19

– Трудно поверить, что мы не первые, кто достиг этой земли, – сказала Ева, когда они, объехав долину, возвращались к началу этого пути.

– Действительно, – согласился Рено. – И все же есть много признаков того, что люди здесь бывали.

Он остановился и достал бинокль. Но направил его он не на луг. Он не спеша осмотрел зеленую мозаику леса и луга, уходящих вниз, пытаясь найти тех, кто – он в этом был уверен – следует за ними. Латунный футляр бинокля поблескивал при каждом его повороте.

– Есть какие-нибудь следы? – спросила Ева через минуту.

– Видишь пень на краю луга, прямо перед большой елью?

Ева отыскала глазами пень.

– Да.

– Если ты подойдешь поближе, то увидишь на нем следы топора.

– Индейцы?

– Испанцы.

– Откуда ты знаешь?

– Топор был стальной, а не каменный.

– У индейцев тоже есть стальные топоры, – возразила Ева.

– Но не тогда, когда свалили это дерево.

– Как это можно определить?

Рено опустил бинокль и сосредоточил все внимание на Еве. Ее любознательность и сообразительность нравились ему не меньше, чем ее кошачья грация.

– Видишь, корни этой огромной ели обвились вокруг упавшего бревна, которое отрублено от пня? – сказал Рено. – А поскольку ель старая и растет на этом месте давно, значит, бревно лежит на этом месте тоже давно.

– А зачем кто-то потратил столько трудов, чтобы срубить дерево, и не забрал его?

– Возможно, они вынуждены были покинуть место из-за погодных условий или из-за индейцев… А может, пришло известие, что король отказался от услуг иезуитов и что им придется возвращаться домой в кандалах. – Он пожал плечами. – Или, может, им нужна была только крона дерева для крыши или для «куриной лестницы».

Ева сдвинула брови.

– А что такое «куриная лестница»?

– Если мы найдем этот чертов прииск, я постараюсь показать тебе ее, – проговорил Рено, снова поднося бинокль к глазам.

– Если ты перестанешь без конца смотреть назад, возможно, мы и найдем прииск, – ответила Ева.

Резким движением Рено сложил бинокль и выпрямился в седле.

– Там никого нет.

– Этому, наверное, можно порадоваться.

– Я бы еще больше порадовался, если бы точно знал, где они.

– По крайней мере, они не могут готовить нам засаду впереди, – заметила Ева. – Войти в эту долину можно только одним путем.

– Это означает, что и выход только один.

Со стороны вершины, скрытой за облаками, послышался отдаленный раскат грома. Ветер пробивался сквозь лес, словно невидимая река, омывая и раскачивая упругими потоками все, что попадалось ему на пути. Воздух был напоен хвоей. С гор по золотым гребням осин стекал осенний холодок.

Прищурив зеленые глаза, Рено огляделся. Что-то беспокоило его, хотя причину беспокойства он не мог определить.

Ева зевнула и закрыла глаза, затем снова открыла их, любуясь предзакатными красками и радуясь тому, что близится время, когда нужно разбивать лагерь. Она окинула глазами местность, пытаясь угадать, остановятся ли они здесь или же Рено отправится разведать, есть ли проход через многочисленные вершины.

Внимание Евы привлек необычный узор луговой зелени. Растения расположились в форме почти идеального круга. Она знала, что в природе редко встречаются правильные геометрические формы. Не природа – человек придумал строгую планировку садов с ровно подстриженными кронами, прямыми дорожками и живыми изгородями.

Заросший травой круг располагался возле одного из родников, которые давали начало ручью. Ева направила лошадь поближе к луговинке. За пределами круга почва состояла из скального основания с тонким слоем земли сверху. Внутри круга трава была сочной, под ней явно расстилалась почва побогаче.

Когда Рено повернулся к Еве, он увидел, что она ползает на коленях и рассматривает траву. В то же мгновение он понял, что именно в пейзаже его настораживало.

Под порослью травы и кустов угадывались углы и дуги, которые свидетельствовали о том, что когда-то здесь человек что-то вырубал, убирал и строил.

В мгновение ока Рено спешился, выхватил из сумки лопату и направился к Еве. Услышав его шаги, она подняла голову.

– Здесь что-то странное, – начала она.

