– Тогда зачем…

Слова замерли на ее губах, ибо в этот момент Бич спешился, повернулся к ней и Ева увидела его лицо вблизи.

– Что с тобой? – с тревогой спросила она. – Что-нибудь с Виллоу? Или с малышом? Или же…

– На ранчо у Блэков все в полном порядке, – прервал ее Бич.

– Тогда почему ты смотришь сентябрем?

– Ничего такого, чего не сможет поправить золото… А где Рено?

– Он здесь, – раздался голос Рено.

– Ну да, я так и думал, – сказал, поворачиваясь, Бич. – Кто-то наблюдал за мной, как только я перешел вброд реку.

Рено улыбнулся:

– Из нашего дома великолепный обзор. Мы давно заметили, что ты едешь.

– Очень мило, что хоть не стрелял.

– Когда я увидел этот кнут, у меня было такое искушение, – с серьезной миной подыграл ему Рено. – Но потом подумал и решил: а вдруг ты приехал поделиться бисквитами от Вилли?

– Я привез тебе только пустой желудок да намерение попросить его наполнить, – напрямик сказал Бич.

– Тогда понятно, почему ты такой мрачный. Голодный ты всегда был таким же дружелюбным, как раненый гризли.

Говоря это, Рено прищуренными зелеными глазами окинул взглядом Шугарфута. Судя по нескольким слоям выступившей соли на шкуре, мерин неоднократно потел и обсыхал после того, как его последний раз поскребли

И почистили. А если учесть, что он упорно натягивал повод, пытаясь дотянуться до травы, можно было сделать вывод, что Шугарфут был так же голоден, как и его хозяин. И так же вымотан.

– И ты, и Шугарфут выглядите так, словно вы удирали от самого дьявола.

– Я выехал с ранчо Кэла перед самым ужином.

Черные брови Рено приподнялись.

– Выходит, ты ехал почти всю ночь.

– Бич пожал плечами.

– Я помогу тебе привести в порядок Шугарфута, – предложил Рено, – пока Ева приготовит тебе что-нибудь поесть.

Когда братья подошли к конюшне, Рено повернулся к Бичу.

– А теперь давай выкладывай, – без обиняков сказал он. – Что стряслось?

– Я уже сказал Еве: ничего такого, чему не поможет золото.

– Один из тех испанских слитков закопан прямо у тебя под ногами. Если я его вырою, это вернет блеск твоим глазам?

Бич что-то невразумительно буркнул, приподнял шляпу, на манер граблей провел пальцами по волосам и энергично водрузил шляпу на место.

Не говоря ни слова и не глядя на брата, Бич повернулся к Шугарфуту и стал отпускать подпругу. Одной рукой он поднял тяжеленное седло и зашвырнул его на самую верхнюю полку; другой рукой снял со спины мерина чепрак, перевернул и бросил на седло сушиться.

Нагнувшись, Бич стреножил Шугарфута и отпустил пастись. Мерин радостно рванулся вперед – близ реки, что протекала в ста футах от дома Рено и Евы, трава была буйная и аппетитная.

Рено внимательно следил за братом, не упуская ни малейшей детали. Легкость и энергичность движений Бича несколько успокоили Рено – стало быть, со здоровьем у брата было все в полном порядке.

– Кэл, Вилли и Этан живы и здоровы, – нарушил паузу Рено.

Это не было вопросом в полном смысле слова, тем не менее Бич кивнул.

– Ты мечешься прямо как пантера, хотя дорога, похоже, выжала все силы даже из твоего мерина, – заметил Рено.

Бич пожал плечами.

– Может, у тебя плохие вести о ком-либо из братьев? – не унимался Рено.

– Нет.

Рено выдержал паузу.

Бич больше ничего не добавил.

– Тогда ясно, – усмехнулся Рено. – Все дело в женщине.

– О чем ты толкуешь, черт возьми? – раздражен но спросил Бич.

– Твой мрачный взгляд говорит о том, что сейчас ты способен даже кого-нибудь прихлопнуть.

Бич пошевелил пальцами, словно собирался сжать их в кулак. Он приехал сюда, чтобы поговорить о золоте, а не о женщине, на которой не может жениться и которую не может оставить одну.

