1

Сан-Джозеф, Миссури

Весна, 1867 год

– Будь справедливым, мой лорд Вулф. Идея отпустить Бетси и слуг была никак не моей.

– Я не лорд, ты помнишь об этом?

– Я замечаю, что моя память улучшается с каждым днем, – произнесла Джессика шепотом. – Ой, прищемил!

– А ты перестань извиваться, как червяк на крючке. Остается еще двадцать пуговиц, и все они мелкие, как горох. Черт побери! Какой идиот придумал платье, которое женщина не может надеть без чужой помощи!

И снять тоже.

Это было хуже всего. Вулф знал, что неизбежно наступит момент, когда ему придется расстегивать каждую из этих блестящих пуговиц, и с каждой расстегнутой пуговицей будет все больше открываться благоухающая кожа и тонкое кружевное белье. Она была эльфом – в эльфов не влюбляются, но она также и будила в нем откровенное желание. У нее была гибкая и красивая, как у танцовщицы, спина, которая обжигала его, словно пламя.

– Прости, – прошептала Джессика с несчастным видом, задетая словами Вулфа. – Я надеялась…

– Перестань шептать. Если хочешь что-то сказать, говори громко. К черту эту аристократическую привычку говорить так тихо, что человеку нужно сгибаться в три погибели, если он хочет расслышать тебя.

– Я думала, что ты будешь рад видеть меня, – громко и отчетливо сказала Джессика. – До сегодняшнего утра. Я не видела гебя с того момента, как мы обменялись клятвами Ты даже не поинтересовался, как прошло мое путешествие по морю, как я ехала поездом по Соединенным Штатам, как…

– Ты обещала не жаловаться, если я буду оставлять тебя одну, – прервал ее Вулф. – Вы жалуетесь, леди Джессика?

Джессика преодолела в себе волну обиды. Не так представляла она встречу с Вулфом. Она мечтала о том, как вместе с ним будет скакать по прериям на горячих лошадях. Она мечтала о долгих днях уютной тишины и оживленных беседах, о ночных кострах под ясным американским небом. Но еще больше она мечтала увидеть Вулфа.

– Когда пришло от тебя письмо, в котором ты назначил встречу со мной здесь, – сказала Джессика, – я подумала, что пик раздражения у тебя миновал.

– Пик раздражения… Ты и слово употребила какое-то жеманное, аристократическое – Его пальцы нечаянно, по неловкости коснулись теплого тела. С грубоватым чертыханием он отдернул руку. – Вы плохо знаете меня, леди. Я был не просто раздражен. Я был взбешен, как тысяча чертей! И я останусь таким до тех пор, пока ты не поумнеешь, не согласишься на развод и не возвратишься в Англию, которой ты принадлежишь.

– Ты тоже не знаешь меня. Ты думал, что я сдамся и попрошу тебя о разводе, узнав, что мне предстоит добираться до Америки в одиночестве.

Вулф хмыкнул. По правде говоря, он так и думал. Но Джессика удивила его. Получив небольшое приданое, она сама заказала билеты, наняла двух слуг и вместе с Бетси пересекла океан.

– Я сомневаюсь, чтобы путешествие со мной показалось тебе столь же приятным, как и в одиночестве. Да вы и не были в одиночестве, моя леди. Ваше окружение исполняло ваши малейшие желания… Черт возьми, ты не можешь убрать отсюда волосы? – спросил он грубо, когда длинный шелковистый локон выскользнул из-под ее руки и намотался ему на палец.

Рука Джессики устала держать волосы на голове, однако, подбирая выскользнувший локон, она лишь заметила:

– Горничная и двое слуг – это не окружение.

– В Америке это окружение. Американская женщина делает все сама – для себя и для мужа.

– Бетси говорила, что она работала в доме, где было двенадцать слуг.

– Бетси могла работать у какого-нибудь спекулянта.

Джессика заморгала глазами.

– Я так не думаю. Человек продавал акции, а не ковры.

Важно было не позволить чувству юмора взять верх над гневом. Однако полного успеха в этом Вулф не достиг.

– А, по-твоему, акциями нельзя спекулировать? – спросил он осторожно.

Джессика задумалась.

– Попробовать можно, – решила она.

Вулф подавил смешок.