– Воистину странное.

Рено вонзил лопату в землю и с силой нажал на нее ногой. На глубине шести дюймов лопата звякнула о камень. Он проделал то же самое в другой части круга, затем в третьей… Везде было одно и то же: шесть дюймов земли, затем камень.

Рено направился к центру круга, измеряя лопатой глубину грунта через каждые полшага. Когда он дошел до центра, лопата беспрепятственно погрузилась глубоко в землю.

– Рено!

Он повернулся к Еве с широкой, счастливой улыбкой, в его глазах читалось волнение.

– Мы нашли дробилку, моя сладкая девочка!

– Это хорошо?

Смех Рено был светлым и чистым, как солнечный свет.

– Еще бы, – сказал он. – Лучше этого может быть только одно: найти самое шахту.

– Правда?

Из груди Рено вырвался мурлыкающий блаженный звук.

– Вот здесь центральное отверстие, – показал Рено, энергично махнув лопатой. – Оно удерживало установку, которая прогоняла жернов по руде и разламывала ее в песок.

Ева не успела задать очередного вопроса: Рено нагнулся и стал снова копать, делая это методично и основательно. В конце концов лопата снова звякнула о камень.

– Они использовали эту дробилку долго и много, – объяснил он. – Жернов истер подстилающую породу до такой степени, что образовалась круглая выемка. Когда шахта была заброшена, сюда нанесло земли и выросла трава.

– А кто вращал этот жернов? – спросила Ева. – Даже если сделать плотину, здесь не хватит воды для этого.

– Не видно следов плотины, – сказал Рено.

Он лопатой соскребал землю с основания, постепенно обнажая его. Трещины и швы на его поверхности были заполнены грязью и покрывали камень причудливым темным узором.

– Они могли использовать лошадей, – продолжал Рено. – Но скорее всего для этой цели они использовали рабов. Их было больше, чем лошадей.

Ева стала массировать себе плечи и руки. Хотя на ней была одна из рубашек Рено поверх поношенной рубашки дона Лайэна, она почувствовала озноб. Казалось, сама земля была пропитана жестокостью испанцев и страданиями рабов.

Рено опустился на колено, расковырял лопатой щель и издал торжествующий клич.

– В трещинах ртуть, – объявил он с блеском в глазах. – Нет сомнения, что установка использовалась для дробления металлической руды.

– Как так?

– Испанцы добавляли ртуть к измельченной руде. Ртуть прилипала к золоту, а не к руде. Затем они нагревали эту смесь, выпаривали ртуть и выплавляли золото. Потом заливали золото в формы.

Отряхнув руки, Рено встал и внимательно посмотрел вокруг.

– Что ты ищешь? – поинтересовалась Ева.

– Шахту. Испанцы были не дураки. Они не стали бы таскать руду издалека, чтобы обогатить ее.

– В журнале говорилось о трех больших елях, которые находились слева от входа в шахту, если стать спиной к солнцу в три часа в третий четверг августа, – оживляясь, проговорила Ева.

Рено хмыкнул и продолжил осмотр местности.

– Рено!

– Здесь много больших елей… Растут и по три, и целым ельником независимо от месяца и времени дня, – отозвался после паузы Рено.

Ева сосредоточенно нахмурила брови, пытаясь вспомнить другие подсказки из журнала. Она и дон Лайэн как-то по очереди цитировали их, а донна сидела рядом, улыбалась и покачивала головой при мысли о богатстве, которое где-то лежит и ожидает их.

– А еще на серой скале в пятнадцати шагах справа от входа вырезана черепаха, – вспомнила Ева.

– В шаге может быть и два, и три фута, зависит от того, какой человек шагал… Но если ты хочешь осмотреть все валуны, чтобы отыскать черепаху, я не буду тебе мешать.

Ева состроила гримасу. Долина была усеяна валунами всех размеров и форм.

– Обгорелый пень к северу от… – начала она.

– Обгорелые пни исчезают, – перебил ее Рено. – Маленькие деревья становятся большими. Большие засыхают и падают. Молнии зажигают новые деревья. Поваленные гниют или зарастают кустарником. Горы меняют вид.

– Но…

– Посмотри сюда, – Рено указал жестом вперед.