– Ты намерен поговорить, – мягко спросил Рено, – или сперва ты хочешь подраться?

– Черт возьми! – возмущенно произнес Бич. – Я приехал сюда просить об услуге, а не для того, чтобы драться!

– Иногда драка и может быть такой услугой.

Вырвавшийся из груди Бича звук напоминал нечто

Среднее между руганью и смехом. Он выпрямился, посмотрел вверх. Небо было чистым и голубым, как глаза Шеннон.

– Ты когда-нибудь хотел иметь сразу две вещи, – медленно произнес Бич. – Но при этом если ты получаешь одну, то теряешь другую. А ты никак не желаешь ее терять. Поэтому ты крутишься-вертишься, словно собака, которая гоняется за собственным хвостом.

Для столь сурового человека, как Рено, его улыбка могла показаться удивительно деликатной.

– Ну конечно, у меня было такое, – мягко проговорил он. – Это и означает быть человеком. Глупым, но человеком.

– И как же ты поступил? – с любопытством спросил Бич.

– Когда ты кончил истязать меня, я задумался о том, что все-таки важнее. И… женился на ней.

Уголки рта у Бича опустились вниз.

– Из меня получится никудышный муж!.. Я всегда, как мустанг, смотрю на забор, чтобы перемахнуть через него и вырваться на волю.

– Все гоняешься за солнечными восходами?

– Я не могу переделать себя, так же, как ты не можешь из левши стать правшой, – прямо ответил Бич.

– Возможно… Но с другой стороны, кто знает?

– Что ты хочешь сказать?

– Когда ты начинал странствовать, – медленно заговорил Рено, тщательно взвешивая слова, – ты был почти ребенком. Как и я, ты ушел из дома по примеру наших неугомонных старших братьев. И еще потому, что у отца была тяжелая рука, наших задниц он не жалел.

– Ну и что из того? – пожал плечами Бич. – Прошло столько времени с тех пор, я столько повидал и сделал, что сейчас и не вспомнить, с чего началось мое бродяжничество.

– Ты и сейчас не хочешь порвать с этим.

– Разве можно отдать собственную душу? – проговорил он.

Рено лишь коротко и крепко обнял брата.

– Пошли, – сказал Рено после паузы. – Ева уже наверняка волнуется и гадает, что тут происходит между нами. Конечно, тут ей вкус изменил, но что поделаешь: она беспокоится о тебе почти так же, как и обо мне.

Губы Бича тронула еле заметная улыбка.

– Вряд ли… А вот я питаю к ней очень теплые чувства. Она веселая и мужественная. Эти качества я ценю в каждом, а особенно в женщине… Ева – настоящий клад. Вот не знаю только, что она нашла в тебе.

Рено рассмеялся и хлопнул Бича по плечу. Широким шагом, бок о бок братья зашагали к дому. Подойдя к

Задней двери, Бич с сомнением посмотрел сначала на свои ботинки, затем на ботинки Рено.

– Что смущает? – поинтересовался Рено.

– В некоторых странах ты оскорбишь хозяина и хозяйку, если в своей обуви переступишь порог их дома, – объяснил Бич. – Особенно если эта обувь грязная, а дом чистый.

– Видно, Ева бывала в подобных странах, – усмехнулся Рено. – Она держит для меня возле двери пару мокасин на смену.

В улыбке Рено можно было одновременно заметить иронию и удивление. Он испытывал явное удовлетворение от сознания того, что Ева с удовольствием ведет хозяйство.

– А как же быть с моими ботинками? – спросил Бич.

– Ева что-нибудь придумает. Она охраняет этот дом, как тигрица единственного детеныша.

– Ее можно понять… Сирота, она всегда мечтала о собственном доме.

Рено и Бич вымыли руки в умывальнике, который Рено соорудил за домом. Приготовленная для них вода была теплой и пахла сиренью.

Бич тут же вспомнил запах мяты, который у него ассоциировался с Шеннон, и установившийся ритуал, когда она протягивала ему полотенце и внимательно осматривала лицо, ища остатки пены.