– Ты смеешься, да? – Радость и облегчение прозвучали в голосе Джессики. Она искоса взглянула на Вулфа. – Видишь, оказывается, не так уж плохо быть женатым на мне.

Вулф сжал губы.

С того места, где он стоял, ему видно было плохо застегнутое платье и изящный изгиб очаровательной шейки. Но Джессика не была женщиной. Во всяком случае, настоящей женщиной. Она была холодной, избалованной маленькой английской аристократкой. Таких он невзлюбил с того момента, когда понял, что блистательные привилегированные леди не видят в нем человека, их интересуют лишь чисто физиологические возможности дикаря.

– Вулф, – шепнула Джессика, вглядываясь в его лицо, которое вновь внезапно показалось ей чужим.

– Повернись. Дай мне наконец закончить с этими чертовыми пуговицами, иначе мы опоздаем на дилижанс.

– Но я не одета для театра.

– Театра? – Вулф наконец с трудом понял. – Я имею в виду экипаж, а не сцену[1]. Но твоя одежда не подходит и для дилижанса. Эти кринолины займут половину скамьи.

– Дилижанс?

– Да, моя леди, – с иронией сказал Вулф. – Средство передвижения о четырех колесах, с извозчиком и лошадьми.

– Перестань, ради бога. Я знаю, что такое дилижанс, – пережила его Джессика. – Я просто удивилась. В тот раз мы ехали верхом и в карете.

– Тогда ты была настоящей аристократкой. А сейчас ты только жена рядового американца. Если ты устанешь ею быть, ты знаешь выход.

Вулф коснулся очередной пуговицы. Под его пальцами блеснула золотая цепочка. Он вспомнил, что подарил ей эту цепочку вместе с медальоном. Это была память о далеком времени, когда он и рыжеволосая девочка были оба свободны и получали удовольствие от общения друг с другом.

Если не считать одного, произнесенного полушепотом, проклятья, Вулф молча закончил мучительную операцию застегивания дневного платья.

– Ну вот, – сказал он с облегчением, отступая назад. – Где твои чемоданы?

– Мои чемоданы? – повторила Джессика рассеянно. Ей хотелось застонать от облегчения и радости, поскольку больше не надо было держать тяжелые, рассыпающиеся волосы над головой.

– Ты же во что-то упаковывала свою одежду. Где твои чемоданы?

– Чемоданы…

– Леди Джессика, если бы мне нужен был попугай, я стал бы морским капитаном. Где твои чемоданы, черт возьми?

– Я не знаю, – призналась она. – Ими занималась прислуга, после того как Бетси их распаковывала.

Вулф пригладил пальцами копну своих волос, стараясь не замечать, как эффектно смотрелось нежно-голубое платье Джессики на фоне приглушенного пламени ее распущенных волос.

– Чертовская беспомощность… Аристократка несчастная…

– Твои ругательства не помогут, – заявила она сдержанно.

– Как сказать…

Вулф выбежал из комнаты гостиницы, хлопнув дверью.

Джессика едва успела принять безмятежное выражение лица, хотя на душе у нее скребли кошки, когда Вулф появился с чемоданами на плечах. За ним поспешали двое молодых людей, которые тоже несли по паре чемоданов. Они поставили свою поклажу на пол и с большим интересом принялись разглядывать нарядную женщину с распущенными волосами, которые волнами ниспадали до бедер.

– Благодарю вас, – сказал Вулф молодым людям.

– Рады помочь, – отвечал младший. – Мы слышали, что в городе появилась настоящая английская леди. Вот уж не ожидали, что нам повезет увидеть ее.

– Вообще-то я шотландка.

Юноша улыбнулся.

– Все равно. Вы очень похожи на котенка с бархатной шерсткой. Если вам нужно будет поднести чемоданы к дилижансу, вы только кликните. Мы в тот же миг прибежим.

Джессика вспыхнула, почувствовав столь явное восхищение со стороны молодых людей.

– Благодарю вас, вы очень добры.

Вулф хмыкнул и бросил на юношей такой взгляд, который заставил их мгновенно покинуть комнату. Более смелый из них, прежде чем закрыть за собой дверь, успел повернуться к Джессике и прикоснуться к шляпе.

– Подбери волосы, – приказал Вулф холодно – Даже в Америке женщина не позволяет себе появляться перед чужими людьми с распущенными волосами.

