ее веки дрогнули.
      - Иногда.
      - Когда считали, что их не поймают, - произнес Рено, не скрывая презрения.
      - Нет, - мягко возразила Ева. - Только тогда, когда их вынуждали обстоятельства. Обычно другие игроки были слишком пьяны и не замечали, какие у них карты и что им сдали.
      - Значит, милые старички и научили тебя жульничать, - заметил Рено.
      - Они научили меня также говорить и читать по-испански, ездить на любой лошади, готовить, шить и...
      - Жульничать в картах, - закончил он. - Я уверен, что они научили тебя и другому... Сколько они брали за несколько часов времяпрепровождения с тобой?
      Ничто в голосе или лице Рено не свидетельствовало о гневе, поднимающемся в нем при мысли об обольстительном теле Евы, купленном бродягами за горстку мелочи.
      - Что? - спросила Ева.
      - Сколько твои работодатели брали за то, что мужчина лез тебе под юбку?
      В первый момент Ева была настолько потрясена, что не могла произнести ни слова. Движение ее руки было настолько молниеносным, что мало кто мог бы отразить этот удар.
      Рено был одним из тех, кто мог. Он схватил Еву за запястье, когда ее ладонь еще не успела коснуться его щеки, и снова, как и прежде, распластал ее на матрасе.
      - Не делай больше этого, - проговорил он хрипло. - Я знаю все о большеглазых девицах, которые раздают пощечины мужчинам, если те не сочтут их, по меньшей мере, леди. Если ты еще раз поднимешь на меня руку, я не собираюсь вести себя по-джентльменски.
      Из груди Евы вырвался звук, который был похож и на смех, и на рыдание.
      - Ты? Джентльмен?! Джентльмен не будет насиловать леди.
      - Но ты никак не леди. Ты нечто, купленное в сиротском поезде и продаваемое, когда мужчина пожелает потратить доллар.
      - Ни один мужчина никогда не платил мне!
      - Ты просто оказывала услуги? - предположил с иронией Рено. - А они были так благодарны, что оставляли тебе маленький подарок на столике у кровати... Не правда ли?
      - Ни один мужчина не лазил мне под юбку ни за плату, ни бесплатно, сказала Ева ледяным тоном.
      Рено откатился в сторону, отпуская Еву. Прежде чем она успела отодвинуться, его рука скользнула под панталоны к наливным бедрам, где густые желтовато-коричневые заросли охраняли вход в девичье лоно.
      - Не правда, gata. Я был у тебя под юбкой, а я мужчина.
      - Пропади ты пропадом, громила с ружьем, - ответила сквозь зубы Ева ровным голосом, хотя в ее глазах стояли слезы стыда и ярости.
      Рено увидел лишь ярость. Он подумал, что ему не следует поворачиваться к ней спиной, по крайней мере, пока она не остынет. Ева была быстрой, очень быстрой, и в этот момент могла, кажется, схватить дробовик и разрядить в него оба ствола.
      - Ты такая бешеная, что способна убить из-за шутки? - спросил он насмешливо. - Успокойся! Никто еще от этого не умирал. Продолжай рассказывать.
      Ева наблюдала за Рено, прищурив глаза настолько, что видны были только узкие золотые щелки. Рено поднял черную бровь.
      - Если тебе не хочется рассказывать, я могу предложить другое занятие для твоего быстрого язычка.
      4
      - Coca нашел золото, - голос Евы дрожал от гнева. - Он заплатил королевскому представителю, подкупил других чиновников и утаил правду о приисках.
      Рено отвел глаза от покрасневших щек и побледневших губ Евы, испытывая чувство, похожее на стыд, за то, что обошелся с ней так грубо. Затем он обругал себя за то, что вообще переживает из-за какой-то девчонки, которая сделала, кажется, все, чтобы его убили, да к тому же украла весь выигрыш и благополучно скрылась.
      - А в чем заключалась правда о приисках? - грубо спросил Рено.
      - Не все они попали в списки обложения налогами. Числились серебряные прииски, бирюзовые и два золотых. А третий не числился. Он утаил его для себя.
      - Продолжай.