«Перестань думать о бесподобных голубых глазах и неподражаемой улыбке этой женщины, – приказал себе Бич. – Делай то, что ты должен делать. Потолкуй с Рено. Добудь золото. И побыстрее убирайся вон».

Впрочем, Бич туг же усомнился в правильности этих мыслей.

– Вы что-то замешкались! – В дверях появилась улыбающаяся Ева. – Дайте же мне наконец обнять вас, да я поспешу к бисквитам, пока они не успели сгореть.

Улыбаясь, Рено вытер руки о чистое полотенце и раскрыл объятия. Ева шагнула в кольцо его рук и прижалась к мужу.

– Все в порядке? – шепнула она ему в самое ухо.

– Нам, во всяком случае, беспокоиться не о чем.

– Он почувствовал, что Ева с облегчением вздохнула.

– Я уже чую, что бисквиты горят, – вкрадчивым голосом произнес Бич.

Рено отпустил Еву, которая тут же повернулась к Бичу и протянула к нему руки.

– С бисквитами все в порядке, я горю желанием обнять самого любимого после мужа мужчину.

Бич нагнулся, сгреб ее огромными ручищами и притянул к себе.

Рено смотрел на них со снисходительной улыбкой. Он знал, что между его женой и братом сложились своеобразные и доверительные отношения, когда они оба рисковали жизнью, чтобы вызволить его, Рено, из завала в старинном испанском руднике.

Дружески похлопав Еву по спине, Бич опустил ее на пол.

– Проходите и садитесь за стол, – широко улыбаясь, распорядилась Ева. – Я слышу, как урчит у вас в желудках. Я накрою на стол, пока вы смените обувь. Если хочешь, можешь повесить свой кнут на одну из этих вешалок… А можешь с ним и обедать. Шляпы можно оставить здесь же.

Рено и Бич обменялись выразительными веселыми взглядами, увидев пару сандалий рядом с мокасинами Рено. Но ни у кого из них не было и в мыслях подшучивать над Евой за стремление внести элементы цивилизации в этот крохотный уголок Запада. Скорее всего мужчин даже радовал этот необременительный и трогательный ритуал, грело душу исходящее от этой золотоволосой женщины тепло. Это было именно то, что отличает родной дом от казенного.

Во время обеда Бич рассказал Рено и Еве, чем он занимался все то время, когда несколько месяцев назад они виделись в последний раз. Когда разговор зашел о долине Эго и Холлер-Крике, он упомянул о Калпепперах.

Даже не зная подробностей, Ева из скупого рассказа Бича поняла, что произошло в лавке Мэрфи. Еще до встречи с Рено она бывала в подобных местечках и знала тамошние нравы. Она могла представить, что за типы были эти Калпепперы.

Ева не могла понять лишь одного: почему вдова Молчаливого Джона осталась на ранчо Блэков, а не приехала с Бичом.

– А почему ты не взял с собой миссис Смит? – простодушно спросила она.

– Миссис Смит?

Ева встретилась с непонимающим взглядом Бича и пояснила:

– Женщину, которую ты привез из долины Эго на ранчо Блэков, – пояснила Ева, как это делают, когда что-то втолковывают отставшему в развитии ребенку. – Женщину, которую оскорбили Калпепперы… Женщину, которую ты защитил своим беспощадным кнутом.

– Ах, вот что… Ты имеешь в виду Шеннон.

– Господи, ну конечно же! – засмеялась Ева. – Или ты опять весь в мыслях о дальних странах?

К удивлению Евы, на скулах Бича выступили пунцовые пятна.

– Просто я не воспринимаю Шеннон как миссис Смит, – коротко ответил Бич.

Ева смежила веки, прикрыв глаза, в которых блеснула неожиданная догадка. У нее родилось желание взглянуть на Рено, узнать, что думает муж о Биче и женщине, которая то ли была, то ли не была вдовой и которую Бич не был намерен воспринимать как чью-то жену.

– Ясно, – пробормотала Ева. – Видимо, Шеннон очень устала от путешествия из долины Эго и не

– смогла приехать сюда?

– Я оставил ее у Вилли и Кэла. Я надеялся, что Шеннон понравится жить у них и помогать Вилли.