Не говоря ни слова, Джессика подошла к столику и взяла одну из щеток, которыми раньше орудовала Бетси. Джессика с распущенными волосами являла собой соблазнительное зрелище. Вулф уголком глаз наблюдал за тем, как она начала причесываться.

Через несколько минут стало ясно, что Джессика не умеет обращаться с щеткой. Она беспомощно водила ею, напрасно пытаясь укротить свои непокорные, роскошные шелковистые волосы и заставить их вести себя так же послушно, как под рукой Бетси. Дважды Джессика роняла щетку на пол. Когда Вулф поднял ее в третий раз, он потрогал пальцами ручку из слоновой кости и как-то загадочно взглянул на Джессику.

– Она гладкая, но не скользкая, – сказал он, подавая ей щетку.

– Спасибо. – Джессика посмотрела на ужасный инструмент, который, казалось, был создан специально для того, чтобы притягивать к себе волосы и заставлять их трещать от электрических разрядов.

– Я не понимаю, что случилось. Она хорошо служила при Бетси.

– Она хорошо служила при… – Вулф замолчал, не досказав.

– Ты прав. Кажется, в этой комнате прячется попугай, – произнесла она вкрадчиво.

– Господи, ты не умеешь даже привести в порядок собственные волосы.

– Конечно, нет. Эта обязанность лежала на Бетси, и она с ней отлично справлялась. – Джессика осторожно взглянула на Вулфа. На его лице было написано неподражаемое удивление. – Полагаю, что американские женщины совершают свой туалет без чьей-либо помощи?

– О боже!

– А, это религиозная традиция, – вздохнула Джессика. – Очень хорошо. Если в Америке любая Бетси или Абигейль могут это делать, значит, смогу и я. Подай мне, пожалуйста, щетку.

Вулф был слишком потрясен, чтобы возражать. Он безмолвно наблюдал, как Джессика водила щеткой сверху вниз, демонстрируя при этом величайшую решительность и нимало не заботясь о мягкости движений. Сильный удар щетки поднимал волну статического электричества. Волосы трещали и разлетались, запутывались в пуговицах и прилипали ко всему, что встречалось на их пути.

Коснулись они и руки Вулфа. Небольшая прядка обмоталась вокруг его запястья, нежно прильнула к смуглой коже Волосы были восхитительно шелковистыми. Вулф испытал противоречивые чувства. С чертыханием он отдернул руку, нечаянно оборвав при этом волосок.

У Джессики перехватило дыхание, она издала возглас удивления, глаза ее сверкнули.

– Это ты сделал напрасно.

– Нечаянно получилось. Твой волос напал на меня.

– Напал на тебя?

– У тебя пунктик. Что-то надо делать с этим противным попугаем.

Она обернулась и увидела, что ее волосы опутали его запястье и застряли в запонке манжеты.

– Зубы очень остры?

– Что?!

– Бетси предупреждала меня, что мои волосы вероломно нападают на пуговицы, – сказала Джессика серьезно, – но она ничего не говорила о руках. Надеюсь, твоя рана не очень глубока.

Вулф пошевелил плечами, чтобы подавить смех, поняв, что Джессика дразнит его. Все же он фыркнул, когда стал вытаскивать отдельные волоски из-под пуговицы.

– Наверное, лучше это мне самой сделать. Если ты рассердишь этих рыжих, они могут зверски искусать тебя.

Вулф сдался и засмеялся вслух, сознавая, что ведет себя, как дурак, но в этот момент был не в состоянии вести себя по-другому. Изо всех людей, которых он когда-либо знал, только Джессика так легко могла заставить его смеяться.

– С тобой не соскучишься, эльф.

Джессика улыбнулась и тронула Вулфа за руку. Эта легкая ласка заставила его отдернуть руку, однако он ничего не сказал. Освободив последний волосок, он подошел к столу и плеснул на руки чистой воды из кувшина. Стряхнув с ладоней капли, Вулф вернулся к Джессике.

– Не двигайся.

Он медленно провел влажными руками по волосам сверху донизу. Постепенно они легли послушными волнами.

– Дай мне щетку, – сказал Вулф.

Полос у него звучал низко, почти хрипло, глаза потемнели. Он слегка смочил щетку и начал работу с волосами. При этом, в отличие от горничной, он стоял не сзади, а перед Джессикой.