      Хотя Рено больше не смотрел на Еву, она подумала, что он, кажется, впервые по-настоящему заинтересовался рассказом. Она незаметно для него издала вздох облегчения и продолжила:
      - Только старший сын Леона знал о секретном золотом прииске, а потом старший сын этого сына и так далее, пока журнал не перешел в руки дона Лайэна в начале века, - рассказывала Ева. - К тому времени Испания ушла с Запада, фамилия Аеон стала звучать как Лайэн, и они говорили по-английски лучше, чем по-испански.
      Рено повернулся к Еве, почувствовав волнение в ее голосе.
      - Если есть семейный золотой прииск, - спросил он, - почему дон Лайэн жил за счет игры в карты?
      - Примерно сто лет назад они потеряли прииск, - спокойно ответила Ева.
      - Сто лет назад... Это когда выгнали иезуитов?
      Ева кивнула.
      - Семья была тесно связана с иезуитами, - пояснила она. - У них было достаточно времени, чтобы закопать золото, которое они наплавили, но не отправили. Они уничтожили все следы прииска и ушли на восток через горы. Они бежали, пока не пристали к английским колониям.
      - А кто-нибудь из Леонов пытался найти запрятанное золото?
      - Прадед дона Лайэна пытался, его дед тоже, а затем и отец. Но они так и не вернулись. - Ева пожала плечами. - Дон очень хотел найти золотой прииск, но он не намерен был умирать за него.
      - Разумный мужчина.
      Ева грустно улыбнулась.
      - В некотором роде... Он был слишком деликатным для этого мира.
      - Деликатный шулер? - иронически усмехнулся Рено.
      - А ты думаешь, почему он жульничал? Это был для него единственный шанс устоять против таких людей, как ты.
      - Игрок, который плохо играет в карты, должен найти себе другую профессию.
      - Я не это имела в виду, - возразила Ева. - Дон был небольшого роста и недостаточно силен, чтобы расчищать себе путь кулаками, у него не было скорости и проворства в обращении с оружием или алчности, чтобы стать шулером. Он был добр к донне и ко мне, хотя мы были слабее его. И это лучшее, что я могу сказать о любом большом и сильном человеке.
      Рено приподнял черную бровь.
      - Наверное, если бы ты жульничала в мою пользу, а не против меня, я тоже был бы добрее к тебе.
      Мимолетная холодная улыбка скользнула по губам Евы.
      - Тебе не понять этого, громила с ружьем.
      - Как сказать, девочка из салуна.
      Она тряхнула головой, рассыпав золотистые волосы на плечи.
      - Я думала, что ты отличаешься от Рейли Кинга, но я ошиблась, - сказала она. - Ты не можешь даже представить, как трудно пробиваться в этом мире, где все сильнее тебя, где к тебе суровы и безжалостны.
      - Вряд ли ты добьешься моего расположения, если будешь сравнивать меня с Рейли Кингом.
      - Я не пытаюсь добиваться твоего расположения.
      - А надо бы.
      Ева бросила взгляд на Рено и сдержала сердитые слова, готовые сорваться у нее с языка.
      В глазах и складках рта Рено не было прежней мягкости. Он был страшно зол. Когда он заговорил, его голос был холодным, как и его зеленые глаза.
      - Благодари бога, что Рейли заслуживал пули, - резко произнес Рено. - А если бы ты подставила под мой револьвер какого-нибудь деревенского парнишку, я вынужден был бы отдать тебя Слейтеру. Тебе это едва ли понравилось бы. Слейтер относится к разряду тех добрых людей, к которым ты благоволишь.
      - Все же он не может быть хуже Рейли Кинга, - с горечью проговорила Ева, вспомнив ту ночь, когда она поздно вернулась из салуна и увидела, что учинил Рейли с Лайэнами. - Никто не может быть хуже него.
      - Слейтер имеет настолько отвратительную репутацию среди женщин, что об этом не стоит рассказывать даже девочке из салуна.
      - Разве Слейтер пытал старика, который хотел продать золотое кольцо и купить лекарство для умирающей жены? - резко спросила Ева. - А после того, как старик умер, разве Слейтер достал нож и прикончил больную старуху?
      Голос Евы пресекся. Она сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки.
      - О чем ты говоришь? - тихо спросил Рено.