– Это было бы просто здорово! – восхитилась Ева. – Виллоу как раз собиралась нанять девушку для…

– Не в качестве наемной прислуги, – грубовато перебил ее Бич, – а чтобы она была ей чем-то вроде сестры или незамужней тетки.

Ева предпочла прокашляться, чтобы не объяснять Бичу ту очевидную истину, что вдова не может быть ничьей незамужней теткой. Она слишком хорошо знала Моранов, и холодный блеск в глазах Бича явился для нее вполне достаточным предостережением. Ясно, что Бич оказался между молотом и наковальней, и не может уже как прежде в любой момент сорваться с места и двинуться в путь.

А без этого он себя не мыслит.

Неугомонный вечный странник.

Половину сердца Ева тут же отдала Бичу с его страданиями, вторую половину – Шеннон, ибо у Евы возникли подозрения, что Шеннон полюбила человека, который не готов ее полюбить. До боли знакомая ситуация, в такой же была сама Ева. Но в конце концов Рено полюбил ее.

Будет ли финал столь благополучным и для Шеннон?

Она еще раз посмотрела на крупного, светловолосого мужчину с ясными, по-осеннему холодными глазами. Бич способен быть нежным и любящим, но помогай Бог тому, кто попытается его удержать, когда его позовет в дорогу дальний солнечный восход.

– Семейное окружение, комната, пансион и деньги на мелкие расходы, – пояснил Бич. – И главное – безопасность… В этом вся соль.

Искоса взглянув на Рено, Ева сделала вывод, что ее муж удивлен, чтобы не сказать озадачен, словами и поведением брата. Впрочем, на его лице можно было прочесть также искреннее желание помочь Бичу.

Бич поджал губы. В толковании Евы перспективы, нарисованные Бичом, выглядели малопривлекательными для кого угодно, тем более для молодой женщины, как Шеннон.

Возникла неловкая пауза.

– Если Шеннон хотя бы наполовину столь привлекательна, как ты ее обрисовал, – тщательно подбирая слова, прервала паузу Ева, – то тебе не придется слишком долго проявлять о ней заботу. Найдется добрый человек, который предоставит ей не только комнату, пансион и деньги на мелкие расходы.

Бич резко поднял голову. Он прищурил глаза, которые превратились в узенькие серые щелки.

– Он даст ей свое имя, подарит ей детей и построит для нее дом, – спокойно сказала Ева. – Ей не придется жить лишь на то, что дается из милости. У нее появится собственный дом, любимый муж и дети, которых она будет растить, от и найдет она себе безопасность и приют.

«Нет!»

Бич и не заметил, что это энергичное «нет» он произнес вслух, когда представил, что у Шеннон будет ребенок от другого мужчины. Он сжал угол стола с такой силой, что у него побелели суставы пальцев. Казалось бы, что ему за дело до Шеннон и другого мужчины?

И все же он не мог с этим смириться.

Ева вопросительно подняла брови.

– Ей не придется выходить за кого-то замуж и заводить детей, чтобы быть в безопасности, – упрямо сказал Бич. – Ей нужно лишь…

Он замолк.

– Я так понимаю, что она не намерена выходить замуж за тебя? – нейтральным тоном спросила Ева.

– Дело не в Шеннон, – выдавил Бич. – Дело во мне.

– Душа моя, – мягко сказал Рено. – Для Шеннон не в радость выйти замуж за Бича. С таким же успехом она могла бы обвенчаться с ветром.

– Она знает об этом? – спросила Ева.

– Знает, – однозначно ответил Бич. – Она сказала, что никогда не выйдет замуж за человека, который больше, чем ее, любит солнечные восходы в неведомых странах.

– Разумная женщина, – заметила Ева.

– Упрямая женщина! – огрызнулся Бич. – Она не желает покинуть высокогорье, а там жить одинокой женщине небезопасно.

– А почему она не хочет уйти оттуда?

– Потому что не желает есть чужой хлеб.

– Очень разумная женщина, – повторила Ева.

– Чертовски упрямая женщина! – рявкнул Бич. – Я не могу оставить ее на растерзание золотоискателям и прочим мерзавцам! И не могу оставаться при ней и ждать, когда она поумнеет!