– Вулф!

– Да?

– Мои горничные стоят позади меня.

– Слишком много пуговиц. Не хочу разжигать аппетит.

Джессика взглянула на Вулфа, пытаясь понять причину появления бархатистых тонов в его голосе. Она затаила дыхание, увидев, что находится ближе к нему, чем во время того вальса в день двадцатилетия. Ей не нравилось находиться так близко рядом с другими мужчинами, но когда это был Вулф, она досадовала, что правила танца не позволяют ей прижаться к нему и ощутить его силу.

Она заметила, что на шее Вулфа энергично пульсирует жилка, и это очень заинтересовало ее. Если стать на цыпочки и лишь чуть-чуть наклониться или поднять руку, можно услышать, как у него бьется сердце.

– Так не беспокоит? – спросил Вулф.

– Беспокоит?

– Маленький рыжеволосый попугай, – пробормотал он Вулф забрал в ладонь волосы, поднял их над грудью Джессики и продолжал водить щеткой. – Ты издала какой-то гортанный звук, и я подумал, что снова причинил тебе боль.

Она медленно покачала головой.

– Нет-нет. Я просто задумалась.

– О чем же ты задумалась?

– Понимаешь, я никогда раньше не замечала пульса у тебя на шее. Когда заметила, мне захотелось дотронуться до него, ощутить пальцами движение твоей жизни.

Рука Вулфа дернулась одновременно с внезапным толчком его сердца. При этом он едва не коснулся ее груди. Он перестал расчесывать волосы.

– Опасные мысли, Джесси.

– Почему?

– Потому что мужчина может и захотеть, чтобы ты коснулась жизни в нем.

– А почему это так опасно?

Вулф посмотрел в ясные глаза Джессики и понял, что она не имеет ни малейшего представления о том, насколько ее слова могут воспламенить мужчину.

«Приучи упрямую монашенку не бояться прикосновений мужчины. Тогда вы оба будете свободны».

Вулф задумался, а не дразнит ли его Джессика, как тогда, когда говорила о свирепости своих шелковистых волос В конце концов он все же пришел к выводу, что она не дразнит и что в самом деле не понимает, о чем идет речь. Ее наивность поразила его. Дамы из аристократического общества, которых он знал в Англии, меняли любовников так же, как игрок меняет колоды карт, – часто и хладнокровно.

– А ты когда-нибудь дотрагивалась до мужчины, чтобы ощутить его пульс? – спросил Вулф, проводя щеткой по волосам.

– Нет.

– Почему же, если тебе это интересно?

– Я никогда раньше этого не замечала. И даже если бы заметила, я бы не стала.

– Почему?

– Мне бы пришлось стоять совсем рядом с мужчиной, чтобы вот так коснуться, – сказала Джессика – Одна только мысль об этом приводит меня в ужас.

– Но ведь ты стоишь совсем рядом со мной. А я мужчина.

– Да, но ты мой собственный лорд Вулф. Когда меня напугала буря, ты обнял меня и остановил гром. Когда другие дети дразнили меня из-за того, что моя мать была простых кровей, ты вмешался и положил этому конец. Ты учил меня стрелять, скакать на лошади, ловить рыбу. И сколько бы я тебя ни дразнила, ты не был суровым к своему эльфу.

– Мало кто из мужчин может быть суров к эльфам.

Легкая дрожь удовольствия пробежала по коже Джессики, когда Вулф возобновил причесывание.

– Ты дрожишь. Может, тебе накинуть что-нибудь?

– Это дрожь оттого, что мне приятно, а не от какого-то сквозняка.

Вновь рука Вулфа остановилась в нерешительности, поскольку слова Джессики и заложенный в них смысл пробудили в нем желание.

– Это леди Виктория учила тебя флиртовать таким образом?

– Флирт состоит из притворства, вздохов и лжи. Я же говорю чистую правду. Мне никогда не было так приятно, когда меня расчесывала Бетси.

Последовала тишина, нарушаемая лишь шуршанием щетки о волосы. Наконец Вулф отложил щетку, повернул Джессику спиной к себе и разделил огненно-каштановую массу волос на три равные части. Прикосновение его рук к затылку вновь вызвало в ней дрожь.