      - Рейли Кинг замучил дона Лайэна до смерти, пытаясь вызнать, где было спрятано кольцо с изумрудами и журнал с картой сокровищ. Донна пыталась остановить Рейли, но болезнь сделала ее настолько беспомощной, что она не могла поднять пистолета...
      Рено прищурился.
      - Так вот как Рейли узнал про карту...
      Ева энергично кивнула.
      - Когда Рейли покончил с доном, он взялся за донну.
      - Зачем? Он не поверил, что ее муж сказал ему правду?
      - Ах, - с горечью вздохнула Ева, - просто он хотел...
      Ее голос дрогнул, она замолчала. Как ни пыталась она проглотить подступивший к горлу ком, ей это не удавалось, и она не могла выдавить из себя ни слова, чтобы рассказать, что сделал Рейли с донной Лайэн.
      - Не надо, - остановил ее Рено.
      Он приложил ладонь к ее губам, словно запечатывая горестные слова, которые Ева пыталась выговорить.
      - Я думаю, что Рейли и Слейтер, по большому счету, - одного поля ягоды, - проговорил Рено мягко.
      Ева схватила Рено за руку.
      - Скажи мне, - воскликнула она горячо, - ты убил Рейли Кинга?
      Рено кивнул.
      Она издала продолжительный вздох и сказала:
      - Спасибо... Я не знаю, как бы мне удалось это сделать.
      Лицо Рено вновь приняло суровое выражение.
      - Ты по этой причине подставила меня? - спросил он.
      - Я не подставляла тебя!.. Я не думала, что так получится!
      - Но ты увидела шанс и воспользовалась им.
      Ответ Евы был твердым:
      - Да!
      - А затем схватила банк и убежала.
      - Да.
      - Оставив меня умирать...
      - Нет!
      Из груди Рено вырвался звук, который вряд ли можно было назвать смехом.
      - Мы близко подошли, gata. Мы почти достигли ее!
      - Кого?
      - Истины.
      - Истина в том, что я спасла тебе жизнь.
      - Спасла? - переспросил Рено. - Девочка, ты сделала все возможное, чтобы меня ухлопали!
      - Когда я не услышала стрельбы... - начала Ева.
      - Ты была разочарована? - перебил ее Рено.
      -...я повернулась посмотреть, что происходит, - продолжила она, игнорируя его реплику. - Рейли выхватил оружие, и ты убил его, а мужчина по имени Стимер вынул ружье, чтобы выстрелить тебе в спину. Я выстрелила в него раньше.
      Неожиданно Рено засмеялся.
      - Ну, ты сейчас хороша, gata! Очень хороша! Огромные глазища и серьезный, дрожащий рот... Ты это сделала первоклассно!
      - Но...
      - Побереги свои пухлые губки для чего-нибудь получше, чем ложь!
      - Я стреляла в Стимера! - в отчаянии воскликнула она.
      - Угу. Но целилась в меня. Для этого ты и повернулась. Ты боялась, что я отправлюсь в погоню и отберу выигрыш...
      - Нет! Все было не так. Я...
      - Сдавай партию, - резко сказал Рено. - Ты испытываешь мое терпение.
      - Но почему ты мне не веришь?
      - Потому что человек, который верит лгунье, шулерше и девчонке из салуна, гораздо глупее Рено Морана.
      Его пальцы снова обхватили круглое бедро Евы. И снова она не смогла оттолкнуть его.
      - Я не лгунья! - проговорила она горячо. - Но я была рабыней, у меня не было выбора, какую работу выполнять или во что одеваться.
      Голос Евы дрожал от гнева, она продолжила, не позволив Рено перебить себя.
      - Но ты веришь только худшему во мне, - сказала она, - ты не даешь себе труда увидеть иное... И я очень сожалею, что не позволила Стимеру выстрелить тебе в спину!
      От удивления Рено на момент ослабил давление на девичье бедро. Дрожащими руками Ева быстро обмотала вокруг себя одеяло, полностью прикрыв свое тело. Румянец гнева и унижения горел на ее щеках..
      Рено подумал о том, чтобы сдернуть одеяло с Евы. Ему понравилось любоваться девичьими округлыми формами и бархатными тенями, просвечивающими из-под тонкой ткани лифчика и панталон. Ее гнев удивил и заинтриговал его. Женщины, уличенные во лжи, обычно становятся мягкими и осторожными и стараются внести коррективы в свою версию.