Ева посмотрела в указанном направлении и увидела бледный шрам на горе, где порода и тонкий слой почвы откололись, рухнули в овраг и погребли под собой то, что когда-то могло служить ориентиром.

– Это могло произойти двадцать лет назад или двести двадцать, – сказал Рено. – Без хвойных или без осин это трудно определить. Ива или ольха могут вырасти за несколько сезонов и постоянно обновляться. Ориентироваться по деревьям очень ненадежно.

– Как же нам тогда отыскать шахту? – в смятении спросила Ева.

– Так же, как ты нашла дробилку. Ищи что-то такое, что не вписывается в пейзаж, до тех пор, пока оно само не хлестнет тебя по глазам.

Остаток этого дня и весь последующий Рено и Ева занимались тем, что, подобно собакам-ищейкам, бродили вокруг дробилки. Они нашли прямоугольник из дерева, обрывок кожи, окаменевшие от холодного горного воздуха.

Но нигде не было видно и следа шахты.

Ева вскарабкалась на скалистый склон и обнаружила неглубокую нишу за каменной стеной, которая давала защиту от непогоды: дождь и ветер могли сюда проникнуть разве что в очень жестокую бурю. Обостренным за время многочасовых поисков взглядом она заметила, что очертания гнилого ствола, торчащего из ниши, были как-то слишком правильны. Похоже, что к дереву когда-то примыкала пристройка.

В дальнем углу ниши Ева обнаружила кучу камней, полуистлевший мешок из кожаных полос и горстку древесного угля. Ева быстро выглянула из укрытия и крикнула через весь луг:

– Рено! Я нашла следы человека!

Через несколько минут к Еве поднялся Рено, быстро и уверенно, словно кошка, взобравшись по склону. Он окинул нишу острым взглядом, который ничего не упустил.

Слои различных пород образовали еле заметный узор на стенах, потолке и полу. Рено провел пальцем по поверхности потолка и почувствовал следы, которые оставили люди, когда киркой и молотком долбили камень, углубляя и расширяя естественную нишу.

Убежище могло быть устьем шахты, жилищем или каким-нибудь хранилищем. Возле древнего кострища валялись черепки глиняной посуды и полуистлевшиися деревянный предмет, который мог быть ложкой. Похоже, на костре готовили еду, и, стало быть, люди здесь жили, а не разрабатывали шахту.

Повернувшись к кожаному мешку, Рено присел на корточки и ткнул в него пальцем. Между останками кожи оказались обломки белого камня. Нахмурившись, он снова осмотрел породы, из которых были сложены стены и потолок ниши. Он не обнаружил на стенах каких-либо белых вкраплений.

– Это устье шахты? – спросила Ева, когда молчать стало уже невмоготу.

– Возможно, но больше это похоже на жилище рабов.

– Ой!

– Видишь эту длинную полоску, прикрепленную к tenate?

– Tenate? Что это такое?

– Мешок или корзина для переноски руды. Видишь эту широкую полосу? Это прокладка, она охватывала лоб раба. Остальная часть полосы спускалась на плечи, к ней крепился мешок.

Ева нахмурилась.

– Странный способ переноски.

– Он более эффективен, чем ты думаешь, – сказал Рено. – Ты наклоняешься вперед и переносишь вес мешка на лоб и спину. Это освобождает тебе руки для того, чтобы копать или ползти, или балансировать на «куриной лестнице». В течение дня ты можешь переносить по сто фунтов за раз.

Ева с сомнением посмотрела на Рено.

– На самом деле, – продолжал Рено, – я таскал и больше, когда был молодой и глупый и пытался добывать золото для богатых людей с помощью бедняцких приспособлений.

– Может, ты на это и способен, а я и половину этого не унесу за полдня.

Улыбка тронула усы Рено, но он не стал развивать тему. Вместо этого он снова присел на корточки и стал ковыряться в содержимом мешка.

– Что ты ищешь? – спросила Ева.

– Здесь есть остатки руды.

Ева живо нагнулась.

– Правда? Дай посмотреть.

Он достал кусок бледного матового кварца. Тихонько насвистывая, он медленно поворачивал его на ладони. Неправильной формы обломок был не больше верхней фаланги его пальца.

– Хорош, а? – пробормотал Рено.