– Как жаль, что мы не можем быть мужем и женой, – тихонько произнес Вулф, заплетая волосы в большую, толстую косу. – В тебе есть страсть, Джесси.

Внезапно тело Джессики напряглось.

– Я думаю, это не так, – сказала она твердо. – При мысли о близости с мужчиной у меня начинаются спазмы.

– Почему?

Этот тихий вопрос поразил Джессику.

– А тебе понравилось бы, если бы мужчина делал это с тобой? – в свою очередь спросила она.

– Мужчина? – Вулф засмеялся. – Если мужчина – то нет. Но женщина – это… это совершенно другое дело.

– Только для мужчины, – возразила Джессика. – Он сильный и в любой момент может по своему желанию сказать «да» или «нет». А когда все кончится, он не будет лежать и плакать на кровати. И не будет кричать в муках через несколько месяцев, когда то, что он посеял, будет разрывать тело, пробиваясь к свободе.

– Кто-то вбил тебе в голову эту ерунду. Все совсем не так.

– Конечно, для мужчины не так.

– И для женщины тоже.

– Из каких кладезей премудрости ты почерпнул этот вывод? – спросила Джессика, сардонически улыбаясь. – Или ты принимал роды у женщин?

– Конечно, нет. Так же, как и ты. Передай мне светло-голубую ленту.

– Я-то как раз принимала, – возразила она, передавая ему через плечо ленту.

– Что? Не могу представить, чтобы Виктория позволила это.

– Это было еще до того, как я стала жить у Стюартов.

Рука Вулфа остановилась. Он взял ленту и начал обматывать ее вокруг хвоста косы, которую он заплел.

– Тебе было только девять лет, когда леди Виктория стала твоей опекуншей. Что могла делать такая маленькая девочка при роженице?

Джессика пожала плечами.

– Я была первенцем в семье. Моя мать после много раз бывала беременна, пока не умерла от холеры.

– Ты никогда не рассказывала мне о своих братишках и сестренках.

– Не рассказывала. – Холодок пробежал по телу Джессики, когда воспоминания всплыли в ее памяти, – воспоминания, которые преследовали ее, как кошмары, в течение многих лет.

– Джесси, – сказал Вулф. Он легко коснулся кончиком пальца изгиба ее шеи. – Маленькие девочки не все могут понять из того, что видят, если это касается секса или родов. Пойми, если бы все было так ужасно, женщина не имела бы более одного ребенка.

– По доброй воле – да, это так. Но заметил ли ты, мой лорд Вулф, что мужчины значительно сильнее, чем женщины, и гораздо больше интересуются сексом? – Внезапно Джессика стала ладонями растирать руки, словно пытаясь согреться. – Ты прав, здесь холодновато. Куда это Бетси задевала мою китайскую шаль? Ты не видишь ее, Вулф?

На какое-то время воцарилось молчание. Затем Вулф вздохнул и согласился со сменой темы.

– Я достану ее тебе, как только заплету волосы.

Джессика повернулась и посмотрела через плечо на Вулфа. Она улыбнулась ему побледневшими губами.

– Спасибо, мой лорд.

– Я не лорд. – Протест прозвучал не зло, а скорее по привычке. Он увидел благодарность в ее глазах и таившийся за этим страх.

– Тогда спасибо, мой муж.

– И не муж. Жена спит со своим мужем. Или ты все же собираешься следовать клятве, данной на шотландской брачной церемонии, которую мы прошли?

– Какой клятве?

– «Своим телом я поклоняюсь тебе», – процитировал Вулф негромко. – Ты собираешься поклоняться мне, жена?

Джессика быстро отвернулась, хотя и не столь быстро, чтобы Вулф не успел заметить ужас в ее глазах. Мысль о том, что он вызывает у нее отвращение как мужчина, возбуждала у него гнев, не уступающий по силе желанию. То, что у него имеется оружие, с помощью которого можно заставить Джессику дать согласие на развод, казалось бы, должно было радовать его, однако радости он не испытывал.

– А если бы я у тебя потребовал выполнения супружеских обязанностей?

Она вздрогнула, но быстро ответила:

– Ты этого не потребуешь.

– Ты говоришь с такой уверенностью…

– Ты не желал нашей женитьбы. Если ты переспишь со мной, ты не сможешь говорить о разводе.

Рот Вулфа тронула горькая улыбка.