      Но не эта девушка, которая называла себя Вечерняя Звезда. Что-то неуловимо таинственное было в ее глазах.
      Рено вынужден был признать, что, сколько бы он ни говорил худого о Еве, у нее были отвага и характер. Он ценил это в мужчинах, женщинах и лошадях.
      - Не пори горячку, - сказал, растягивая слова, Рено. - Я могу сейчас подняться и уехать отсюда, оставив тебя Слейтеру.
      Ева постаралась не выказать страха, который внезапно пронизал ее при мысли о Джерико Слейтере.
      - Очень жаль, что ты и его не застрелил, - прошептала она.
      Рено услышал. У него были не только проворные руки, но и тонкий слух.
      - Я не наемный убийца.
      Она осторожно прищурила глаза, уловив резкость его тона.
      - Я знаю.
      Его холодные глаза довольно долго изучали ее, затем он кивнул головой.
      - Хорошенько запомни это, - сказал он резко. - И не делай из меня больше исполнителя своих замыслов.
      Она кивнула.
      Рено поднялся на ноги, сделав это неторопливо и элегантно, и в этом движении было что-то кошачье, хотя он уверял, что на кошку похожа Ева.
      - Одевайся, - приказал он. - Мы можем поговорить о прииске Лайэнов, пока ты будешь готовить завтрак.
      Рено помолчал.
      - Ты ведь умеешь готовить, я надеюсь?
      - Конечно, любая девушка это умеет.
      Рено улыбнулся, вспомнив огненноволосую британскую аристократку, которая не могла даже вскипятить воды, когда вышла замуж за Вулфа Лоунтри.
      - Не любая, - возразил Рено.
      Его довольная улыбка заинтриговала Еву. Это казалось невероятным, как жаркий день зимой.
      - Кто она была? - спросила Ева.
      - Кто?
      - Девушка, которая не умела готовить.
      - Британская леди. Самое изумительное создание, которое я когда-либо встречал. Волосы - как огонь и цвета морской волны глаза.
      Ева сказала себе, что зародившееся в ней чувство не могло быть ревностью.
      - И что же случилось? - осведомилась она небрежно.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Если она такая привлекательная, почему же ты не женился на ней?
      Рено распрямился и посмотрел на Еву с высоты своего огромного роста.
      Она не отодвинулась ни на шаг. Она просто стояла и ждала ответа на свой вопрос, как будто не было никакой разницы ни в росте, ни в силе между ней и мужчиной, который мог бы сломать ее, как сухой прутик.
      Этим качеством Ева напоминала ему Джессику и Виллоу. Признав это, он нахмурился. Ни Джессика, ни Виллоу не относились к числу тех, кто мог обманывать, воровать и играть в карты в салуне.
      - Или прелестная аристократка отвергла громилу с ружьем? - проявила настойчивость Ева.
      - Я не громила. Я золотоискатель. Но Джесси отказала мне не по этой причине.
      - Она предпочитает джентльменов? - предположила Ева.
      Скрывая раздражение, Рено взял шляпу и натянул ее на непослушные черные волосы.
      - Я тоже джентльмен.
      Ева перевела взгляд с тульи черной шляпы Рено на поношенную кожаную куртку. Черные брюки тоже знавали лучшие времена. Как и ботинки. На них были латунные кавалерийские шпоры. Металл так давно не полировали, что на нем не было даже признаков блеска.
      У Рено ничто не блестело и не сверкало, в том числе и шестизарядный револьвер. Кобура была промаслена для дела, а не для вида. Пули, однако, были абсолютно чистыми.
      Словом, внешне Рено мало походил на изысканного джентльмена. Его скорее можно было принять за авантюриста, за человека тени, а не света.
      Исключение составляли его глаза. Они были необыкновенно живые, цвета листьев в начале весны, ясные и красивые, и сверкали, словно самоцветы, на его загорелом лице.
      Но нужно было находиться рядом с Рено, чтобы увидеть свет в его глазах. Ева сомневалась в том, что многие оказывались в подобной близости.
      Или чтобы хотели этого.