– Понятно, – протянула Ева, и в этом слове прозвучали и сочувствие, и сомнение, и легкая ирония.

– Единственный выход – найти золото на этих злосчастных участках, купить ей дом в Денвере или где-нибудь еще, чтобы я знал, что она будет в безопасности.

– И, конечно, не замужем? – саркастически предположила Ева.

Ответом ей, как она и ожидала, был гневный блеск его глаз.

– Бич, ради Бога, объясни! Если ты не хочешь жениться на Шеннон, то почему тебя так волнует предположение, что какой-нибудь другой мужчина…

Она почувствовала, что Рено наступил ей под столом на ногу, и оборвала фразу.

– Бич понимает, что ведет себя неразумно, – вступил в разговор Рено. – Поэтому он так и раздражается. Если он хочет подраться, я к его услугам.

– О мужчины! – пробормотала себе под нос Ева.

Вздохнув, решила попробовать зайти с другой стороны.

– Почему бы тебе не поделиться с ней золотом из испанского рудника? – спросила Ева. – Ведь ты едва прикоснулся к нему.

– А ты бы на ее месте приняла его? – опережая Бича, обратился к Еве Рено.

– Нет. Но я любила человека, который был без ума от золота.

– Она вовсе меня не любит! – запальчиво перебил его Бич.

– Это она сама говорит? – поинтересовалась Ева. – Или ты надеешься, что это так?

– Она не видела в жизни никого, кроме престарелого охотника со зловещей репутацией, неотесанной отшельницы по имени Чероки, да еще нескольких хамоватых золотоискателей, поведение которых мало чем отличается от поведения самцов-оленей во время течки, – аргументировал свою мысль Бич. – Конечно, при таком окружении первый же мужчина, который обращается с ней как обыкновенный порядочный человек, кажется ей каким-то особенным.

– Другими словами, она любит тебя, – подытожила Ева. – Ты же не любишь Шеннон, ты просто печешься о ее безопасности. Она не желает быть наемной прислугой у кого бы то ни было. Ты не хочешь, чтобы она жила одна в долине Эго и не хочешь, чтобы кто-либо женился на ней, в том числе и ты сам. По этой причине ты решил нарыть достаточное количество золота на ее золотоносных участках, чтобы избавиться от угрызений совести, когда снова отправишься бродить по свету. Я правильно все изложила?

Веки Бича еле заметно дрогнули. Рено попробовал урезонить жену:

– Ева…

– Если бы ты была мужчиной, – начал Бич, стараясь говорить как можно более будничным тоном.

– Если бы я была мужчиной, ты бы ответил мне с помощью кулаков, – сказала Ева. – Вот для этого Господь Бог и создал женщин: чтобы мужчины думали так же хорошо, как они умеют драться.

По выражению лица Бича можно было понять, что он предпочел бы второе.

Ева встала, подошла к сидевшему с постной физиономией Бичу и провела рукой по густым светло-русым волосам, которые были совсем непохожи на волосы мужа.

– Я люблю тебя, Бич, – тихо проговорила Ева. – Тебя, Калеба и Виллоу, Вулфа. и Джесси. Ты член моей семьи, которой у меня не было в детстве и о которой я всегда мечтала… Позлись на меня, если это тебе поможет. Но пойми, что я очень хочу помочь тебе. У меня сердце кровью обливается сейчас, когда я вижу, какой ты несчастный.

Бич зажмурился, чувствуя, как задрожали у него руки. Он с силой сжал края стола, затем постепенно ослабил пальцы, открыл глаза и посмотрел на Еву. На лице его появилась улыбка, но она показалась Еве такой печальной, что к ее глазам подступили слезы.

– Ты совсем как Вилли, – тихо сказал Бич. – Как лучик солнечного света. Я не могу долго на тебя злиться.

Ева дотронулась рукой до щеки Бича и тоже улыбнулась.

– Что влечет тебя в столь любимые тобой далекие страны?

– Это трудно выразить словами…

– А ты попробуй.

Бич провел пальцами по шевелюре, затем дотронулся до витков кнута на своем плече. Этот жест, а также прищуренные глаза и появившаяся складка у рта выдали его волнение.

– Это потрясает, – сказал он наконец.