– Вы правы, леди Джессика. Я никогда не буду спать с вами. Я не хочу, чтобы меня на всю жизнь оседлала столь избалованная и никчемная женщина, которая не может даже сама причесаться.

Он резким движением завязал ленту.

– Вулф, я…

– Начинай паковать свои вещи, – перебил он ее резко. С холодной радостью он уловил во взгляде Джессики удивление и растерянность. – Или ты и паковать не умеешь? Неудивительно. Вам надо быстренько научиться этому, леди Джессика. Дилижанс отправляется через час. И нужно попасть на него со всеми шестью чемоданами или без них.

Она посмотрела на все шкафы и гардеробы, внесенные в номер, чтобы разместить ее одежду. Затем – на запертые чемоданы. Казалось невероятным, что вся эта масса одежды раньше помещалась в сравнительно небольших по объему чемоданах.

– Бетси потребовалась чуть ли не неделя, чтобы все упаковать перед отъездом, – сказала она неуверенно.

Вулф окинул оценивающим взглядом шкафы и гардеробы.

– Это потому, что ты набрала слишком много. Отбери то, что тебе потребуется в течение месяца. Остальное оставь здесь.

– А разве мы собираемся так скоро вернуться сюда?

– Не мы. Ты. Ты вернешься сюда, как только в твоей упрямой шотландской головке оформится мысль, что ты не желаешь быть женой американца-полукровки и простолюдина.

Джессика подняла голову.

– Я помню другие клятвы, Вулф Лоунтри. «Куда ты пойдешь, туда я пойду. Где ты будешь жить, там я буду жить. Твои люди будут моими людьми, и твой бог будет моим богом».

– Мой дед-шаман будет рад иметь столь послушную внучку. – Вулф скривил губы. – Интересно, как ты будешь выглядеть в оленьих шкурах, бусах и ракушках. Как тебе понравится жевать мясо, прежде чем оно дойдет до моего рта, чтобы моя пища была нежной, или мять шкуры, чтобы они были мягче и мне было удобнее их носить?

– Ты шутишь!

– Я? – Вулф широко улыбнулся, показав белые зубы. – Я собираюсь пойти в почтовую контору и купить два билета. Надеюсь, к моему возвращению чемоданы будут упакованы и готовы к путешествию… Как и ты, естественно.

Дверь захлопнулась за широкой спиной Вулфа. Некоторое время Джессика смотрела на грубо сколоченную деревянную коробку двери и потускневшие латунные петли. Повернувшись, она увидела себя в зеркале. Незнакомая, простая прическа делала ее похожей на ребенка, который вырядился в мамины одежды. При каждом движении коса цеплялась за многочисленные пуговицы на спинке платья. Она раздраженно перебросила тяжелую косу через плечо на грудь, где ей было более покойно.

Решительно сжав рот, Джессика вынула кольцо с ключами из кармана юбки, открыла висячие замки чемоданов и бросила кольцо на столик возле кровати. Затем она прошлась между шкафами и гардеробами, пытаясь разобраться, что где находится. Первый гардероб был забит туфлями, ботинками, коробками для шляп, сумками, пакетами и пальто. Джессика закрыла дверцу и перешла к другому шкафу. В нем были корсеты, кринолины различной полноты, перчатки, белье. В третьем висели дневные платья. В четвертом она обнаружила бальное платье, в котором отмечала двадцатилетие. Заполнены были и остальные шкафы, в которые она заглянула.

Джессика подняла крышку ближайшего чемодана – одного из тех, что принес Вулф. Возглас удивления вырвался из ее уст, когда она обнаружила, что чемодан полон. Она полагала, что чемоданы пусты, обманувшись легкостью, с которой Вулф управлялся с ними. Чемодан содержал рыболовные и охотничьи снасти, ее любимые книги и маленькое дамское седло, выглядевшее весьма элегантно.

Сверху в кожаном чехле лежал свадебный подарок лорда Роберта – охотничий комплект из ружья и карабина, чехол для седла и патроны в количестве, досхаточном для начала войны. Оружие было инкрустировано затейливыми золотыми и серебряными узорами. Магазин карабина вмещал тринадцать, а магазин ружья – пятнадцать патронов Конструкция была настолько удобной, что заряжать можно было так же быстро, как и стрелять.