      - Джесси вышла замуж за одного из моих лучших друзей, - сказал Рено откровенно. - Иначе я был бы счастлив поухаживать за ней.
      " Поухаживать ".
      Ева бросила взгляд на скомканный матрас, где она впервые почувствовала вкус страсти.
      - Ты это так называешь? - спросила она сухо.
      - Ухаживают за женщиной, которую хотят видеть своей женой. А это... Рено указал пальцем на матрас, - была легкая забава перед завтраком с девочкой из салуна.
      Кровь отхлынула от лица Евы. Она не могла придумать никаких иных слов, кроме тех, по которым Рено составил бы о ней даже худшее мнение, чем сейчас. Молча она повернулась к сумкам, выхватила рубашку и джинсы и двинулась прочь.
      Рено с поразительной быстротой схватил ее за руку.
      - Ты куда?
      - Даже девушке из салуна требуется иногда уединиться.
      - Когда ты вне моего поля зрения, - усмехнулся Рено, - я не знаю покоя. Ты же сбежишь при первой возможности!
      - Так что же, может быть, мне пописать в твой ботинок? - спросила она умильно.
      В первое мгновение Рено был шокирован. Затем запрокинул голову и рассмеялся.
      Ева выдернула пальцы из его руки и направилась в ближайший лесок под напутствие Рено:
      - Только не пропадай надолго, gata, а то я отправлюсь на охоту за тобой... Без ботинок...
      Когда Рено вернулся из леса с сушняком, он одобрительно взглянул на веселый маленький костерок, который развела Ева. Места он занимал в две мужские ладони, а легкий дымок поднимался вверх лишь до пояса и рассеивался без следа.
      Рено бросил охапку на землю и присел на корточки вблизи от светлых, веселых языков пламени.
      - Кто научил тебя разводить такой костер? - поинтересовался он.
      Ева подняла глаза от сковородки, на которой шипела ветчина и плавали в жиру жареные хлебцы с аппетитной коричневой корочкой. Она вернулась из леса переодетой в мужскую одежду. С Рено она не разговаривала, лишь односложно отвечала на его вопросы. Она, казалось, была всецело поглощена приготовлением завтрака. Рено с интересом наблюдал за ней.
      - Какой костер? - переспросила Ева, не глядя на него.
      - А такой, что не привлечет внимания ни индейца, ни бродяги, - пояснил Рено.
      - Один из редких случаев, когда донна Лайэн наказала меня, - я подбросила сырые дрова в костер. Больше так не делала...
      При этом Ева не сочла нужным даже поднять голову.
      Невольное раздражение овладело Рено. Его заставляли чувствовать, что он причинил боль застенчивому хрупкому цветку. Между тем перед ним была шулерша, девица из салуна.
      - За голову Лайэнов были назначены награды? - прямо спросил Рено.
      - Нет. Иначе они не приглашали бы к своему костру бродяг, громил с ружьем и воров.
      Рено неопределенно хмыкнул.
      - Они подстреливали оленя и целиком зажаривали его, - в голосе Евы звучал сарказм, - а затем грабили всякого, кто заглядывал на запах жареного мяса.
      - Очень плохо, что донна не объяснила тебе, когда в качестве наживки нужно использовать мед и когда уксус.
      - Она объяснила. И с тех пор я использую только уксус. Зачем здравомыслящей девушке привлекать всяких назойливых мух?
      Улыбка на мгновение осветила лицо Рено. Он подумал, что Виллоу и Джессика оценили бы ее колкий, быстрый язычок, во всяком случае до того момента, пока она их не обманет или не украдет что-нибудь. После этого ему придется объяснить им и их разгневанным мужьям, почему он привел в их дом девчонку из салуна.
      Ева подцепила кусок ветчины со сковородки и положила его на старенькую оловянную тарелку.
      Рено в душе признал, что в данный момент Ева не была похожа на потаскушку. Она скорее напоминала бездомную девчонку, уставшую, в обносившейся одежде. То, что было на ней сейчас, видимо, принадлежало мальчику, ибо было узковато в груди и бедрах и мешковато в других местах.
      - Где сушилась та одежда, которую ты утащила? - лениво полюбопытствовал Рено.