– Что именно? – не унималась Ева. – Новая страна? Новые языки? Новые города? Или новые женщины?

Насупившись, Бич стал рассеянно перебирать витки кнута.

– Дело не в женщинах, – заговорил после паузы Бич. – Да, есть очень даже симпатичные, это верно. Иногда очень экзотичные и чертовски пикантные. Но Шеннон мне милее любой из девчонок, которых я видел за морями. Такая красота, как у нее, не приедается. Чем больше я смотрю на нее, тем красивее она кажется.

Черные брови у Рено поползли вверх, тем не менее он не проронил ни слова. Если бы он сейчас сказал, что то же самое он испытывает к Еве, это лишь еще больше разволновало бы Бича.

– Языки – это действительно страшно интересно, – помолчав, добавил Бич. – Конечно, в китайском языке сам черт ногу сломит. А вот португальский – совсем другое дело. Потомки португальцев осели во многих отдаленных портах, и с английским и португальским языком можно вполне хорошо себя чувствовать во многих странах Азии, особенно если не удаляться от портов и моря. – Португальский и испанский хоть и отличаются, но имеют немало сходства. Просто нужно понять как по-разному произносить похожие друг на друга слова. С испанским можно объездить Южную Америку и Мексику.

Рено спокойно слушал, как брат пытается разобраться в причинах своей страсти к странствиям.

Ева стояла рядом с Бичом, время от времени касаясь его плеча, побуждая его выговориться и тем самым облегчить душу.

– А города… – начал было Бич и внезапно замолк. Некоторое время он рассеянно перебирал витки хлыста.

– А города… – повторила Ева слова Бича, подталкивая его к продолжению разговора.

Бич еле заметно шевельнул запястьем. Хлыст упал на пол и по-змеиному зашевелился.

– Вначале меня манили в первую очередь города, – возобновил рассказ Бич. – Я прямо-таки не мог на них насмотреться. В каждом городе – оригинальные дома и кварталы, экзотические лица, новые запахи, незнакомые звуки, непривычная пища… Что-то из виденного было хорошим, что-то, наоборот, ужасным, но всегда отличалось от того, что мне было знакомо раньше.

Рено кивнул, демонстрируя всем своим видом, что ему очень интересно.

Ева выжидательно молчала.

– Правда, – продолжал Бич, – с течением времени все эти различия поражали меня все меньше… Но об этом я как-то не задумывался вплоть до этой минуты.

Хлыст его замер, но через минуту снова зазмеился и зашелестел, словно помогая Бичу размышлять.

– А что касается этой страны, – продолжал Бич, – какое разнообразие! Эти равнины, реки… И горы, – совсем разные, совсем непохожие.

– Да, – подхватил Рено. – Я пришел сюда, потому что территория Колорадо – самая живописная и ни с чем не сравнимая страна. Не говоря уже о том, что здесь золота пруд пруди, надо лишь руку приложить.

– А у тебя есть любимое место, – поинтересовалась Ева, – куда бы ты хотел вернуться?

– Я никогда не возвращался на одно и то же место.

– Получается, что ты пока не нашел того, что ищешь? – просто спросила Ева.

Бич собрался было ответить, но промолчал.

Он поднялся и вышел из дома. Вслед за ним по полу, а затем по траве с шелестом змеились витки кнута.

– Что он собирается делать, как ты думаешь? – обратилась Ева к Рено.

– То же самое, что делал всегда, – ответил Рено.

– Странствовать?

– Да.

– Бедная Шеннон!

– Бедный Бич! Во всяком случае, счастливым его не назовешь.

– Это его выбор. Шеннон не вынуждала его к этому.

– Похоже, ты готова все время вдалбливать эту мысль в его упрямую голову.

– Мне хватает одного твердолобого.

– Ты имеешь в виду меня?

Ева бегло улыбнулась, подошла к Рено и взъерошила пальцами его черные как смоль волосы.

– Кого же еще!

Рено притянул к себе Еву и усадил на колени. Некоторое время на кухне слышались звуки поцелуев, высказанные шепотом мольбы и данные шепотом обещания удовлетворить все просьбы, когда оба окажутся одни на просторной кровати.