– Разве? – удивилась Ева, по-видимому, не испытывая ничего, кроме разочарования.

Улыбнувшись, Рено поднес камень поближе к ее глазам.

– Видишь эти яркие крупицы, смешанные с белыми?

Она кивнула.

– Это золото, – сказал он.

– Ой, тогда это не очень богатый прииск, – нахмурилась Ева.

Почувствовав ее разочарование, Рено громко рассмеялся. Он слегка коснулся выбившейся пряди ее волос.

– Сладкая моя девочка! Тебе повезло, что в Каньон-Сити ты сдала хорошие карты золотоискателю. Иначе ты могла бы пройти мимо золотой жилы и никогда не узнать об этом.

– Ты имеешь в виду, что это стоит того, чтобы разрабатывать? – полюбопытствовала Ева, касаясь обломка кварца.

– Это один из самых богатых образцов руды, который я когда-либо видел.

Ева удивленно посмотрела на Рено.

– Если толщина жилы хотя бы несколько дюймов, – добавил Рено, – то испанские священники были дьявольски богатыми людьми… И подумать только: это где-то совсем рядом!

– Рядом… Но где?

Что-то обдумывая, Рено сунул образец руды в карман, подошел к багажной сумке и вынул оттуда необычного вида инструмент. С одной стороны он был похож на маленькую кирку, с другой – на квадратного сечения молоток, а предназначался он для того, чтобы отколоть породу и посмотреть, что скрывается под приглаженной временем поверхностью.

Сталь звенела о камень, когда Рено долбил стены и потолок ниши, проверяя разные слои пород. Внутри отколотые куски были светлее, чем снаружи, но темнее кусочка руды.

Ева взглянула на один из обломков, которые Рено отбросил.

– Смотри, – воскликнула она, – золото!

Рено даже на мгновение не перестал работать молотком. Он уже видел блестящие вкрапления, которые поразили Еву.

– Пирит, – сказал он. – Обманка.

И продолжал стучать по камню.

– Не настоящее золото? – спросила она.

– Не настоящее золото, – как эхо повторил он, – фальшивка.

– Ты уверен?

– Это первое, чему обучается золотоискатель.

Осколки породы веером падали на пол. Рено осмотрел вновь отколотые куски.

– Шиферный сланец, – пробормотал он.

– Это хорошо?

– Только в том случае, если строишь дом. Некоторые любят делать крышу или пол из него.

– А ты? – с любопытством спросила она. Он покачал головой.

– Много хлопот… Я считаю, что овчинка выделки не стоит. Дерево легче в обработке, гораздо красивей и лучше пахнет.

Рено подошел к задней стенке ниши, где потолок круто снижался, и пнул ногой в кучу камней. Из таких же были сложены стены.

Сжав кулаки, Рено еще раз оглядел ничего не обещающие слои пород и столь же мало обещающий луг перед нишей. Они с Евой нашли все доказательства того, что испанский прииск дона Лайэна существовал. Не нашли они только самой шахты. Ей удалось ловко укрыться от них. Не нашел Рено и каких-либо обнадеживающих выходов пород.

А за ночь осины, что росли прямо над их головой, окрасились в багряный цвет. И если они собираются найти шахту в этот сезон, следовало поторопиться.

– Что будем делать теперь? – спросила Ева.

– Пойдем по периметру луга снова. На этот раз воспользуемся испанскими стержнями.

Полуденное солнце золотило клубящиеся вверху облака. Молнии вспыхивали около отдаленных вершин, дождь поставил вдали сверкающую завесу. А сверху за всем этим наблюдало ослепительно голубое небо. На солнце было жарко и душно, в тени же прохладно и приятно.

Рено и Ева наслаждались тенью. Они уже сделали один круг по долине, но без каких-либо результатов. Идти и держать в соприкосновении стержни оказалось делом кропотливым. В то же время, хотя ничего и не было найдено, они испытывали какую-то непонятную, опьяняющую радость. Непостижимые, таинственные токи позволяли Еве и Рено все время ощущать друг друга.

– Еще раз, – сказала Ева.

Рено посмотрел на нее и согласился.

– Хорошо, еще раз, моя девочка. А затем я попробую поймать форели на обед. Может, это хоть как-то скрасит и оправдает наш день.