      - Она принадлежала дону Лайэну.
      - Господи, он был такого маленького роста!
      - Да.
      Рено помолчал, пораженный пришедшей в голову мыслью.
      - Я не видел свежих могил, когда проходил через кладбище Каньон-Сити, а ты говоришь, что Лайэны были убиты Рейли Кингом.
      Ева ничего не ответила на подразумеваемый вопрос.
      - Ты знаешь, gata, рано или поздно я отучу тебя лгать.
      - Я не лгунья, - возразила она резко. - Я похоронила Лайэнов на нашем участке.
      - Когда?
      - На прошлой неделе.
      - И каким же образом?
      - С помощью лопаты.
      С поразившим Еву проворством Рено распрямился и взял ее руку. Едва взглянув на ладонь, он выпустил ее.
      - Если ты так ловко обращалась с картами, имея столько волдырей и ссадин, - задумчиво произнес Рено, - что же будет, когда твои руки заживут?
      Ева молча возобновила хлопоты по приготовлению завтрака.
      - Тебе нужно промыть их мылом и горячей водой, - добавил Рено.
      Ева удивленно подняла глаза.
      - Бисквиты?
      Он невольно улыбнулся.
      - Свои руки. Джесси говорит, что это предохраняет от заражения.
      - Я мыла их перед тем как лечь спать, - сказала Ева. - Терпеть не могу грязи.
      - Ты пользовалась сиреневым мылом.
      - А ты откуда знаешь? Хотя ты видел его, когда обшаривал мои сумки.
      - Нет... Твои груди пахли весной...
      Румянец вспыхнул на щеках Евы. Сердце у нее замерло, когда она вспомнила прикосновение рук и губ Рено. Вилка с куском ветчины дрогнула в ее руках, и горячая капля жира брызнула на руку.
      Прежде чем Ева успела почувствовать боль, Рено был тут как тут и посмотрел, насколько серьезно она обожглась.
      - Ничего, все обойдется, - заявил он через мгновение. - Некоторое время будет немного саднить.
      Она молча кивнула.
      Рено повернул ее ладонь и снова посмотрел на содранную кожу. Затем взял другую руку и изучил ее. Не было сомнений в том, что совсем недавно эти руки основательно потрудились.
      - Наверное, тебе пришлось долго ковырять землю, чтобы довести руки до такого состояния.
      Неожиданное сочувствие в голосе Рено вызвало у Евы те слезы, которых не смог вызвать ожог. Ее захлестнула волна воспоминаний. Как она обмывала и одевала тела стариков, как копала могилу - это не скоро забудется...
      - Не могла же я их бросить, - прошептала она. - После того, что сделал Рейли... Я похоронила их вместе... Как ты думаешь: они не возражали против совместной могилы?
      Рено пожал руку Евы, увидев, как поникла ее голова. Внезапно возникшее сочувствие было неожиданным и нежелательным. Сколько он ни повторял себе, что перед ним девица из салуна, она мало-помалу влезала в его душу. Аромат сиреневого мыла все ощутимей распространялся вокруг.
      Он сделал глубокий вдох, пытаясь побороть в себе физическую тягу к Еве. Однако это не помогало. Ее мягкие золотистые волосы пахли тем же сиреневым мылом, что и грудь. Он никогда особенно не любил густые, пьянящие ароматы, но сейчас обнаружил, что запах сирени преследует его вместе с воспоминанием об упругих сосках, набухших и затвердевших под его губами.
      Рено тянуло к Еве сильнее, чем к любой другой женщине. Но если она узнает об этой его слабости, ему уготована не жизнь, а сущий ад.
      Рено отпустил руки Евы и повернулся к костру.
      - Расскажи мне еще про мой прииск, - сказал он просто.
      Ева глубоко вздохнула и выбросила Лайэнов из головы, как тому учила се донна: выбрасывать из головы все то, чего ты не можешь изменить.
      - Про твою половину прииска, - уточнила Ева и замолчала, ожидая реакции Рено. Взрыв гнева не заставил себя ждать.
      - Что?! - воскликнул Рено, резко поворачиваясь к ней.
      - Без меня ты не расшифруешь знаки по пути и не сможешь отыскать прииск.
      - Не будь так уверена!