Когда Бич наконец вернулся в дом, кнут аккуратно лежал у него на плече. В возобновившемся разговоре никто не поминал ни о Шеннон, ни о страсти Бича к путешествиям. Бич позволил говорить только о золоте – где найдено, как найдено, как его добывать. Рено внимательно слушал, пока Бич рассказывал об участке, на котором работал. Разговор затянулся за полночь.

На рассвете тишину нарушил стук копыт. Кто-то на полном скаку приближался к дому.

Буквально через несколько секунд Бич выскочил из задней двери, держа в руке ружье. Он едва успел застегнуть брюки, зато кнут, как и положено, находился у него на плече. У распахнутого окна, прищурив глаза, вглядывался вдаль Рено. Рядом с ним с дробовиком в руках стояла Ева.

Лошадей было две. Лишь на одной из них восседал всадник. Рено без затруднений узнал возмутителей тишины. Подобного гнедого красавца арабской породы с ослепительно белыми чулками и поднятым, словно красное знамя, хвостом, ни у кого, кроме как у Виллоу, быть не могло.

– Это Измаил! – воскликнул Рено. – А на нем Вулф.

Рено подал сигнал свистом, которому научился еще в детстве. Бич появился из-за угла и бросился приветствовать Вулфа. Он тут же отметил про себя, что лошади основательно взмылены, и понял, что Вулф без остановки скакал поочередно то на одном, то на другом жеребце. Второй рысак был высок, длинноног и поджар и соединял в себе красоту скаковой лошади с выносливостью мустанга.

– Что-нибудь случилось? – спросили Бич и Рено, когда Вулф спешился.

– Кэл прискакал ко мне, привел с собой Измаила, передал повод и сказал, чтобы я немедленно разы-

Скал Бича. После этого во весь опор помчался назад к Виллоу.

Бич впился глазами в смуглое лицо Вулфа, встретившись с пронзительным взглядом индиговых глаз.

– Ты разыскал меня, – сказал Бич. – Теперь выкладывай.

– У тебя есть женщина по имени Шеннон? – спросил Вулф.

Бич ошеломленно молчал.

– Хорошо, скажу по-другому, – не без сарказма проговорил Вулф. – Если тебе известна женщина по имени Шеннон, то знай, что она больше не у Виллоу и Кэла.

– Что? Где она?!

Вулф сорвал с головы шляпу, пригладил ладонью прямые черные волосы и снова надел ее. Бич напряженно ждал. Вулф, казалось, физически ощутил напряженность друга.

– Калеб сказал только то, что путь ее лег на север и что он не может сейчас бросить Виллоу и сопровождать Шеннон, – пояснил Вулф. – И еще он добавил, что Шеннон не заблудилась, она знает, куда едет.

Хотя ругательства, которыми облегчил свою душу Бич, были все сплошь на языках незнакомых, все понимали, что в эту минуту он произносил слова отнюдь не благонравные.

Он бросился к конюшне, продолжая на чем свет стоит ругаться.

– Сделай остановку у нас! – крикнул ему вслед Вулф. – Джесси даст тебе еще одну лошадь в дополнение к твоей.

Бич сунул ружье в футляр, сдернул уздечку и седло с полки и понесся к стреноженным лошадям, которые паслись в сотне футов от конюшни на берегу реки.

Рено посмотрел на Вулфа:

– Ты едешь с нами?

– Вам нужно дополнительное ружье? – напрямик спросил Вулф.

– Вряд ли.

– В таком случае я останусь с Джесси, – широко улыбнулся Вулф, и суровость тут же сошла с его лица. – Вот уже неделю как она стала отказываться от завтраков.

На лице Рено затеплилась ответная улыбка.

– Поздравляю! А вообще как она переносит это и чувствует себя?

– Отлично. После того как она увидела рождение Этана, страхов у нее сильно поубавилось. У меня теперь задача – не позволять ей слишком много танцевать от радости.

Бич вскочил на Шугарфута, и кентером направился к дому.

– Где я найду тебя? – спросил Рено.

– У ручья Аваланш.

– У какой развилки?

– Восточной.

Бич сдавил пятками бока мерина и галопом помчался вперед.