Стреноженные лошади паслись на краю луга, чутко прислушиваясь ко всему даже тогда, когда жевали траву. Когда Рено и Ева вышли из ажурной тени молодых осинок, мышастая подняла голову и понюхала воздух. Уловив знакомые запахи, она возобновила свое занятие.

– Готов? – спросила Ева.

Рено кивнул.

Они слегка сдвинули руки. Металлические насечки стержней встретились. Таинственные токи потекли.

Сколько бы раз это ни происходило, Ева снова и снова испытывала трепет, и у нее перехватывало дыхание. То же испытывал Рено.

– На счет «три», – сказал он тихо. – Раз… два… три!

Медленными, вымеренными шагами Рено и Ева пошли по периметру долины. Несколько часов назад они начали с этого места этот же путь.

Лишь задним числом сравнивая этот участок с другими, можно было сделать вывод, что он имеет свои особенности. Здесь от стержней исходило негромкое, но явственное гудение. Здесь они вздрагивали, качались и подпрыгивали.

В первый раз Рено и Ева отнесли это за счет недостатка опыта и мастерства. Сейчас они задались вопросом, не может ли подобное беспокойство чутких стержней объясняться влиянием спрятанного сокровища.

Справа от Евы открылся овраг, густо поросший кустарником и заваленный камнями, что было результатом стародавнего оползня. Слева от Рено зеленела долина. Впереди них за скалистым выступом находилась ниша, где индейский раб в последний раз зажег свой костер и поставил мешок с рудой.

Молча и сосредоточенно Рено и Ева двигались по окраине долины. Стержни у них расходились чрезвычайно редко, несмотря на неровности земли под ногами. Приходилось обходить поваленные деревья, перепрыгивать через валуны – стержни тянулись друг к другу. С каждым шагом дрожание металлических палочек становилось все более ощутимым и даже видимым.

– Перестань тянуть вправо, – сказал Рено.

– Перестань толкать, – возразила Ева.

– Я не толкаю.

– А я не тяну.

Рено и Ева одновременно остановились и посмотрели на стержни. Ее стержень показывал почти прямо вперед, вместо того чтобы располагаться вдоль ладони. Стержень Рено находился под прямым углом, словно его тянули к себе.

Ева осторожно повернулась направо. Рено последовал ее примеру, согласуя с ней каждое движение, словно всю жизнь не делал ничего другого.

Когда стержни вновь образовали прямую линию, Рено и Ева оказались перед грудой обломков, оставленной оползнем. Осторожно ступая, они стали обходить ее кругом. Стержни медленно поворачивались, словно пришпиленные к некой точке под грудой камней.

– Вверх, – скомандовал Рено.

Оба вскарабкались вверх по оползню, несмотря на неровности, удивительно слаженно, словно две кошки, преследующие одну и ту же мышь. Тем не менее удержать стержни в соприкосновении было невозможно.

Как невозможно было и держать их порознь.

Внезапно стержни опрокинулись, вздрогнули к, яростно вибрируя, направили острия вниз.

– Рено!

– Я вижу… Боже мой, я чувствую это!

Он выхватил из-за пояса кирку и вонзил в то место, куда показывали стержни.

– Пойдем дальше вверх, – сказал Рено.

Чем выше они забирались, тем спокойнее вели себя стержни.

– Назад, – скомандовал Рено.

Когда они снова оказались около кирки, Рено огляделся вокруг, чтобы сориентироваться.

– Левее, – указал он направление свободной рукой. – К нише, но останься на одной линии с этой частью оползня. Готова?

– Да.

Когда они шагнули вперед, Ева сосредоточенно нахмурила светло-коричневые брови. У Рено вдруг возникло желание поцеловать эти легкие трогательные дуги… Но он понимал, что отвлекать ее сейчас, когда они держат испанские стержни, было безрассудством. Когда он однажды положил ей на плечи руку во время соприкосновения стержней, его прямо-таки скрутило от желания и боли.

Хотя Рено не знал природы энергии, которая пульсировала по тонким палочкам, в ее существовании он более не сомневался. Солнечный свет тоже нельзя потрогать, однако с его помощью можно зажечь огонь. И какой огонь! Каким-то непостижимым образом испанские стержни фокусировали невидимые токи.